Сейчас Польша осознал одну очень плохую для него вещь: он сейчас находится в закрытом на ключ кабинете с Германией, который сейчас сидит напротив него. Ладно, его давно уже не беспокоил презрительный взгляд немца, но вот его улыбка начала заставлять сильно задумываться. Он улыбнулся всего лишь краями губ, но таких резких перепадов настроения у Германа ещё никто не видел. Польша не заметил, как его дыхание участилось до того, что его смог услышать аж сам немец. Действительно, поляк уже сильно переволновался, а его «всего лишь» закрыли в кабинете начальника, причём в обед, в то время как большая часть стран находится в буфете. Польска старался успокоиться, но эти слова Венгрии: «…если он тебя закроет в своём кабинете и будет насиловать, …» заставляли ещё сильнее боятся за свою задницу.
— Польша, с тобой всё в порядке? — спросил только из вежливости Германия, ведь по поляку было видно, что он чем-то сильно взволнован.
— А, да нет, всё в порядке. Просто мне непривычно сидеть с вами тут в обеденный перерыв, — выкручивался Польша, на ходу придумывая оправдания.
— Не бойся, скоро ты ко мне привыкнешь, — с приподнятым настроением сказал Герман, удобно устроившись на спинке своего кресла.
На эти слова, по идее, Польша должен был успокоиться, но нет.
«В каком смысле: «ты ко мне привыкнешь»? Я что, каждый рабочий день, каждый чёртов перерыв буду с ним рядом находится? Нет, я на это не подписывался, когда отправлял заявку!» — возмущался про себя Польша, тайно желая высказать это вслух.
— Хорошо, — и это всё, что смог ответить Польша, ведь понимал, что высказывать своё личное мнение в лицо начальнику — себе дороже.
Польша с облегчением выдохнул: всё-таки не выдал это Германии, но он ещё был на стороже. По крайней мере поляк должен выяснить, что с Германом, ибо у него спустя долгие годы наконец-то появилось настроение, причём не плохое. Но самое интересное и не менее страшное впереди — разговор. Германия, как всем известно, не любил с кем-либо просто беседовать, только по делу и по-быстрому. А судя по словам таких стран, как Италия и Франция, которым чуть ли не каждый день приходится с ним обсуждать кое-какие детали по работе, становится ясно, что он даже с ними агрессивен и не раз повышал на них тон. Да, даже на Италию — друга с самого детства, причём дружили они и после Второй мировой войны. Все удивлялись его принебрежительному отношению к своим коллегам. И не зря говорят, что они, «чистый германский род», очень часто друг на друга похожи.
И именно над этим задумался Польша, ведь всем будет интересно такое очень странное поведение Германии. А другие страны вне этого союза думают, что он тут ещё неженка. Действительно, смешно. Но зря Польша отвлёкся на свои мысли и выдал тихий смешок, ведь тут настолько тихо, что можно было услышать негромкий гул с четвёртого этажа, несмотря на то, что поляк сейчас находится на десятом.
— Польша, что-то смешное? — с интересом спросил Герман, ведь ему тоже надо было чем-то заняться, а тут ещё и Польша есть.
— Да так, шутку вспомнил и всё. Простите меня, — извинился перед начальником поляк.
— Расскажи, — попросил немец, сложив руки под подбородком.
— Ну, это… — Польша сейчас реально паниковал, ведь ему надо было придумать какую-то шутку, причём смешную, чтобы не показаться идиотом, — ну, это не шутка, скорее личный момент из жизни.
— Я весь в предвкушении, Польша.
— Понимаете, это слишком личное, и я пообещал Венгрии, что не буду об этом говорить кому-либо. Простите, он мой лучший друг.
— Лучший друг? — Германия весьма удивился этому заявлению, как будто он совсем не был рад тому, что у Польши есть лучший друг.
Польша так же подумал, но сразу же откинул такой вариант в сторону. Вряд ли Германа интересует личная жизнь поляка. Хотя, кто знает.
— Да, с детства дружим, — сообщал уже лишнюю информацию Польска, хоть и понимал, что зря это говорит.
— И какие у тебя ещё есть «друзья»? — с раздражением спросил Герман, а пальцами намекнул на кавычки в слове «друзья».
Польше это сразу же показалось странным. Нет, не кавычки, а то, что немец интересуется им. Поляк так и не понял, почему Герман начал именно с друзей Польши, тем более он стал немного раздражённее, чем был пару секунд назад.
— Ну там, Чехия и Словакия. Иногда с Украиной или Беларусью общаюсь, но они для меня больше как приятели, — поляк хотел бы ещё дополнить, но вовремя вспомнил, что это было бы явно лишним. Чувство, будто он сейчас с отцом разговаривает и рассказывает о своих друзьях-алкашах. — Больше всего времени провожу с Венгрией, Чехией и Словакией, с остальными где-то раз в месяц минимум.
После его слов, Германия, прикусив нижнюю губу, повернул голову в сторону и задумался. По его лицу можно было сказать, что он чем-то озадачен, но он был скорее чем-то недоволен. Польша начал считать себя каким-то идиотом, ведь он не понимает, что в данный момент происходит с Германом, потому что это на него точно не похоже. К тому же, его обычно не интересует кто с кем дружит, не дружит и так далее. Эта ситуация всё больше походила на ту, где парень узнаёт о друзьях-парнях своей девушки, которые ей «просто друзья». Польска не хотел об этом задумываться, да и терпеть эту «кашу-малашу» он не мог. Но ему все равно надо было узнать о немце хоть что-то, ведь с ним явно что-то случилось. А если с кем-то что-то непонятное происходит, то надо обязательно… просто перевести тему разговора.
— Босс, — обратился Польша к немцу, на что тот так же задумчиво повернул на него голову, — вы же хотели со мной кое-что обсудить? Так что?
Тихо вздохнув, Герман устремил свой взгляд на стол, так и не собираясь нормально ответить на вопрос поляка. Другому же стало неловко, ибо от него опять не последовало ответа. Да и начало разговора довольно странное и какое-то подозрительное
— Германия… То есть босс! — поправил себя Польша, ведь немца редко кто называл по имени.
Пока Польска придумывал новую тему для разговора, Германия встал со своего места и поплёлся в сторону шкафа. Неожиданно Польша заметил, что возле шкафа находится целая кофемашина, которую купил Герман (Польша узнал об этом по документам о покупке новых кофемашин в буфет). Поляк удивился тому, что у босса так много лишних денег. Хотя это и так очевидно, он же Начальник всех и вся с большой буквы, вот и зарплата большая. Польше было интересно, сколько Германия получает в месяц, но догадывался, что намного больше чётырёхмесячной зарплаты самого поляка. От возможной суммы у Польши аж голова закружилась. Наверное, глупо судить человека по тому, что у него есть своя кофемашина в офисе… Нет, Герман, кажется, просто любит тратить свои деньги.
