***
Несмотря на довольно удачный полёт, Польше не было спокойно. Он летел не столько в Брюссель, сколько возвращался к Германии, который уже заждался Польшу. Венгрия сообщил тому, что они уже прилетели, и потому немец с нетерпением готов встречать славянина. Страшно представить, что тот приготовил ему дома после такого долгого расставания с Польской. Небось он снова готовит сюрприз, от которого у поляка сведёт зубы от злости. Но ему сказали, что поддаваться гневу — ошибка, и потому он должен вести себя более сдержанным. Возможно, немец потеряет к нему интерес, если полюбил его за такой взрывной характер. Интересно, в кого же на деле такой поляк выдался? Наверное, отдельное спасибо нужно сказать Венгрии. После посадки, забрав Лютера в клетке, Польша подался домой. Впервые ему так не хочется возвращаться в столь любимую квартиру. Нога нервно подрагивала, на что питомец обратил внимание и заскулил, глядя на хозяина. Поляк иногда удивляется тому, насколько его пёсик, оказывается, хорошо понимает эмоции хозяина лишь из-за его движений. По крайней мере здесь он угадал, что тому не по себе. Настоящее чудо, а не собака. Пока Польска ехал, ему позвонил Венгрия. Его голоса точно не хватало славянину, он дал ему немного успокоится. Зная, что венгр теперь рядом, поляк ни о чём более не переживает. Тот предложил ему сегодня по пивку в одном из клубов, на что Польша никак не мог отказаться, да и повод для праздника очевиден — встреча лучших друзей спустя целый месяц. Ему кажется, что те вообще отказались от алкоголя в знак солидарности. Но все коллеги, по крайней мере скандинавы с Эстонией, знают правду. И вот, уже до боли знакомая улица, на которой и находится квартира Польски. Как раз тут разговор с венгром закончился, и к славянину снова вернулся страх. Страшно то, что Германия приготовил для него, ибо этот немец вряд ли оставит его без ярких впечатлений сегодня. И зачем Евросоюз скинул Германа на бедную польскую голову? Неужели всем в удовольствие то, как Польша трудится в два раза больше, а зарплата его начальника превышает его в чуть более двух раз? И пожаловаться нельзя. Все равно просьбы поляка пройдут мимо их ушей. Приехав на место, Польша глянул на окна своей квартиры. Везде всё казалось бы чисто, но войдя в квартиру он обнаружит кучу пыли, от которой через силу и боль придётся избавляться. Он и так достаточно чистоплотный в плане порядка в квартире, а сейчас для него начнётся настоящий ад с чихом через каждую секунду. Подниматься было сложно, учитывая, что здесь нет лифта, а в руках помимо багажа ещё и ненавистная клетка. Освободившийся Лютер, почуяв знакомые запахи, мигом добежал до двери нужной квартиры, нечаянно гавкнув от радости. От этого поляк, измотанный багажом, посмеялся и наконец добрался до заветного этажа. Пёс понял, что это родной дом, а потому настолько обрадовался, что навалился на Польшу и начал бегать вокруг, лая и виляя хвостом. Теперь-то Германия слышит своих долгожданных гостей. Не успел Польска достать ключи, как ему открыл дверь немец. Их взгляды встретились. Зелёные глаза невольно приобрели ненависть в себе, глядя на удивлённые голубые. Но недолго им пришлось смотреть друг на друга, ибо Лютер набросился на своего хозяина, пытаясь закинуть свои лапы ему на плечи. Герман сразу же переключил своё внимание на питомца, по которому скучал, наверное, больше всех, не считая Польшу. Животное показалось ему даже намного больше, чем при последней встрече. Поляки успели его хорошенько откормить, что даже немцу тяжело держать его на руках. Но Германия достаточно сильный, чтобы держать своё маленькое чудо. Перед поляком предстала довольно милая картина, от которой его сильно воротило. Лютер, конечно, самый милый пёсик в его жизни, но только не в руках противного немца. Как тот радуется на руках