Игра началась

Я знаю - нам осталось так мало, что счёт идёт на минуты. Пытаюсь зацепиться хоть за одну маленькую мысль, чтобы перестало жрать изнутри, но не проходит, а будущий экс рассматривает стену за моей спиной, растирая безымянный палец левой руки, на котором осталась лишь светлая полоса кожи. Мое кольцо намертво въелось в палец, и снять не выходит. Зато теперь у тебя есть деньги, Джерен! У тебя есть столько этих разноцветных бумажек, что ты скупишь пол-Стамбула и заживешь! Не радуешься, Джерен? Почему ты не радуешься? Давай! Джерен, радуйся, блять, радуйся, давай! Мы вышли победителями в бескровной войне, но внутри почему-то все ещё не остывает, и я никак не пойму причины. Мы выиграли, а ведьма Шениз вышла из игры так легко и просто, как выскакивает пробка из-под шампанского. Поджала крысиный хвост и вышла из жизни Карачаев, сжимая пальцами ручку дорогущего чемодана от луи. Королеве снесли голову с плеч, а король женился во второй раз. Все как в сказке, не так ли, только от таких сказок у детей потом травмы, которые прорабатываешь с психологом за бешеные деньги. Закрываешь Гештальт и не понимаешь - а нахуя вообще открывал? Шениз ничего не осталось, только беспомощно наблюдать, как в сердцах родных детей что-то медленно потухает. Недим предложил ей спокойную жизнь взамен на то, что она исчезнет раз и навсегда. А идиотка Дамла оказалась гораздо умнее, чем мне казалось и дала матери выбрать - какую правду рыжее чудовище раскроет. Ведьма выбрала меньшее зло и вывалила на папу Агяха дурно пахнущую правду о несчастном случае двадцатилетней давности, оказавшемся хорошо продуманным и блестяще исполненным планом одного-единственного чудовища. «Я скинула». Конечно, ты скинула, тварь. «Я травила». Меня передергивает, а внутри разрастается скользкое отвращение. Смотрю на свои руки, на которых сотни прикосновений нелюбимого мужа. На которых столько дерьма, что не отмыться. Поднимаю глаза и сталкиваюсь с героем взглядами. Ты отомстил, душа моя. Ты даже мне отомстил. Теперь точно да. Спасибо. - Готова? Киваю. Я не готова, Недим! Я нихрена не готова к тому, что произойдёт за закрытыми дверьми зала суда. По спине змеёй ползёт озноб, и я веду плечами, пытаясь скинуть навалившуюся тошноту и слабость. Входим. Он согласен, я согласна, господин судья выносит вердикт, а деревянный молоток хлестко ударяется о наковальню. Но ощущение такое, будто этим молотком выбили все мои зубы. И мы уходим, не глядя друг на друга, в разные стороны. Я не хочу смотреть в глаза сестре, ждущей ответа. Не хочу смотреть на сцепленные в мёртвый замок пальцы Дженка и Джемре. Все, чего я хочу - собрать дорожную сумку и свалить подальше, чтобы переболеть все самостоятельно, потому что так привычнее и правильнее. Джемре ловит меня за локоть уже у машины и разворачивает так резко, что я с трудом удерживаю себя на ногах. - И все, Джерен? - И все. Она вытягивает из сумочки белый прямоугольник пластика и вкладывает мне в ладони. - Не смей, сестра. - Швыряю коробочку на дорогу, и въезжающая карета такси крошит колёсами мое недавнее открытие. - Не смей. У меня есть все, о чем мечтают тупоголовые шестнадцатилетки - громкая фамилия, нужные связи, и скоро будет маленькая квартирка в Анкаре. Я получила все, о чем мечтала ещё год назад. Я потеряла все. Падаю в салон автомобиля и закрываю глаза. Называю адрес, и такси увозит меня в сторону дома, в котором я так и не стала хозяйкой. Плевать. Плевать, Джерен. Мама встречает меня с протянутыми руками и ловит в объятиях, прижимая к себе. Гладит волосы, а я впервые чувствую свою маму на самом деле. Взаправду, охуеть! Ради этого можно пережить даже развод. Ради ее объятий могу переплыть Босфор со связанными ногами. - Моя красивая дочка. - Целует в щеку, а мне так плохо, что, кажется, рассыплюсь на этом самом месте. - Все пройдёт. - Пройдёт, мама. Конечно, все пройдёт, что только не прошло, но что делать с цепью на моей шее, которую я затягиваю с таким профессионализмом, что внутри все ломается и падает к моим ногам. - Мамочка. Отстраняюсь. - Мне уже пора. Оставляю ее стоять на улице и кутаться в тёплую шаль, поднимаюсь в комнату, перепрыгивая через ступеньку, и сдираю с вешалок в шкафу все, что может уместиться в одной сумке, оставляя бесхозно трепыхаться платья из шелка и французского кружева шантильи, рубашки с бантами, красивые юбки. Все остаётся, а я скидываю в раскрытую сумку джинсы, футболки и свитера. И несколько пар удобной обуви. Ты поймёшь меня, мама. Ты обязательно поймёшь меня, мамочка. В дверях сталкиваюсь с бывшим мужем и мажу ладонью в воздухе, мол, счастливо оставаться, а на моем лице столько одухотворения и счастья, что он верит. Отводит взгляд, и я вижу, как дергается верхняя губа. Счастливо оставаться, муженёк. - Сабиха Гёкчен. - Швыряю сумку на заднее сидение. - Быстрее. Мне так плохо, что хочу раздавить себе грудь и топтаться, пока не пройдёт. Пройдёт, Джерен. Все пройдёт. Все уже прошло. Ты победила. Проиграла.