***
Уже подходил конец рабочего дня. Польша уже успел погулять с Лютером, хоть тот всегда скулил и просился на ручки к поляку. Он поддался просьбам животного и всю прогулку щенок был в тёплых руках хозяина. И эта прогулка, конечно, не обошлась без интересующихся взглядов людей, что умилялись им и фотографировали их. Не прошло и часа, как в соц. сетях поляк увидел себя с Лютером на красивом зимнем фоне парка. Стоит отдать должное фотографу, ибо он подобрал идеальный фокус и момент, когда Польша смотрит на пёсика, а пёс на него, и всё это выглядит очень мило. Но гуляли они ещё в десять, а сейчас почти что шесть часов. Лютер, кажись, просился снова на улицу, но у Польски другие планы на сегодня. Он договорился пойти с Венгрией в спорт зал. На самом деле это был фитнес-клуб, но для Польши не было особой разницы, ибо он ходит туда в лучшем случае два раза в месяц, и то от скуки. Он и так поддерживает свою форму, хоть это и не так сильно видно по его питанию и желанию тренироваться. Зато он может пробежать весь Брюссель за пару часов… или дней. Но не суть, он хотя бы ходит туда с Венгрией. Его друг ходит туда три раза еженедельно. Обычно он ходит туда перед прогулками, уделяя тренировкам в целом где-то час. Ему этого вполне достаточно, чтобы быть сильным и выносливым. Не стоит уже упоминать, что Польша завидовал Венгрии в этом плане. Смотря на то, что поляк за формой выглядит, как обычный среднестатистический парень, то венгру больше подходит слово «мужчина». Да, Польске не хочется этого признавать, но это так и есть. Но с другой стороны, ему намного приятнее, когда Венгрия готов его в любой момент (за исключением того инцидента) защитить, и при этом не получив ни царапины. Да и что сразу Польша, Чехия и Словакия почти что такие же, но для них аргументом может быть только их возраст. Хотя все уже понимают, что он ничего не значит для физического состояния государств. Вот, скандинавам вон сколько-то лет, а они до сих пор сохраняют свою прежнюю форму. От надоедливых мыслей, что уже начали преследовать голову Польши, отвлёк Лютер, что резко повернулся к двери. Поляк ничего не понял, пока в дверях не начался прокручиваться ключ. Вот и ещё один недо-бодибилдер. Щенок сразу же побежал в прихожую, чуть не ударившись в дверной проём. Всё-таки он любит их обоих. Как только Германия вошёл в квартиру, возле его ног сразу же закружился радостно гавкающий Лютер, что незамедлительно оказался в руках второго любимого хозяина. Герману всегда приятно, когда его кто-то встречает. После напряжённого рабочего дня это как нельзя кстати. На работе все такие пугливые при немце, а дома всегда маленький Лютер и любимый Польша, с которым можно поссориться и поесть за одним столом. — Твоя очередь гулять с Лютером, я уже погулял, а теперь мне надо скоро уходить, — сразу же перешёл к делу поляк, недобро смотря на явившегося соседа. — Между прочим, у меня тоже дела на вечер есть, поэтому не смогу. Только завтра, — сухо сказал Герман, но при щенке на руках улыбнулся. — Завтра я уделю тебе весь вечер, да? Ты ж мой хорошенький. — Ещё чего. Ты сегодня сидишь с ним, ибо кому мне его оставлять? Ишь ты, хозяин тут нашёлся, — грубо сказал Польша, скрестив руки. Германия нахмурился. Даже Лютер почувствовал, что немец сильно разозлился, потому сразу же заскулил. Поляку несказанно повезло, что сейчас на руках немца щенок, что утихомирил гнев того. Герман отпустил Лютера, а тот сразу же побежал к ногам Польски, защищая его. — Польша, не зли меня. Я с тобой сейчас по-нормальному, но придёт время и ты снова нарвёшься на мой гнев. — … Я говорю факты. — … Я тоже говорю факт — я весь вечер буду занят. Минимум час меня здесь не будет. Я всё сказал. На всякий случай позови Австрию и он с ним посидит. Не думаю, что за час с лишним Лютер будет одинок. — Ой, не умничай! Похоже, что Польше надо первым собираться и идти к Венгрии, ибо он не хочет менять свои планы ради хотелок Германа.***
Польша помнил этот фитнес клуб, ибо Венгрия уже давно в нём занимается. Сколько раз этот «бодибилдер» пытается приучить друга к тому, чтобы ходить сюда каждый день? Много раз, но поляк предпочитает подольше поспать и побольше поесть. Он никогда не жаловался на свою фигуру, ибо пару раз в день занимался зарядкой. Правда, в последнее время после… инцидента он всё реже начал это делать, а сидеть дома с Германом, который так и хочет залезть тому в комнату, не хотелось. Вполне хорошо будет, если Польша попытается отжиматься или поднять гантели. В среднем они занимались они где-то час-полтора, но спустя пару минут поляк потянулся к гантелям и ещё пол часа сидел с больной ключицей и руками. На этот раз он разрешил Венгрии назвать его идиотом. И на протяжении этих тридцати минут он наблюдал за всеми вокруг. Можно было сказать, что, наоборот, это