***
Брюссель, вечер. Компания Польши с небольшими подарочками шла прямо к назначенному месту. У стран Евросоюза была одна милая традиция: всегда приходить на встречу с любым подарком для каждого своего коллеги. Это действительно заставляет сблизиться со всеми. Даже Венгрии должно сегодня достаться не менее двадцати подарков. Конечно, полноценным подарком может оказаться даже обычный батончик, но в теории это будет целых двадцать батончиков. — Как думаете, скандинавы не запрутся в баре на целую ночь? — спросил Чехия, чтобы не идти в тишине. — Я слышал, что Дания приведёт Гренландию на праздник, — добавил Польша. — Знаете, этот почти двухметровый амбал не главная наша проблема, — сказал Венгрия. — Меня волнует то, чтобы Евросоюз с Германией не испортили нам всё веселье своими поучениями, что «нельзя пить ром бутылками, ты хоть запомни на трезвую голову пришествие 2017 года!». — Ха-ха, они могут только к тебе прикопаться, — посмеялся Словакия, вспомнив случай со своей косой. — Так, если кто-то попробует по-пьяне снова дёрнуть меня за волосы, то я не буду нести ответственности за переломы ваших рук. — Ой-ой-ой, напугала ты нас, мадемуазель, — посмеялся венгр, у которого пробудилось желание подёргать длинные волосы словака. Подшучивая друг над другом, они быстро пришли к снятому на Новый год заведению. На входе, как всегда, стоял Евросоюз и что-то обсуждал с Италией, ибо тот был одним из организаторов данного торжества. Именно они встретили компанию, скрывая все своё раздражение при их виде. Вручив друг другу по штуке чего-то сладкого, славяне с Венгрией вошли в само помещение. А ведь итальянец не прогадал с выбором места: бар сразу же бросился в глаза, а за ним огромный зал (для танцев), несколько столиков и лестница, ведущая на верхний этаж с множеством балконов. Кстати, туда больше всего хотели попасть чех и словак, а потому они сразу же последовали наверх, раздавая по пути угощения, а получатели — им в ответ. — И мы остались с тобой одни, Поль, — произнёс Венгрия, поглядывая на бар. — Выпьем? — Знаешь, мне бы хотелось чего-нибудь съесть, — признался поляк. — Может, перекус возьмём? Где тут эта кухня?.. — Польша, Венгрия! — отозвался рядом Бельгия. — Рады вас видеть! Как всегда их тепло встречает бельгиец, что всегда выражал ко всем коллегам дружелюбие. Однако это самое дружелюбие однажды чуть не погубило его, когда несколько недель назад Германия, не выдержав поведения бельгийца, воткнул ему вилку в руку. Но даже после такого неприятного инцидента Бельгия простил его, да и тот оплатил ему всё лечение. Вот, скоро уже будет четвёртая неделя, как он приносит бельгийцу кучу извинений, хоть по его невозмутимому лицу не видно, что ему жаль. — Как всегда любой праздник отмечаем именно у тебя, — с улыбкой произнёс Польша, совершив «обряд» обмена сладостями. — Ты смотри, с Германом поосторожнее будь, а то до сих пор носишь эту повязку. — Эх, Поль… тебе самому стоило бы волноваться, — сказал бельгиец, взявшись за пораненную руку. — Британии уже как полгода здесь нет, а ты с того времени секретарь Германии. Советую быть поосторожнее с алкоголем, а то вдруг случится беда. — Слушай, со мной Поле незачем беспокоиться по поводу какой-то истерички, — сказал венгр, приобняв поляка за плечо. — Уж лучше пусть свой высокомерный зад держит подальше от нас. — Хах, ты про Германию или Британию говоришь? — посмеялся Бельгия и, обменявшись подарками с ним, пошёл обратно к Нидерландам. — И минуты не прошло, как все начинают меня раздражать, — тихо произнёс Венгрия, распечатывая полученную сладость. — Но нам всё же стоит провести этот день спокойно, хотя бы до того, как мы подойдём к бару, — сказал Польска и повёл своего друга в сторону найденной кухни. Пройдя на кухню, где находился огромный шведский стол, они увидели бóльшую часть сегодняшних гостей. Тут и вся семья скандинавов помимо членов Евросоюза. Хорошо, что им необязательно дарить подарки, поэтому пусть едят то, что подано. Пока Польша с аппетитом оглядывал креветок и тарталетки с икрой, внимание Венгрии привлёк Германия и Австрия, что стояли неподалёку от них. Впрочем, раздельно их редко увидишь, ибо Герман с австрийцем как на поводке, а если собака без него, то готовься бежать со всех ног или попасть в реанимацию. Но на этот раз «поводырь» решил подойти к Венгрии, а за ним словно хвостиком, пошёл и немец. Увидев их, венгр быстро повернулся к Польше. — Собаки приближаются, — прошептал он. — Германия? Блять, заебал уже… — шёпотом произнес поляк, положив обратно канапе. — С праздником вас, Венгрия и Польша! — подошёл к ним Австрия. — И вас с праздником, — неуверенно сказал Польша, стараясь не смотреть на своего начальника. — Знаешь, Поль, в День святого Сильвестра мы, австрийцы, делаем пунш из корицы, сахара и красного вина. Не желаешь попробовать? — предложил Австрия, протянув тому стакан. — Выглядит вкусно, я не против, — сказал Польска и, взяв стакан, немного отпил свежий и сладкий напиток. — Довольно-таки