Игра началась

Сжимаю пальцами сухую ладонь. Он рядом. Впервые за долгое время мое чудовище, наконец, рядом. Не утыкается в экран ноутбука уставшими красными глазами, не сидит до утра, зарывшись в документах и не пьёт десятую чашку кофе за день, чтобы не спать. Он рядом, а у меня жизнь делится на до и после и, наконец, обретает четкие формы. И я так боюсь, что все может пойти прахом, что ладони потеют совсем как в детстве, а муж подносит мою руку к своим губам и оставляет след тёплых губ на коже. Мне хорошо. Брак, заключённый только ради спасения чужой души, стал самым настоящим на свете и в принципе самым настоящим, что было в моей жизни. Была цель - спасти пациента несмотря ни на что, но больной оказалась я. И это не злит и даже не тревожит. Сейчас цель - любить. Я вполне довольна исходом. Я счастлива. В родовой палате моя младшая сестра, золотая птичка с переломанными крыльями, разрешается от тяжелой беременности, а я сжимаю руку мужа так, будто рожаю сама, и мне больно и страшно. Больно, что в суперсовременном пренатальном центре только я и Дженк - стоим, как два идиота, и вслушиваемся в истошный вопль Джерен за закрытыми дверьми родовой. Страшно, потому что... Потому что и все. - Пиздец. Муженёк стирает пот со лба, и мне становится смешно. - Что такое? - Если бы мужики рожали - мир бы уже давно вымер. - Его передергивает, а я смеюсь уже в голос. - Это даже звучит страшно. Да, милый, хорошо, что ты не рожаешь. Спасибо небесам, что ты не рожаешь, иначе вся Турция бы слышала твои вопли. Обнимаю пальцами его лицо, и мой грозный лев превращается в домашнего котёнка, утыкается губами в ладонь и закрывает глаза. И я повторяю за ним, закрываю глаза и прячусь носом в широкой груди, вдыхая терпкий аромат махагони и табака. Он пахнет так, что я теряю голову, как школьница при виде своего смазливого кумира. Мы здесь уже третий час и ждём, что нам вот-вот объявят радостную весть, скажут, что мы стали дядей и тётей. Но никто не выходит ни ещё через час, ни через два, а голос сестры по ту сторону двери превращается в хрипящий вой. А потом затихает вовсе, и я вскакиваю с жесткого больничного кресла, но Дженк хватает за запястье и устало шепчет «Не волнуйся, родная». Родная. Сажусь на место, а внутри раздувается огромный ледяной пузырь страха. Позвонить маме? Что я скажу? Что она сделает с Недимом? Что будет с Джерен? Что ты скажешь, Джемре, когда мама спросит? Пытаюсь успокоить дрожь в пальцах, но выходит откровенно хреново, и я беспомощно утыкаюсь лицом в шею мужа, чувствую грубые пальцы в волосах и не дышу. О своём решении сохранить ребёнка младшая сообщила совершенно будничным тоном во время очередной видеоконференции в фейс-тайме. Но удивило не это - Джерен запретила даже под угрозой расстрела сообщать о ребёнке родному отцу, а я, как полная идиотка, согласилась. Надо же, за какие-то жалкие девять месяцев мы с ней стали друг другу ближе, чем за двадцать с лишним лет. Однажды я просто услышала, о чем молчит моя птичка. На краю сознания взрывается детский плач, и в груди разгоняется сердце. Дверь распахивается и тормозит, и из родовой выходит медсестра, обводит нас уставшим взглядом и улыбается. Говорит, мол, поздравляю Вас. Говорю, мол, слава Богу закончилось. - Даже Джерен родила уже, - Смеётся муж и получает локтем в бок. - Мне тоже нужен наследник. Недиму можно, а мне нельзя? Дебил, господи, дебил. Улыбаюсь во все тридцать два. Будет