Мир спасется любовью

— Гулять идешь? — равнодушно поинтересовался Глеб. Бейбарсов сегодня остался дома. Он вообще работал на дому, только в предыдущие дни у него были встречи с клиентами по поводу заказов — бывший некромаг подрабатывал не то художником, не то архитектором, не то обоими сразу. — Иду. Полчаса мне дашь? Они прогуливались по парку — старому и пустынному. Деревья еще стояли лысыми, но весна медленно вступала в свои права: снег давно стаял, в воздухе пахло весной и свежестью, а в засохшей грязи копошились воробьи, выискивавшие съестное. На Буяне в это время уже зеленели деревья, вспомнила девушка, и тут же отогнала эту ностальгическую мысль. Она бы с удовольствием побывала в Тибидохсе еще раз — больше, похоже, возможности не представится. У них оставалось меньше трех месяцев, и это время она должна провести с Глебом, всячески подмазываясь к нему… Некромаг пылать истинной любовью упорно не хотел и у нее ответного чувства не вызывал. Куртка Склеповой, как и все ее барахло, оказалась Тане по размеру, а вот каблуки на ботинках были пусть и устойчивыми, но непривычно высокими. Девушка периодически спотыкалась, и, после пятого или шестого раза Бейбарсов не выдержал и взял ее под руку. — Не могу понять, специально ты это делаешь или нет, — произнес парень. — А сам как думаешь? — раздраженно отозвалась Таня, — ты думаешь, на этих ходулях можно идти нормально?! — Склепова же ходит. — Склепова во всем и всюду ходит, кроме как налево — Гуня не позволяет, и слава богам. Всегда мечтала закончить так дни — под ручку с некромагом, из принципа решившим погубить всех и вся. Что ей сделать? Соблазнение не прокатит, ложь о заверениях любви сразу раскусит… Искренность, искренность, искренность, чтоб ее! Она, вроде как, тоже должна испытывать глубоко приязненные чувства, только эта скотина не особо желает идти на контакт. Ладно, упорство города берет. — Часто здесь бываешь? — спросила Таня. Бейбарсов присел на скамейку и затянулся своей сигаретой с запахом вишни. Табачный дым девушка не любила, но этот, как ни странно, отторжения не вызывал — вероятно, из-за дороговизны данной марки курева. Неплохо устроился, пожалуй: ни в чем не нуждается, в обычную лопухоидную жизнь влился, обосновался и вполне успешен, несмотря на возраст… Талантливый человек, наверное, талантлив во всем. — Когда хочу подумать. — Если хотел подумать, зачем меня с собой позвал?.. — В одиночестве думать уже надоело, — ответил Глеб, — тут какое-никакое, а разнообразие. Бывший некромаг курил, а Таня сидела, молчала и наблюдала, как маленькая девочка в другом конце парка выгуливает собаку. — В таком случае подобное, — указала она, — почему не завел? В доме стало б не так пусто. — Не люблю животных. С некоторых пор они упорно ассоциируются у меня с одним таежным ветеринаром, который с удовольствием работал бы директором зоопарка. Глеб снова напомнил о больном, и, чтобы не думать о Валялкине, рыжеволосая перевела взгляд на него. Может, он и потерял магию, но остался тем же человеком. Та же статность, та же королевская осанка, та же расслабленность… Взгляд вполне Бейбарсовский — прямой, изучающий, пронизывающий, черные глаза немного прищурены, в прищуре ирония и усталость. Эти очи видели Тартар, с детства смотрели на смерть и привыкли к ней. Широкий рот в легкой усмешке, кривится. Длинные волосы в легком художественном беспорядке. Глеб был красивым — самая подходящая внешность для Создателя миров и потенциального бога, только красота эта выглядела темной и порочной. Какая привлекательность, нехотя отметила Таня, а потом вспомнила его обнаженную фигуру в полутемной комнате, широкие плечи, худощавое мускулистое тело, узкий таз… Бейбарсов только хмыкнул, заметив краску на лице спутницы и то, как она внезапно отвернулась и потупилась. Любить такого было бы несложно, вдруг подумала Гроттер. Однажды же почти полюбила… Но тогда любви хотел и сам Глеб, а теперь… Сложно все. Как же сложно. — Нога не болит? — поинтересовался бывший некромаг, и девушка покачала головой. — Царапина же. И извини за ванную… Оба замолчали. Каждый думал о своем, а вскоре висках резко стрельнуло болью, и Таня поморщилась. — Ты вообще этого… не