хозяина, облизывает полностью лицо, заставляя Германа смеяться, разочаровывает Польшу. Всё сжимается в груди из-за того, что ради своего питомца поляк живёт с этим психопатом. Даже большие грустные глазки какого-нибудь животного делают ему больно, уже не говоря про собственного. Хотя тут надо подумать, кто из тех двоих больше смахивает на настоящее животное. Германия отошёл от прохода, чтобы Польска прошёл с кучей багажа в квартиру. Хорошо, что он додумался до того, как тот со злости не накричал на него. Но поляк сдерживал свой гнев, хоть в нем все уже кипело. Он не собирался так долго глядеть на счастливого немца, а потому пошёл разбирать свои вещи. Германа смутило, что тот даже не поздоровался с ним, да и, наверное, не планирует этого. Отпустив излюбленного питомца, который хотел ещё одних объятий, он направился к славянину, ведь дверь в его комнату была приоткрыта. — Здравствуй, Поль, — поздоровался немец, выглядывая из-за двери. — Надеюсь, ты хорошо провёл свой отпуск. — Выйди из комнаты, — грубым тоном приказал Польша, раскладывая вещи в шкафу. — Я даже не вошёл в неё, — Германия понял, что нормального ответа он больше не получит. — Как твоё самочувствие? — Что ты хочешь от меня? — раздражённо спросил славянин, повернувшись к немцу. — Ну, на деле много чего, — ответил тот, задумавшись. Польше только сейчас в глаза пали зажившие царапины на лице немца, хоть по началу их действительно было сложно заметить. На что же он нарвался, за что заслуженно получил по лицу? — Что с лицом? Пираньи покусали? — спросил поляк, сузив глаза, чтобы разглядеть лицо повнимательнее. — Да, одна венгерская, — голос немца вмиг сменился на строгий, отчего даже Польска пришёл в себя, убавив гнев. — … В смысле? Венгрия? — Возможно. Это та «пиранья», у которой в понедельник будет очень серьёзный разговор с Евросоюзом. Думаю, это будет последний разговор с ним. С этими словами Германия, оставив загадочность, скрылся за дверью. И, как немец и ожидал, за ним сразу же погнался Польша за объяснениями. То, что Венгрия снова вступил в драку, очень плохо. Славянин навсегда запомнил тот день, когда ему позвонил Чехия и рассказал о драке. Тогда немец простил венгра, хоть не без помощи Польски. Но драка вновь повторилась. Польша прекрасно знает, что Герман ненавидит терпеть что-либо со стороны его друга, а после новой драки немец точно не будет молчать. Это и пугает поляка сейчас. — Ты хочешь Евросоюзу рассказать о драке? Что вы опять не поделили? — задавал вопросы поляк, параллельно думая, как переубедить немца не доносить о драке. — Мне уже по горло этот венгр. Ты хоть знаешь, чем он мне угрожал? «Я больше не отстану от тебя!». Как мне после этого спокойно работать, не зная, не будет ли неконтролируемая машина убийств поджидать меня где-то за углом? Я ему ясно дал понять — второго шанса у него не будет. Но он, пьяница безбашенная, решил выебнуться передо мной! Пусть теперь попробует такое же сделать на глазах Евросоюза. Тогда посмотрим, как он затанцует перед ним. Польша догадывался, по какому поводу Венгрия начал драку. Из-за него. Он не знал наверняка, но чувствовал, что его друг не выдержал всевластия немца. Поляк, будь бы он намного смелее и, не в пользу венгра, немного глупее, он бы поступил точно так же. До боли обидно, что Германия, являясь насильником, не получает заслуженного наказания, а как только Венгрия пытается защитить своего друга, так тут абсолютно все встают против него. Но поляк понимает, что в Евросоюзе установлены свои порядки и правила, и драка — не решение всех конфликтов, хоть за такую отверженность венгра очень приятно. Германия, безусловно, прав в том, что его дядя поступил неправильно, но в то же время он прекрасно осведомлён важностью венгра для «его любимого» Польски. Когда он говорит о том, как ему дико важен поляк, он