вкусно! Хоть Польша не слишком хорошо относится к австрийцу из-за его «крысиной натуры», он всегда старался быть со всеми дружелюбным. Тем более, сейчас же канун Нового года, и хотя бы в этот вечер стоит забыть недавние обиды и неприязни по отношению к друг другу. Насчёт Германии можно ещё поспорить, но такая доброжелательность со стороны его дяди нужно поощрять. — Я люблю пить его с горьким шоколадом, — добавил австриец, протянув поляку плитку. — Не знаю насчёт тебя, однако стоит попробовать. — Спасибо… ах да, точно, традиция.. — вспомнил Польша и вручил тому желейные конфеты. — И… Вам, Германия, тоже. Для немца он специально долго выискивал определенную сладость, которая не заставит того скривиться. Он не знает, любит ли Герман сладкое вообще, поэтому пытался найти что-то среднее по вкусу. И ради него, от которого поляка чуть ли ноги не трясутся, он купил моти без сахара. Вручив тому небольшую коробку, Польска с нетерпением ждал реакции. Если Германии не понравится, то можно считать, что следующий год не удастся. На удивление, тот даже носом не пошевелил, положив её к себе в праздничный пакет. Отсутствие реакции, конечно, смутило славянина, но хоть не напугало. — Благодарю, Польша, — старым и недобрым строгим тоном поблагодарил Германия, взамен вручив тому две плитки шоколада, чем удивил поляка. — Мой презент намного скромнее твоего, прошу прощения. — Да мне и так приятно... — задумчиво произнёс Польска, приняв свой любимый молочный шоколад. Возможно, является совпадением, что Германия вручил ему любимый шоколад, так ещё угадал с производителем. В Бельгии и так непопулярный шоколад Studentská, поэтому удивительно, как он его достал. Возможно, Польша накручивает себя насчёт немца. Может, это он ведёт себя слишком глупо по отношению к своему начальнику, что ведёт себя с ним по-божески в канун Нового года. Пока поляк радовался ещё одним плиткам любимого шоколада (получив перед этим такие же от Чехии), Австрия успел молча обменяться с Венгрией сладостями. Настала теперь очередь венгра обмениваться с немцем. Однако Венгрия не собирался в этот день вообще вести себя дружелюбно с Германией, открыто показывая своё недовольство его присутствию. — И не мечтай, — сказал он, скрестив руки перед Германом. — … Это было предсказуемо с твоей стороны, будь в следующий раз оригинальнее, — сказал немец. Следующее действие поразило не только венгра с поляком, а и самого Австрию рядом. Германия на полном серьёзе достал один настоящий банан и сунул тому прямо в скрещённые руки. Ситуация выглядела настолько абсурдной, что Польша еле сдержал в себе смех, прикрыв рот ладонью. Австриец же был более открытым, не скрывая своё приглушённые хихиканье в кулак. Венгрия был настолько поражён такому подарку Германии, что несколько секунд пытался понять, что тот на самом деле сделал. Уж лучше бы ничего ему не давал, но нет же, Герману со своим «подарком» нужно навсегда впиться ему в голову. — Ты серьёзно, блять? — риторически спросил венгр, взяв банан в одну руку и глядя на него и немца. Это действие заставило смеху Польски вырваться. После него Герман аж заулыбался, однако этого не застали полуприкрытые глаза поляка. — Нужно соблюдать традиции, Венгрия, как Польша, — сказал Германия, вовремя сняв с себя улыбку, когда на него взглянул Польска. — С праздником вас. — И Вас тоже!.. — сказал уходящему Польша. Когда члены германской семьи ушли с кухни, славянин взглянул на пылающего от злости Венгрию. Поляк забеспокоился бы, если банан в его рук не делал бы его сердитый вид таким глупым. — Венгрия, успокойся, ты их сегодня больше не увидишь, — сказал Польша, взяв у того фрукт. — Хочется их двоих кинуть с того балкона, лишь бы такая возможность была, — прошипел венгр и шумно выдохнул. — Особенно эту австрийскую крысу, что привела за собой этого бешеного пса. — Ну, 2018 год — год собаки, — добавил Польска, увидев, как на кухню зашли Чехия и Словакия. — И как всегда мы жрать пришли! — Чья бы корова мычала, Польша! — пронеслось где-то из зала, заставив поляка чутка смутиться от своих слов.***
Когда все уже обменялись сладостями и подарками, перекусили и немного выпили, началось то самое веселье. Многие вышли на своеобразный танцпол посреди зала и начали танцевать под новогоднюю музыку. Сегодня Нидерланды был тем самым диджеем со своими фишками. На предыдущем праздновании Нового Года он включил на весь зал аудиозапись того, как Бельгия поёт по утрам. Стоило бы видеть то раскрасневшееся от злости смущённое лицо бельгийца, что часа два не выходил на публику. Нид, кажется, весь 2017 год извинялся перед ним за этот случай. Были и те, кто вместо танцпола предпочёл ещё «немного» выпить у бара, и помимо компании Польши, это была семья скандинавов. Венгр сравнивал их с целым цыганским табором, который вот-вот готов к ним пристать со своим «а хочешь увидеть фокус-покус?». Венгрия очень стереотипный, но насчёт скандинавов он не соврал. Из-за «фокусов» Швеции у поляка пропал целый мохито, и бог