тебе наследник, милый. Мы вваливаемся в послеродовую палату и обнаруживаем Джерен с маленьким хныкающим комочком на груди, и мне так хорошо, блять, мне так хорошо, что я готова оповестить весь мир о рождении малыша Карачая. Вот это будет новость! Лицо сестры все ещё не вернуло привычный свет, на голове сдвинутое набекрень гнездо светлых волос, а в глазах - всепоглощающая любовь к каждой живой твари на планете, и я немного беспокоюсь о ментальном здоровье Джерен. Неужели двинулась? Вроде, не должна была. Муж мягко подталкивает меня за плечи и кивает, мол, иди, давай. И я делаю шаг. - Ты тоже, Дженк. - Джерен сорвала голос и теперь шепчет. - Посмотри на племянницу. Племянница. В семью Карачай пришла маленькая девочка, но единственные свидетели новой жизни - я и Дженк. Малышка тёплая и мягкая, как пластилин. Крошечные пальчики ещё красные и сморщенные, но это скоро пройдёт. Девочка сопит и дрыгает ножками, а я не могу понять - вот так на самом деле пахнет настоящее счастье? - Какая красивая. - Любимый целует в висок и сжимает пальцами плечи, а я киваю. Правда. - Давай тоже такую заведём? Я говорю и только потом думаю, и уши мгновенно загораются, а Дженк играет бровями. Успокойся, Дон Жуан. - Заведём, любимая, хоть сегодня заведём. И я бы с удовольствием двинула ему по наглой кошачьей морде, но малышка засыпает у меня в руках. - Ты решила, как назовёшь? - Поворачиваюсь к сестре. Кивает. - Озлем. - Хорошо. Красиво. Мое чудовище тянет руки к младенцу, забирает племянницу из моих рук, а я чувствую первый укол ревности. Встряла ты, конечно, Джемре. Уведёт у меня мужа маленькое зеленоглазое чудо. Приглаживаю пальцами складку белого чепчика. Мне хорошо. - Кто тут дядина принцесса? Мой большой и сильный мужчина растекается розовой соплей по больничному полу, поёт песню Озлем, а я вижу, как мозги моего драгоценного выходят без предупреждения. - Озлем дядина принцесса, да? Краем глаза замечаю, как напрягается сестра и оборачиваюсь к двери. Блять. Я убью тебя, Дженк Карачай. Или нет - отдам на растерзание Джерен. Все-таки рассказал. На пороге палаты всклокоченный почти до предела Недим Карачай собственной персоной, и я прижимаю палец к губам. Только не ори, дебила ты кусок. Только не ори. Сжимает в руках букет и свой пиджак и становится похож на торо браво - вот вот бросится в атаку, и мы с Дженком отходим в сторону. Ну, поехали. - Тихо, папаша, успокойся. - Дженк гладит Озлем по голове. Сестра вжимается всем телом в спинку больничной койки, переводит взгляд с одного брата на другого и не знает, чего ей ждать в следующее мгновение. - Отдай ребёнка отцу. Мне кажется, что в этом детском саду я воспитательница, а мои воспитанники все поголовно отбитые. Мститель берет малышку на руки, а сестра, кажется, облегченно выдыхает. - Как зовут? - Озлем. Джерен медленно поднимается с постели, а я бегу ей помочь. - Недим... Это... - Мямлит сестра и в ответ получает взгляд исподлобья. А, нет, вот сейчас началось. Ну, давайте, я обожаю семейные драмы. Только попкорна не хватает. - Ну, мы пошли тогда. Дженк тянет меня за руку, и мы оказываемся в коридоре. А я только настроилась. - Что ты там говорила про «Сделаем такого же»? Пальцы на талии и поцелуй в шею - достаточно, чтобы сорвало башку? Мне да. - Ничего такого не помню. Закрываю глаза и откидываю голову назад. - Джемре! Хриплый голос у самого уха, и я вспоминаю. Ну, пошли. Сделаем такого же, коли не боишься.