за ними наблюдали, а конкретно за Венгрией. Как тут не наглядеться: живое государство то качает пресс (что иногда просвечивается через футболку), то подтягивается, то бегает — всё венгр может. Польша даже завидовал его форме, особенно мышцам. Ему тоже хотелось, чтобы у него были такие же мускулы, как у друга. У него они были, но не настолько отличительные на тренировках, как у Венгрии. Зато поляк быстрее всех бегает… Чтобы отвлечься, поляк оглянулся. Смотря на них, самооценка Польски поднималась. Но его глаза остановились на одном… Герман и тут его достал. — Блять, — тихо промолвил Польша, прикрыв глаза и стараясь забыть только что увиденного немца. Венгрия даже не обратил внимание на резкий мат. Чему тут удивляться, если тот постоянно матерится. Нет, поляк не так часто матерится, но в последнее время у него такое странное состояние, что ему это позволено. Польска снова посмотрел в сторону Германии, чтобы не терять его из виду. К несчастью для него, Герман сам заметил поляка и теперь оба невозмутимо смотрели друг на друга. Славянин быстро отвернулся, но он так и продолжал чувствовать чужой неприятный взгляд на себе. — Герман опять здесь, — сдержанно сказал Польша. — И что? Он тут каждую неделю, — сказал Венгрия, не отвлекаясь от тренировок. — Не обращай внимания на него. — Он точно до нас прикопается, до меня уж точно, — недовольно пробубнил поляк, взглядываясь в зеркала, чтобы увидеть отражение немца и следить за ним. — Не пристанет, — венгр положил гантель на место, раздражающе глядя на друга. — Чего так тебя бесит этот немец? Раньше ты как положено не обращал на него внимание в супермаркете, кафе, на работе, а сейчас ты бесишься. Что он тебе сделал? Я-то понятно, это семейные отношения, но вот что случилось между вами? — Венгрия, я тебе уже не раз говорил, что мы поругались. Вот и всё, — лгал Польска, отведя взгляд. — Поругались? — саркастично спросил венгр. — Герман с тобой а-ля сюси-пуси, потом что-то произошло в ту пятницу, ты закрылся, потом вышел, а потом ты весь убитый. Поругались, ведь так? — Венгрия, прошу, не дави на меня… — тихо попросил славянин, не смотря на него. — … Со мной всё хорошо, просто… — С тобой всё плохо, — перебил того венгр. Польша не мог что-либо ещё сказать, ибо скрывать то, что эта тема сильно давит на него, он не мог. Но и скрывать то, что даже самый близкий друг не знает о его проблеме, просто невозможно. Сколько уже дней прошло с того инцидента? Недель?.. И снова ему напомнили про тот случай, причём один и тот же человек. — Почему ты не можешь мне рассказать всё? «— Потому что я боюсь тебя потерять», — ответил в мыслях Польша. Молчание слишком сильно давило на их обоих. Венгр уже несколько дней пытается добиться ответа, а в ответ всё то же молчание. Он понимает, что Польске не хочется говорить и ему становится только хуже, но по-другому венгр не может. Во все трудные моменты своего друга он всегда ему помогал, а тут даже не ясна сама проблема. Больно ему видеть то, как Польша то нормальный, то резко грустный, когда остался наедине со своими мыслями. Он всё чаще начал быть замкнутым в себе, что даже не слушал очередной рассказ Чехии о японском пиве. И если братья старались не обращать на это внимание, то Венгрия молчать не мог. Удивительно, что такой «бесчувственный холерик» (прозвище от Нидерландов) так стремится узнать правду и правильно помочь. — … Поль, иди попей водички в раздевалке. Я скоро приду, — сказал венгр, куда-то удалившись. Поляк не понял, что ему этим намекнул друг, но всё же быстро направился в раздевалку. Он проходил около Германии, что открыто наблюдал за тем, куда тот идёт. Польша настолько отвлёкся, что по пути он случайно споткнулся об гири. Он не упал благодаря немцу, что успел его придержать, но был один минус во всей этой картине: поза. Герман прям обнимал его, крепко прижимая к себе и не планируя отпускать. А вот тот мгновенно среагировал и выбрался из рук немца, ошарашенно глядя на него. Поляк нервно оглядывался по сторонам, надеясь, что их в таком положении никто не заметил, а вот Германия так и продолжал спокойно стоять перед ним. — В следующий раз будет аккуратнее, чтобы ты постоянно не оказывался в моих объятиях, — тихо посмеялся немец. — Мог просто придержать и всё! — шёпотом говорил Польска. — Вдруг кто-нибудь заметил бы? А вдруг Вен? Зачем мне лишние вопросы и взгляды? — Я ведь просто хотел помочь, не делай меня тут виноватым, — более строго сказал Герман. — Значит, ты сюда ходишь? Раз в тысячу лет тебя здесь вижу, а так же заметил, что ты любишь больше поглазеть на других мужчин, нежели тренироваться. — Прекрати меня стебать, иначе позову Венгрию и он устроит тут скандал, — пригрозил поляк. — Зачем ты вообще сюда явился, если я с венгром тут? Делать нечего, чтобы мне мозги компостировать? — Обожаю