чувствуешь? — спросила она, отводя руки от головы, — вспышек. — Немного. Но у некромагов болевой порог достаточно высокий, так что я привык. — Вспышки… учащаются. Уже дважды в день. — Заметил. По городу хочешь прогуляться, или все еще плохо? — Хочу съесть шаурму, — неожиданно сообщила девушка, — так что если накормишь, буду благодарна. Своих лопухоидных денег не имею, а у тебя их, походу, столько, что хватит на все последние три месяца. Губы Глеба тронула легкая усмешка. — Хочешь отравиться? — Уверена, все не так плохо, как это малюют. Ты же не будешь кормить меня той легендарной шаурмой с рынка? Бейбарсов, мне, возможно, осталось жить считанные недели, и я не хочу отказывать себе в банальных житейских радостях… Полчаса спустя они сидели уже на другой лавочке, со стаканчиками кофе и заказом Тани. — И как оно? — поинтересовался бывший некромаг, и та протянула этот шедевр кулинарии на укус, — э, дай еще. — У нас еще одна есть, — запротестовала девушка, изображая жадину. — Хочу твою. Пришлось делиться, а потом оттирать пальто парня и куртку девушки от майонезного соуса. Оттирала рыжеволосая, а Глеб наблюдал за ней с внимательным интересом, как всегда пытаясь прочесть то, что скрыто в ее голове. — Ты меня разлагаешь, — внезапно сообщил он. — Я? Тебя?! Ты же… Да куда тебя еще больше можно «разложить»? — Ты о том, что некромаг мертв всегда, и не разлагается в прямом смысле этого слова только чудом? — хмыкнул парень, — во-первых, я уже не некромаг, а во-вторых, дорогая, я о том, что сижу в парке на скамейке, ем какую-то дрянь и ощущаю себя вполне удовлетворенным происходящим. Но в следующий раз, когда захочешь перекусить вне дома, место выберу я. — Что, шаурма на лавочке не соответствует твоим высоким эстетическим вкусам? — Нет. Выбросив мусор в урну, экс-некромаг просто схватил ее за руку и потащил за собой. Гроттер вновь запнулась от неудобной обуви, чуть не рухнула и ойкнула. — Глеб, я не успеваю… Куда ты меня тащишь? — Показывать тебе город. Меня посетило страстное желание поработать экскурсоводом и путеводителем. Если ты будешь побыстрее перебирать своими стройными ножками, мы, все же, еще успеем в галерею современного искусства. — А что там? — Выставка сегодня открывается. Выставляется один страж света в лопухоидном теле, мы неплохо общались… на тему творчества. — Ты и «неплохо общался»? Да еще и со светлым стражем?! — поразилась девушка, и Бейбарсов вновь скривил губы.

***

«Хозяином бала» оказался молодой мужчина с внешностью байкера. Торжественная часть к их приходу уже закончилась, большое количество народа разошлось, и по залу бродили единицы. — Здравствуй, мой друг, — произнес байкер, — вижу, сегодня печаль оставила твое сердце. На плечах стража висел младенец неопределенного возраста — настолько крупный и упитанный, что девушка только подивилась, а на диванчике в углу разложилась полная дама достаточной яркой наружности, с длинными пепельными волосами. При себе дама имела пузико, соответствующее предпоследним срокам беременности и огромный бутерброд… — Хай, Бейбарсов! — молодая женщина помахала бутербродом, — давненько тебя видно не было. Или вам, Творцам, до обычных стражей дела нет? — Я тоже рад встрече, — криво усмехнулся Глеб, — пришел бы раньше, но не люблю толпу. Последние слова были сказаны уже художнику, внимательно рассматривавшему Таню. — Как твоя последняя работа, Глеб? — вопросил байкер, — выглядела весьма… перспективной. — Я закончил ее. Если интересно, заглядывай в гости, продемонстрирую. — Обязательно. Девушке не показывал? — Не думаю, что подошло время. Байкер кивнул. — Таня, это Эссиорх. Его жена — Улита, а карапуз носит имя Люминесценций. — Очень… оригинальное имя, — пробормотала Гроттер, — приятно познакомиться. Со стражами она прежде не общалась, а потому немного робела. Странная семейка, с удивлением отметила она. И этот мужчина — посланник света?! Кожаная куртка, джинсы, пряжка с черепом… Неудивительно, наверное, что они с Глебом сошлись, и дело не в том, что сам некромаг придерживался совершенно другого стиля одежды. — Идем. Покажу картины, хотя большую часть ты уже видел. Учел твое замечание о цветности, так что кое-где поправил… Они