— Ну-ну, кофемашину он себе купил, — отвернувшись от немца, с тоном, а-ля «завидую тебе» и максимально тихо пробубнил Польша.
— Ты что-то сказал? — не расслышал поляка Германия.
— Нет, ничего, — Польша сильно испугался, что в такой тишине Герман мог услышать его, но, слава звёздам, нет.
Польска принял решение молчать, ведь он может такого наговорить, что и слова Венгрии станут реальностью. Позже послышались звуки самой кофеварки. И Польша вдруг осознал, что он сейчас сильно хочет пить, вот только запасной кружки у Германа наверняка нет. Да и как-то страшновато просить у него чего-нибудь попить, к тому же, немец закрыл кабинет на ключ и другого выхода нет. Поляк подумал, что теперь он будет лишь смотреть за тем, как его начальник пьёт свой тёплый и вкусный кофе, пока он будет умирать от обезвоживания.
Когда звуки прекратились, Германия что-то там подсыпал себе в кофе и пошёл обратно к столу. Польша увидел, что у него в руках две чашки кофе, на что очень сильно удивился. Не на себя одного же целых две сделал. Подойдя к Польше, немец поставил возле него одну чашку, в которой был горячий капучино с корицей. Польска, как ни странно, любил именно этот напиток, особенно с разными добавками, но больше — с всеми любимой корицей. Возможно, что Германия знал вкусы Польши, а может быть и вовсе делал наугад. Однако, Польше стало неловко и он решил отказаться от такого щедрого подарочка.
— О, спасибо, но не стоит, — как можно вежливее отказался от такого манящего капучино Польша, так сказать, обманывая самого себя. Но чашку всё же взял.
— Отказов не принимаю, лучше выпей, — настаивал поляку Германия уже сев на своё место. — Разве это не твой любимый, с корицей?
— Да, любимый, — Польша не понял, откуда он узнал об этом.
Но разве это стоило беспокойства — просто знать какой вид кофе любит твой секретарь? Польша думал, что это пустяк, но стоило бы задуматься. Смотря на немного остывший капучино, Польша сделал один глоток бодрящего напитка. Теплота пронеслась по всему телу, а вкус любимого кофе заставил поляка улыбнуться и на секунду прикрыть глаза. Ему показалось, что кофе из этой кофемашины был намного лучше того, что получался из другой кофемашины в буфете. Ну, чтож, начальникам всегда всё самое лучшее.
Сделав ещё один глоток и убедившись, что это самый лучший капучино в его жизни, Польша спокойно сидел и пил, даже не замечая присутствие Германии, который с мягкой улыбкой посматривал на поляка. Он также был рад тому, что у них есть что-то общее: они оба любят капучино с корицей.
— Я же говорил, что он твой любимый, — с малой гордостью сказал Герман и отпил свой кофе.
— Да, вы правы, — согласился с немцем Польска и натянул на лицо лёгкую улыбку.
Польша сделал ещё один глоток и умудрился запачкать пенкой верхнюю часть губы. Поляк не обратил на это внимание, но Герман обратил и издал тихое «хех». Ему не казалось это чем-то невежественным, а наоборот чуть посмешило. Германии это показалось даже милым: всё равно, что на Польше появились усики.
— Du bist sehr süßer [Ты очень милый], — случайно выпалил Германия, благо на своём языке, а Польша слабо знает его язык. Но что-то знает.
— Я кто? — переспросил Польша, не поняв последние слова.
— Du bist schlampiger [Ты неаккуратный], — сказал Германия и жестом показал, что его верхняя губа в пенке.
Польша понял и облизнул свои губы. Хоть поляк и не понял последние слова в предыдущем предложении, но они явно не совпадали с изначальным. Польша надеялся, что он зря паникует и Герман просто хочет быть дружелюбным. Это, конечно, будет сенсацией, но поляк и правду подумал, что ему надо чуток расслабиться, особенно на работе. Но при такой «важной» стране надо соблюдать не только правила каких-то манер, но и дистанцию. Может быть, они станут даже приятелями, хотя это мало вероятно.
Польша хотел прервать тишину в кабинете, так как это стало бы первым шагом на пути к окончанию боязни смерти при виде Германии. Но пока что на ум поляка ничего не приходило кроме того, чтобы просто отблагодарить того за великолепный для Польши кофе.
— Спасибо за кофе, он очень вкусный, — поблагодарил Германа Польска и с улыбкой на лице посмотрел на босса.
Германия вздохнул и продолжил пить своё капучино, но с той же мягкой улыбкой на лице, наблюдая за поляком. Польша уже не боится его взгляда или той же «кровожадной» ухмылки, может быть, он вовсе к ней привыкнет.
— Так что мы должны были обсудить? — уже который раз Польша задаёт этот вопрос, на который так и не получил ответа.
Пару секунд молчания, но вскоре Германия ставит кружку с недопитым кофе в сторону и, внимательно смотря Польске в глаза, всё-таки решает начать разговор.
— Не то, чтобы это было важно, но всё-таки, — начал Германия, — мне бы хотелось кое-что узнать о тебе.
— Обо мне? — слегка удивился Польска, ведь он не ожидал чего-то на подобии этого, ещё и от Германии.
— Да, о тебе, — подтвердил немец, скрестив руки на груди, — мне интересно, чем ты занимаешься во время обеденного перерыва.
— Я сделал что-то плохое? — заволновался Польша, ведь Герман чуть-чуть изменился в лице, особенно он отметил его хитрый взгляд.
— Говори, — уже на полном серьёзе приказал Германия.
— Ну, обычно я иду вместе с Венгрией в буфет, иногда с Чехией и Словакией. Мы просто садимся за один столик и что-то обсуждаем. Обычно это занимает весь перерыв, а потом мы идём по кабинетам, — Польша не хотел говорить о том, что они с Венгрией иногда задерживаются и болтают друг с другом, ведь это было бы не лучшей идеей, особенно перед начальником. — Мы только болтаем весь час возле буфета и всё, ничего более.
— И на какие, интересно, темы вы разговариваете? — с любопытством спросил Герман, будто он хотел всё-всё знать о посиделках поляка.
Польша немного смутился. Его чуть настораживало такое любопытство Германии. Да и вообще он сегодня какой-то подозрительный: вряд ли ему так сильно интересно, что делает Польска за его спиной. Что дальше? Его заинтересует то, в какую кабину туалета ходит поляк? Нет, это уже слишком смешно.