знает, как это произошло за спиной его друга. Праздник продолжался, гости становились чуть веселее и активнее, а вот компания венгра, наоборот, вялой. Они не то, что не уследили за собой, а вовсе не желали соблюдать общепринятые нормы. Однако Венгрия оставался более крепким, нежели его друзья-славяне. Польша, вспомнив о своих шести годах школы танцев в далёкие 30-е года ХХ века, пошёл покорять сердца коллег своим сногсшибательным танцем (а на деле он падал несколько раз). Остались возле бара только три верных ему пьяницы, двое из которых додумались закусывать спирт сладким. Венгр же ударил себя по лицу и отсел от них, боясь быть заблёванным или того хуже. Смотря в пустоту, он долго думал о мясной нарезке и о том, как она идеально будет сочетаться с ромом, который он сейчас пьёт. Но от этих мыслей Венгрию отвлекло внезапное постукивание на барной стойке. Подняв голову, он увидел знакомую руку, а после перевёл взгляд на рядом стоящего Австрию. Серые глаза Венгра не смогли разглядеть на том серьёзное лицо, и потому он рассердился, когда его отвлёк австриец. — Проваливай, — прошипел венгр, отвернувшись от брата. — У нас важный разговор, поэтому не трать ни моё, ни своё время, — сказал Австри, схватив того за плечо и повернув его пьяную тушу к себе лицом. — Ты хоть в канун Рождества дашь мне отдохнуть? — В канун Рождества я тебе как раз дал эту возможность, а вот теперь тебе стоит уделить мне минуту в канун Нового Года. — … Я где-то ошибся? Не желая развивать диалог, идущий в тупик, Австрия заставил того встать с барного стула. Венгр сопротивлялся, но был слишком вял, поэтому австрийцу не составило труда отвести его в другое помещение. Тот всё время оборачивался по сторонам, чтобы его не заметил Польша. На это Австри только тяжело вздохнул, спрятавшись ото всех за стенкой. — Докладывай, — приказал Венгрия, облокотившись о стену и спрятав руки в карманы. — Вен… я всё понимаю, но сделай мне небольшое одолжение, — попросил австриец, нуждавшийся в согласии своего брата. — Валяй, — сказал тот и прикрыл глаза, попытавшись сконцентрироваться на разговоре. Чем раньше он закончится, тем быстрее венгр пойдёт за своей нарезкой. — Так… — видно, что Австрия волновался, ибо последующие слова могут разозлить его пьяного брата. — Нужно записать поздравительное видео для папы. С Рождеством ты поздравил только своего дедушку, так пусть перед Новым годом отец увидит тебя. — …Чего-о-о? — недовольно протянул Венгрия, щурившись от услышанного. — Венгрия, тебе просто нужно постоять перед камерой. Большего от тебя не требуется. Австрия давно готовился к такому диалогу, подбирая более правильные выражения, чтобы Венгрия согласился. Ему нельзя было говорить, что ему или самому Австро-Венгрии так хочется. Таких, как его брат, нужно чётко ставить перед фактом, не давая иного выбора. — Да уж лучше… — Уж лучше поздравить папу с Новым годом и не выделываться передо мной, — перебил австриец, достав телефон. — Улыбнись, солнышко ты наше. Недовольно пробубнив себе что-то под нос, венгр всё же поправил на себе причёску и, скрестив руки, взглянул на телефон брата. Тот принял это за согласие, и поэтому не стал медлить, начиная записывать поздравительное видео. — Хей, с праздником вас, — начал говорить свою речь Австрия, поглядывая на венгра краем глаза. — Да-да, — тихо произнёс тот, отвернув голову в сторону. — Хотелось бы видеть вас всех рядом, да только вот обстоятельства не позволили остаться с вами в такой праздник. Но вы всегда остаётесь в наших сердцах, даже у Венгрии. Никогда о вас не забывает. — К сожалению. — Ваши правнуки, сыновья и братья желают, чтобы вы удачно провели этот праздник и весь следующий год. Пусть каждый день будет таким же яркий, как и этот. Чтобы вы радовались не только во время праздников, но на протяжении всей жизни… И мы обязательно соберемся всей семьёй… вместе с Венгрией, я надеюсь и верю в это. — Австри, заканчивай. — … Видишь, пап, Венгрия рядом. С ним всё хорошо, несмотря на то, что он уже как Веймар спустя бокал красного вина. — Блять, Веймар и алкоголь — самое худшее сочетание… — Ну или как отец на Рождество, — посмеялся австриец. — Так, всё, я пошёл отсюда, — сказал венгр, намереваясь уйти, но его брат схватил его за руку, не давая сдвинуться с места. — А как же поздравить папу с праздником? — Что ты орёшь?! Вдруг другие услышат? — Все и так знают… ну, кроме одного человека. — … С праздником, папа, желаю счастья и скорейшего развода. — Хах, всё такой же шутник. Закончив запись, Австрия наконец отпустил брата, который сразу же подался обратно к бару. Эти секунды, проведённые рядом с Венгрией, были, возможно, самыми лучшими за этот год. Вполне спокойный разговор, учитывая характер венгра. Но главное, что он смог уделить несколько секунд на то, чтобы поздравить своего папу. Австро-Венгрия не видел своего сына уже как несколько лет, если не считать новости. Такое видео точно обрадует бывшую империю, наполнив его сердце теплом и любовью к своему «потерянному» сыну. И, конечно, не стоит Австрии исключать личную выгоду от того, что он смог провести время с братом. Венгрии страшно находится рядом с ним больше минуты, иначе все смотрящие на них вспомнят, что они являются братьями. Неприятно осознавать, что ты сын тирана, так ещё устроивший и проигравший Великую войну из-за своих амбиций. Про его младшего брата, Третьего Рейха, и слов не подобрать. Все немцы и даже австрийцы на одно лицо, Венгрия сам этого не отрицает. Однако он не собирается признавать, что он имеет какое-либо отношение к немцам и схожести с отцом, как ему все любят напоминать. Это стало настоящим издевательством. Те годы, проведённые с семьёй по праздникам, были лишь для галочки перед своей совестью. Но однажды венгр не выдержал, поставив свою честь выше, чем отношения с такими неблагодарными людьми. Основной причиной того, почему Венгрия скрывает от Польши своё происхождение, тоже являются немцы. Даже Чехия и Словакия, его лучшие друзья, поначалу не желали общаться с ним, пока поляк не объединил всех в одну компанию. Когда ему это удалось, венгр сделал для себя важный вывод: если никто не знал его семью, то он имел бы намного лучшие отношения со своими коллегами. Германию боятся из-за его семьи, и он до боли похож на своих предков. Австрия всем старым странам напоминает АВ, который не был светлым ангелом по отношению к славянским народам. Если бы Польша был тогда более осведомлённым о нём, то и дальше боялся бы пересекаться с ним в одном коридоре. И не было бы у Венгрии ничего: ни друзей, ни поддержки, ни той жизни, которой он с радостью живёт. Вернувшись к бару, он увидел только Словакию, а его брата нигде не видать. — Где чех? — спросил Венгрия, взяв свой бокал недопитого рома. — Да там… он рыгает в уборной из-за сладкого, — сказал словак, сделав последний глоток своего коктейля. — Пойду-ка я его проверю. Славянин сам пребывал не в лучшем состоянии, чтобы нормально передвигаться. Однако он, собрав все свои силы, направился в уборную. Никого в ней он не заметил, что уже хорошо. Чехия, как оказалось, сидел в одной из приоткрытых кабинок. Подойдя к ней, Словакия открыл дверь и заглянул к своему брату, который, глубоко задумавшись, сидел на закрытом крышкой унитазе. Его внимание даже не привлёк словак, что странно. — Чехия, я вообще-то здесь, — сказал Словакия, помахав перед ним рукой. Тот, подняв на него свой пустой взгляд, ничего не ответил. Но вскоре, глубоко вздохнув после длительных раздумий, чех нарушил нависшую тишину. Страшно даже предугадать, что он, будучи пьяным, может сейчас сказать или сделать. — У меня были мысли о великом, — ответил Чехия, положив ногу на ногу. — И о чём же думал мой братишка? Словакия часто обращался к тому на «братишка», «братан», а в детстве на «братик». Последнее обращение он редко, но всё же иногда использовал по сей день. Для них это не только смешные, но и милые слова, которыми можно разбавить любую обстановку. На то у них такие крепкие, доверительные отношения, которые складывались целые века. — … О том, что мы успели пережить за эти года… десятилетия, века… — хмуро говорил чех. — Нам ведь совсем скоро исполнится тысяча лет, а мы ведём себя, как малышня какая-то. Бухаем, как чёрт знает кто… — Знаешь, алкоголь — это единственная вещь, которая способна меня, старого, с каждым днём оживлять, а утром вернуть в реальность. — И ты думаешь, что это нормально? Нас всех считают тронутыми алкоголиками. Мы ведь позорим свой народ! — Во-первых, народы, уважаемый. Во-вторых, алкоголь пьют все, и то, что мы пьём довольно часто, не сказывается на нашей продуктивности. Кто мы? Мы — государства, мы не обязаны вести себя, как аристократы, надевать на себя хиджаб и с отвращением относиться к нашему лучшему пиву в мире! Мы сами себе хозяева, и пока некоторые индивидуумы прокалывают кому-то руку, мы ещё те интеллигенты. — Но мы и вправду были интеллигентами, ты ещё смешной цилиндр любил носить, хах. Оба резко замолчали, отдаваясь в свои мысли. Лично Словакия ждал, пока его брат образумится и они вернутся к бару. Однако Чехию тянуло в философию, в частности по поводу жизни государства. Плохо ли то, что страны стали намного свободнее, не имея обязательства быть перед народом идеалом мужества или скромности. Для чеха свобода дала увидеть жизнь глазами человека, которому можно и пиво, и сигареты, и даже наркотики. Конечно, с последним славянин сильно загнул, ибо жизнь Нидерландов это знатно потрепало. И всё же не стоит отходить от темы свободы государств, которая достойна отдельной темы для изучения. На протяжении истории, от крестовых походов до Евросоюза, он наблюдал за поведением государств и их небольшую эволюцию. Польша, как великое Королевство, соблюдающие все порядки и защищая мораль и право, стала Третьей Республикой, которая постоянно ест и имеет пристрастие к слабоалкогольным напиткам. Государства уже совсем разошлись, как Чехия и Словакия? Несомненно, но разве честь народа и державы оказалась задетой? Абсолютно