***
Лето этого года особенно тёплое, что некоторым странам ещё с мая становится очень жарко даже при включённом кондиционере. Руководство (в основном: ЕС, Германия и Франция) желало, чтобы все соблюдали дресс-код, то есть ходили в брюках. Многие стали протестовать против этого, ибо уже не одно лето пробыли в адской жаре и всем это надоело. В итоге большинство, включая Польшу, Венгрию и даже Австрию, собрали экстренное совещание, где потребовали немедленно позволить им приходить на работу хотя бы в шортах, пока особо одарённые (такие, как Швеция) не стали приходить в юбках. Большинство победило. Небольшая, но довольно приятная победа. На следующий день абсолютно каждый сотрудник пришёл в шортах и лёгких футболках, в том числе и сам ЕС. Но поднялся в итоге вопрос о кондиционерах, что «неправильно функционируют и требуют замены». В любом случае, некоторое время страны могут поработать в «неофициальной» одежде и подождать июля-августа, когда они получат заслуженный отпуск. Летом для них это особенно необходимо, ибо Испания должен с этого получить неплохую выручку за свои санатории и пляжи. Даже если они будут отдыхать в Португалии, ему перепадёт в его с Портом общий бюджет. Польша больше всех хочет отпуска, чтобы по-настоящему отдохнуть от всех своих проблем. Хоть бы пожить вместе с Венгрией в номере, пойти на пляж, искупаться, выпить пива и уснуть в номере или же возле него. Главное, чтобы на утро он снова был способен прочитать пару новостей за вчерашний день, а потом снова по кругу. Можно вместо курорта поехать в Польшу, где он сможет побыть рядом со своей семьёй. Придётся работать, но он готов на это ради отца и деда. Как давно он их не видел… и даже не звонил им. Со всей этой суматохой поляк даже не написал никому из семьи. И в то же время они ничего не делали… Возможно, Польская Республика (отец Польши) понимает, как сложно управлять государством, и решил не навязываться. У него был крайне сложный опыт, особенно в начале правления и под самый конец. Он счастлив, что Польша на этот раз стала более мощным (в военном плане) государством, состоящее в военно-политическом союзе (НАТО) и способное себя защитить. ПР никогда бы не хотелось, чтобы его сын и народ пережили тот ужасный опыт. Ради этого приходиться сотрудничать с Германией, Венгрией и прочими бывшими врагами. В глазах Польски они, кроме немца, изменились в лучшую сторону не только как государства, но и как люди. Однако отец всё равно не станет всем им доверять, включая своих «союзников», и будет продолжать напоминать поляку о том, что они и их предки делали в далёком прошлом. Если все забудут свою историю, то ошибки прошлого вновь повторятся и наступят лихие века на земле, после которых сложно будет вновь вернуться к нормальной спокойной жизни. Во всяком случае, Польша больше ссылается на то, чтобы провести отпуск в окружении своих друзей где-нибудь на пляжах Испании. Но он обязательно взял себе на заметку связаться со семьёй. Уже и стыдно за себя становится, что в его полупустую голову не пришла мысль пообщаться хотя бы с отцом.***
Сегодня, снова же в жаркий солнечный день, у Германии должен был состояться дистанционный приём с Тайванем. Для них двоих это будет в новинку, но есть надежда, что всё должно пройти без всяких сбоев и лишней суматохи. Герман перед самим сеансом попросил Польшу погулять с Лютером. Немцу не хочется, чтобы тот сидел буквально через стенку и подслушивал его. Как никак, Германии сейчас будет сложно настроиться на приём с новым психиатром. И Польска, если бы подслушивал, по мнению немца обязательно стал бы манипулировать этим и всячески на него давить. Это не просто ранит его, а сильно разозлит, из-за чего он сможет не сдержать свой гнев и что-нибудь сотворить. Прежде всего ему важно то, чтобы Польша не подвергал себя опасности по своей же глупости. Да, Герман считает поляка часто глупым и слишком рискованным. Один раз Польска успел выпендриться перед ним и закончилось это очень плачевно. Славянин никак на это не отреагировал, лишь переоделся, взял Лютера и вышел из квартиры. Не хотелось говорить немцу о том, что он в свой выходной хотел полежать на диване и ничего не делать, но его здесь никто не понимает, кроме Лютера. Кстати, пёсику уже фактически шесть месяцев! Стоит заметить, что польский огар довольно крупное животное, но он всё ещё маленький. Польша и Германия, по большей части первый, научили его некоторым командам «Ко мне!», «Место!», «Лежать!» и «Гуляй!». Щенок очень способный, но это в большей степени благодаря его сильной