— Ну, про жизнь там, про работу… Ну, на разные темы, — пытался что-то придумать Польша, но так, чтобы на него потом не кричали.
Герман всё это время переваривал полученную от поляка информацию, немного обдумал и поставил себе на заметку. Может, пригодиться.
— Венгрия. Это твой «типа» лучший друг? — сделав особое ударение на слове «типа» спросил Германия, будто этот венгр был его врагом.
Польша кивнул, на что получил лишь неодобрительный взгляд от немца. Польска не понял такого, так сказать, осуждения от его ответа.
— И часто вы там болтаете во время перерыва и, может быть, работы? — с раздражением спросил Герман.
— Почему вы задаёте такие личные вопросы? — спросил Польша уже явно недовольным поведением немца. Что и зря сделал. — Я просто не понимаю, что вы…
— Не смей отвечать вопросом на вопрос, — резко произнёс Германия, на что Польша сразу же заткнулся и ещё сильнее занервничал.
Поляк не хотел и дальше отвечать на подобные вопросы. Не то, чтобы они были уж слишком личные, просто ему страшно сказать что-то не то, ведь от этого могут пострадать и его друзья. Особенно Венгрия, ибо при одном упоминании о нём Германия повышал тон и был немного груб. Польска не понимал такого отвращения к своему лучшему другу, а ведь он и этот немец даже не приятели, чтобы друг другу отвечать на столь личные вопросы. У Польши уже голова разболелась и он решил допить свой остывший кофе, который до сих пор был у него в руках. Кажется, обстановка накалялась.
Окончательно допив свой капучино, Польша отдал свою чашку Герману, а тот поставил их на кофемашину. Польша думал, что уже прошло как минимум пол часа с начала обеда, но, посмотрев на часы, он сильно удивился тому, что прошло всего лишь двадцать минут. Но это не было проблемой, ведь поляку казалось, что они поговорили о самом главном и теперь он может спокойно идти обратно в свой офис. Осталось лишь добиться того, чтобы Германия открыл дверь.
— Ну, думаю, что мне уже пора. Ты не мог бы открыть… — не успел договорить Польша, как его решили перебить.
— Нет, — уже грубо ответил Герман, возвращаясь на своё рабочее место.
— Но почему? Я что-то не так… — Польша уже встал со своего стула, надеясь, что Германия так шутит.
— Сядь, — таким же тоном приказал немец и Польска сразу же присел, но уже точно боясь своего собеседника.
На Германии появилось всё тоже недовольное и пугающее лицо, будто прошедшие минуты были лишь фантазией самого поляка. Польша вновь почувствовал тот самый страх перед немцем, когда ты должен смотреть ему прямо в глаза и, не думая, слушаться его указаний. Радоваться этому или нет — уже всё равно. Сейчас самое главное — быть наготове к последующим крикам или, не дай Бог, к вилке.
— Б-босс, что вы… — со страхом в глазах спросил Польша, тело которого невольно задрожало.
— Молчать! — крикнул Германия, и поляк чуть со стула не упал от резкого крика, к которому он должен был привыкнуть уже очень давно.
Польска уже со страху обнял себя и редко поглядывал на злого немца. Герман заметил свою
любимую дрожь и животный страх в глазах Польши, который он давно хотел увидеть вновь. От такой картины Германия улыбнулся, но в глазах поляка это был устращающий оскал. Было не трудно догадаться, что немец посчитал это какой-то игрой, где он — маньяк, а Польша — жертва. Герман выдал злорадный смешок в сторону Польски, который от его хохота ещё сильнее испугался и уже был готов плакать и молить о пощаде.
Внезапно, Германия встал из-за своего места, всё так же изучая Польшу и неспеша шагая в его сторону. В ответ на его действия поляк уже хотел встать и убежать в самый конец кабинета, но понял, что так будет ещё хуже. Всё тот же властный взгляд преследовал бедного Польску, изучая его с ног до головы и проникая в саму душу. Он повернул голову в сторону Германа и остановился на его синих глазах, которые так и веяли чем-то демоническим. А его злобная ухмылка заставляла крупную дрожь пройтись по телу при её виде. Среди всей этой напряжённой тишины можно было даже услышать бешеное сердцебиение Польши.
Германия встал позади Польски, положив руки ему на плечи и несильно сжимая их, а затем ослабляя хватку, а потом опять сжимая, делал тому болезненный массаж. Поляк отвернулся от своего начальника, больше не желая смотреть в его сторону. Да даже нормально думать при нём страшно. А вдруг прочитает мысли, вот тогда Польше не поздоровится. Сильные ладони Германа продолжали сжимать лёгкую рубашку поляка, и с каждой секундой он всё крепче сжимал и рубашку, и саму кожу секретаря. Польска не мог нормально дышать и продолжать невозмутимо сидеть на месте. Польша боялся, что его сейчас будут бить, оскорблять, унижать, а может быть и похуже.
Польша боялся Германию. Боялся больше всего. Попасть под машину сейчас оказалось бы лучшей идеей для поляка, чем сидеть на месте, пока за твоей спиной стоит Герман, пиля тебя своим взглядом и неровно дыша́ в твою сторону. И правда,
дети часто похожи на своих родителей.
— Польша, ты меня боишься? — задал вопрос Германия, будто сейчас всё происходящее для него было какой-то забавой.
По его тону можно было сказать, что это был скорее риторический вопрос или не вопрос вообще. Да и Польша будто немой: даже пискнуть не может. А вдруг этот случайный писк повлияет на настроение Германа? А вдруг? Но просто сидеть и молчать — плохая идея, я даже скажу
очень плохая идея.
— Польша? — обратился к поляку Германия, явно уже мысленно смеясь над его страхом. — Ты меня боишься?
— Да н-нет, что в-вы такое г-говорите, — его дрожь и заикание в голосе просто позорили его перед своим боссом, уже не говоря о том, что он нагло врёт. И ему, и себе.
Польша старался быть более весёлым и даже посмеивался, жаль, что по его взъерошенному лицу этого не скажешь. Немец в свою очередь тихо рассмеялся с ответа поляка, приводя того в ужас. Польске уже хотелось наконец выбить дверь и убежать, но не в свой кабинет, а домой, подальше от своего нового ночного кошмара, но он понимал, что такое хрупкое тело не выбьет дверь, а лишь сильнее разозлит Германию.
— Босс, я могу уже идти? Мне просто срочно нужно в свой кабинет, — Польша пытался придумать хоть какую-то отмазку или что-то типа того, лишь бы быстрее отсюда уйти.
— Интересно, что же ты там забыл? — спросил Герман уже готовый слушать новый детский лепет поляка.