вышли через два часа. — И ты… Ты позволишь им всем исчезнуть? — не выдержав, спросила Таня, — твоему другу, его беременной жене, их детям… Они тебя даже не уговаривали, заметь! — У стражей иное отношение к происходящему. Они воспринимают право человека на выбор как должное, — произнес бывший некромаг, — и они готовы. — Как ты… познакомился с ними? — Они переехали сюда недавно — сразу, как закончилась котовасия с Буслаевым. Полагаю, правда, переехали из-за меня. Я наткнулся на Эссиорха месяц назад, на одной крыше. По-прежнему имею слабость к посещениям ночных крыш, — ухмыльнувшись, сказал Бейбарсов. Девушка не стала уточнять, что бывший некромаг делал ночью на высотке, поскольку была уверена, что ответ ей не понравится. Квартира встретила их привычной тишиной и замогильным покоем. Теплый свет с люстры немного развеял мрачную атмосферу, и Гроттер в очередной раз задумалась, что он бы хоть подушки диванные купил другого цвета — и то веселее б стало, но дело Глеба. Его дом, его правила… Тьфу. Пока закипал чайник, он перебирал краски и замачивал кисти. — О какой работе говорил Эссиорх? Девушка таки не выдержала и полюбопытствовала. — Ты слышала, что еще не время. Покажу, но позднее. В зависимости от того, как будешь себя вести. — Где ты вообще хранишь работы? — Кое-кто искал в мое отсутствие? — хмыкнул Бейбарсов, и его «сожительница» смутилась. Неожиданно затрещал зудильник, и Таня беспомощно посмотрела на парня, одержавшего победу над Танталом. Никакой магии, никаких зудильников… А вдруг срочное что? — Это Ягун, — тихо сказала девушка, — только он может позвонить в это время и четыре раза подряд. В Тибидохсе как раз закончился ужин… — Ответь, — неожиданно махнул рукой Глеб, — категорически против я только твоего общения с Валенком. Обрадованная Таня вытащила из сумки магический предмет и плюхнулась в кресло. Она не ошиблась — на экране появился Ягун, отчаянно пытающийся разглядеть, что происходит в квартире. Пока что кроме серых обоев он ничего не увидел, а потому был полностью не удовлетворен жизнью… Деятельная и крайне любопытная натура юноши требовала зрелищ, зрелищ и еще раз зрелищ. — Привет, Танька. А где твоя некромажья судьба? Бейбарсов! А ну покажись! Девушка закатила глаза и махнула вышеназванному, и тот, хмыкнув, встал позади нее. — Мамочки моя бабуся, а люди-то не меняются, некромаг! Как, еще не решил стать Рукой Господа и предотвратить Рагнарек? Стой, не уходи, не собираюсь я тебя уламывать… Я не за этим. В общем, предлагаем встретиться курсом. Не в Тибидохсе, в Москве. Пипа приглашает в подаренный батей особнячок — они с Бульоном неделю назад расписались, и теперь официально празднуют. — Они расписались? Просто расписались?! От Пипы ожидалась пышная свадьба, две сотни гостей, золотое платье с кринолином и известие о свадьбы по всех магвазетах, но никак не тихая роспись в загсе. Воистину, мир рушится… — Прикинь, втихаря, — хмыкнул комментатор, — мы все в шоке. — Гробка мне ничего не говорила, — протянула Таня. — Гробка сама узнала час назад, и так орала благим матом, что на всю Лысую Гору было слышно! — Представляю… — Собственно, будут все, согласие не дали только вы. — Все? — переспросила девушка. Прямо-таки все, без преувеличения? — Да, — подтвердил лопоухий, — весь курс в полном составе. И, кстати, почти никто не знает, что скоро Рагнарек. Зачем народ-то пугать? Панику наводить, беспорядки… — Мы приедем, — неожиданно ухмыльнулся Глеб, — когда это действо? — Через неделю. Записывай адрес… Весь курс — значит, Ванька тоже, и Бейбарсов на это и рассчитывает… Дорвался. Уж теперь он не откажет себе в возможности поиздеваться, понимала девушка, а самое паскудное, что ему и слова против не скажешь, потому что в его руках жизни их всех. Чуйка отчетливо сообщала, что ничего хорошего от свадьбы Пипенции ждать не следует, и это торжество она запомнит надолго. Ну, как надолго… На три месяца. — Вы как будете добираться? — На поезде, точно обычные люди, — усмехнулся экс-некромаг, и Ягун тут же загорелся идеей прокатиться на «тыдыщ-тыдыщ»… Парни общались — вернее, общался в основном Ягун, Бейбарсов лениво поддерживал разговор, а Таня, кусая губы, предавалась унынию.