любви к хозяевам и чему-то вкусному. Прогулка с Лютером должна занимать где-то полтора-два часа, так как он для своей породы очень активный и любит поохотиться. Но из-за солнечной погоды они не так сильно погуляют, благо в парке много деревьев и тени под ними. По городу они гуляли с поводком, но когда они пришли в парк, то Польша сел на скамейку и снял с щенка ошейник, сказав «Гуляй!». Лютер сразу же побежал по траве и начал иногда лаять, но это от прилива сил и игривости. Хорошо ли это, но питомец боится далеко отходить от хозяев, потому он бегает в паре метров от поляка в его поле зрения. На этот раз его привлекла внимание бабочка, за которой он начал бежать. Польша несколько раз вставал и подзывал пёсика к себе, чтобы тот далеко не убегал. Бабочка вновь возвращалась и Лютер, забыв про команду, вновь бежал за ней. Никто не даст сегодня поляку нормально отдохнуть. Ему пришлось следовать за Лютером, с расстояния наблюдая за его попытками схватить крылатую и иногда улыбаться от забавных неудач. Главное, что собака счастлива, и потому можно расслабиться. Польша час тоже не обошёлся без внимания, ибо многие начали следить за ним и его щенком, умиляясь и фотографируя их. В интернете они с марта месяца завирусились, но была небольшая дилемма: у Германии и Польши «волшебным образом» были одинаковые щенки, та же порода и даже расцветка. Польске это дико не понравилось, и потому он решил с поддержкой своих друзей сделать историю, что Польша и Германия решили приютить двоих маленьких щенят одной породы. Сделали они во благо акции в поддержку бездомных животных и, соответственно, внесли свои пожертвования в фонд по защите животных. Бонусом стало то, что к ним прибавилась репутация и звание «Зоозащитников». Ради этого придётся 18 августа отменить свой выходной и прийти в приют и ветеринарную клинику, посотрудничать с волонтёрами в Международный день бездомных животных. Так же славянина оповестили о том, что 4 октября в Польше откроется новый приют, на открытии котором ему рекомендуется приехать. И что же не сделаешь ради того, чтобы спокойно гулять со своим любимым щеночком… Пока Лютер продолжал охотиться за бабочкой, иногда отвлекаясь на других собак и людей, Польска заметил на одной из скамеек Чехию и Словакию, которые о чем-то активно разговаривали. И как один из самых лучших их друзей, он тихо подошёл к ним сзади, а затем дёрнул словака за его косу. Тот испугался, но осознал, что так делает только Польша и сказал: — Поля, мать твою! — взялся Словакия за свой хвост, пока чех, повернувшись к поляку, смеялся. — Я никогда не перестану так с тобой здороваться, — улыбнулся Польска. — Что привело тебя сюда? С Лютером гуляешь? — спросил Чехия, оглядываясь по сторонам в поисках пёсика. — Тут как посмотреть. С одной стороны, я хотел полежать как старый овощ на диване, а меня этот немец решил выгнать. Но с другой я хотя бы отдохну от Германа и погуляю с Лютером. Лютер! Ко мне! На команду Польши Лютер, потеряв бабочку из виду, побежал к славянам. Двое братьев сразу же встали, чтобы подойти, посмотреть на подросшего щенка и «потискать по-чешски». Было забавно наблюдать, как Словакия держит Лютера в своих руках, а Чехия его гладит и чешит (каламбур). Лютер знал их, поэтому с радостью принял их внимание и ласки, высунув язык и быстро дыша. Вообще-то это было из-за того, что они вышли на солнце и пёсику стало жарко, но славяне посчитали это как то, что ему очень нравится. Но это было отчасти правдой. — Хей, Чехия, помнишь, как мы хотели завести себе собак? Это когда ещё Мария Терезия сделала из наших земель провинцию, — напомнил Словакия. — Ты знаешь, что у нас не было возможности, ибо мы были очень заняты нашим Королевством, — ответил чех. — И мы вместо того, чтобы завести даже кота… — Взяли себе гуся, — вспомнил Польша, посмеявшись. — По крайней мере, Поль, его озеро было рядом с нашей резиденцией и мы за ним ухаживали, — добавил словак и отпустил Лютера на землю. — Но этот гусь был с характером, однажды он за нашим слугой погнался, ибо тот должен был покормить его. Оказалось, что он может есть только с руки чеха. — Блять… иногда у меня в мозгу не складывается то, насколько вы старые, — сказал Польша, надевая на питомца поводок. — Вы столько всего пережили, видели и при этом всё помните. Я в шоке. — Ну, не такие уж мы и старые, спина ещё не болит, — сказал Чехия, выпрямившись. — А так да… много дерьма мы в жизни увидели, но зачем вспоминать ту политику, отношения и подобную напрягающую средневековую суматоху? Есть, вот, интересные и смешные