делает всё только себе на пользу. — Ты ведь понимаешь, как мне важен Венгрия. Я уже поднимал эту тему, и поэтому ты обязательно должен обдумать это решение! — Я не собираюсь вновь прощать его. И я не являюсь настолько бесхребетным, чтобы нарушать порядок в Евросоюзе. Один камушек выпадет — всё здание рухнет! — Но ведь ты не собираешься отправлять его в Будапешт? Не вздумай такого делать! — Польша! — крикнул тот, подойдя к тому вплотную. Поляк настолько испугался, что отступился и врезался в свою же дверь. Тело наполнилось силами, чтобы убежать или закрыться в своей комнате, но он не мог. Германия хочет ему что-то сказать, и если он закроется, то только сильнее разгневает того. Это был словно животный страх, который убил всю уверенность. Немец прекрасно понимал, что напугал славянина до такой степени, что тот смотрел на него словно растерявшийся щенок. Как раз ему это и нужно было, чтобы поляк не посмел с ним задевать такую острую тему, а также принять его выбор. Герман не имеет ни малейшего желания объясняться перед кем-то за свои действия, когда дело касается не только порядка, но и его собственного достоинства. — Слушай меня внимательно, Польша. Венгрия, как государство, избил не простого сотрудника как Хорватия или Италия. Он посягнул на первое государство во всём Европейском Союзе — на Германию. Он твой начальник, он главнее всех в этом союзе! Он тот, кто принимает в Евросоюз, и тот, кто решает вашу судьбу здесь! И если Германия запретит Венгрии приходить в штаб-квартиру ЕС и участвовать в совместной работе с другими странами в нем, то он же сможет сделать так, что Венгрию ни в одну развитую европейскую страну не будут впускать! И если твой друг не смог с первого раза образумиться, то мне придётся заставить его наконец замолкнуть! Прокричав это прямо в лицо Польши, Герман ушёл в свою комнату, хлопнув дверью. Даже Лютер испугался своего хозяина, который впервые смог повысить голос. Германия даже не желает выслушивать того, кого, по своим же словам, ценит больше всего. Сейчас ему намного важнее показать свою власть над всеми, выгнав Венгрию из Евросоюза. Потеря венгра рядом означает то, что Польша останется совершенно один против немца. Герман прекрасно знает, что единственной преградой к Польске является именно венгр, и поэтому он так легко принял решение и твердо его отстаивает. Его слово дороже любой другой страны в ЕС, и надеяться на голоса Польши и Австрии бесполезно. Венгрия оказался в большой беде.***
Поляк проинформировал австрийца о таком решении. Последний до конца надеялся, что этого не произойдёт, но слова Польши выбили из него всякие надежды. Опять-таки, Германию не убедит даже Австри, который в предыдущий раз тоже не мог воздействовать на своего племянника. Целый день они искали способы переубедить немца, не разозлив его. Поляк так разнервничался, что голова дико разболелась, и ему пришлось прилечь, дабы боль утихла. Австри попытался поговорить с Германом, но тот вместо того, чтобы злиться, полностью игнорировал своего дядю. Это было очень оскорбительно для австрийца. По этой причине он вернулся обратно к себе. Под вечер Польша проснулся, но его настроение было ужаснейшим. За то время, пока он спал, было три пропущенных от Венгрии и один от Чехии. Звонили они ему два часа назад, и славянин разволновался из-за этого. Не собираются ли они его искать? Он позвонил венгру и тот почти моментально ответил на вызов. — Привет, и да, прости меня, я уснул, — поздоровался и извинился поляк, потирая сонные глаза. — Австри мне сообщил, не волнуйся, — ответил тот. — Слушай, раз уж ты целый день провёл в никуда, то мы можем встретиться в том клубе в восемь. Австри, кстати, отказался. Попробуй его переубедить. Сам ведь хвастался, что ты умеешь переубеждать всех. — Ну-ну, попробую… Венгрия, ты мне скажи