это дело, особенно когда ты начинаешь дуться на меня. Но я сегодня добрый, так что не буду тебе докучать. — Какой ты щедрый, аж тошнит. Польша быстрым шагом направился в раздевалку. Никого не было, и то хорошо. Выпив водички (не помешало бы с успокоительным), он ожидал своего друга. Позже Венгрия пришёл и как только увидел, что он здесь только с Польшей, то присел рядом. Поляк не хотел задавать глупые вопросы на тему: «О чём ты хотел со мной поговорить? Или мы просто тут посидеть? Отдыхать?», как это делает Чехия, поэтому ждал, пока венгр сам всё начнёт. Тот пару секунд молчал, глазами бегая по всему полу, будто сильно нервничал. Конечно, не сразу заметно, но такие мелкие детали поляк всегда подмечал в лучшем друге. Например, когда они делали перестановку, то Венгрия не мог удержать буфет со стеклянной посудой, что начал быстро дышать и слегка дрожать, но благо дальше сохранять стойку, пока Словакия медленно забирает оттуда посуду. И Польшу снова занесло в свои воспоминания… — Я всё знаю, — резко прервал тишину Венгрия. — Что? — не расслышал поляк, но эта фраза сразу же напугала его. — Я всё знаю, — повторил венгр, повторяя каждое слово с паузой. — В смысле, о чём т-ты?.. — дрогнул голос поляка. Он всё знает?.. — Мне уже обо всём признался Австрия. Так просто информацию выбить из него не получилось, но я всё-таки смог… Поль, это правда? С каждым словом становилось всё ужаснее и ужаснее. Венгр, можно сказать, впервые видел такой испуг на лице поляка, ибо даже глаза наполнились страхом. Дыхание быстро участилось, а из-за того, что Польша пытался что-то сказать, он начал задыхаться. Он пытался держать себя в руках, но это слабо выходило. Поляк слегка отодвинулся от друга, вжавшись в себя. Ему было очень страшно. Он даже не до конца понимал, что вообще произошло, но ответ был очевиден — Венгрия уже всё знает. Ему хотелось верить, что тот узнал о чем-то другом незначительном, но его надежда будто пропала, заставляя всё сильнее нервничать. — Поль, успокойся, прошу тебя, — просил венгр, оставаясь на своём месте. — Т-тебе Австрия рассказал?.. — Да. Получив ответ, поляка удивляло то, что это сказал именно Австрия. Он сам же говорил, что не скажет и слова об этом Венгрии, а тут он сразу всё рассказал. У Польши вновь сильно разболелась голова, снова нервы. Схватившись за наиболее больное место, он пытался придумать, что делать. Ему надо было быстро придумать, как убедить венгра в том, что это всё неправда. Вдруг он поверил Австрии? Что он теперь о Польске думает? Что он пидор? Нет! Никогда! Польша никогда не признает этого факта. Он давно хочет забыть о том ужасном дне, но теперь его самый близкий человек всё знает. Вдруг он сейчас начнёт его презирать и бросит в таком положении? Мысли о том, что венгр, чех и словак покинут его, заставляли его сильно паниковать. Чтобы не выдать себя, он прикрыл лицо рукой. Венгрия не мог не заметить панику на лице поляка. Венгр сразу же забеспокоился за друга. Он не ожидал, что его слова так сильно заденут того, отчего почувствовал чувство вины за сказанное. Надо срочно что-то делать, пока Польша не убежал отсюда в истерике. — Поль, пожалуйста, послушай меня, — Венгрия подвинулся чуть ближе к поляку. — Я тебе уже говорил, что я тебя никогда не брошу в беде. Если бы ты сказал раньше, я бы обязательно тебе помог. Одиночество не пошло тебе на пользу и ты всё больше ушёл в себя… Польша быстро убрал появившуюся слезу на глазах, чтобы тот не заметил, что он уже плачет. Ему трудно сейчас сдерживать эмоции, особенно когда Венгрии всё прояснилось. — Разве это настолько… тебя задело? — спросил венгр, желая обнять дрожащего друга, но решил не тревожить его. — … В любом случае ты справишься. Я тебя давно знаю, поэтому полностью уверен в этом. — … Нет, я не справлюсь, — хриплым голосом промолвил поляк, схватившись за голову. — Меня теперь опозорят… — Опозорят? Что за чушь? Кто опозорит? Я? Чехия? Словакия? — задавался вопросами Венгрия, фыркнув. — Да никогда в жизни! Наш друг тут из-за какого-то немецкого хуя плачет, а ещё думает, что мы его опозорим, поставим его фото в рамочку и подпишем как «Дебил». Ха! — … Разве это не позорно? Быть… — не договорил Польска, ибо от следующих слов у него будто застрял ком в горле, из-за которого он не только молчал, но и задыхался. — Позорно быть тем, кто против тебя такое совершил! — воскликнул венгр. — Почему ты мне сразу об этом не сказал? Я бы решил с ним сразу «по-мужски» без лишних драк… хотя без драк тут никак не обошло. Чехия и Словакия за тебя готовы любого порешать, им бы только характера и уверенности добавить. — … Я просто… Я просто боялся, что вы отвергните меня… Думал, что после этого вы будете считать м-меня изгоем, бросите одного… А я не хочу быть одиноким! Я этого не вынесу! С вами я чувствую себя в