Игра началась

Ловить наказание за свои ошибки - это справедливо. Несправедливо то, что правосудие вершилось задолго до того, как я вообще начала ошибаться. Я - девочка из притчи, где мать наказывала меня за ещё неразлитую родниковую воду. И вот я иду, несу за спиной блестящий кувшин с изящной ручкой, а тяжесть серебра давит на мое плечо даже сквозь мягкий прямоугольник ткани. Я разолью воду, я знаю, но за это я уже получила на выходе из дома. Склони голову и принимай пощечины смиренно, Джерен. Не огрызайся, Джерен. Ты божье наказание, Джерен. Я божье наказание, мама, это правда - после смерти меня ожидает негасимое пламя ада, но всё-таки. Ты была такой же, но наказывала меня за свои ошибки. Я получаю пощечины так часто, что уже привыкла, и не чувствую боли. Но в этот раз перед матерью вырастает старший брат. И говорит. - Ударь меня сначала, если совести хватит. Плечи Дживана напрягаются, под тонким свитером пляшут мышцы, и он задвигает меня за свою спину. И я впервые за восемнадцать лет чувствую, что у меня есть семья, а результаты многочисленных ДНК-тестов не стоят и куруша. - Ты обвиняешь мою сестру в бесчестии, - Изменения в Джемре меня пугают. - Но ты расскажи о своём. И мы решим - чьи грехи страшнее. - Я ваша мать! Ты наша мать. Ты, возможно, не смогла меня понять. Но я могу. Выхожу из-за спины Дживана. Лицо мамы так близко, что я могу видеть каждую преждевременную морщинку. И брезгливость. Тебе противна собственная дочь? Или ты сама? - Бей, мама. - Давай. Давай же. Бей. У тебя получается просто прекрасно. - Ты забеременела от мужа сестры. - Мама не бьет, но пощёчина звенит в ушах так громко, и я жмурюсь. - И использовала инвалида, чтобы скрыть свой грех. - Да. - Встала против семьи. - Да. - Ты не станешь лучше. - Нет. Героиня-сестра вырастает из кресла, а в передней нашей пристройки густеет воздух. - Ты забеременела от жениха лучшей подруги. - Сестра давит на больное с невиданным профессионализмом, а мама закрывает глаза. Это твоя пощёчина. - И вышла замуж за другого. - Твой настоящий отец... - Мой настоящий отец лежит в земле уже восемнадцать лет! - Грохочет Джемре. - У меня есть только один отец. И он похоронен в земле Антакьи. - Слышу, как скрипит зубами. - Джемре, доченька... - Мама тянет руки к своему первенцу, но сестра отшатывается, как от огня, и в ее глазах отвращение смешивается с болью. - Из-за тебя сломалась человеческая жизнь. Ты все ещё обвиняешь мою сестру? Ее поступки - отражение твоих. Наши поступки - всего лишь отражения твоих, мама. Мне хочется кричать и плакать, срывая голос, но я так не умею. Я так не умею. Я не успела вернуться в дом, из которого хочется сбежать каждую чёртову секунду, а вокруг - одни обломки когда-то счастливой семьи, и я стою в центре этих обломков и просто смотрю, потому что не смотреть нельзя. Малышка-дочь спокойно спит в нашей комнате, причмокивает во сне и даже не знает, в какой ад попала. Я всегда думала, что семья Карачай нас уничтожила, но оказалось - мы не нуждаемся в помощи извне, мы сами молодцы. Касаюсь пальцами плеча брата, и чудовище Джерен просыпается внутри, скребёт когтями и не даёт дышать. - Я сделала все, о чем ты говорила. Да. - Задираю голову выше. - Забеременела, подставляла, шагала по костям. Все это сделала я. Получаю по лицу так резко, что не успеваю отвернуться. - Но если ты захочешь увидеть внучку, рождённую от любимого мужа. - Киваю. - Мы будем ждать тебя в комнате. Я получила столько пощёчин, что мне не больно. Ухожу. Тебе не больно, Джерен. Прекрати плакать.