моменты из жизни, их и нужно вспоминать. Историю мы знаем, на крайний случай можно её просто перечитать. — Самое обидно, что ни у одной страны нет доктора исторических наук, — посмеялся Словакия. — Но всё же, не смотря на нашу основную задачу, — быть государством и быть поглощённым в политику, мы тоже много чего придумали. К примеру… ох, этот Третий Рейх… если ты слышал, то он участвовал в разработке этой… Штурмовой винтовки 44? — Суть в том, что страны, как и обычные люди, что-то изобретают и постигают науки, — подвёл итог Чехия. — Мы, как два дебила, ничего такого придумать не смогли для человечества, но это не значит, что нужно свести на нет достижения других. Зато у нас есть несколько дипломов. Словак зря что-ли у нас и музыкант, и архитектор, и философ, и экономик? — Ой, не завидуй, работяга, у меня была куча свободного времени, нежели у Чешской короны, — ехидно улыбнулся тот. Польше иногда становится не по себе, когда он начинает задумываться о возрасте своих друзей, коллег и в общем других стран. По сравнению с Чехией и Словакией, то он на их фоне ещё мелкий эмбрион. И при этом они не ведут себя, как мудрецы или на подобии человеческих стариков, которые всех и вся учат жизни и постоянно всё критикуют, утверждая, что раньше было намного лучше. За то время, что многие страны пережили, большинство пришло к выводу, что нельзя зацикливаться на том, что было раньше, ибо они знали, каково тогда было. Хочется идти уже в будущее. В будущем хотя бы роботы-пылесосы по низким ценам, а не придворный слуга со сломавшейся судьбой. Пока трое думали о «великом», Лютер в это время чудесным образом смог поймать бабочку и, довольный своей добычей, побежал обратно к Польше. Когда тот увидел насекомое во рту питомца, то, на удивление пёсика, он недовольно высказался и сказал выплюнуть («Фу!»). Но вот Чехия, наоборот, похвалил щенка, ибо сам человек не сможет её голыми руками поймать, а тут ртом.***
После весёлой прогулки Польша вернулся домой. На этот раз Германия не лежал в гостиной, а обедал на кухне. Кстати, поляк наконец-то узнал причину, по которой немец так сильно любит зависать в гостиной. В отличии от своей комнаты, он будет всегда видеть Польску и Лютера. А как же по-другому? Он может спокойно так следить за передвижением поляка, вовремя предлагать свою помощь и надоедать. Конечно, после событий с заявлением Швейцарии, он стал реже ему докучать, но всё же продолжал изредка так делать. Неужели, если бы тут жил Австрия, Герман был таким же «милым» и «добрым»?.. Наверное, да. Но австрийца это хотя бы устраивает, а вот Польшу по-разному. Зато можно иногда вечером напрячь немца, чтобы тот приготовил им ужин. Под присмотром поляка, естественно. Но этот раз, видимо, исключение. Придя на кухню, он даже не заметил второй тарелки. Значит, Герман готовил только для себя. — Привет, Поль, — поздоровался Герман, поедая пасту. — Не называй меня так, мы не любовники, — эту фразу Польша уже несколько месяцев повторяет, а толку никакого. — Буду пытаться, — и снова такой же ответ, как и в прошлые разы. — … Как дела с Тайванем? Лечит тебя? — спросил поляк, подойдя к холодильнику и параллельно думая, что себе приготовить. — … Тебе это важно? — Слушай, ты у нас больной насильник. Мне нужны гарантии того, что ты вылечишься и не будешь представлять опасность для людей и стран. — Я с Тайванем будем стараться, я это всё делаю в первую очередь для тебя. Да, я насильник, преступник, я в силах признать это и пытаться вылечиться. Я не оправдываюсь перед тобой, ты в праве меня ненавидеть… и не важно, больно мне или нет. — А тебе больно от моих слов? — … Очень. — … Сам говорил, что заслуживаешь такого отношения, вот и всё. — … Но это не значит, что ты имеешь принижать меня как и своего начальника. Мы уже не раз говорили о том, что ты по прежнему мой секретарь и должен выполнять мои поручения, а не скидывать свои обязательства на меня. — Хах! Я свою работу выполняю на отлично. Что я не выполняю, по-твоему? — Выполнение всех просьб своего руководителя, организация совещаний стран Евросоюза, передача информации вовремя, а не через два часа… — Тебе ещё кофе готовить и с ложечки кормить? Я тоже государство, у меня своих хлопот хватает с вашим Евросоюзом, так ещё и тебе помогать! За-е-ба-ло! — И у кого же это зарплата поднялась до семи тысяч евро? Случаем не у Республики Польша? Речь Посполитая? — А у кого больше десяти тысяч? Я тоже так хочу. — Если будешь хотя бы не нарушать соглашения о ЕС, то, возможно, станешь чуть богаче, чем мой канцлер. — Несправедливо, твои