безопасности, поэтому и боялся!.. — высказался Польша. Венгрия промолчал, опустив взгляд на пол. Вскоре на нём появилась улыбка, а из неё вырвался тихий смешок. — Помнишь 1987 год? Сентябрь. Мы тогда ещё УАЗик разбили случайно, а свалили вину на командира, что не следит за частью. … Вечер на двадцать четвёртое число мы вышли в лесопосадку и жарили шашлыки. Конечно, крепкого у нас не было, но апельсинового сока тебе было достаточно. … Тогда ты, я, чех и словак поклялись всегда быть вместе: в радости, печали, всегда приходить на помощь кому-то всей компанией, уважать выбор и интересы каждого не смотря на то, нравится нам это или нет. И… тогда шашлык был действительно вкусный. Поляк особенно помнил тот день. В его голове он запомнился, как самый яркий в его жизни, даже не смотря на обстановку того времени. Он даже помнит, что испытывал тогда: счастье, радость и то, что он теперь под защитой и поддержкой своих друзей. И они по сей день сдерживают свои клятвы. Когда Чехия заблудился среди посадок и поля, то все трое принялись за его поиски, хоть чуть сами не заблудились; Когда Венгрии не хватало евро на продукты, то Польша не поленился, встал, оделся, вышел и пошёл в магазин, чтобы дать тому одно лишь евро. Ради всех друзей они готовы исполнить любую мелочь, так и самим влезть в неприятности, чтобы не бросать друга одного. И поляку нравилась преданность своих товарищей. Он знал, что в любом случае он получит помощь. И потерять таких прекрасных людей будет ужасной ошибкой, которую так сильно боялся совершить славянин. В особенности потерять Венгрию, который является ему больше, нежели простым другом. — Вы… не отвернётесь от меня? Не бросите с этим немцем?.. — Ещё чего! Словакия готов отдать тебе свою кровать, чтобы ты с этим пидорасом не спал в одной квартире, — пошутил венгр, ибо кровать словака — святое. Польша всё больше и больше удивлялся всей ситуации. Его ожидания крайне не совпадали с тем, что сейчас говорит ему венгр. Он его не ругает, не орёт и не презирает, наоборот, поддерживает, полностью принимает и даже шутит. Для Польски эти слова были очень тёплыми и приятными. Также он был поражён тем, что услышал вполне адекватную реакцию. Поляку даже стало слегка стыдно за то, что он ожидал агрессию со стороны венгра. — Ну, дружище, чего ты слёзы по щекам пустил, так ещё и с улыбкой? Шутка так сильно понравилась? — похлопал по плечу славянина Венгрия. — Не кипятись ты так, а то слёзы превратятся в пар и будет душно. — Вен… — произнёс Польша, убрав дорожки слёз с лица. — почему ты… Эх, я просто не понимаю тебя сейчас. Я ожидал другой реакции… что ты будешь на меня орать и… — … Поль, иногда ты такой глупый, знаешь? Причём здесь ты? Каким боком ты тут ещё виноват? Вот тот «золотой» мудила виноват, за что заслуженно получил по ебалу, — венгр приобнял поляка за плечо. — Так, если ты ещё раз будешь винить себя в этом, то сам лично заставлю 100 раз отжиматься. Или того хуже — штангу поднимать без страховки. — А ещё говоришь, что Германия жесток! — слабо посмеялся Польска, прижавшись к другу. — … Спасибо тебе, Венгрия, за то, что поддержал. Нет, реально, большое спасибо тебе. — Пустяки, Поль, всего лишь пустяки. Теперь в раздевалке стояла спокойная весёлая обстановка, которую Венгрия разбавлял частыми шутками. Он делал это часто, когда друзья скучали или грустили, а после невольно начали улыбаться. Иногда это бесило Чехию, который любит иногда обижаться на грубый тон венгра, поэтому было в два раза веселее. Венгрия после передышки пошёл дальше заниматься тягать гантели, а Польша с болью в руках решил пробежаться на беговой дорожке. И, естественно, он дальше продолжал ощущать пристальный взгляд в свою спину.***
Когда Венгрия узнал о том, что произошло в пятницу, Польше стало намного легче. Хоть его продолжала тревожить такая спокойная реакция на пятничный инцидент, но он посчитал, что просто навязывает себя. Любой бы другой адекватный человек поддержал бы жертву, как венгр вчера. Были также сомнения в том, примут ли это Чехия или Словакия, которые тоже, хоть и реже задавались вопросом о той пятнице. Скорее всего, они так же, как и венгр, нормально отреагируют. Утром вторника перед работой в квартиру Польши и Германии пришёл Австрия, который что-то активно обсуждал с немцем на кухне. Поляк проснулся, но он не мог злиться на австрийца… Но к нему был один вопрос, а именно то, почему тот всё рассказал Венгрии. Теперь Польша не сможет уснуть, пока всё не узнает. Он решил подождать Австрию в гостиной, пока Герман куда-то не отойдёт. И тот действительно пошёл обратно к себе, по пути поздоровавшись с поляком. — Как всегда прекрасно выглядишь, соня, — напоследок кинул немец, скрывшись в коридоре. — А ты как всегда не очень, — тихо ответил Польска, встав и идя на кухню. Хотя что уж тут