нет. Некоторые чехи с гордостью в голосе говорят, как их государство способно без рук выпить целый бокал пива, а венгры постоянно поддерживают своё государство, как только узнают о конфликтах между персоной Венгрии и какой угодно страной. Не стоит отходить от Словакии, которого издавна любят все славянские народы за сердечность и гостеприимство. В далёком девятнадцатом веке он посетил почти все территории, заселённые славянами. Он из немногих стран, который напрямую пошёл на контакт с людьми и полностью перед ними открылся. Его юмор, истории и поучения навсегда запомнились человечеству, благодаря которому он всем известен именно своей личностью, а не только географическим положением. Девятнадцатый век… а ведь братья скоро дойдут до заветного тысячелетия. Возможно, это будет самым огромным праздником за всю их историю. И рядом с ними будет обязательно Венгрия и Польша… Сколько их друзьям лет? Венгру всего лишь сто двадцать пять, а поляк еле до девяноста дотягивает. И при этом они дружат с Чехией и Словакией, которые в восемь-девять раз старше их. — И с чего это мы, такие старые государства, дружим с теми, кому толком столетия нет? Венгрия, Польша… Они ещё такие маленькие по сравнению с нами, а уже строят из себя создателей этого мира. Ты хоть сравнивал меня или себя с венгром? И не скажешь, что ему только полтора века, а нам — чуть ли не тысяча. — … Не сидеть же нам в четырёх стенах своего дома и офиса совсем одним, оправдываясь, что мы слишком стары, чтобы дружить с кем-то. Как-никак, мы прожили много лет, и должны понимать ценность всей нашей жизни, пока мы ещё будем править. То, что мы существуем на карте Европы, делает нас такими молодыми на вид. Мы уже почувствовали саму старость в первые свои века, а потому знаем ценность проведённой молодости. Однако что нам мешает сейчас быть такими же молодыми, когда наше правление только-только началось? — … Ты прав, но всё же… как мы дружим, вот реально дружим с теми, чьё поколение мы видели ещё с самих пелёнок? И даже их мы застали в памперсах… Хах, помнится, как мы впервые встретили Венгрию. Каким он был маленьким пупсом, так ещё таким любознательным… — Ребёнком он реально был очень милым, тут не поспоришь. А как припомнишь ему это, так сразу в краску. Хочет показаться более сильным и стойким к человеческим чувствам… Прям как мы в свои года, верно? — Ой, прям-прям как мы? А помнится ведь, как… Чехия резко замолк, ибо в его голову прилетел очень интересный вопрос: как они умудряются всё помнить? Даже историки, посвятившие своей профессии все года, не смогли бы запомнить столько ненужной информации, как братья. Почему чех всё ещё помнит то, как у Словакии, что разговаривал с одной чудной девицей, начался дикий чих из-за цветущей амброзии. Чехии даже не было в тот момент, а про случай рассказал ему сам словак. А где гарантии того, что все их воспоминания — не ложные, о которых говорят многие учёные. — Мы… столько всего помним, самому страшно от самого себя становится. — Хм… я не вижу ничего плохого в том, чтобы помнить весёлые моменты из жизни. Знаешь… те времена были очень тяжёлыми и тёмными для нас, и наша память будто специально кидает нам то, как мы гонялись за гусями, курами и тому подобное. О истории мы даже почти не вспоминаем, ибо она уже давно вкратце расписана. Но кто из учёных докажет, что у меня было более ста женщин? — Хо-хо-хо, Ромео наш, — протянул чех и посмеялся, вспоминая, как его брат часто проводил время с женщинами. — По сравнению с Британией, ты ещё приличный у нас. — Не льсти мне, волк-одиночка, который видел женское тело по праздникам. Кто ещё мог додуматься на Пятидесятницу, как ты говорил, «поболтать» с двумя женщинами за день? — Не делай из меня извращенца, аж стыдно за себя становится. — Да брось, кто в этом мире безгрешный? Разве мы виноваты в том, что хотим жить, как все? Несмотря на наш возраст, мы хотим идти только в будущее вслед за нашим молодым поколением, а не оставаться в его тени. Мой возраст запрещает мне пользоваться айфоном, компьютером? По идее, я вообще должен был остановится в развитии где-то в начале тринадцатого века. — М-м, понятно… я больше удивляюсь с того, как нам это всё так легко удаётся по сравнению с другими государствами. У меня в голове не складывается то, как мы всё время крутимся возле Венгрии и Польши; то, как они не замечают тот факт, что мы видели их прадедов совсем карапузами, как и их самих. — Может, их молодые умы не готовы к такому осознанию? — Возможно… или мы ведём себя слишком глупо, что становимся на них похожими. — Хах, это кто ещё на кого смахивает? Обычная психология: человек, имеющий свой идеал, старается быть похожим на него и становится таковым, даже не осознавая этого. Как и друзья, до этого быв противоположностями, становятся похожими друг на друга. — … Словакия, а с каких пор ты стал таким умным у нас? Умный с косичкой, — посмеялся Чехия. — Я хоть с косичкой, а отхлестать ею тебя могу неплохо, — пошутил тот. — … Нам