одно… — Поговорим возле клуба, я сейчас занят пылью в доме. Тот как быстро ответил, так и бросил вызов. Возможно, он догадался, что Польша будет его спрашивать насчёт драки. Хотя поляк даже не знает, стоит ли винить венгра в ней. Конечно, Венгрия подставил свою карьеру под угрозу, но сделал он это во благо своего друга. Неправильным будет со стороны поляка винить его в этом. Тому стоит тоже понять все риски, но уже со стороны другого человека. И Австрия поможет венгру это осознать. Однако нужно понимать, что Венгрия — член германской семьи, и его упрямство не отстаёт от настойчивости Германии. Разница только в том, сколько и какие люди буду придерживаться их позиций. И связи Германа, несомненно, превышают того в разы.***
Вечером компания, состоящая из Венгрии, Чехии, Словакии и Польши, собралась в назначенном месте. Австрия, к сожалению, отказался напиваться в первый же день приезда, желая уделить время сну. Но австрийцу, скорее всего, кто-то позвонит, и он потратит целые часы на разговоры по телефону до тех пор, пока ему не надоест. А вот компания решила полностью развлечься за баром, и, что самое главное, полным составом. Кстати, место выбирал никто иной, как Словакия. И если верить статистике, составленной чехом, тот выбирает в основном либо самые неудачные, либо самые неожиданные места. И эта пятница не стала исключением, ибо при входе в это заведение на сцену вышла стриптизерша. Стоило видеть то зрелище, которое многие начали снимать на камеру: Польша, что залился сильной краской, разинувший рот Венгрия, злой Чехия и схватившийся за живот со смеху Словакия, которому прилетел сильный подзатыльник от брата. Внимание топлы больше всего было обращено именно на стран, нежели на ту женщину. Похоже, что в ЕС ожидается новый скандал, ибо такие фото и видео разлетятся по всему миру. Напились они до пьяного состояние менее чем через час, а до того, что еле могли передвигаться — ещë через один. К ним даже боялись подойти, ведь при любом удобном случае страны готовы были послать их «куда подальше», а чех — предоставить карту. Из всей компании тем, кто имел возможность хоть как-то соображать, оставался Венгрия. Только он додумался написать Австрии, чтобы он забрал всех четверых в одиннадцать, а дальше продолжил добиваться белочки. Польша же, напившись «в хлам», большую часть времени пролежал на барной стойке. Только бармен иногда пытался найти в нём признаки жизни. Славянин лишь спустя несколько секунд смог возвратиться в реальность. В голове он желал простой воды, а язык говорил: "Пиво налей". А про братьев и вовсе стоит промолчать: им достаточно выпить двух бокалов, чтобы начать шутить друг над другом и спорить, кто заплатит за весь выпитый алкоголь. Соответственно, кто из них будет менее трезвым, тот и выиграл. Поляка, буквально спящего на этой стойке, вдруг начали дёргать за плечо. Тот недовольно промычал, чтобы от него отстали. Но тут его полностью обхватывают и заставляют встать с барного стула. У того не было сил как-либо реагировать на происходящее, ведь Польша продолжал дремать. Его уставшему телу было вполне комфортно, когда его тащили через весь клуб. После он почувствовал, как в лицо ударил лёгкий ветерок, который слегка взбодрил Польшу, но не настолько, чтобы он начал здраво мыслить. Перед глазами всё плыло, но зато чувствительность наоборот повысилась. И потому Польска прекрасно ощутил, как его передают из одних рук в другие, а после снова куда-то ведут. На это он не мог не обратить внимание, ибо его передали как мешок картошки. Позже его отпустили, отчего он не удержался на ногах и плюхнулся на что-то, что было ни мягким, ни твёрдым. В нос сразу же ударил тот самый аромат ванили, который он чувствует только в одном месте. Проморгавшись, Польска огляделся и пришёл к выводу, что он находится в машине