врать, Германия выглядит очень привлекательно, как для насильника. За столом сидел Австрия, что спокойно ел омлет с брокколи, а возле его ног крутился Лютер, что учуял еду. Польша с этого улыбнулся, а после дал о себе знать кашлем. Австриец так глубоко задумался, что только с третьего кашля обратил на того внимание. — Да-да, хорошего утра и все дела. У меня есть к тебе один вопрос, — присел Польша за стол, взяв к себе в руки щенка, что так и тянулся понюхать завтрак. — Какой? Про Лютера? Я вчера с ним посидел. Мы с ним так повеселились, что потом уставший лёг спать в одиннадцать, — наперёд ответил австриец, улыбнувшись щенку. — Да? Спасибо тебе, — поблагодарил Польша, хоть и догадывался об этом. — Но я не по этому. Это касается Венгрии… Ты ему рассказал о пятничном инциденте? — Что? Нет! — слегка перепугался тот. — А что, он знает? Откуда? Ни я, ни Герман ему не говорили. — Разве? Он сказал, что это ты ему сказал… Ты в баре ему обо всём разболтался?! — Нет! Он бы даже не запомнил из-за своего состояния!.. Подожди, Поль. Он тебе прямо об этом сказал? — Ну… — Польска пытался вспомнить вчерашний диалог. — Он просто сказал, что всё знает про тот день. Вен меня поддержал, принял, довольно спокойно себя вёл. — … Но прямо об том, что случилось, не сказал, — облегчённо выдохнул Австрия. — То есть, он не знает?.. Польша сильно удивился, ибо ему так нагло соврали… Но тогда ему действительно стало легче, когда Венгрия его поддержал. Сейчас у славянина довольно смешанные чувства: он в одно время был разочарован тем, что тот ему соврал, но в то же время он понимал, зачем Венгрия это сделал, отчего появилась некая теплота на душе. Польска понимает, что он бы никогда в жизни не рассказал обо всём венгру сам, да и он сам ему всё время врал, что всё хорошо. Вполне логично, что Венгрия попытался таким способом добиться признания от Польши, но тот ком в горле сильно помог поляку не разболтаться. — Да и если бы он всё знал, то и не думал отпускать тебя к Германии. Не стоит переживать, — добавил Австрия, попивая чай. — И то правда… Но когда он меня вчера поддержал, не зная о изна… — Польше до сих пор больно говорить такое слово вслух. — … Меня стало вчера так тепло на душе. Он меня обнял, шутил, пытался отвлечь от плохих мыслей… Он хоть и соврал, но он говорит, что его пиздёж всегда во благо, и я с этим согласен. — Ну, здесь уж как посмотреть… — … Иногда создаётся ощущение, что он мне больше чем друг… — от раздумий Польши Австрия сильно насторожился. — Не в этом плане! Я имею ввиду, что он мне будто родной брат, а то и!.. Не знаю даже… — … Как отец? — … Как отец… Как второй отец… Всё же он намного старше меня, так что я ему ещё в сыновья гожусь… Не о том говорим. — … Всё куда серьёзнее, чем я думал… — случайно произнёс австриец, получив сильное недопонимание того. — Ладно, мне и Германии пора на работу. Да, Герман? Хватит стоять в дверном проёме. Польша резко обернулся, увидев немца, что нагло подслушивал их. Его спокойное лицо взбесило поляка, но тот сдержался, чтобы не наорать на него при щенке. Австрия, почувствовав приближающуюся ссору между ними, поспешил с Германом удалиться. Завтрак, от которого осталось половина омлета, славянин отдал Лютеру, что сразу же начал его нюхать и кусать. Раз в жизни хоть может попробовать, ибо потом Польша, сильно привязавшись к нему, не позволит неправильно питаться.***
После рабочего дня, что выдался для Венгрии напряжённым, ибо накануне были парламентские выборы, где из-за оппозиционных партий, которые могли создать целый альянс на национальном уровне против Виктора Орбана. Венгрия, как государство, активно участвовал в этом вопросе наравне с президентом, поэтому пришлось здорово попотеть, чтобы не натравить на себя все остальные партии. Но венгр не мог быть за кого-то определённо, ибо даже не скрывает тот факт, что сам Орбан вместе строит государство, которое полностью в его и партии власти. Не было раз замечено, что тот смел перечить Венгрии, потому у венгра неприятные отношения со всем парламентом. Похоже, что такая ситуация аналогична и с другими государствами. Спросите Германию и Францию, что так неприятно относятся к российской власти, а их парламенты еле как пытаются закрыть им рот вовремя. И если Франц может помолчать, то Герман… Лучше не спрашивать, и так всё ясно. Весь в отца. После неприятных новостей от Венгрии, компания решила, что уж лучше они сегодня отдохнут, а завтра как посмотрят по ситуации: гулять или нет. Польша благо будет отдыхать, ибо Варшава сообщает, что в данный момент беспокоится не о чем, разве что интересоваться спортом. Спасибо людям, что не тревожат его. Словакии и Словении, которых часто называют близнецами, придётся возиться с новыми премьер-министрами, что подали в отставку одновременно ещё 14 марта. В Чехии всё