не стоит думать о нашем возрасте, ибо сейчас он ничего для всех не значит. Мы, правящие своими народами, должны уделять внимание только его светлому будущему и в дружбе с другими народами. Ради этого нужно идти на контакт с другими державами. И наша дружба с венгром и поляком — ничто иное, как великий подарок судьбы, который мы должны ценить. Им важно лишь то, какими мы являемся, а именно теми личностями, которые всегда готовы прийти на помощь и развеселить своими историями. Когда словак закончил свою речь, его брат подвёл для себя небольшой итог. Государствам нельзя смотреть на свой возраст, как на то, каким тебя делает человеком. То, что Польше менее ста — не значит, что он очень глупый. Никто в этом мире не идеальный, и принижать или возвышать знания человека только из-за возраста — очень глупо. Чехия определённо не лучше Британии, хоть славянин старше него на пятьсот лет. Поэтому введён эдакий физический (психологический) возраст для стран, который означает то, насколько страна-человек может адаптироваться в окружающей среде и как себя показать. К примеру, Чехия и Словакия имеют невыносимо малый псих. возраст — от двадцати пяти до тридцати лет, поэтому они с лёгкостью могут освоить современные технологии и находить общий язык с более молодыми государствами. На это также влияет то, что они практически всю свою жизнь были зависимы, отчего их возраст не мог увеличиваться. Если взять за пример Германскую Империю, то он выглядит старше них, но и он не является стариком. Вообще называть стран «стариками» очень сложно, ибо этого названия достойны лишь единицы (Священная Римская империя, Древний Египет, Древняя Греция, Римская империя, Иберия, Великая Армения, и, естественно, Сан-Марино). Чехия, кажется, именно толковые слова Словакии будет постоянно забывать, чтобы тот вновь просветил его. — Эх, брат… иногда ты такой придурок, — сказал чех, встав с унитаза и потянувшись. — Ты больше смахиваешь на свой возраст, когда говоришь подобную мудрость. — Мне стоит многому поучиться у других государств, которым уже давно исполнилось заветная тысяча. Когда Чехия вышел из кабинки, в уборную резко кто-то ворвался, напугав тех до чёртиков. Оказался этим дикуном Швеция, который до недавних пор зажигал на танцполе, а теперь пробудился его желудок после съеденных креветок. — Прошу прощения! — извинился тот, спрятавшись в одной из кабинок. — … Забудь, что я сказал, — сказал Словакия и поспешил отсюда прочь под громкий смех своего брата.***
Празднование начинало набирать свои обороты: время начало приближаться к заветным двенадцати часам, до которых остался всего лишь час. Многие уже собрались в зале, у каждого в руке имело по бокалу игристого шампанского. Самого Евросоюза уже не видать, ибо он спрятался в одной из комнат с Финляндией, который наливал ему водку. Если об этом кто-то узнает, то конец «светлой и чистой» репутации ЕС, который всегда поучал Венгрию и Польшу о вреде алкоголя. Но и такому человеку, как он хочется однажды оторваться на полную, а несколько рюмок водки не помешают ему стать на время весёлым. Конечно, кто и где обнаружит его вялое тело на утро — та ещё загадка. Польша решил для себя, что стоит продержаться без алкоголя до звона колоколов, пока он ещё способен стоять на ногах. Поэтому поляк пошёл прямиком на кухню, чтобы заесть свой пробудившийся аппетит. Однако ему не даст спокойно поесть Германия, что стоит в самом углу кухни. Польска не заметил его персоны, ибо глаза были устремлены только на стол. И о чём сейчас думает немец, тайно наблюдая за ним, как шпион? Естественно, что о Польше. То, как он, глотая целиком первые попавшиеся суши, от удовольствия мычит и, наверное, закатывает от этого глаза. Впервые того побудило на азиатскую еду и морепродукты. Герману нравится счастливый вид игривого славянина, который всегда старался быть со своим начальником сдержанным и серьёзным. Но немцу… было мало одного Польшу-секретаря. Если поляк копирует его поведение, то Германия определённо сказал бы, что он довольно однообразный. А сейчас, наблюдая за Польской, улыбка сама растягивается по лицу немца. Это и смешно, и мило. Впрочем, поляк всегда казался таковым для Германа. Но на сей раз Германии надоело наблюдать за ним из-под каждого угла в попытке уловить его улыбку. Порой ему самому становится интересно, почему Польша его привлекает к своей персоне. Они толком не знают друг о друге, как о людях. И почему же у него, как у холодного человека по отношению ко всем, так радуется глаз поведению этого славянина. Они — полные противоположности, но выражение «противоположности притягиваются» имеет место быть в их личных отношениях, которых толком нет. Герману надо это исправить. Чтобы не напугать Польшу, немец делал более громкие шаги, на что тот сразу обратил внимание. Поляк сначала испугался неожиданному топоту в сторону, а после аж подавился при виде своего начальника. Германия поспешил к тому на помощь, но тот смог проглотить большой кусок риса. — Всё в