Мир спасется любовью

Экс-некромаг спал. Всю последнюю неделю Таня ночевала с ним в одной постели — она просто осталась в его спальне, как само собой разумеющееся… С того самого вечера ни тот, ни другая так и не позволили себе чего-то большего: они просто лежали рядом, а их пальцы сами собой переплетались. Поначалу Бейбарсов пытался отворачиваться на другой бок, отодвигаться на самый край, но, с его точки зрения, становилось только хуже — пока сознание дремало, он неосознанно тянулся к Гроттер, и та в итоге неизменно оказывалась в его объятиях. Ему это не нравилось, вот только прогонять ее обратно на диван он отчего-то не торопился… От огромного холста в спальне приятно пахло маслом. С каждым днем остров на огромном полотнище обретал новые краски, начинал жить своей жизнью, и Таня все больше и больше тосковала по Буяну. Но, как ни странно, тоской от этой картины не веяло — тоска была лишь в сердце рыжеволосой… Там, в тайге, она могла улететь в любой момент, а сейчас все слишком сильно осложнилось. Как могла она позволить себе отправиться в Тибидохс, если рядом находится человек, который тоскует по нему ничуть не меньше? Итак, Бейбарсов дремал, и рыжеволосая любовалась им. Его лицо казалось спокойнее обычного — пусть жесткая усмешка и не покинула его губ, но смягчилась и теперь выглядела как смертельная усталость. Ушло презрение, осталась лишь боль и разочарование. Девушка не хотела влезать в его голову, но так вышло. Вышло само собой — как-никак, род Гроттеров был богат на сильнейших и талантливых волшебников, воистину выдающихся для своего времени. Интуитивная магия досталась даже Пипенции, а ведь родства их кот наплакал… Сознание бывшего некромага оказалось открытым перед нею, точно фолиант, и каждая страница его — очередная история, читать которую, пусть и увлекательно, дико страшно… …Там было желание умереть и опрокинуть себя в Тартар, лишь бы эйдос Гроттер не достался мраку. Осознание ошибки, боль от потери магии и девушки, чувство ничтожности от ее жалости, а потом… Нежелание жить, обида, ненависть. Вящее удовлетворение, когда она возникла в его доме. …Таня Гроттер, спящая на длинном узком диване. Соскользнувшее одеяло лежит на полу, и некромаг поправляет его, а потом долго сидит рядом, наблюдая, как из ее рта на подушку крайне неромантично стекает ниточка слюны… Таня Гроттер, оттирающая его одежду. Моющая посуду на кухне в одном коротком халате. Сидящая напротив в пене, неловко поджимающая колени, а с отросших рыжих волос на оливковые плечи текут мокрые капли… Выгибающаяся в его объятиях, пока он играется душем с ее телом. Таня Гроттер, улетающая на контрабасе из крошечной будки под станцией. Горечь, бесконечная горечь. Я — то что ты ищешь, чего избегаешь, Я — то что ты жаждешь и что отвергаешь… * Была в его сознании еще одна дверь — наглухо запертая, но пожелай Таня повернуть ручку, то с легкостью оказалась бы в комнате, где хранилось самое сокровенное. Это звучало… заманчиво, но у каждого человека есть свои секреты, а она и так видела слишком много. Девушка быстро выскользнула из его мыслей — Глеб всегда был неплохим магом… Не хватало еще, чтобы понял, что она влезла, куда не следует. Да и нет, нечестно это. Уже светало, но сегодняшний рассвет отличался от всех предыдущих. Небо с каждым днем и так становилось все более зеленым, а сегодня и вовсе отливало не то бирюзой, не то малахитом… В скандинавской мифологии все описывалось куда более пафосно — ничего общего с происходящим. Какова реальность? Распри света с тьмой, моральное падение и хаос ведут к гибели «богов» — всех, кто отличается от человеческой расы. Скоро «боги» будут вычеркнуты из бытия, и человечество получит шанс на возрождение… Видение тоже возникло само. Ядовитое зарево обратилось вспышкой, прошедшей по всему земному шару. Стражи, маги, вампиры, оборотни, гандхарвы… Все развеиваются пеплом, исчезают прямо в руках своих матерей даже