— Я там забыл разложить все бумаги по местам! Я искал документы о покупке компьютеров и вот, — успевал Польска связывать слова между собой, пока не остановился.
— А я думал, что Венгрия сделал это вместо тебя, — на эти слова Польша сильно удивился, и в то же время у него чуть ли сердце не остановилось, ведь его раскусили. А может быть, всё это время Германия слышал их разговор. — Я, конечно, понимаю, вы «типа» друзья, но хочу тебе задать один вопрос.
— И какой же? — Польска чувствовал себя так, как будто это были его последние слова перед неминуемой гибелью.
— Ты думаешь, нормально кому-то рассказывать, что я, твой начальник, беспрерывно смотрел на тебя целых десять минут, как будто я тебя изучал. А после этот венгр возомнил себе надумать, что я буду тебя насиловать, ведь так? — с каждым словом Германия сильнее сжимал плечи Польши так, что тот начал иногда бесшумно пищать от сильной боли.
Польша не мог поверить, что их с Венгрией разговор был слышен аж до Германа. И есть вероятность, что это не единственное, что он мог услышать за последние месяцы от Польши в качестве его секретаря. А если он слышал и предыдущие их разговоры, то можно считать, что Польша труп.
— Отвечай, Poland! — с криком приказал немец, тем временем пытаясь сравнить поляка со стулом.
— Извините! — громко извинился Польша и наконец сумел вырваться из крепкой хватки Германии, который не сразу понял, что только что произошло.
Польска чуть не подскользнулся на полу, но успел схватиться за стол. Он пытался восстановить дыхание, пока немец с нескрываемым удивлением глядел в его сторону. Но в следующую секунду его губы растянулись в кривой улыбке, непонятно почему возникшей на него лице. Ему стало любопытно: раз Польша смог вырваться, то что он будет делать дальше? Германия шагнул к поляку, а тот, как и ожидалось, отступил на шаг назад. В его глазах был тот же страх, который лишал Германа покоя и заставлял приблизиться к лицу Польши, нагоняя ещё больший страх. И не было сил скрывать свою улыбку и свой смех перед ним. Польша на миг представил вместо Германии его отца, а затем и деда — флаги разные, но взгляд, улыбка и дьявольский смех — одинаковы.
Такова их семья.
Немец сделал ещё один шаг вперёд, только более большой. Польша сильно перепугался, ведь он сделал это внезапно, на что поляк сразу же оказался возле рабочего кресла Германии.
— Догонялки, значит, — с азартом сказал Германия, но по его бездействию можно было сказать, что он не настроен на эту игру.
«Это какой-то пиздец. Да, Германия сошёл с ума уж точно. Такое ощущение, что это какой-то дурной сон! Кажется, пора заканчивать, ибо ещё тридцать минут рядом с ним и я сойду с ума», — паниковал Польша, попутно придумывая план побега. Ну или план выживания.
Пока Польша придумывал план заранее безуспешного побега, Герман встал напротив него и, упираясь руками о стол, наблюдал за его действиями. Но его настроение, кажется, поменялось, ибо он уже был более спокоен и серьёзен, нежели три секунды назад. Это было последней каплей для поляка, больше он такое теперь не мог.
— Босс, что здесь происходит?! Что сегодня с вами не так? — раздражённо выкрикнул Польша, от чего сам Германия чуть дёрнулся от резких вопросов со стороны своего секретаря.
На секунду Польска подумал, что он зря, ой как зря повысил на своего начальника тон, но его это меньше всего волновало. Поляк с озлобленным видом смотрел, точнее старался смотреть в сами глаза немца, пока тот разглядывал того в ответ с видом, а-ля: «И чего ты этим собираешься добиться?».
— Ладно, прости меня, я погорячился, — более тихо извинился перед Польшей Германия, поправляя свой пиджак.
— Что? — на секунду Польска не понял, точнее не смог поверить в его слова.
— Прости меня, Польша, — таким же тоном повторил Герман, ровно встал и выпрямился в спине.
— Прощаю? — пшек не был уверен: прощать его за то, что поляк чуть не потерял из-за него сознание или нет. Но в этой ситуации приходиться идти на поводке у немца, пока дверь не откроют.
— Ты и правда меня прости, я сильно погорячился, — Герман в третий раз извинился перед Польшей, но по его лицу поляку не казалось, что ему «правда» жаль. — Пойми меня, не очень приятно слышать, когда твой секретарь, так сказать, позорит тебя на глазах других сотрудников.
— И… вы меня извините, пожалуйста. Я сбредил, это было какое-то недоразумение. Да и он мне не поверил, что тут говорить. Теперь надо мной будут смеяться из-за того, что я говорю какую-то ерунду, — извинился перед Германией Польска, осознавая, что и он тоже виноват, даже больше, чем немец.
На лицо Польша был весьма спокоен, но его глаза чуть виновато смотрели в пол, а в душе он умирал от стыда и вины. Но не из-за того, что поляк был уж слишком виноват, а из-за того, что он опозорился перед своим начальником. Но всё-таки Польша наконец-то узнал причину такого странного поведения Германии.
Польска решил пройти к своему месту. По пути он пересёкся с Германом взглядами, правда, ему стало опять не по себе. Такой осуждающий, что хотелось аж сквозь землю провалиться. Он сразу отвернулся и пошёл дальше, пока его буквально прожигал взгляд немца из-за спины. Поляк остановился возле стула, но не хотел садиться, да и в целом находиться в этом офисе, особенно после такого разговора.
— Так, мне можно идти? — Польша уже хотел пойти к двери.
— Куда же ты? До работы ещё осталось пол часа, — Герман прям таки намекнул, что поляку отсюда точно не выбраться.
— Но зачем я вам здесь? — наконец-то у Польски появились силы задать ему этот вопрос. — Вы же должны от меня отдохнуть, я как заноза в задни… Ну, вы поняли.
— Нет, ты как раз таки мне нужен, — Германия порылся у одного из ящиков в столе и достал пару бумаг. — Und auch weil du bist lustig. [И ещё, потому что ты смешной.]
Последнее предложение немец сказал быстро и тихо, чтобы Польша, по крайней мере, не понял, что это было на немецком. Поляка уже слегка раздражало то, что Герман начинает говорить на своём языке, а ведь он знает, что Польска его не понимает и специально из-за него учить его не собирается.
— Заполни вот эти бумаги, — перед поляком оказалась маленькая стопка бумаг, которые немец в прямом смысле кинул чуть-ли не в самого Польшу.
— Сейчас?! — с удивлением спросил Польша, думая, что это какое-то недоразумение.
— Здесь и сейчас, — подтвердил Германия и присел на своё место.