депутаты и то больше меня получают. Я требую справедливости! — Твой президент получает не более пяти тысяч, зачем именно тебя делать миллиардером, если ты, первое, потратишь большую часть на благотворительность, а второе, это пиво. Я не собираюсь говорить о заработной плате, в любом случае ЕС определяет нам её, хоть и с моей и Франции помощью. — Конечно, у вас если не десяток, то двадцатки, а у нас мелочь. Спасибо вам большое. — Ты действительно хочешь поспорить?! Где твоя страна, а где наши? В скольких мы организациях состоим: «Большая семёрка», топ экономик мира, уровень жизни, равноправия, образование, ВВП, мне ещё долго перечислять? Оценивается не только милое личико, Польша. Да, я согласен, что твоя страна так же прекрасна и развита, но есть очень заметные минусы. И это, к сожалению, твоё правительство. И ещё поляки агрессивные. — Мой народ – агрессивный?! Ты на свой посмотри, блять! — Я пошутил насчёт последнего. — Так, всё, ты мне надоел уже! Сиди и ешь свою лапшу или макароны, не отвлекай меня своей болтовнёй. — Молчу.***
Как же проходят рабочие дни в Евросоюзе? Довольно интересно, но это явно не на самих рабочих часах. Государства привыкли к тому, что политика – это ад, длинною в целую жизнь, но большинство принципиально не хотят его замечать, зацикливаясь на личной жизни. И это не про стран даже, но им это сильно знакомо. Многим любопытно, почему же страны Евросоюза и пару кандидатов предпочитают работать отдалённо в Брюсселе? Ответ очевиден: меньше нагрузки, чем у себя на родине. Конечно, они обязаны посещать своё государство каждый месяц, и Польша это делает в том числе. Обычно эти поездки буквально на два-три дня с понедельника по среду-четверг. Это не происходит каждую неделю, и если, к примеру, Польша ушёл на больничный, то его место занимает по вопросам государства Варшава, а по ЕС – сам Евросоюз. Но есть и некоторые исключения: Нордические страны. Им разрешается уезжать на целую неделю, выходные тоже считаются. Обычно они используют для передвижения морской транспорт, предоставленный, в основном, Данией. Остальные пользуются либо поездами (линия Польша–Венгрия–Словения-Хорватия), либо самолётами (Балканы). Для них это стало обыденностью. Однако для поляка кое-что изменилось. Ему нельзя быть одному дома, ибо когда ему нужно ехать в Варшаву, то и Германии резко нужно появиться в Берлине. Настолько «удивительное» совпадение, что кидает в ярость. К счастью, частые вылазки в свою страну весной были не такими уж и важными, что весь март-апрель большинство стран лишь за два месяца съездило где-то на 2-3 дня. То есть, в основном вопросы решаются в штаб-квартире, где можно их урегулировать и при этом обходясь без часовых телефонных звонков. Лишь парой фраз и предложениями перекинуться и решить быстро вопрос, остальное – дело парламента. Благодаря такой системе у государств-членов ЕС появляется время на личную жизнь. К примеру, если Швейцария работает у себя и даже в выходные он обязан прийти на работу, если появится какое-либо дело, то Польша может проводить вечерние будни дома, а в выходные полноценно отдыхать. Страны хоть как-то начинают сближаться с людьми, и в первую очередь иметь возможность жить обычной жизнью.***
Пятница, рабочий день. Утро прошло у всех спокойно, никаких важных новостей не поступало и встреч на сегодня не планируется. Сейчас у стран обед, и, как принято, во время перерыва происходят самые интересные вещи. Всё может пройти весьма спокойно, если кто-то не привлечёт всеобщее внимание. У многих стран из головы не вышло то, как у Нидерландов случился приступ прямо на перерыве. Оказалось, что он долгое время не принимал наркотики и решил резко вернуться к ним. Прямо посередине залы его начало душить, он задыхался, он весь (со своим флагом) почти что посинел. Все были в огромном шоке, но только Франция смог первым вызывать скорую. Об этом узнала пресса, но, не имея много данных, начали ссылаться на переутомление или отравление. С того момента Нид не принимает никакие виды наркотиков, но некоторые зарубежные страны представляют его именно как наркомана, позабыв, что тот уже ненавидит их. А как же его история о том, что это Рейх подсадил его на опиум? Поэтому Германия с ним рядом не сидит. Этот день был спокойным. Хоть тут и обедал Германия, но Польша вместе со своими друзьями. Рядом с компанией сидели Франция, Италия, Германия и Австрия, которых считают в ЕС авторитетом. Италия хоть и не был начальником, но точно настоящей душой компании, который может с кем-угодно завести диалог, не