порядке? Извини за неожиданность, — извинился немец, желая погладить поляка по спине, но вовремя осознал то, что это будет слишком странно с его стороны. Такое желание удивило даже его самого, введя ненадолго в ступор. — Всё нормально, босс, — ответил славянин, кашлянув. — Я Вас побеспокоил? — Нет… однако к тебе есть небольшое дело. Когда Герман это сказал, поляк взял в рот ещё один ролл, а после повернулся к нему со суши во рту. Это картина была нелепой, но от этого в груди что-то зашевелилось, отдавая тепло по всему телу. Немец не понимал, что с ним происходит. Хоть он чувствовал, как жар заполняет всё его лицо, он и подумать не мог, что на нём появится румянец, который заметил Польша. Из-за того, что славянин пьяный, он подумал совсем о другом. — Вы уже выпили? Лицо такое красное, — сказал поляк, пережевывая еду. — Разве? Я толком даже и не пил, — удивился Герман, приложив руку к своей тёплой щеке. — И что Вы желаете? Хах, я как ваш Санта — любое желание выполню, — посмеялся славянин. Алкоголь будто не позволял ему испытывать какой-либо страх перед Германией, поэтому он ведёт себя относительно спокойно рядом с ним. Этот смех надолго засядет в голове немца, который от волнения прячет руки в карманы брюк. Такой весёлый и богатый на эмоции темперамент завлекал его. Больше будоражило тело Германа то, что Польска смеётся вместе с ним. Славянин не испытывает страх и не обязывается вести себя сейчас излишне формально с начальником. Вдруг сверху прозвучал шум. Оба подняли голову на потолок, на котором была прикреплена яркая мишура. Ключевое слово «была», так как один её конец свалился прямо на два государства, оказавшись между ними. Ничего такого, мог бы сказать кто-то. Однако внимательные глаза поляка заметили на ней декоративную омелу. В его голову пришла такая идея, которая точно обернётся ему боком в далёком будущем. Зря он недавно смотрел американские фильмы, где фигурировал момент с поцелуями под омелой. Он чувствовал, что обязан это сделать. Не из каких-то неведомых ему романтичных чувств, а из желания разыграть своего начальника. Польша явно дошёл до такой дозы алкоголя в крови, что уже не в силах думать о последствиях. Пока Германия отвлёкся на свисающее украшение, Польска, позабыв обо всех своих предрассудках и морали, приблизился к его пылающему лицу и одарил лёгким поцелуем в щеку. На миг показалось, что уже пробили колокола, будто славянин поцеловал его в заветные двенадцать часов. Однако Герману это лишь показалось, а звоном оказалось собственное сердце. Оно на миг замерло, а после бешено забилось, отдавая много крови прямо ему в голову. Немец в шоке глядел вдаль; зрачки его голубых глаз замерли вместе с телом, будто Польша — Горгона Медуза, превратившая его в камень. Или же… это поцелуй как и давних сказок, который заставляет душе проснуться, снять с себя оковы тьмы. Вмиг Германа, что не мог испытывать никаких чувств, вернул в реальность звонкий смех Польски. Тот настолько сильно ржал, как лошадь, что ему пришлось опереться об стол и схватиться за живот. Это был весёлый смех с нотками истерики, ибо поляку было слегка стыдно за то, что он напугал своего начальника. Для него это было простым прикосновением, которое когда-то смутило его лучшего друга Венгрию. Когда Польша официально взял на себя власть над страной, на радостях он по-дружески поцеловал венгра. Таков был его характер в юности, которого он порой сам стыдится. Краем своих полуприкрытых глаз славянин заметил, как Германия в спешке покидает помещение. Немец действительно был дико смущён, что аж прикрыл рот и щёки, чтобы никто не увидел его в таком виде. У него была гордость за то, что он везде и всегда соблюдает спокойствие и серьёзность, а после простого поцелуя он показывает весь спектр своих эмоций от смущения, плача и… радости? Герман не мог скрывать от себя, что поцелуй поляка вызвал у него те самые бабочки в животе, которые приятно щекотали своими крылышками его изнутри. Но в то же время у него внутри всё сжалось, отчего он шёл слегка согнутым. Хотелось поскорее спрятаться от чужих глаз, чтобы никто не посмел увидеть немца таким напуганным. Что его напугало? Польша? Вернее, созданные благодаря ему эмоции и чувства, которые испытывает сейчас Германия. Они настолько странные для него, что становится страшно… Соединяя их с проработанным с Польской полгода, он пришёл к выводу, что он давно испытывал интересен к нему. Он поначалу не замечал такую тягу, ибо он понемногу изучал натуру своего секретаря. С ним нужно быть в хороших отношениях, поэтому Германия представить не мог, что он дойдёт аж до поцелуя… Но он вовсе не против такого, что и пугает его сейчас. Немец пошёл на второй этаж, чтобы как можно меньше людей его видело. Его не покидало чувство, что кто-то смог увидеть его рядом с Польшей. Вдруг послышался сзади какой-то стук, отчего Герман резко повернулся и увидел за своей спиной ошарашенного Австрию. Только не смейте говорить Германии, что его дядя всё это увидел. — … Ты