— Но сейчас ещё обеденный перерыв. Я могу сразу же после него… — неодобрительный взгляд Германа заставил Польску сразу же замолчать.
— Если сделаешь их сейчас — можешь уйти на час раньше, — немец предложил поляку слишком выгодную сделку.
— На час раньше?! Вы шутите! — чуть-ли не крича, Польша удивился такой «щедрости».
За всю его работу в ЕС поляк ни разу не видел, как кого-то отпускают пораньше с работы. То и дело, что многие на ней задерживаются или уходят в назначенное время. Ему казалось, что он счастливчик.
— Я похож на того, кто шутит, Польша? — это был риторический вопрос.
— Извините. Кстати, мне прямо здесь работать, перед вами? — решил уточнить Польска.
— Ja-ja, unter meiner Aufsicht [Да-да, под моим наблюдением], — дополнил опять-таки на немецком Герман.
***
— И подпись тут… Готово! — шёпотом проговорил Польша и, подписав последний документ, с улыбкой положил его к остальным. — Я закончил.
— Неужели? Прошло всего лишь двадцать пять минут, — Германия был удивлён, но по его голосу этого не было заметно.
Польска отдал документы Герману, а тот поставил их обратно в ящик. До конца перерыва было пять минут, поэтому Германия должен обязательно его выпустить. Поляк заметил, что он погрустнел в лице, как только посмотрел на часы.
«Я ему не заложник, пора сваливать», — Польша решил действовать.
— Ну, я могу идти обратно? Скоро перерыв закончиться, — но Польска бы не удивился юбилейном отказу.
— Да, конечно, — с неохотой Германия взял ключи из ящика.
Оба встали из-за своих мест и пошли к двери. Герман шёл медленнее, чем Польша, который сразу сорвался с места и за долю секунды оказался возле выхода. Поляк с нетерпением стоял возле двери и следил за немцем, который неспеша искал нужный ключ. Но он решил свалить всё на то, что тот устал. Да, устал сидеть и целых двадцать пять минут наблюдать за работающим Польшей.
Когда Германия дошёл до двери, то сразу же открыл её, но удерживая ручку, чтобы Польска попросту не выбежал из кабинета.
— Ну, мне можно выйти? — спросил поляк поглядывая то на Германа, то куда-то в коридор.
— Да, можешь, — Германия так и не сдвинулся с места, — но после рабочего дня зайдёшь ко мне.
— За час до конца? — уточнил поляк.
— Ну, да, за час. Я всё равно с тобой за час уйду, — Польша не удивился, ведь Герман иногда мог позволить себе уйти раньше всех.
— Л-ладно, как скажете, — сказал Польска, попутно стараясь не прыгать от счастья от того, что наконец-то окажется в своём офисе.
Германия заметил, что поляк смотрел не на него, а на выход, поэтому решил не мучить его и отошёл. Польска выдал тихое «До свидания», мигом вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, так и не услышав прощание от немца. Оказавшись в коридоре, Польша чуть ли не упал на пол. Ему стало легко на душе, он наконец-то оказался в своём уже любимом коридоре. Аж сильнее задышал. Немного успокоившись, поляк пошёл сразу в свой офис; он уже был рад приняться за работу.
Польша зашёл в свой кабинет и сразу же за своим столом увидел недовольного Венгрию с кружкой кофе в руках. Когда поляк вошёл, то венгр, положив ногу на ногу, устремил свой недовольный взгляд на него, уже мысленно приказывая «Докладывай». Польска догадывался, что Венгрия провёл целый час в одиночестве и был очень зол на него и на начальника.
— Э-э-э… Всё в порядке? — странным взглядом посмотрел Польша на Венгрию.
Спустя пару секунд венгр улыбнулся:
— Похож на Германа?
— А, так вот оно что. Я то думал, что ты реально обиделся на меня, — Польша посмеялся и двинулся к своему месту.
— Вообще-то да, обиделся, — Венгрия встал с места и дал Польске усесться, ведь по лицу было видно, что он пережил что-то ужасное. — Ну, и что мы делали в кабинете Германии почти целый час? Ох, как мне интересно узнать про ваши посиделки.
— Слушай, давай ты не будешь так кричать, — попросил Польша и приставил палец к губе.
— Почему? Имею право, ещё перерыв. Ой, да не слышит он нас! — возмутился Венгрия и присел на стул возле поляка.
— Нет, ещё как слышит! Он сейчас мне такую взбучку устроил, что я чуть ли инфаркт не получил! Так что советую говорить потише, — последние слова Польша сказал почти шёпотом.
— Что, реально? — венгр явно забеспокоился, ибо тоже перешёл на шёпот. Но больше всего он волновался за себя, а не за них с поляком.
— Да, так что, если мы хотим остаться живы, не говоря уже про увольнение, давай представим, что это моя выдумка, — предложил Польша, на что венгр уже на середине предложения начал кивать.
Пока они болтали, на часах пробило три, что означало, что надо расходиться по кабинетам и работать.
— Ладно, мне пора, — уже хотел попрощаться Венгрия. — Кстати, Польша, что ты делаешь после работы?
— Чёрт… — Польша вспомнил о том, что его опять-таки хочет видеть Германия. — Слушай, прости, но мне надо на час раньше уйти. У меня это… Ну, это слишком личное, понимаешь?
Сказать, что Германия снова хочет его видеть — такая себе идея, ведь венгр заржёт в голосину. К тому же, Польска бы посмотрел на то, как он отреагировал бы на такую смешную, но весьма печальную новость. Скорее всего обиделся бы, что Польша теперь уделяет немцу больше времени, чем ему, — лучшему другу с детства.
— Что-то случилось? Скажи, может быть я смогу как-то помочь, — венгр сильно заволновался за своего друга.
— Нет, я потом тебе всё расскажу. Завтра, хорошо?
— Ну, ладно. Но если что — я на связи, — с этими словами Венгрия покинул кабинет.
***
— В смысле, уже пять часов?! — с удивлёнными глазами Польша посмотрел на часы.
Как правило, рабочий день заканчивается в шесть часов, а ему можно, точнее нужно было уйти за час. Польска смотрел то на часы, то на компьютер, то на новые факсы, то на дверь. Он даже не был уверен, что закончит всё это до шести, а тут уже надо уходить. Видите ли, Германия чем-то заинтересовался в поляке.
Вряд-ли Польше дадут время, чтобы закончить работу. Но и тут без претензий и криков Германа не обойтись. Он даже из-за этой, как говорит Венгрия, херни, может вылить весь гнев на тебя, даже если ты просто не заполнил последний документик. Он хочет, чтобы всё было идеально, хоть и дураку понятно, что это невозможно. Особенно с такой командой, как славяне. По крайней мере, Польша не хочет вспоминать о некоторых сотрудниках, которые не успели сделать свою работу вовремя, не хватало ему ещё и паники.