Германии. Именно Германа, ибо у того всегда стоял один и тот же ароматизатор. Трезвый Польша начал бы скандал прямо в салоне авто, но сейчас он был настолько обессиленным, что ему стало банально всё равно. Ему просто хотелось спать, и с этим был также согласен алкоголь в его организме. Потому он прилёг и снова начал засыпать. Однако, в отличие от сладкой дремы в клубе, беспокойство не давало сомкнуть ему глаз. Кто и куда его везет? Польша надеялся, что где-то тут есть и Венгрия, и Австри, и двое братьев. Ведь как немец может забрать только его одного? Пока они ехали, поляк уже успел уснуть, пусть путь был и не долгим. Но его снова прервали, заставив вставать и подниматься по ступеням. Но на первом же этаже Польска не выдержал, отчего Германии пришлось в прямом смысле взять его на руки. Славянину стало намного легче, а вот немец испытывал смешанные эмоции. С одной стороны, он носит совсем пьяную тушу аж до третьего этажа. А вот его бешено бьющееся сердце открывает вторую сторону этой ситуации. И нет, это вовсе не от волнения. Впервые за столько месяцев, только во снах о таком мечтая, Герман смог прикоснуться к Польше. Его крепкие, сильные руки несли горячее тело поляка. Не этого ли он желал спустя месяц такой невыносимой для него разлуки? На деле он желал большего. Придя в квартиру, Польшу отпустили и усадили на тумбу в прихожей. Ощутив домашнюю атмосферу, поляк будто инстинктивно встал и направился на кухню. Помимо своего состояния, до заветного холодильника Польске не дал дойти и радостный Лютер, которому Германия строгим тоном приказал идти на своё место. Голос немца заставил тело славянина напрячься, но желание выпить простой водички было сильнее. — И куда ты направился? — спросил Герман уже возле самого уха поляка. — М-м-м… водички хочу… — промычал тот, не отвлекаясь от поставленного курса вперёд. Пришлось Германии отвести его на кухню и, оставив славянина возле стола, налить ему воды. Пока тот смотрел на стакан, словно пытаясь его загипнотизировать, Герман погрузился в свои мысли. В нём одновременно играла и возбуждённость, и паника, вызванная первыми ощущениями. Возбуждённость... Нет, он не готов прямо сейчас взять своего соседа на кухонном столе. У него она совсем другая. Это то состояние, когда каждая оголённая часть тела Польски, будь то рука или шея из-под воротника, вызывала странные покалывания в груди и животе. Но ощущения, возникавшие в животе, ощущались и ниже пояса. Даже ноги невольно скрестились, когда поляк, попивая воду, сел на стол. Германия начинает понимать, что всё, что он сейчас чувствует, глядя на Польшу, — абсолютно ненормально. Он не испытывал подобного в ту самую пятницу февраля, однако паника у него появилась неспроста. Немец через силу отвернулся от поляка. В глаза его бросился шкафчик, в котором стоит недопитый поляком коньяк. Может, если он выпьет пару рюмок, то он успокоится и станет таким же вялым. Пока Герман искал коньяк, разум Польши начал немного соображать, но все еще не способен думать об адекватных вещах. К примеру, ему в голову начали всё чаще всплывать давние анекдоты Венгрии, отчего он начал тихо хихикать. Это напрягло немца, который уже достал напиток и рюмки. — До кухни можешь добраться, а до кровати — уже всё? — спросил тот, подойдя к столу и начав наливать себе. — Хах… Хочешь шутку? — с ухмылкой спросил поляк. — Повадился как-то некрофил на сельское кладбище… — Поля, не стоит, — перебил поляка Германия, введя того в небольшую печаль. Герман быстро расправился с первой рюмкой. Ему начинает казаться, что он очень зря это сделал, но в то же время немец не уверен в том, не захочет ли сам «просто так» прикоснуться к спящему Польске. Он хотел потянуться и ко второй, но её сразу же забрал поляк и одним махом опустошил. Поставив рюмку обратно, поляк протяжно выдохнул и продолжил