спокойно, хоть он до сих пор тревожится из-за российских дипломатов, за которыми тайно ведут дело по поводу взрыва на военном складе ещё с 2014 года. Так ещё известно, что 4 марта было совершено отравление против Сергея Скрыпаля и его дочери в Британии, якобы он заподозрен в государственной измене (России). Как Чехия об этом узнал? Британия и Россия — не то, что страны, а как люди между собой не ладят, и как только между ними что-то случается (а за последний месяц много чего произошло), то об этом знают все. А потом Франция успокаивает Брита по телефону. Ох уж эта работа в ЕС… Германия после работы не задерживался дома и куда-то ушёл. Польша удивился, ибо он его практически не трогал и не одаривал комплиментами. Почувствовав свободу, он вновь расслабился и продолжил в свободной позе лежать на диване, не стесняясь того, что на него кто-то посмотрит. Щенок же мирно спал в кресле с любимой игрушкой — тканевая лошадка с пищалкой. Стоит признать, что Лютер иногда бегает, как лошадь. Но спокойно лежать ему не дал стук в дверь. Это точно не Германия и не Австрия, ибо те умеют пользоваться звонком, а Венгрия, Чехия и Словакия готовы ломать дверь своими кулаками. Неспеша вставая, прям как Венгрия, он пошёл открывать дверь. Открыв, перед ним стояли Чехия и Словакия с маленькими пакетами в руках. Оба улыбались, будто приготовили сюрприз для него. В основном они подшучивали, поэтому Польша был всегда на стрёме, хотя они подшучивали над друг другом. Поляк впустил братьев в квартиру, а те сразу начали прислушиваться и оглядываться. Тот сразу их успокоил тем, что Германии здесь нет. Те облегчённо выдохнули и более сильными шагами направились в гостиную, где Чехия сразу же упал на ещё тёплый от Польши диван. — Зачем пожаловали сюда? Венгрия не смог прийти? — спросил поляк, когда кресло и диван были полностью заняты. — Чтобы тебе скучно не было, да и стоит отвлекаться от того безбашенного немца, — сказал словак, положив на столик свой пакет. — И мы с твоим любимым печеньем с шоколадом. — А так же с рулетами и бисквит с карамелью. Ты их тоже обожаешь, — добавил Чехия. Поблагодарив друзей за приятный презент, он, убрав ноги чеха с дивана, присел. Дальше последовала приятная беседа. С ними двумя она была спокойной до того момента, пока братья не начинали о чём-то спорить (в данный момент о монополиях). Для поляка это выглядело смешно. В их спорах не были ничего обидного, а иногда они сами потом вспоминали их и смеялись.***
Уже было девять вечера, а неполная компания так и продолжала валяться без дела, но теперь в комнате Польши. Чехия вновь рассказывал очередную историю из прошлых веков, когда ещё сам отец Польски не родился. — Как говорил, я приехал в Вену к Австро-Венгрии по поводу борьбы чехов и чешских немцев. Ох, были времена. Где-то 1896 год был, а мой народ всё не утихал… Я шёл по Вене, наслаждался архитектурой и, на удивление, спокойной обстановкой в столице. Хожу я значит по улицам, далее поворот, а тут сразу же австрийская стража перед лицом проходит! Еле как остановился, чтобы не быть застреленным!.. Как догадались, я встретил лицом к лицу Австро-Венгрию. — А тогда Австро-Венгрия каким был тогда? — поинтересовался поляк, лёжа на кровати. — Ну… Как обычно: волосы длинные, причёска красивая со всякими заколками, наряд был императорский… А под его ногами находились два маленьких сорванца: один австриец, что прятался за его ногами, а другой венгр, что не скрывал своего интереса к моей тогдашней персоне. — Персоне, что целый час искала свои носки и обувь под синий костюм? — посмеялся словак. — Можно и так сказать… Но дело было в том, что по пути в Рейхсрат Венгрия от меня ну никак не отставал! Взял и прицепился: а как тебя зовут? Сколько тебе лет? Ты бы видел его глаза, когда он узнал, что мне 762 года! Я старше его папы, отца и всех дедушек! Ха! — Пруссия родился где-то в 1200. Я забыл точную дату, но мы всё же навиделись дерьма похлеще его! — добавил Словакия. — А независимость когда получили? В 1991 году? И то Словакия у 1993 году получил полную независимость, — ехидно улыбнулся поляк. — … Не в этом суть, — пробормотал чех. — Пока мы шли к тем лендлордам и депутатам, он постоянно возле меня кружился. Как только сказал, что я чех, славянин то есть, то всё, началось!.. Польше всегда нравились истории Чехии. Всегда было интересно узнать, что происходило раньше, особенно когда он чаще всего помнит и рассказывает что-то весёлое. В то время это могло выглядеть совсем не смешно, но Чехия столько плохого видел, что такие незначительные события вызывают у него иронию. В это время Словакия, укрыв полю пледом, воровал печенье с шоколадом. Чех, конечно, заметил это и дал тому щелбан. Польша схватил свои печеньки и спрятал их под плед, пока братья начали давать друг другу кучу щелбанов, но лбы скоро станут синими.***