От мыслей поляка отвлекла вошедшая в кабинет страна. На секунду Польска подумал, что это Германия, но оказалось, что это был Венгрия. Было весьма приятно для него, что это был венгр, но с другой стороны в любую секунду может зайти Германия и им обоим не поздоровится.
— Венгрия, что ты тут делаешь? — тихо спросил Польша, вспоминая про отличный слух немца и тонкие стены.
— Да так, решил напоследок попрощаться, пока ты ещё не ушёл, — с ноткой грусти в голосе сказал Венгрия, но выдал лёгкую улыбку.
— А, да… Но я ещё не закончил свою работу. Ещё не факт, что я её закончил бы до шести, — Польша указал на компьютер и некоторые документы. — Похоже, что мне точно кранты.
— Ну, у тебя, надеюсь, есть уважительная причина, чтобы доделать работу завтра или дома, — на слова венгра Польска выдал тихое «да» и нервно посмеялся, что выдавало его.
— Ну, может быть и да… — поляк нацепил кривую улыбку, почесал затылок и нервно хихикнул.
— Польша, а какая всё-таки у тебя причина? Это не только моё любопытство, а и беспокойство за лучшего друга.
— Ну, понимаешь… — не успел договорить поляк, как Венгрия жестом показал молчать.
Польска не понял, что имеет ввиду Венгрия, пока сам не прислушался и не услышал медленные приближающиеся шаги из коридора, которые скорее всего были с той стороны, где находился кабинет Германии. С каждой секундой они были всё ближе, что дало Польше понять, что идут они именно к нему в кабинет. Поляк сильно испугался не столько за себя, сколько за друга, который стоял возле двери и ничего не понимал, но и дураку понятно, что это начальник идёт. Венгрия с малым страхом повернулся к Польше и развёл руки в стороны, мол, что теперь делать. Немного подумав, Польска указал на левую часть возле двери и жестом показал, чтобы тот был тише воды. Венгр будто врос в эту стенку, благо не издал ни единого звука. Поляк немного успокоился, ибо если Германия зайдёт, то он не заметит Венгрию, только если не обернётся. Плюс был в том, что дверь открывается в сам кабинет, а если открыть дверь, то он будет вне поля зрения (венгра прикроет дверь). Оба напряглись, особенно Венгрия, да так, что по лицу было видно, что он просто в панике. Польша уже и забыл про свою недоделанную работу, ибо сейчас начиналось что-то интересное.
Шаги прекратились, а затем дверь открыли почти на распашку. В дверном проёме показался спокойный и даже довольный Германия, в одной руке была сумка, а другая была в кармане штанов, но на ней была лёгкая чёрная кожаная куртка. За окном был ветер, а тучи намекали, что ночью будет дождь.
— Босс, вам что-то нужно? — из вежливости спросил Польша, хоть и знал зачем сюда пришёл Герман.
Германия вошёл в кабинет и встал в двух метрах от стола поляка, а дверь оставил открытой, при этом не давая Венгрии и шанса обойти его не зацепив.
— А ты не помнишь? — с уст Германии это было похоже на издёвку. — Я же тебе вроде бы сказал, чтобы ты зашёл ко мне в пять часов. Как видишь, уже как шесть минут я тебя жду.
— Ой, простите меня, но мне ещё надо работать, — с дрожью в голосе сказал Польша и указал на документы.
На такое Германия слегка помрачел и отвернул голову прямо в сторону венгра. Благо не на самого Венгрию, а на пол, но и на это Польска перепугался, уже не говоря за друга — у того вообще чуть инфаркт не случился. И можно было бы отвлечь его и обратить внимание немца на себя, но поляку и так уже было стыдно за то, что он не успел доделать работу.
Германия простоял так где-то минуту, и за это время венгр и поляк успели испугаться, мысленно помолиться и пожелать друг другу быструю и безболезненную смерть. Последнее было в шутку, но это как вариант. Герман прервал напряжённую тишину немного хмыкнув, показав свою натянутую улыбку, которой мог любоваться только Польша. К счастью для Венгрии, немец повернул голову на Польску, который тоже был «рад» его везению.
— Б-босс? Я могу и дома всё сделать, дайте мне только время, — кое-как хотел выкрутиться Польша, пока его не перебили.
— Нет, Польша, нет, — Германия убрал улыбку с лица, но не выглядел уж слишком недовольным, — на этот раз разрешаю сделать её завтра.
— Но завтра у меня тоже есть работа, вряд ли я всё успею сделать вовремя, — Польша специально тянул время, чтобы Венгрия ну хоть как-то отсюда сбежал.
— Разрешаю сделать её на выходных, — Герман уже явно хотел быстро закончить этот разговор, будто бы он на всё сейчас согласиться, чтобы тот уже замолчал.
— Ладно, как скажете, — на самом деле Польска хотел сказать: «Охренеть, вы серьёзно?!».
Польша был в шоке не меньше, чем Венгрия, который сейчас всё это услышал. На его лице было удивление и недоумение, даже рот приоткрыл. На такую зависть Польска слабо улыбнулся, но сразу убрал улыбку и не старался смотреть на венгра, чтобы его не заподозрили. Он встал со своего места и стал складывать документы в ящики. Краем глаза поляк заметил, что Германия подался в его сторону уже обходя рабочий стол.
— «Венгрия, это твой последний шанс», — мысленно сказал Польша, не смотря в сторону своего друга, который быстро и тихо вышел из кабинета, даже не издавая звуки ходьбы в коридоре.
Сложив все документы в ящики, Польска огляделся и никого не заметил кроме Германа, который остановился возле поляка и наблюдал за ним. Польша был рад, что его друг смог улизнуть из кабинета, но его радость сразу же пропала, когда он остался наедине с немцем. Он подошёл к компьютеру и выключил его, затем взял со стола телефон и ключи от кабинета. Обернувшись, он заметил, что Герман стоял почти впритык к нему, на что Польске пришлось быть почти зажатым между немцем и столом. Ещё напрягло то, что у Германии был какой-то странный взгляд, будто он что-то знает о нём и пытается не засмеяться.
— Что-то не так? — Польша не понимал причину озорной улыбки Германа.
— Похоже, что ты и Венгрия действительно друзья, — при упоминании венгра поляка аж передёрнуло.
— Что вы имеете ввиду? — Поляка уже в жар кинуло.