с ехидной улыбкой смотреть на Германию. — Налей ещё, — приказал славянин, переведя взгляд на бутылку. — Хоть что-то от тебя полезное в этом доме. — Ты и в пьяном состоянии хочешь меня задеть, — пробубнил немец, налив на этот раз только в свою рюмку. — Хватит с тебя, и так по самую печень в алкоголе. — Слышишь, я могу и всю бутылку за раз выпить. Хочешь проверить? Я тебе ещё покажу!.. В ход пошла вторая рюмка, а затем и третья, четвёртая… Но ни одна не смогла помочь Германии отвлечься. Наоборот, всё становилось только хуже, и немец этого по началу не осознавал, да и после не сможет. Последним гвоздём в этот гроб стало то, что Польша забрал из его рук бутылку коньяка и начал наливать себе. Герман не мог не обратить внимание на поляка. Как его небольшие руки, по сравнению с руками немца, держат довольно тяжёлую стеклянную бутылку и наливают крепкий напиток. Как он, выпивая, щурится и прикусывает губу перед тем, как тяжело вздохнуть. Польше спустя нескольких часов пьянства стало слишком жарко, из-за чего пришлось без какой-либо задней мысли расстегнуть пуговицы на своей рубашке. Как только у того оголилась часть груди, Германии внизу стало совсем жарко и тесно. Этого немец и боялся… но сейчас ему стало всё равно. Польска внимательно рассматривал бутылку, а после попытался выпить из неё всё содержимое, как и обещал. Но Герман быстро перехватил его руки и прижался к нему между ног. Он лишь хотел выхватить из его рук бутылку, что и сделал. После того, как он отставил её в сторону, его взгляд переместился на поляка, чья почти оголённая грудь предстала прямо перед лицом немца. Похоже, оба не понимали, как они выглядят вместе со стороны. Польше было откровенно всё равно на соседа, но тянуться до заветного напитка ему было лень. Германии же было совсем не без разницы на сложившуюся ситуацию, где алкоголь совсем запудрил ему голову. Как же можно ему терпеть такую красоту прямо перед собой, когда он в паре сантиметров от такого изящного тела. Герман не хочет отказываться от такого заманчивого предложения. Польска, глядя вообще в другую сторону, почувствовал, как его обхватили за талию. По телу пробежался табун мурашек, ибо подобного он в жизни ещё никогда не ощущал. Повернув голову, он увидел лишь тёмные волосы немца под своим подбородком. Вмиг его тело одарил сильный жар, когда Герман прикоснулся своими губами к его ключице. Славянин хоть и не мог мыслить здраво, чтобы понимать, что с ним происходит, но его тело будто само знало, что нужно делать. Руки слабо схватили того за плечи, пытаясь оттолкнуть от себя. Голова сама по себе отворачивалась от немца, что начал одаривать того короткими, аккуратными и нежными поцелуями. Германии нравилось тело Польши: оно такое хрупкое, хоть на вид довольно подтянутое; нежное, хоть его обладатель доказывает обратное. Оно имеет свой запах, который невозможно описать словами, и именно им Польска притягивает к себе немца. Он бы мог таким образом управлять им, однако этому нужно еще научиться. Он сейчас словно тигр, который играется со своей едой: облизывает её с великим желанием откусить небольшой кусочек. Немец провёл языком от ключиц до верха шеи, заставив поляка откинуть голову назад. Польска испытывал смешанные ощущения, если не чувства. Его подсознание видит, что все эти «щекотливые» действия делает Германия, а он для него — насильник, его враг. Но телу, несмотря на дикие мурашки, приятно. Во многом это объяснимо, ибо сам Польша не может толком осознать, кто перед ним. Герман для него не может совершать что-то приятное, ласковое и лёгкое, как сейчас. Не может и так аккуратно водить руками по его телу. Только что немец зацепил края его рубашки и запустил свои горячие руки под неё. Тело Польски дрогнуло, а внизу он ощутил те покалывания, подобные Германии сейчас. Изо рта поляка