считая Греции. А Австрия просто… крыска, но он уже «мышёнок», ибо перестал всех так активно сдавать своему начальнику. И не стоит мило улыбаться, говоря на австрийца «мышёнок», ибо его предки устроили в Европе целую чуму. Да, его деда, Австрийскую империю, тоже считали крысенышем. Пока Чехия и Венгрия спорили о том, что на самом деле произошло во время военных учений за Уралом, где они потеряли своего товарища Украину, Польша прислушался к разговору соседей. У тех Франция говорил о Британии. Даже не собираясь вникаться в разговор, поляк тяжело вздохнул. Он не многое знает об их отношениях, разве что может ссылаться на то, как он у них сидел во время Второй мировой войны. Франц тогда был очень добр и мил к нему, хоть тогда он неправильно поступил, дав возможность Рейху безнаказанно захватывать государства. Но, как ни крути, Британия дал ему возможность поступить в Лондонский университет (Университетский колледж Лондона) и выучиться на биохимика и, как для славянина, закончить там школу славянских и восточноевропейских исследований. В условиях войны и советской оккупации Польша вряд ли имел бы возможность учиться, а если стал бы учиться при СССР, то это бы плохо кончилось. В персоне Брита он видел строгого, но очень доброго и образованного человека, а так же великую Империю. Даже после того, как он потерял статус Империи, он всё равно видит в нём того Британию, как и в 40-х годах. А что насчёт Франции? Польска может только подтвердить то, что Франц – идеальный папа, няня и просто поддержка в тот ужасный период. Но со временем того, как поляк начал работать в ЕС, француз для него стал обычным человеком, которого трудно понять. Тем не менее, Франц для него остался хорошим. — Так, ты говоришь, что Брит приедет в сентябре? Ради чего, напомни, — попросил Италия. — Ты знаешь, что Британия серьёзно относится к своей работе, а особенно к международным преступлениям. Он с момента отравления Скрипалей занят этим делом. Не доверяет он России, поэтому будет добиваться справедливости, — объяснил Франц, сделав глоток кофе. — Не стоит его винить в том, что он не собирается приехать в наш штаб. Не думаю, что Евросоюз правильно поступает, отвлекая его от государственных дел. — Евросоюз – это ты? — спросил Германия, ухмыльнувшись. — Как-бы да, но слушай… — посмеялся француз. — С личными отношениями мы сами разберёмся. — Сколько уже разбираетесь в этих отношениях? Ты продолжаешь слать ему любовные письма? — резко задал вопрос Польша, обратив на себя внимание не только «западной» компании, но и своей. — … Этот пранк от Бельгии уже давно не смешной, — сказал француз, а от упоминания розыгрыша Ита тихо посмеялся. — Что ты смеёшься? Мне с Бритом не было смешно, письмо-то он получил, прочитал и начал мне звонить! — Разве ты не рад этому был? На тебя обратили внимание, которое ты так хотел, — сказал поляк. — … Поль, если ты ничего не знаешь про наши отношения, и не должен, то перестань пытаться меня застебать. — Ладно, прости. Ты так часто о нём говоришь, будто он – твой смысл жизни. — Как-бы они вместе прожили больше семидесяти лет, к этому ещё более ста сорока лет брака… — уточнил итальянец. — Мы можем обойтись без обсуждения моей личной с Британией жизни?! — разгневался Франция. — Уж лучше обсудили отношения Германии и Польши, там больше драмы и романтики! — Что?! — удивился Польска от такого заявления. — Какие ещё отношения?! — Начальник и секретарь, разве не романтично, Поль? — хитро улыбнулся француз. — Неприятно такое слышать, да? Я могу ещё громче сказать. — Ты охуел?! Как ты о таком хоть думать смеешь?! Я и вот это чудо из Берлина? Ты серьёзно, блять?! На возмущения Польши обернулись все страны, что находились в помещении. Поняв, что сам сейчас устроит себе проблемы, он притих и отвернулся. Но он не мог терпеть чувство стыда за то, что чуть ли не выдал всему ЕС о его с Германом отношениях. Он не сказал, что ненавидит его, поэтому у этих стран будет совершенно другой смысл в его словах. Польска резко встал и вышел из столовой. Его все будто прожигали взглядом, когда он шёл к выходу. Взгляды то удивлённые, то, может, насмешливые. Он ни на кого глядеть не собирался. Его резко кинуло в жар, взгляды будто иголки пронзили его. Хочется побыстрее спрятаться отсюда. И как он им объяснит, что он имел в виду? Не подойдёт же он к каждому, это будет ещё хуже. И ведь как о нём теперь подумают? Раньше они были просто коллегами, а теперь как в каких-то фильмах «отношения». И всё из-за этого Франца, который любит распускать идиотские слухи без