— Ну, ты изо всех сил пытался меня заговорить, чтобы он смог незаметно мимо меня проскользнуть, — Германия не сдержал улыбки, показывая свои белоснежные зубы.
— Ч-что?! — Польша сильно испугался, ведь Германия не мог заметить венгра, если не видел и не слышал его. — Как вы узнали?
— Окна отзеркаливают, — Герман указал на окна сзади себя.
Польша и подумать не мог, что такая мелочь могла поставить жизни венгра и поляка под катастрофу. Было неловко, что их просто так смогли спалить, а ведь Венгрия даже не подозревает, что его всё это время видели. Но Польске было интересно, что за такое выпишут ему и венгру.
— Не только заговаривал меня, а ещё и пытался пожертвовать своей шкурой ради него. Вот это друг, да? — с насмешкой говорил Герман, намекая, какой из венгра «друг» в кавычках, хоть толком и не знал его. — Ну, ничего страшного, задержится он у меня до семи, а дополнительная работа на дом ему не помешает. Будет знать, как во время работы просто так бродить по кабинетам.
— Нет, он ни в чём не виноват! Ему просто нужны были чистые листы, вот и решил прийти ко мне, — пытался защитить друга Польша.
— Да, в то время, как его кабинет находиться на шестом этаже? Не смеши, — Германия не собирался выслушивать чепуху поляка.
— Но он этого не заслужил. Вы сейчас слишком жестоки с ним, — впервые Польша назвал немца жестоким в его же присутствии. Может он сделал это даже первее всех сотрудников в ЕС.
— Ich weiß, aber Niemand müssen nicht zu dir nähern [Я знаю, но никто не должен приближаться к тебе], — сказал на своём языке Герман и отошёл от Польски, а затем пошёл к выходу.
— Что-что? — Польша хотел узнать перевод, но знал, что не получит его.
— Неважно, бери куртку и пошли, — сказал Германия уже стоя в проёме и смотря на свои наручные часы.
По немцу видно, что он не хочет, чтобы поляк медлил и собираться ему лучше быстро. Польска нашёл у себя под столом сумку, взял её и пошёл к своей весенней куртке, которая весела на крючке возле двери. Первым делом, он положил в карман свой телефон, а затем быстро надел её. Напоследок, осмотрев кабинет, чтобы убедиться, что ничего не забыл, Польша застегнулся и вместе с Германией вышел из офиса, а после чего закрыл дверь на ключ. Сумка у Польши была с широким ремнём, так что он надел её на плечо и быстро положил в сумку ключи. В это время Герман успел надеть на себя куртку.
— Идём, — сказал Германия и пошёл к лифту, а Польша за ним.
Хоть оба выглядели внешне вполне спокойными, Польске было не по себе. Во-первых, поляк не знал куда они пойдут, когда выйдут из здания. Во-вторых, зачем он тащит его за собой. Польша даже приблизительно не может придумать причины. В-третьих же, поляк думал о Венгрии. Да, он пошёл по собственной воле и сам напросился, но он его лучший друг и поляк не может это всё так оставить. Польска считал себя виноватым в том, что венгра оставят до семи часов, тем более ещё и работа на дом. Ему не зря показалось, что немца немного злит этот венгр без причины. Хоть он и всех без причины ненавидит, но он показывает это уже открыто. Польша решил, что ему надо смягчить наказание, но надо сделать это так, чтобы и на поляка не полилась волна грязи.
— Босс, можно задать вам вопрос? — буквально Польша уже задал его.
— Да, можешь, — со вздохом разрешил Герман.
— Ну, это касается Венгрии, — предупредил Польша и ожидал реакции немца.
— O, mein Gott. Mit jeder Erwähnung von ihm hasse ich ihn immer mehr [О, мой Бог. С каждым упоминанием о нём, я ненавижу всё больше], — раздражённо сказал Германия, но поляк понял, что он недоволен этой новостью.
— Ладно, можно другой вопрос?
— Ja [Да], — благо Польска понял.
— Куда мы идём? Кроме выхода из издания.
— По дороге узнаешь, — Герман недовольно посмотрел на Польску и дал понять, чтобы тот заткнулся.
Выдав тихое «Ладно», Польша продолжил с ним путь. Когда они подошли к лифту, Германия его вызвал и через несколько секунд двери открылись. Герман пропустил поляка вперёд, что было любезно с его стороны. Как даму. Когда они оба вошли лифт, немец нажал кнопку первого этажа и они двинулись вниз. Они работают на десятом этаже, поэтому им надо ехать чуть дольше всех. Хоть это и не так долго, но Польске не было приятно ехать под наблюдением немца, особенно в таком маленько помещении. Раньше поляк старался идти в лифт либо раньше, либо позже него.
— Du bist sehr alarmiertest [Ты очень встревоженный], — с улыбкой сказал Герман, наблюдая за Польшей свысока.
Поляк решил не спрашивать, а просто промолчать, пускай ему и интересно узнать, что он такого про него говорит. Возможно, он начнёт специально изучать немецкий, чтобы понимать часть его насмешек и криков. Польша старался не смотреть на немца, но решил взглянуть на него и сразу же отвернулся, ибо ему не очень приятно смотреть в его синие глаза. Говорят, что это «глаза арийца». Глаза есть глаза, но они чем-то завораживали Польшу, возможно, он долго не выкинет их из головы.
Польска посмотрел на панель и увидел, что они проехали уже шестой этаж. Осталось совсем не долго. Он заметил, что Германия уже не сверлил его своим взглядом, а смотрел на наручные часы.
— Wir müssen kömmen es schaffen an zu Restaurant [Мы должны успеть в ресторан], — более тихо сказал Германия и уставился куда-то в стенку лифта.
Но Польша услышал. Он хоть и не понял всё предложение, но понимал значения слов «Wir», «kömmen» и «Restaurant» (последнее он догадался по звучанию). И это его смущало, ибо эти слова между собой связаны. Может быть он плохо расслышал, но спросить можно было.
— Ресторан? Мы что, в ресторан идём? — Польша недоумевающим взглядом глянул на начальника.
— Угадал. Да, мы идём в ресторан, — подтвердил Германия
— Ч-что? Зачем мы идём в ресторан? Мы же, ну, это… Ну, мы не пара, — Польша не хотел говорить про то, что это будет «как-то по-гейски».
— Нам нужно кое-что обсудить, но я так вижу, что на работе тебе трудно сосредоточиться на общении, поэтому я выбрал место, где ты сможешь расслабиться.
— Ну, мы могли бы в простую кафешку зайти и всё, нечего так тратиться. Тем более мне не хватит денег, чтобы оплатить свой счёт.
— Нет, Польша, тебе нужно расслабиться, а за счёт не беспокойся — я заплачу. Отказов не принимаю.