прозвучал протяжный вздох, сменившийся на тихое мычание. Возможно, действия немца начинают помогать ему понемногу приходить в себя. — Герман, остановись… — промолвил Польша, положив руку тому на щеку и отталкивая его от себя. Герман пропустил это мимо ушей и, наперекор тому, прижал его к себе и продолжил даровать славянину свою ласку. Польска завораживал его всем: голосом, телом, характером. Его невинность и растерянность больше всего возбуждали немца, поэтому он по большей части оставлял его в неведении. Когда Польша почувствовал, как к нему внизу начало что-то сильно упираться, то тут он начал сильно волноваться. Именно это действие заставило той февральской пятнице прийти в его голову. Это заставило приободриться его разуму, взяв полный контроль над собой. Поляк начал с новой силой пытаться отстранить от себя Германа, но всё было безрезультатно. — Герман, нет, остановись!.. — Польша не мог кричать или даже повысить голос, потому говорил чуть ли не шёпотом на одном вздохе. — Polen, — протянул тот, подняв руки вместе с рубашкой с талии до самой груди. — sei still. Немец повалил того на стол и приподнял рубашку по самые плечи. Его язык резко коснулся одного из сосков славянина, заставив того сдержанно визгнуть. Поляка охватила такая паника, что он старался и руками, и ногами заставить Германию если не отстать, то хотя бы остановиться. Польша чувствует, что дальше будет только хуже, если не остановить этого извращенца вовремя. — Герман, прошу, прекрати! — более громче произнёс он. — Не делай этого! Австрия! Австри! Когда поляк начал звать на помощь австрийца, Герман остановился. Естественно, что Австрию нужно звать только в определённых случаях, и поэтому немец напрягся. Он отстал от тела Польски, но не отпускал его. Оглядев славянина, Германия посмотрел прямо в его испуганные зелёные глаза… Когда-то он пообещал себе, что не позволит повториться своим ошибкам вновь. И сейчас, когда поляк лежит перед ним: до невозможности красив и притягивающий к себе, но при этом будучи напуганным. Его дрожащие руки продолжают держать немца, в то же время боясь сделать лишнее движения, чтобы Герман не продолжил начатое. «— Что… Что со мной происходит?!» — пронеслось у него в голове. Осознание того, что он при всём этом возбудился от вида Польски, вынудило его отпустить славянина и отойти от него. Теперь и Герман был напуган, только причиной страха стал он сам. Пока поляк, скрестив ноги, попытался встать, немец схватился за свою голову. Сейчас у него было огромное желание ударить себя по лицу за всё произошедшее. — Scheiße… — произнёс Германия, находясь в шоке. — Polen, es tut mir leid!.. — Я не понимаю тебя… — протянул тот. Чтобы не смотреть на оголённый торс поляка, тот решил быстро провести его до комнаты. Пока Польска ещё находится в том состоянии, которое он не запомнит на утро, нужно как можно скорее уложить его спать. Герман даже не обратил внимание на Лютера, который при виде славянина сразу же последовал за ними и проник в комнату Польши. — Куда ты меня ведёшь? — полусонным голосом спросил хозяин комнаты, ощутив под собой мягкую постель. — Ты в своей комнате, тебе нужно поспать, — тихо ответил немец, уложив того на подушку. — А ты… оставишь меня в покое, верно? — Конечно, я сейчас же уйду, а охранять тебя будет Лютер… Gute Nacht, Lieber. — Не говори на немецком, он меня пугает… и ты меня пугаешь. Когда Польша спрятался под лёгкое одеяло, Герман покинул его комнату полный разочарования в себе. Что он наделал? Позабыв о морали, сведя на нет старания Швейцарии и первые попытки Тайваня на лечение, он решил воспользоваться обессиленным Польской. Над ним словно образовались серые тучи, что давят на его голову. Сердце сжимается, когда Германия осознаёт, что у него вновь пробилось внезапное желание завладеть телом Польши. А что