точной информации. Да что б его!.. Когда Польша вышел, то мигом пошёл в свой кабинет и закрылся там. Он весь был в лёгком поту, вдобавок к этому ещё и лето на дворе. Сев за свой стол, он откинулся на спину кресла и тяжело вздохнул. Ему нужно срочно успокоиться. Нужно проанализировать ситуацию, как советовал Швейцария. «Так, Польша, что сейчас произошло? Ты просто устроил спор с Францией, покричал немного. На крик обратили внимание из-за того, что я громкий, а не из-за содержания… Они скорее услышали полноценное «Серьёзно?!» и просто удивились… Я – Польша, он – Германия, даже в больных фантазиях мы не можем быть ни у кого вместе. Возможно, они представили нас, как приятелей или на подобии. Я же с ним не вижусь даже, никто не знает, что я с ним даже живу… Если Италия никому не рассказал. Но Герман же умный, попросил ему не говорить об этом. Да и Францу Германия заткнёт рот, а если не немец, то Венгрия. Он единственный меня понимает… лишь бы он не посчитал слова этого француза всерьёз. И Австрия пусть тоже заставит подумать иначе… Спокойно, Поль, это твои истерики. Спросят, что со мной случилось и всё, отстанут. Я им не так уж сильно интересен, вот реально…» — после своих раздумий поляк смог прийти в норму. Во время этого он повторил дыхательную технику, что помогла ему сосредоточиться и слегка опустить свой пыл. Всё же приёмы со Швейцарией дают свои плоды, Польша уже не так часто бесится и может быстро успокоиться. Но идти обратно в столовую он не собирается, ибо его могут там обсуждать и отвлекать от обеда со своими «Что случилось? Тебя Франция обидел?». В дверь постучали, и Польска, подумав, что это Австрия или Венгрия, что пришли поддержать его, разрешил войти. Но вместо них вошёл Германия, но, вероятно, с такой же миссией. При виде немца поляку сразу же стало не по себе. Такие встречи были частыми, но реакция стала будто хронической: когда он с Германом наедине, то его тело сразу же напрягается и голова становится более холодной. Но на этот раз ему стало ещё более не по себе: вернулся страх. Они снова одни на этом этаже, ни снизу, ни сверху их никто не услышит… прям как в ту пятницу. Это чувство сразу же пришло ему в голову, а последствия он больше всего запомнил. Польша встал со своего места, но не двинулся никуда, следя за каждым последующим действием немца. В отличии от того злого и оскорблённого Германа, этот довольно спокоен. — Извини за беспокойство, однако тебе всё же нужна поддержка, — сказал Германия, остановившись возле двери. — Я стою на месте. — Вот и стой там, помощник, блин… — но поляк не может так просто сесть и расслабиться, и потому продолжит следить за начальником. — Мне нужно побыть одному, уходи. — Перед этим я хочу кое-что сказать… Не злись на Франца, он сожалеет о своих словах. Знаешь, ему тоже неприятно, что все начинают обсуждать его отношения с Британией. Ты вот, к примеру, не знаешь многое, а уже строишь из Франца страдальца, а Брита – обиженку. Ты сам такое говорил, когда был пьян… И Франция решил ответить тебе тем же. И тебе стало неприятно до боли. — Ты меня собираешься учить морали? Я всё и так понял. Я и так уже опозорился перед всем ЕС из-за этого француза, спасибо ему! — Но кричал-то именно ты, а не Франция. Будто кому-то есть до тебя дело. Без обид, но многие просто услышали пару фраз и забудут через пару минут. Они же не считают тебя истериком, значит всё нормально. — Я не тупой, и так прекрасно понял. Можешь идти в буфет, я не собираюсь там обедать. Или пусть Венгрия мне принесёт, я тут поем. — … Поль, я считаю, что нам стоит поговорить кое о чём. Желательно сейчас. Ладно, не поговорить, а просто выслушай меня. Я не хотел тебе навязываться, но я не могу так долго прятать свои мысли, конкретно эти мысли от тебя. Всего лишь пару минут. — … Валяй. — Спасибо большое. Я лучше присяду сюда, — сказал Германия, указав на стул возле стены и присел. Польше не было это особо важно и он мог бы отказать немцу. Но если тот признаётся, что не может это прятать от него, то тот всё равно будет добиваться того, чтобы поляк его выслушал. Дома Польска вряд ли захочет вместо Тайваня выслушивать чьё-то нытье. — Поль… я тебе не раз говорил, что понимаю твою злобу, твой гнев. Я не говорю тебе меня простить или думать, что это мелочь, а не целое преступление. Ты правильно делаешь, что не доверяешь мне и относишься… не то, что с опаской, а просто с серой предосторожности… Но… мне реально больно от твоих слов. Справедливо, но жестоко. Ты специально этим пользуешься, чтобы разозлить меня, задеть до глубины