Игра началась

Я бы очень хотел вырубиться до самого утра, удобно растянувшись на высокой кровати загородного домика дядюшки, но глухие всхлипы жены слишком сильно действуют на нервы. Джерен плачет так достоверно, что съезжает крыша. Так плачет, что мальчуган внутри меня сжимается от неуместного чувства жалости к светловолосому исчадию ада. Приди в себя, Недим. Она почти полностью вернула себе контроль над телом и теперь старательно крутит руки, пытаясь освободить запястья. - Будешь так сильно стараться - к утру останешься без обеих рук. Дрянь замирает, рвано мажет по моему лицо большущими зелёными глазами и мелко мотает головой. Идиотка. - Я не собираюсь отрубать тебе руки, дура. - Приходится вылезти из постели. Не знаю, как это работает, но я снова оказываюсь на корточках перед собственной женой, которой мечтал сломать тоненькую шею в своих самых приятных снах. Как маленькая дрянь это делает? Мотаю головой и хочу снова уйти и попытаться уснуть, но женушка в тысячный раз скулит своё «Пожалуйста, Недим», и я сдаюсь. Размокаю как печенье в горячем чае. Третий раз. Третий раз опускаюсь перед носом миссис Карачай, но в этот раз собираюсь ее отпустить. Все равно бежать ей некуда - двое охранников выставлены у самой двери, а в жёнушке килограмм 50 максимум. Снесут и не заметят. Ты такой кретин, Недим Карачай. Она сожрет тебя. Даже костей не оставит. Развязываю бечёвку, освобождаю хрупкие запястья и веду большими пальцами по бледным венам почти что лилового цвета. - Говорил же, что следы останутся, зачем дергалась. - Разглядываю красные полосы на руках. - Психопат. Джерен отрывает руки и вжимается в кресло так, будто может в нем раствориться. Не можешь, детка. Сдираю хрупкую фигуру с коляски, и жёнушка снова теряет силы. Ничего, все придёт норму к утру, времени много. И откуда во мне столько гребанного сострадания к всяким шлюхам? Не понимаю. Светлые волосы Золушки щекочут ухо, и я позволяю ей лечь на кровать. Расцепляю худые женские пальцы и хочу уйти, но благоверная почему-то блеет «останься». У тебя травмы в башке, Джерен? Стокгольмский синдром? Что не так? Остаюсь. - Крыша поехала? Я тебя пару часов назад только танком не переехал. Ты бредишь? - Отлично. Просто замечательно. Язвительный тон освоен на уровне челленджера. - Не переехал же. - Она точно травмированная. - Ты Ветреного пересмотрела, дорогуша? Завязывай. Оказывается, в моей жене есть что-то настоящее, кроме груди и зубов. Впервые не слышу в голосе маленькой сучки ехидства. Взамен слух улавливает, как она шумно сопит, непроизвольно вздрагивая во сне. Ложусь рядом и никак не могу отделаться от мысли, что тёплое женское тело рядом очень успокаивает. Что за сопливый дебил. Раньше оно тебя не успокаивало, а сейчас успокаивает, так? Проваливаюсь в сон. Просыпаюсь впервые за долгое время отдохнувшим и даже веселым. Все-таки месть - отличная штука, а я неплохо справляюсь с задачей за исключением некоторых промашек, но ничего не поделаешь: опыта в таких делах никогда не имел, всему приходится учиться с нуля. Кстати об обучении - нам с малышкой-женой давно пора вернуться в особняк, чтобы никто не забил тревогу, а мне необходима новая порция знаний. Когда 20 лет сидишь в инвалидной коляске, жажда к учению появляется сама собой. Поворачиваюсь к лежащей в позе эмбриона Джерен и сгребаю светлые волосы в кулак. И снова эти огромные заячьи глаза с бегающими по моему лицу зрачками. Начинает нервировать, дорогуша. - Я обещал, что мы пройдём все этапы за одну ночь, любимая. - Тело благоверной все ещё хранит в себе некоторую топорность. - Я не нарушаю своих обещаний. Ложь. Если бы я их не нарушал, ты бы давно отправилась в свою родную деревню доить коров, но ты все ещё здесь, потому что можешь быть полезна. Кстати о родной деревне. Кажется, чья-то бабушка засиделась в гостях. Разберусь с этим вопросом позже, а сейчас нам пора. У закрытой двери два белых пакета с эмблемой какого-то элитного магазина, которые так любит Джерен Карачай. - После прогулки мы решили остаться в загородном доме и насладиться компанией друг друга. - Выпутываю пальцы из длинных волос. - Поняла? - Жёнушка кивает. Прижимаюсь щекой к скуле. - Хорошо. - Чувствую, как каменеют мышцы нижнего пресса. - Хорошо. Мне нужно отвлечься. Сублимация подойдёт просто отлично. Нарисую что-нибудь. Пин-ап, например. Благоверная больше не кажется мне злой ведьмой из детских сказок. Она - принцесса, которую нужно обязательно спасти, но проблема том, что в этой истории принц - не я. Она с трудом поднимается с постели, приглаживает спутавшиеся волосы мелко дрожащей рукой и оборачивается. Я киваю на пакеты у двери. - Прими душ и переоденься. Возвращаемся в особняк. Она молчит. Медленно преодолевает расстояние от кровати до двери и разглядывает содержимое глянцевых потрошителей моего кошелька. Все-таки щедрость мне досталась от дяди. Я не знаю точно, что внутри, но примерно представляю, а женушка вытягивает на свет молочное вязанное платье с широким воротом, светлые сапоги и небольшую пригоршню украшений. Интересно, как эти идиоты смогли хоть что-то подобрать? - Тут пакет для тебя тоже. - Женушка оборачивается. - Хорошо. Закрываю глаза и через несколько минут слышу как вода бьется о керамическое дно душевой кабины. Пытаюсь представить улыбку Джемре. Зелёные глаза Джерен заползают в мозги гюрзой.