Игра началась

Открываю глаза. Вокруг - железная коробка микроавтобуса, и куда она нас везёт, я уже знаю. Дно ада разевает пасть, и я снова упаду. Чёрная юбка, чёрные плотные колготки на ногах, дешевая трикотажная водолазка с вырезом на груди и болотная парка на плечах - все это Джерен Йылмаз. Не Карачай. Обосраться. Рядом Джемре жмётся к маме, а бабушка вот-вот лопнет от потуг, и мы ползём с черепашьей скоростью вдоль набережной, а за окном Босфор, слизывающий с каменистого берега перетертую в песок гальку. Где моя дочь? Где моя Озлем? Охуеть, мама, охуеть. Для Джерен Йылмаз было придумано хорошее наказание, и сейчас оно медленно вступает в силу, стирая тысячи прикосновений сухих пальцев мужа. Лицо малышки-дочки тускнеет, и я хочу сдохнуть, чтобы остановить это бессмысленное шоу. Или ты думала, что все будет легко и просто, девочка? Не будет. Я закрывала глаза в светлой комнате особняка, прижимаясь спиной к груди своего героя и чувствовала себя абсолютно счастливой. Дочка сопела в люльке у кровати, перебирая маленькими пальчиками мою ладонь. Я помню. Я помню, блять, я помню. - Джерен, дочка, иди сюда. - Тянет руки бабушка. Нет уж, бабуля. Лучше шагнуть в пасть к нильскому крокодилу. Мотаю головой и отворачиваюсь к окну; желудок сворачивается узлом, и внутри расползается ледяное чувство пустоты. Это прыжок в прошлое, глюки в матрице или агония медленно угасающего сознания? Я не знаю. Чёрный микроавтобус вползает во двор и останавливается. Особняк едва не смеётся мне в лицо, ведьма Шениз упирается ладонями в балюстраду и выглядит как Моника Белуччи в лучшие годы, а ее тупенькая дочурка не высовывает носа из своего смартфона. Приплыли. Я в начале игры, а как выйти из неё - не знаю. Я больше не хочу играть, клянусь, не хочу, просто верните мне дочь. Бабушка жадно скалится и выпархивает из машины, оправляя платок на голове, и мне кажется, что она могла бы окрутить самого Агяха Карачая, будь она помоложе. - Джерен, дочка, выходи. Мама протягивает руку, но я не хочу выходить, я хочу остаться здесь и раствориться в чёрной коже салона. Я не пойду в этот особняк. Во второй раз точно нет. Выхожу и жмурюсь от бьющего в глаза осеннего солнца. - Джерен, милая, просыпайся! Подрываюсь в постели и стираю с лица остатки ночного кошмара. - Просыпайся, милая, это был кошмар. - Слышу голос слева от меня, но бросаюсь к краю кровати. В люльке спит ребёнок. Это не мой ребёнок. Оборачиваюсь, и в лицо влетает испуганный взгляд зелёных глаз. - Ты что здесь делаешь? Мой истошный вопль могли бы записать, чтобы затем использовать в фильмах ужасов, потому что это самый настоящий хоррор, в котором я обязательно умру одной из первых. Сжимает пальцами мои плечи, а я вырываюсь, потому что... Ты ведь этого хотела, Джерен? - Не трогай! - Милая... - Ночной кошмар теперь в облике Дженка Карачая. - Не трогай, говорю! Открываю глаза. Тёплое дыхание путается в моих волосах. - Недим? Утыкаюсь носом в широкую грудь. - Иди ко мне, птичка. Я давно шагнула в пасть нильского крокодила. Я счастлива.