души. Не задеваешь тему про грехи моей семьи, ибо боишься получить за это ответ. Если бы не по этой причине всё произошло, то ты бы применил и эту тактику. Сначала это была ответная реакция на боль, которую я тебе причинил. Я был готов к этому. А в итоге… сейчас ты начинаешь меня унижать. Один на один, при Австрии, при других начинаешь не просто оскорблять, а пытаться, чтобы я упал в своих собственных глазах, чтобы я почувствовал себя ничтожеством. Постоянно нужно напоминать мне о том, какой я больной, опасный, я даже начал в это верить. Мысль в голову пришла, что меня нужно отправить в псих. лечебницу. … После этого ты говоришь, что хочешь, чтобы я вылечился и не представлял угрозу. Хах… Ты начинаешь меня этим очень злить. Я держусь, когда ты это начинаешь. Я не могу держать на тебя обиду до и после, но во время этого мне очень трудно. Ты ведь знаешь, что я могу сделать. Прямо акцентируешь внимание на том, что я не просто могу, а должен это сделать. Ибо я сумасшедший, я должен делать людям больно. Ты в этом убеждён и хочешь убедить и меня. Польша опешил. У него даже рот не открылся, чтобы где-то перебить немца. Раньше он не задумывался о своих словах, ибо повторял, по сути, одно и то же. Да, это было сделано из злобы, но тогда он не задумывался о том, чтобы преднамеренно обидеть Германа. Возможно, напомнить ему о его проступке и попытаться заткнуть его. Но про убеждения… Всё сводилось к тому, что поляк просто не задумывался о том, что немец сможет не промолчать или перевести тему, а ответить на «замечания». И не обязательно словами. — … Скажи честно, ты специально меня хочешь вывести, чтобы к тебе на помощь пришёл Австрия и встал против меня? — … Разве есть проблема в том, что я хочу чувствовать себя в безопасности? Причём здесь Австри? Он всегда на твоей стороне. Гляди, оправдывает тебя. — Я не могу поверить, что ты, когда унижаешь меня, не задумывался о том, что когда я разозлюсь, то к тебе на помощь прибежит мой дядя. Представлял? — … Я промолчу. — … Иногда тебе реально следует заткнуться. Я столько от тебя уже услышал… Молись, чтобы я это всё забыл. Моё любое предупреждение ты будешь рассматривать, как угрозу, я привык и не буду на этом зацикливать внимание. Теперь у нас в доме новое правило: не злить Германию, не оскорблять и не унижать его. Все свои мысли оставляем при себе. — Ты у нас в доме хозяин? Поселил меня рядом с собой, а теперь… — Польша, не перебивай меня больше!!! — закричал Германия, гневно поджигая взглядом поляка. Польска сам сильно дёрнулся, когда тот повысил свой голос. Такой же, как и в ту пятницу… и такой же взгляд, что прожигает душу Польши насквозь. Будто немец сейчас сорвётся и побежит на него, и догонит. Казалось, что у него начинают трястись руки, а из-за сжатых кулаков на его запястьях виднелись вены. Поляк сразу же отошёл на пару метров от своего стола, испуганно глядя на того. Уверенность при Германе резко пропадает и на лице проявляется страх в полной красе. Такое выражение лица должно было бы образумить Германию и попытаться остановиться, но он не сделал этого. Он знает, что Польша его испугался, и встаёт со стула, чтобы показать, что он знает это и готов этим воспользоваться. От этого сердце заколотилось ещё сильнее, а из-за сбитого дыхания поляк закашлял. Но Польска на этот раз готов был убежать, и сейчас его ноги от любого движения Германа готовы дать дёру отсюда. «Вот тут, — как говорил Польша, — очко и заиграло». — Теперь ты наконец заткнёшь свой рот и дослушаешь меня?! — ещё раз громко крикнул тому немец. Польска, сильнее вздрогнув, быстро закивал. Это смогло немного удовлетворить Германа, который присел обратно на стул. Он решил подождать пару секунд, чтобы попытаться вернуть себе власть над своими мыслями и действиями, которых полностью охватила злость. Но поляку понадобится успокоиться минимум пару часов. — На тебя действует один лишь крик, это неправильно, — Германия значительно понизил свой голос, чтобы поляк его мог дальше слушать. — … Ты не сможешь меня слушать дальше, ибо ты напуган до чёртиков. На сегодня с тебя хватит… но запомни мои слова, как название своего любимого пива – меня нельзя злить. Никогда. Никто. — Да я понял это ещё с февраля! — Слушай, ты прямо как наркоман действуешь: знаешь, что плохо колоться, но делаешь это, говоря себе, что это плохо. И где здесь шанс не стать зависимым, как шанс того, что ты меня не разозлишь преднамеренно? — … Мне нужно подумать, лучше иди к себе, в столовую там, типа… — Тебе не нужно просто думать, тебе стоит и отвечать за свои