Игра началась

- И что за тайна моего рождения? Влетаю фурией в маленькую квартиру свекрови и резко торможу у крохотного диванчика, обитого какой-то совершенно дешевой тканью из искусственной замши. Не так я представляла себе жизнь бывшей госпожи особняка Карачаев. Где твои умопомрачительные лодочки от Джимми Чу? Продала? Обменяла на клоповник в Балате? Какая прелесть. - Присядь, невестка. - Манеры из рыжей ведьмы не выбить даже хоккейной клюшкой. - Даже шага не сделаю! Внутри все вспыхивает, трещит и лопается, а Шениз смеётся, запрокинув голову. Ненавижу. - Но ведь ты уже пришла, Госпожа Джемре. - Короткий смешок в конце. Ведьма выгибает бровь, и на ее лице застывает маска победителя. - Даже недавние роды сестры тебя не остановили. Да я тебя голыми руками придушу! Рывок получается совершенно рефлекторный, и мне приходится себя останавливать. Глубоко вдохни, Джемре! Рыжее чудовище - мастер провокации, а я почти всегда велась, но не сегодня. - Что за тайна? Я теряю терпение, Шениз. - Так... - Свекровь играет бровями и толкает тонкими пальцами большой белый конверт. - Одна мелочь. Но какая приятная! - Мечтательно закатывает глаза, а я подцепляю тяжелый бумажный прямоугольник ногтями. Нет, серьезно, почему такой тяжелый? Бумага глухо шелестит в ладонях, а я заглядываю внутрь - аккуратно сложенное письмо, фотографии из полароида, флешка без крышки и россыпь золотых цепочек на дне. - И что это? - Хмурюсь. - Ты ведь умная девочка, Джемре. - Чудовище поднимается со стула. - Все поймёшь сама. Меня провожают до двери, а я прижимаю к груди конверт и вообще ни во что не въезжаю. - А тебе это зачем? - Шениз ничего не делает просто так, а я не идиотка. - Справедливости ради! Перед носом захлопывается обшарпанная деревянная дверь, и я выхожу на улицу. Мне нужно подышать воздухом, нужно понять, что ожидает меня в конверте, чтобы знать и быть готовой к любому дерьму. Но я вряд ли буду когда-либо готова. Сажусь на лавочку у дома и достаю письмо. Тесты на определение родства крайне популярны в семье Карачай - их делают так часто, что стамбульские лаборатории обогащаются бессовестно быстро. Любовь внутри этой семьи определяется лишь степенью кровного родства и процентом совпадения фрагмента ДНК по тридцати трём локусам. Письмо говорит, что Джерен и Дживан мне не родные. Где-то в седьмом позвонке рождается озноб и расползается по плечам и пальцам, и зубы сводит судорогой, а я хочу придушить рыжую тварь за бессовестную ложь, но сил хватает лишь на фотографии в конверте. Вот тут - моя красивая мама в возрасте шестнадцати лет, не больше. А здесь - моя мама и незнакомая мне девушка с высоким пучком медно-каштановых волос. Целует маму в щеку и жмурится от яркого летнего солнца. Переворачиваю фотографию. «21 июля 1992 года. Сехер и Дамла» Дамла?! Снова переворачиваю фото и цепляюсь взглядом за незнакомые мне черты. И картинка собирается в голове болезненно быстро, в груди дрожит сердце, а в ушах шумит кровь. Подрываюсь со скамейки и, перепрыгивая через ступеньку, влетаю на этаж рыжей ведьмы. Дверь открывается после первого удара. Кажется, ты ждала меня, тварь. Врываюсь в однушку и захлопываю дверь, а ведьма даже не вздрагивает. - Что это такое? - Мой голос ломается и превращается в рык, и Шениз закатывает глаза. - Ты дальше посмотри, маленькая Госпожа. - Рыжий вихрь уносится на кухню. Что мне смотреть?! Куда мне смотреть?! Достаю остальные фотографии из конверта, стараясь унять дрожь, но выходит откровенно хреново, и карточки рассыпаются по дощатому полу передней. Мама, незнакомая девушка с именем моей золовки, неизвестный парень, к которому моя мать жмётся так беззастенчиво, что из глаз едва не сыпятся искры. Что Это Значит?! - Насмотрелась, невестка? - Рыжее чудовище ставит две чашки на низкий столик у дивана. - А теперь слушай. И я повинуюсь. Отпихиваю ногой мириады цветных фотоснимков и падаю на диван. Острый пик пружины врезается в спину, но мне откровенно похуй. - Я слушаю. Свекровь отпивает из чашки-груши чёрный чай. - Твоя мать уничтожила мою малышку. - В лице рыжей ведьмы что-то трескается, но она быстро берет себя в руки. Да тебе нужно в Голливуд, милочка. Там такие и нужны. - Но как красиво работает карма, не так ли? - Шениз растягивает губы в оскале, и я взрываюсь. - Хватит! - Не узнаю собственный голос. - Дочки Сехер Каракоз превзошли мать. - Шениз. - Говорю, твоя мать уничтожила мою сестру, маленькая Госпожа. Окрутила жениха моей малышки-Дамлы и забеременела тобой. Что?! Что ты сказала?! - Надо же, как легко провалила проверку на святость Сехер Каракоз. - Ведьма хохочет так громко, что хочется заткнуть уши. Или задушить ее. И я не знаю, что выбрать. - Но держалась она долго. Целых... - Щёлкает пальцами. Хмурится. - Сколько тебе там лет? - Двадцать пять. - Точно! Целых двадцать пять лет держалась. К глотке подступает сладковатый привкус отвращения и тошноты, а я пытаюсь дышать, но дышу через раз. Вспоминаю пощечины. Мамины пощечины, мамины упреки в бесчестии, мамины полные разочарования глаза. Не стирается, не забывается. Никуда не уходит. Мне хочется вскрыть себе черепную коробку и выскрести оттуда все, и, может тогда, я смогу смотреть на неё, как прежде. - Ах, маленькая Госпожа, - Шениз закидывает ногу на ногу, а я хочу закинуть петлю на собственную шею и сдохнуть. - Послушай, что скажу: «В Кабуле шлюхи тоже носят паранджу». Встаю и выхожу из квартиры. Нужно позвонить сестре. И Дживану.