всё видел? — расстеряно спросил он. — Да, я видел тебя с Польшей, — невозмутимо, но приглушённо ответил австриец. Стараясь искать хоть что-то хорошее в ситуации, немец был даже рад, что их увидел только Австрия. Но была остальная негативная часть ситуации, за которую ему придётся объясняться перед дядей. Найдя поблизости стул, он присел на него и, согнувшись, схватился за голову. В голове сущий кошмар из потока мыслей, в большинстве которых он не уверен. Почему он считает этот момент таким милым и странным одновременно, но больше всего поддаётся интересу вопрос о милости. Польша поцеловал его не всерьёз, но от прикосновения его губ было так… жарко? Приятно? Как это Герман сможет описать иными словами? Он сам-то уверен в том, что он сейчас находится в своей реальности? Всё так запутано! — … Ты можешь мне объяснить, что ты чувствуешь сейчас? — аккуратно спросил Австрия, стараясь не надавливать на племянника своими вопросами. Австриец, найдя ещё один стул, сел с ним рядом и взял за руку. Герман очень неважно себя чувствует, что пугает его. Он так не нервничал с тех пор, как… Австри даже не помнит, когда тот в последний раз волновался настолько, что рука настолько горячая, а лицо дико краснеет. Однако австриец начинает немного понимать, что тот испытывает. — Тебе стыдно или… приятно? — спросил он, поглаживая его руку. Немца всегда успокаивали такие поглаживания. — … Очень приятно, но… — … Тебе было приятно от того, что тебя поцеловали или от того, что это сделал именно Польша? — … Второе. Кажется, немец уже не мог составлять полные предложения из-за эмоций. Он отвечал быстро и коротко, будто боялся, что из его рта выпадет небрежное слово. — Разве сотрудничество, которое ты планировал с Польшей, перетекло в… симпатию к нему? — … Я не понимаю, что я сейчас чувствую. Стыдно называть это симпатией или влюблённостью, ибо стыдно называть это такими громкими словами. — … Ты почувствовал себя таким, когда Польша тебя поцеловал или же… ты испытывал подобное с ним до этого? — … До этого. Герман тяжело вздохнул и потерпел лоб. Ему нужно попытаться успокоится, чтобы собрать все мысли воедино и дать точный ответ, который станет ключём к разгадке многих вопросов, что обязательно будут преследовать его в следующем году. — Я испытывал с ним чувства, которые ещё никогда не испытывал. Но для меня они чем-то похожи с ощущениями, что описаны в книгах. Ты прекрасно знаешь, что я любил читать романтику… и то, что писали авторы про эти ощущения, всегда сводилось только к одному концу — любви. Но я не могу порочить это слово тем, что произошло между мной и Польшей. Это какой-то абсурд… который доставил мне отраду. Тело меня не слушалось, но я на миг почувствовал, как мне стало хорошо в ту секунду, когда ко мне прикоснулся Польша. Он ещё до этого начал вгонять меня в краску своим смехом и характером в общем. А сейчас… мне хочется снова его увидеть. — … Ты говоришь о тех чувствах, которые возникают в следствии длительной симпатии к человеку, возле которого ты становишься сам не своим, пытаясь как можно дольше побыть рядом с ним? Когда ты забываешь обо всех его недостатках, уделяя внимание всем маленьким деталями, даже тому же звонкому смеху. Ты хочешь мне сказать, что ты… — Влюблён?.. Германия влюблён в Польшу? Даже для немца это из ряда вон выходящего. Изначально ему важно было построить выгодные отношения с этим государством не только из-за экономических отношений, а и прийти к миру между их народами. Но как это могло привести Германа к тому, что он будет пылать от счастья, как подросток после первого поцелуя? … И ведь Польска действительно очень привлекательный мужчина и внешне, и внутренне. Только поляку удавалось заставить немца слушать его, а ему — бегать за ним, чтобы уловить краем уха его шутку. В голове это выглядит мило, хоть и пугающе для других. Если Германия сейчас испытал такой огромный взрыв эмоций, то что может быть дальше, если он сделает шаг вперёд к Польше? Он всегда будет испытывать счастье и радость, о которой ему давно не ведано?.. Если да, то что плохого в том, чтобы скрывать свои чувства? Герман не видит в этом ничего ужасного, однако всегда стоит быть аккуратным, в особенности насчёт чувств государств. — … Пошли, Герман, вот-вот пробьёт полночь, — сказал Австрия, не отпуская его руки. Оба последовали вниз, где увидели всех собравшихся коллег возле телевизора в зале, на котором был отчёт до нового года. Австриец достал спрятанные бокалы и дал один Германии. Тот искал среди всей толпы Польшу. Как не заметить поляка, что надел на себя мигающий новогодний колпак. Взгляд немца был только на радостном Польске, который приобнимал Венгрию за плечо. Было неприятно видеть его с кем-то ещё, но в такие секунды не хочется мыслить о чём-то негативном. Сейчас праздник, на улице идёт снег, а среди всех держав нашёлся лишь один человек, с которым Герман хочет провести весь 2018 год. Это будет его любимый Польша. — Пять! Четыре! Три! Два! Один! С Новым годом! Ура!