— Ну, ладно, — Польша смирился с тем, что он будет в качестве дамы. Хотя он даже и не был против, что за него будут платить, а то он и так по жизни щедрая душа, что часто платит и за друзей.
Дальше они ехали в тишине, иногда поглядывая на панель. Но вскоре они остановились на первом этаже, что несомненно порадовало обоих. Когда они вышли из лифта, то сразу пошли к выходу из здания. Германия посередине пути остановился, ибо увидел Италию с бумагами в руках. Польша тоже заметил его и думал, что сейчас начнётся громкий разговор.
— Италия, подойди! — итальянец испугался внезапного крика, ведь этот голос принадлежал немцу.
По виду Италии он не был удивлён Герману, будто он всегда за час до конца работы уходит. Когда итальянец подошёл к нему, то наконец-то увидел Польшу, который выглядывал из-за спины Германии.
— Привет, Герман и Польша, — Италия помахал поляку, а немцу пожал руку.
— Да, привет, — поздоровался в ответ Польша, но его немного смутило то, что ему просто помахали.
— Слушай, Италия, ты сейчас куда идёшь?
— Ну, к Швеции иду, надо обсудить наш проект, который ты просил подготовить к концу следующего месяца
— К Швеции? Ладно, но сделай одно дельце для меня: передай Венгрии, что он задержан до семи часов, а так же пусть составит отчёт о своей проделанной работе за две недели. Да, и пусть вместо Франции рассмотрит от Великобритании о Brexit. То, что не успеет — пусть делает дома, но чтобы завтра к восьми вся проделанная работа была у меня, — у обоих создалось ощущение, что ему подготовили смертный приговор.
— Ого, похоже он и правда сильно провинился. Ладно, передам, — Италия уже хотел пойти к лифту, но путь ему перегородил Польша.
— Подожди, Италия. Босс, может вы дадите Венгрии поменьше работы? Он ведь ничего такого не сделал. Я готов вам потом сам лично помочь и сделать работу за него, — Польска сильно возмутился и не хотел это просто так оставлять.
От таких слов Германия сильно удивился, что аж стоял с глазами по пять копеек, но лицо такое, а-ля: «Серьёзно? совсем дурак что-ли?». Италия тоже был в недоумении, но предугадал позицию поляка, ибо даже итальянец знал об их с Венгрией крепкой дружбе.
— Хотя бы пусть домой уйдёт вовремя, — уже с глазами щенка попросил поляк.
— Ладно-ладно, пусть уйдёт в шесть, но назначенную ему работу надо обязательно сделать, — Германия сдался, да и Польске не хотел отказывать. Почему-то.
— Хорошо, я понял. Ciao, amici [Пока, друзья]! — попрощавшись, Италия быстро двинулся к лифту.
Польшу весьма удивили такие «тёплые» отношения между Германией и Италией, ведь, судя по предупреждениям итальянца и иногда враждебному обращению первого ко второму, сейчас произошло невозможное. Хотя они друзья с детства, плюс их отцы дружили. Но всё-таки поляк завидовал такому отношению немца к Италии, не то, что с другими происходит.
Когда они вышли из здания, Германия повёл Польшу к парковке, которая находилась неподалеку от него. Машин здесь было много, но часть ЕС предпочитало ходить пешком, так как живут не далеко. Германия достал из кармана ключи от своей машины. Вскоре они дошли до одного автомобиля чёрного цвета с тёмной тонировкой. Окна отзеркаливали, так что Польска увидел в отражении себя, но только сейчас понял, что у него самого глаза с копейки. Из мыслей его вывел неожиданный звук, пока не оказалось, что это Герман разблокировал двери. Немец открыл дверь для Польши и, как и ожидалось, поляку придётся сидеть на сидении рядом с водителем, а в нашем случае — с Германией. Удобно устроившись на вполне комфортном месте, поляк начал разглядывать сам салон. Салон был тоже в тёмных тонах, всё было ухоженно и чисто, да и видно, что машина новая — будто её только вчера купили. В это время Герман сел в автомобиль и сразу же завёл его. Польска не хотел терять шанс и решил сделать комплимент этой машине.
— Весьма хорошее авто, а какая это марка? — Польша решил поинтересоваться маркой, ибо боялся сказать не ту и вызвать в немце обиду.
— Фольксваген Гольф 8 (Volkswagen Golf 8), и правда, хорошее авто, — с ноткой гордости ответил Германия, паралельно выезжая с парковки.
— Восемь? Это же во сколько денег тебе оно обошлось, небось тысяч двадцать долларов, — Польша был буквально шокирован, ему стало сразу не по себе от нахождения в такой дорогой машине. Она была даже дороже, чем его скучная жизнь.
— Двадцать две, — поправил того немец.
— Ну и ну, мне бы о такой только мечтать.
«Возможно, что она и у тебя будет», — подумал Германия, хоть и не знал: умеет ли водить Польша или нет.
Потихоньку они выехали с парковки. Герман предпочёл не отвлекаться от вождения, а Польска решил посмотреть на само здание. Он, конечно, был невероятно рад, что он уехал, а остальные работают, так сказать, поляк почувствовал удовлетворение. Также он был доволен тем, что смог переубедить немца о задержке Венгрии на работе. Впервые! Впервые он смог его переубедить, причём это не дошло до споров!
Они выехали на дорогу, где спустя пару минут образовалась пробка. Оба были недовольны, особенно Германия. Польше надоело смотреть в окно, тем более они остановились. Ему не очень комфортно было находиться в тишине, поэтому он решил завязать какой-то разговор, да и Герман пока не так сильно зациклен на вождении. Первой мыслью в голове поляка был вопрос об Италии.
— Я и не думал, что вы так дружелюбны с Италией, — Польска всё-таки решил поинтересовался их дружбой.
— А ты думал, что я изгой общества и всех ненавижу? — это был риторический вопрос, на который Герман странно улыбнулся, а-ля: «ну да, ну да».
— Нет, я просто… Неважно… А все к тебе обращаются по имени?
— Только близкие и приятели. Ты, кстати, можешь тоже обращаться ко мне по имени, немного раздражает слово «Босс» или «Начальник». И давай уже перейдём на ты.
— Хорошо? — Польша удивился. Их отношения резко буквально повысились до «приятели».
Спустя пару секунд машины поехали, а за ними и Германия с Польшей. Остаток пути они молчали, да и немец решил не отвлекаться. Поляк это прекрасно понимал, поэтому всю часть пути он смотрел в окошко. И всё думал: что же они там будут в ресторане обсуждать и зачем. Ну, когда приедет — узнает.