если бы он не смог сдержать себя? Если бы поляк не начал звать австрийца, то он бы остановился? Такие вопросы Герман обдумал, пока принимал горячий душ. Стоит ли об этом рассказать Австрии, немец однозначно решил, что ни в коем случае. Во-первых, он вспомнил, что это его личное с Польской дело. Во-вторых, австриец станет для него и поляка некой преградой. Германия понимает, что тот всегда хочет как лучше, но если если он узнает об этой попытке изнасилования, то может пойти против своего же племянника. И немец понимает, что действует сейчас только в своих корыстных целях. Однако он не испытывает какой-либо вины за это, ведь считает, что так будет намного лучше и для него самого, и для всех остальных. Нужно продолжать работать с Тайванем, отказавшись от распития алкогольных напитков хотя бы в присутствии Польши. Немцу сейчас важно научиться себя контролировать рядом со своим объектом обожания. Это уже не простая симпатия или мимолётная влюблённость в чью-то внешность и характер отдельно. Желание заполучить сердце поляка переросло чуть ли не в зависимость, и даже простая мысль о нём начинает заводить Германа. Даже сейчас, когда он спокойно принимает душ, его тело всё ещё обеспокоено. Вернее, внизу чувствуется та же тяжесть. Стоит отметить, что Германия никогда в жизни ещё не мастурбировал, и такое состояние у него, можно сказать, впервые. Однако он не настолько глуп, чтобы не знать о такой практике. Из любопытства его рука потянулась к вставшему органу. Уже с первых прикосновений по всему телу немца отдалась волна новых, довольно ярких ощущений. Из него вырвался несдержанный вздох, напоминающий стон. А что было бы, если его член держал не он сам, а Польша… Самое время отдаться своей фантазии, что под действием алкоголя становится просто поразительной. Оперевшись спиной о стенку душа, Герман не спеша водил рукой по всему органу. Становилось очень жарко, что пришлось сменить горячий напор воды на более прохладный. Глянув вниз, тот даже подумать не мог, что его возбуждённый член может достигать таких размеров. Наверное, Польша, увидев такой размер, сильно удивился бы и ахнул. Германия прикрыл глаза, попробовав представить здесь поляка. Как его влажный язык облизывает сначала головку, а после его рот полностью обхватывает её. Немец тяжело вздохнул, нарочно выдав из себя ещё один приглушённый стон. Нужно вести себя тихо, чтобы не разбудить своего Польшу. Отдаваясь мыслям, где Польска уже полностью берёт в рот его орган, Германия начал ускоряться. Не прошло и минуты, как из него начинают вырываться надломленные стоны. Он чувствует, как член его начинает пульсировать, будто вот-вот немец сможет семеизвержиться. Но наслаждение он получает не только от себя самого, но и от воображаемого Польши где-то внизу. Намного лучше представлять то, как он обхватывает своими руками член и полностью проглатывает по самые гланды, нежели заставлять его это делать в реальности. Герман обязательно будет стыдить себя за этот первый раз, однако он получил от этого лучшее удовольствие за последние месяцы. Удивительно, как он до этого раньше не додумался: вот так просто закрыться в душе, представляя своего «идеального» развратного поляка. Ближе к эякуляции стоны перешли на натужные хрипы, а потом Герман вовсе задержал дыхание. Его рука с последних сил бешеной скоростью мастурбировать. И вдруг будто произошла невероятная вспышка: приятные покалывания внизу, что отдавали от себя жгучее тепло по всему телу. Семя большим количеством вышло из него, падая прямо на пол душевой и вслед за потоками воды. Германия, придя в сознание, еле как восстановил сбитое дыхание. От своей первой мастурбации он остался в полном восторге, в особенности от своих собственных представлений в голове. Лишь бы никто не узнал об этом, в том числе и его любимый сосед снизу.