дети с даром. Повсюду лежат кучи пластилина и сшитых из разных частей кадавров. Зеленая волна накрывает планету ровным куполом, и вот никого из ее знакомых не существует — ничего и никого больше нет, осталась лишь память. Отныне все волшебные расы всего лишь видение… Магия ушла, волшебство кончилось: наступила эра людей. Опустевший Тибидохс не охраняется куполом Гардарики, и вот на него приходят лопухоиды, внезапно обнаружившие доселе неведомый для них огромный остров. Обнаружившие покинутые магические поселения, они толкуют про остатки древних цивилизаций атлантов… А потом проходят века, и от разрушенных стен остается только пыль. Стерт Тартар и бескрайние Эдемские сады. Из растаявших дархов вырываются крупицы света, становящиеся атомами… Храм Вечного Ристалища разрушен, старая землянка на Алтае проваливается под землю. Мертвые и погребенные, но не упокоенные, отныне лишь кости. И вдруг перед девушкой возникла длинная призрачная дорога черед мириады миров, вокруг звезды и космос, а на окраинах этой дороги — тени в саванах… И в конце этой дороги — скопление сияющих частиц. Свет. Вечный свет… Замысел. Другой мир. Его еще не существует, он может воплотиться по воле одного лишь человека — обладателя Дара Творца. За что Глеб получил его? За какие заслуги? Да — яркий, неординарный, сильный человек, пусть и ныне сломленный, но есть люди куда более достойные… Она уже думала над этим вопросом, она задавалась им каждый день, и никак не могла найти объяснения. А еще Таня увидела хаос и бесконечные смерти лопухоидов от рук тех, кто счел их выживание оскорблением. Битву, которая уничтожит всех и вся, битва, что не хотят допустить даже стражи мрака… Интересно, а по какой причине они защищают покой и жизни ничтожных людей? Все маски сброшены, все вопросы заданы. Оставалось получить ответы… «Извини, Бейбарсов, но так надо», — подумала Таня, погружая его в магический сон и рывком поднимаясь с кровати. — Помоги, — попросила девушка перстень, — я не справлюсь одна. Кольцо вспыхнуло тусклым светом, а затем квартиру бывшего некромага накрыло мощной волной защитной магии. Так, определенно, будет лучше… Она метнулась к зудильнику и спешно набрала Ягуна. — Что происходит? — потребовала она ответ, едва перед ней возникла заспанная лопоухая физиономия, — все и честно. И быстро. Друг зевнул и наложил заклинание на спящую рядом Катю. — Бардак творится. Сарданапал, Троил и Лигул официально обратились ко всему сообществу со словами, что выход найден, и для спасения делается все, но… Хаос, Танька. Хаос. Расы бушуют… Златокрылые защищают лопухоидов, индивиды типа Семь-Пень-Дыра пустились в разнос в погоне за удовольствиями. Половина курса спешно объявила о свадьбе, другая половина умотала по Парижам и Канарам, никто не хочет отказывать себе в радостях жизни. Про вас, кстати, пока никому неизвестно, так что время есть, — сообщил полубог, — но имей ввиду, если инфа про нашего мессию просочится, ваш порог попросту обобьют страждующие спасения — а все, кто знают характер твоего хахаля, знают, что он им ответит. — Догадываюсь… Лопоухий вновь зевнул и почесал макушку. — Я думал, ты в курсе, что у нас творится. — Глеб запретил мне как пользоваться магией, я даже зудильник лишний раз, и то, не включаю… — Ну и ладно, в неведении счастье. Давай, не раскисай. Вы с некромагом как, кстати, совсем не полюбили друг друга? — поинтересовался Ягун, — прости, Таньк, я досыпать… Мы с Катей всю ночь прощались с жизнью и немного устали. Таня переключила зудильник на радиовещание. Грызиана бодро и нервно трещала про скорый апокалипсис, Веня Вий требовал поднять ему веки и дать всех убить, Бессмертник орал, чтобы все успокоились, и все это происходило на фоне какого-то грохота — кажется, оборотни устроили нападение на лопухоидов. По рукам вновь скользнули черно-серебристые искры, но теперь они не вырывались наружу, а скользили в саму девушку, наполняя ее странной