У Германии
Германия, покинув квартиру, быстрым шагом начал куда-то идти, попутно поглядывая в телефон. Долго идти ему не пришлось, ибо он точно знал дорогу. Он остановился около одного из домов. Немец позвонил в домофон, а после ему ответили. — Швейцария? — хотел убедиться Герман. — Да? — послышался голос швейцара. — Это Германия, у нас сегодня приём на пол седьмого вечера, — напомнил Герман. — Да, я прекрасно помню. Входи, я на последнем этаже, 14 квартира. Двери разблокировались и немец вошёл. С помощью лифта он быстро добрался до Швейцарии. Герман еле как подошёл к двери, ибо сильно волновался. Ему очень стыдно перед своим психиатром, который и так старался помочь ему, а в итоге он с шоком узнал, что Германия изнасиловал Польшу. Сам Австрия не хотел об этом говорить, но скрывать этого перед швейцарцем он не мог. И сейчас Швейцария, скорее всего, испытывает злость к немцу. Поэтому Германия сейчас боится даже нажать на звонок. К счастью, Швейцария сам открыл дверь. Он выглядел весьма спокойным, будто и не знает о инциденте. Герман всегда удивлялся такому невозмутимому лицу, ибо на его месте немец сразу же начал скандал. На то он и психиатр, чтобы быть сдержанным. Это слегка успокаивает Германию. — Здравствуй, Германия — бархатным голосом поздоровался Швейцария, отойдя от прохода. — Проходи. Герман неспеша вошёл в уютную квартиру. Швейцар всегда предпочитал пастельные цвета и немного декора, а вот немец предпочитал тёмные тона. Но и в такой обстановку ему будет комфортно. Для него сейчас необходимо то, чтобы его не сильно напрягали и дали высказаться. Это будет для всех трудно, ибо Швейцария впервые сталкивается с такой ситуацией, поэтому ему не лучше, чем Германии, но и не хуже. Временный хозяин квартиры провёл того в свой кабинет. Герман, как некогда частый пациент, сразу знал, куда ему садиться и когда начать говорить. В кабинете находилась кожаная кушетка, на которую сразу лёг немец. Лёжа он сосредотачивается и может чувствовать себя намного комфортнее, а Швейцария всегда соблюдал предпочтения своих пациентов. — Сейчас я не смогу полноценно провести приём как психотерапевт, ибо у меня сложились некоторые проблемы с переездом и поиском квартиры, — сказал швейцарец, сев за свой рабочий стол. — Но сейчас тебе вполне будет достаточно высказаться. — … Мне так стыдно перед тобой сейчас… — тихо произнёс Герман. Он всегда был прямолинейным со Швейцарией, чтобы тот лучше его понял. — Ты так старался мне помочь, и твоя помощь дороже всех алмазов на Земле… А я тебе так оплатил… — Германия, ты в этом точно не виноват, — тихий, умеренный темп голоса Швейцарии, что содержал нотку беспокойства на немца, успокаивал того. — В этом есть и моя вина, ибо я недооценил всю проблему и не подумал о таком развитии событий. … Я надеюсь, что смогу тебе помочь. — … Меня уже не вылечить. Я даже не знаю, что со мной вообще происходит! Сначала я сильно злой, а потом несколько дней не могу отойти от перенапряжения. Меня ничего не веселит, все дни однотипны и скучны… — … Герман, я тебе всегда готов помочь, но также нужно, чтобы и ты старался. Австрия мне всегда сообщает о твоём состоянии, и я рад, что ты регулярно принимаешь мною прописанные препараты. Побочные эффекты были? — Нет, с этим у меня всё в порядке. У меня проблема не то, что в неконтролируемом гневе, который в этом месяце не такой уж и частый… Проблема в Польше. — Проблема в Польше? — слегка удивился психиатр. — … Нет, он не виноват. Виноват всегда я. Из-за моих желаний он сейчас страдает и избегает меня. Это невыносимо! Я всегда стараюсь быть вежливым с ним, добрым, милым, приятным, но я не могу спокойно себя вести зная, что он меня всей душой ненавидит! Будь проклят тот декабрь! — … — Швейцария грустно смотрел на немца, не понимая, что тогда произошло. — Что тогда случилось? — … В декабре, ещё перед Рождеством, я признался себе и Австрии, что влюблён… Мне сложно сказать, любовь ли это, или же просто безумие. — Скажи, что тебе нравится в Польше? Что ты больше всего в нём ценишь, и что заставило тебя прийти к такому выводу? Германия молчал. Не потому, что он не знает, что сказать, а хочет собрать все свои мысли воедино. Кто для него Польша? Это независимое государство, которое ещё и ведёт себя, будто она самая главная во всём Евросоюзе (хоть и некоторые польские законы противоречат ЕС). Большинству такой характер не нравился, в том числе и Герману… но с другой стороны это прибавляло Польске особую харизму. Он может за себя постоять, по крайней мере в споре он может постоять за своё мнение и в большинстве случаев остаётся в выигрыше. А когда он начинает спорить с немцем, то его уверенность резко пропадает и он в панике пытался связать между собой слова. Для Германии это было всегда забавно, хоть Польша испытывал