слова. Я тебе все слова, сказанные ранее, прощаю. И если ты снова возьмёшься за старое… я себя не контролирую. Поможет тебе Австри, не поможет – сугубо твои личные проблемы. Германия, закончив беседу, вышел из кабинета Польши. Даже после его ухода славянин не мог успокоится, и работа не смогла его отвлечь от этих мыслей. Ему приходилось задумываться о словах немца, его мозг будто специально заставлял принять всё сказанное всерьёз. Польска не мог сразу принять слова Германа, ибо он не мог поверить, что он сам себе создаёт угрозу. Ведь это будет исключительно вина немца, если он посмеет сделать ему больно в ответ на слова. Но Польше всё равно будет очень больно, и за то время, пока австриец опомнится, с ним сделают непонятно даже что. Ему ведь говорят, что это вполне обычная реакция и нормально считать своего насильника плохим человеком. Разве можно перегнуть здесь палку? Поляк пытается представить себя на месте Германии. Конечно, он никак не может проникнуться его состоянием и вставь в его положение, когда сам ровно в противоположном. Но ему стоило попытаться. Он бы сам не стал терпеть каждый день оскорбления, даже если убил бы рыбку или толкнул ногой кошку на улице. Да, он признаёт, что сделал что-то ужасное, но не напоминать же ему об этом каждый день, при этом говоря, что он способен сделать это снова и он «убийца рыбок». Но где «рыбка», а где изнасилование… Если бы Польша мог такое совершить, то… смог бы понять немца? Он бы скорее впал в безвыходную депрессию, нежели начал бы доказывать, что он не может терпеть «унижения». Но тут появился другой вопрос: можно ли считать Германию сильным в этом случае? Он не пытается скрыть или переобразить своё преступления во что-нибудь другое, переложить вину на саму жертву, а пытается исправиться и извиниться, хоть в последнее он сам не верит. И если ему что-то начинает не нравится – он говорит об этом прямо, хоть и грубо. Если бы он молчал, то ничем хорошим это не закончилось. Стоит отдать должное, что он пытается решить вопрос словами, «дипломатически». В данный момент Польша не сможет решить этот вопрос, пока не встретится со Швейцарией. То, что он будет доказывать одно, а Герман ответит другое – не даст результата. Для этого нужно выбрать авторитет для них двоих, который поможет поляку полностью понять позицию немца и найти путь к решению конфликта. Польске в первую очередь нужно самому понять, что он конкретно не так говорит, как он это преподносит. Если ему вправду нужно будет молчать, то как ему это сделать? Он не привык проглатывать «неуважение» со стороны других. Венгрия его учил тому, что за себя нужно стоять до самого конца, иначе другие поймут, что тобой можно воспользоваться и не раз, а ты всё дальше будешь им всё прощать. Венгр дерьма не скажет! Работа, когда ты думаешь совсем о другом, сильно надоедает и выматывает. Под конец рабочего дня Польша чувствовал себя расплавленными бананом в духовке. Странное ощущение, но весь день было очень жарко, а вечером даже лёгкого ветерка не было. Поляк зашёл под самый конец к Венгрии, чтобы попроситься у того переночевать. Тот совершенно не был против и они вместе пошли к тому домой. Не хотелось всю ночь спать с опаской того, что Герман так же захочет «срочно поговорить». С венгром чувствуется защита и опора. Его присутствие успокаивает лучше, чем Швейцария, и придаёт большей уверенности. На то они и неразлучные даже в таком положении, где приходится в километрах друг от друга находится. Конечно, неприятно иногда слышать от некоторых людей в интернете то, что они как отец и сын на фото выглядят. Это может быть и шуткой, но почему-то Венгрию это задевает. Максимум он называет Польшу своим братаном или же просто братом. Хотя оказаться сыном ГИ это пиздец (© Венгрия). Люди намекают, что на фоне сильного венгра его друг выглядит слабым мальчиком, которого нужно ото всех плохих немцев защищать. Отчасти это правда… и в остальной части тоже. Но ведь Польска не использует Венгрию, как своего голема из Майнкрафта для защиты жителей деревни. Разве плохо то, что венгр, не смотря ни на какие последствия, пойдёт в драку с кем-угодно, чтобы отстоять честь Польши? Нет, это просто Чехия и Словакия немощные против одной руки Германа. — Что ж, Поль, закажем что-нибудь или ты сам приготовишь мне еду на год вперёд? — спросил Венгрия. — Естественно второй вариант, — улыбнулся поляк. — И сыграем в Резиденцию зла, и я на этот раз за компьютером. — Покупал игру я, а проходишь всё ты. Охрененная тактика у тебя. У меня такая же, только с твоей едой.