силой… — Нарушаешь соглашение, Таня? Глеб сидел в кровати позади нее, а сама рыжеволосая расположилась на самом краю, сжавшись чуть ли не в калачик. Не стоило включать новости — ничего хорошего она не услышала, зато предчувствие горьким привкусом подступало к самому горлу. — О чем ты? — глухо вопросила девушка. Интересно, как многое он знает? — Я чувствую, что здесь творилась магия — воздух пахнет по-другому. Ничего от тебя не скроешь… Ну, хоть взлома мыслей не заметил — уже хорошо. — Защитная. Так надо было. — За нами уже присматривают. Думаю, дом уже защищен, и колдовством куда сильнее твоего. Потенциал у тебя, конечно, хороший — ведьминская кровь, Крылья Тьмы, но пока что даже со знаниями высшей магии колдунья из тебя посредственная. — ЭТО колдовство взломать нельзя, — покачала головой Таня. Когда она творила заклинание, то брала силу из своего сердца… Феофил лишь помог сконцентрировать ее. — Отчего такая уверенность? Таня не спешила поворачиваться: перед глазами все еще стояла картина, на которой на лопухоидов нападали все, кому не лень… — Сотвори что-нибудь, я хочу видеть цвет твоей искры, — вдруг произнес Глеб. Гроттер пожала плечами, взяла с полки кольцо и выпустила обычный Искрис Фронтис. Защитное колдовство, наложенное ею на дом, искр не требовало — хватило лишь кровной магии… Боевая искра белого мага полыхнула знакомым черно-серебристым. А чего, собственно, она ожидала? — Почему ты заговорил про цвет? — нервно вопросила рыжеволосая. — Я проснулся потому, что почувствовал истинную тьму. — Это Рагнарек. Мир колошматит, чего удивительного, что моя «полярность» вдруг поменялась? Бейбарсов долго молчал, а затем оделся и присел рядом. — Ты нарушила соглашение, Таня. Девушка молчала. Да, нарушила, и теперь каялась… Смотря в его черные омуты, она чувствовала, что в ее душе что-то обрывается, что-то замирает. Вина. Долг. Отчаяние. А вот лицо парня казалось непроницаемой маской. Те глаза, что глядят сквозь плоть, Те, что зрят, как уходит жизнь, Не дадут обмануть себя, Не сумеют уже любить… ** — Прости меня, — пересохшие губы не слушались, — мне надо было убедиться, что дом защищен, и узнать последние новости… Отчаяние сменилось страхом. Хорошо, что она включила радио, а не телевидение, и не увидела, что происходило наяву… Дочери Гроттеров безумно захотелось, чтобы бывший некромаг ее обнял, чтобы пообещал, что все будет хорошо, чтобы вместо ужаса перед неизбежным пришла надежда на лучшее. Ей просто захотелось согреться… Прости меня, мысленно кричала она. За то, что играла с твоим сердцем. За то, что вернулась, хотя ты решил вычеркнуть меня из жизни и не бередить старую рану… За мое колдовство, за то, что влезла в твою голову. Ей хотелось элементарных объятий и поцелуев, тем более, что к Бейбарсову ее и так тянуло, точно магнитом. Тепла. Согреться в его огне, в его страсти… Она читала его мысли. Таня все еще царила в них — вот только теперь это она гналась за ним, и гналась так отчаянно, что терялась и, казалось, ничего не делала. Нет. Не «ничего не делала»… Она сама потянулась к нему, в какой-то момент. Порой все, что нужно, чтобы отрешиться от хаоса, чтобы спастись из бездны — это немного любви… Тот, кто видел однажды Тьму Никогда не поверит в Свет: Все, что свято, сошло на нет… И глаза не солгут ему. ** — Я прошу… Не заставляй меня умолять еще, Глеб Бейбарсов. Поцелуй бывшего некромага оказался полон той же горечи. — Глеб! — вскрикнула девушка, когда он повалил ее на кровать и навис сверху. — Ты не этого разве хотела? Не этого от тебя ждут? — хрипло спросил Бейбарсов, — зачем тогда пришла? — Я не… Прости меня, — тихо сказала Таня. Парень сел и указал свои колени. — Ложись, — приказал он. — Зачем?.. — Если нарушила соглашение, неси последствия, а в противном случае просто убирайся. Меня смерть и небытие не пугает — я был некромагом. Существо девушки сжалось. Что он с ней собрался сделать? Хотя, и так