тревожность рядом с ним. Благо он это начал понимать и вскоре всё началось налаживаться. В начале февраля он начал больше уделять ему внимание, намного быстрее успокаивался и наладил с ним контакт. Но… — Подумай хорошенько, не стоит принимать поспешные выводы. Германия дальше углубился в свои мысли, видя в своих мыслях одну лишь искреннюю улыбку Польши, его счастливое личико и глаза, что напоминали ему густой лес. В них Герман уж точно потерялся и, вероятнее всего, не найдёт выход. Внешность поляка была поистине прекрасна для него, будто перед ним всё время ходил настоящий ангел, лишь крыльев не хватает. А вот характер… Он его больше удивляет, нежели внушает неприязнь. Есть разница между обычным Польшей, Польшей с друзьями и Польшей с Германией. И последнее немец больше всего не переносит. Он прекрасно понимает, почему он так себя ведёт, но от этого не становится легче, наоборот, у него всё большая ненависть к себе. Он стыдит себя за свой поступок, ибо этого не должно было произойти. Как он мог поступить с тем, кто дал ему шанс на дружбу? Польша смог перейти через свои предубеждения, навеянные Венгрией, и дать побыть с ним рядом. Он был с ним мил и добр, как и со всеми остальными… Германии было этого мало. Он хотел большего внимания со стороны Польски и уважение к своей персоне. Ему было всегда завидно, что у поляка с венгром отношения намного лучше, чем у него. Желание сделать поляка ближе к себе стало ещё большим, как и чувства к этому белоснежному кудряшке. Сначала это была чрезмерная щедрость к Польске: уменьшение нагрузки на работе (как секретарь), мелкие подарки, ужин в ресторане, ужин у него дома, забота о больном поляке и т.д. Всё шло прекрасно до того момента, как Венгрия не появился. Он и является не только главным раздражителем Германа, но и главной преградой между ним и Польшей. Тот не худший манипулятор за немца, а то и за Британии. Надо же было додуматься поставить Польше ультиматум: либо он, либо Германия. Немцу сразу стало ясно, что если не избавиться от венгра, то о поляке можно будет только мечтать. Имея такую большую власть в Евросоюзе, что даже сам ЕС доверяется мнению Германа, он мог венгра сразу же куда подальше выслать. Но он понимал, что без Венгрии Польска будет скучать и даже страдать. От этого появится сильная ненависть к немцу, потому он отложил этот вариант в сторону (до определённого момента). Но после скандала с Польшей он будто сорвался с цепи. Он сам не до конца понимал, что с ним тогда произошло и какие мысли были на уме. Герман был будто пьян или того хуже. Но всё же он понимал кое-что… Он хотел сделать Польшу своим. … Германия прекрасно знает, что это была самая худшая ошибка в его жизни. Он не сделал его своим, да и если бы смог, то лучше от этого не стало. Польска его ненавидит. Перед ним больше не миленький послушный поляк, который хочет ему понравится. Теперь перед ним тот поляк, который хочет закрыться от него и не разговаривать с ним. Нелюбимый… Германия выглядел подавленным. У него вот-вот могли пойти слёзы, но он сдерживал себя. Швейцария наблюдал за ним, пытаясь не отвлекать от раздумий. Сам он думал о том, что ему необходимо сейчас предпринять. Сейчас он без слов понял, что Польша имеет для Германа особое значение в его холодном сердце, что рядом с ним всегда тает с маленькой надеждой внутри, что начинает угасать. Швейцар присел на кресло рядом с кушеткой, поглаживая немца по голове. Это был особый приём, чтобы тот не сдерживал себя и полностью выплеснул свои слёзы. Он понимает, что сейчас это было лишнее, но из-за того, что он слишком эмоционально связан с Германом, он не мог этого не сделать. Швейцария понимал, что работать с ним – малоэффективно. Он помог ему отчасти, но в данный момент он не сможет провести полноценное лечение. … Швейцар даже не может сказать немцу об этом, ибо тому и так очень плохо. Благо он не единственный в мире психиатр-государство. Есть вполне хороший врач из Азии – Тайвань. К сожалению, Герману вновь нужно будет работать дистанционно, но по-другому не выйдет. В данный момент Швейцария, неспеша убрав руку с Германа, решил, что лучше потом с ним об этом поговорить. Сейчас Германии было не по себе, хоть и приятно от первого тактильного контакта швейцарца. Сейчас он чувствовал головную боль и подавленное состояние, а в мыслях только грустный Польша, что остался наедине с немцем. — Герман… Ты всегда должен быть передо мной открытым. Я хочу помочь тебе уже не так, как психиатр, но и друг. Я тебя не буду сейчас винить во всех грехах, но я хочу узнать, что ты чувствуешь к Польше. Симпатия, влюблённость, терпение, уважение к нему, чувство того, что вы оба прекрасно подходите друг друга — всё, что чувствуешь именно ты. Будь это плохо или хорошо. — … Хорошо, я всё расскажу. Я устал всё скрывать в себе.