ясно… Некромаг любит лишь однажды. Все пройдет. Таня послушно легла животом на его колени, стараясь дышать как можно спокойнее. Длинные рыжие волосы тяжелой копной упали вниз, прикрывая лицо, покрасневшее от стыда, смущения и предвкушения чего-то странного, руки уперлись в пол. Чего стесняться? Они принимали ванну, видели друг друга обнаженными, наконец, его… орган был в ее рту. Бейбарсов задрал подол домашнего платья и девушка мысленно поморщилась. Медузия, Сарданапал, Троил, Лигул… Когда все закончится, она пошлет их всех к черту. Вниз оказалась спущена деталь нижнего белья, и Таня покраснела еще сильнее. Очаровательная ситуация… Она добровольно лежит на коленях бывшего некромага, сверкая голыми ягодицами и тем, что между ног. Еще год назад она бы предпочла умереть, а теперь вот слишком многое поставлено на карту… И, черт возьми, и обиды не чувствует, одно лишь вожделение — даже грудь заныла… Парень провел горячей ладонью по обнаженной коже, и Таня, не сдержавшись, выдохнула. — Возбуждает? — насмешливо спросил Глеб, продолжая поглаживания. Девушка не ответила — ответ был слишком очевиден. Унижения, как ни странно, не чувствовалось, но был… Интерес? Трепетало все тело. Ей хотелось прижиматься к Бейбарсову, вдыхать его запах, стать его частью… Утонуть в нем, ведь так было бы проще. Он все еще любил ее, пусть и отрицал это, а ей хотелось любви. Первый шлепок сорвал с ее губ стон — полный не боли, но неожиданного возбуждения. Шлепки чередовались с поглаживаниями, и ее пугали собственные ощущения. Боль, не такая уж и сильная, внезапно оказалась… приятной. Кожа горела все больше, а внизу живота внезапно вырос плотный напряженный комок. Таня шумно дышала, уткнувшись лицом в штанину экс-некромага, прижимаясь к нему так крепко, как могла. А потом его пальцы вдруг раздвинули складки кожи на промежности и скользнули вовнутрь. — Кто-то вымок, — с той же неприятной усмешкой сообщил Глеб, исследуя ее изнутри, — и очень сильно. Понравилось, Гроттер? Он был неглубоко и весьма осторожен. — Глеб, — тихо произнесла девушка, — перестань, пожалуйста. Я хотела не так. — С чего же? Тебя отправили сюда, как жертву, разве ты не ко всему была готова, соглашаясь в очередной раз спасти мир? Руки бывшего некромага были все там же. Зачем столько насмешки? Чему учат в мировых религиях — прощать? Нет, это только в христианстве… В других религиях учат отмщению. — Я… Не так хочу. Не в… — Таня замолчала. Не в первый раз, хотела сказать она, но не смогла выдавить и слова. Он понял. — Ты разве не в тайгу уехала, и не прожила там полгода? Голос его звучал мягче, и Глеб вернул белье на место. Соскользнув с его колен, Таня устроилась на полу рядом с кроватью. Солнце окончательно взошло, небо зеленело, а они просто сидели рядом, и не знали, что сказать друг другу. — В тайгу-то уехала, только сначала собиралась выйти замуж, — наконец, ответила она. — Могла бы сказать сразу. — И как бы это звучало? — фыркнула Гроттер, — здравствуй, Глеб. Наш мир скоро будет непригоден для магов и стражей, и ты единственный, кто может всех спасти. С учетом всех новых обстоятельств, коль от этого зависят судьбы тысяч, я считаю возможным попробовать отношения между нами, окончательно полюбить тебя и сделать все, чтобы ты меня принял — даже переспать с тобой. Забыла добавить, что опыта в этом не имею от слова «вообще» и как соблазнять, не знаю. Вот только чего не сделаешь для спасения мира? Оба снова молчали. — Ну, как? — мрачно поинтересовалась Таня, прерывая тишину. — Правдиво. Без розовых иллюзий… «Окончательно полюбить», да? Таня пожала плечами и встала. То, что она в данный момент испытывала к экс-некромагу, на любовь слабо походило. Любовь должна греть, а ее чувство причиняло только боль… — Не придирайся к словам. Да. Случись апокалипсис хотя бы полгода назад, до инцидента со сфинксом, ей достаточно было б просто улыбнуться некромагу, поцеловать его или предложить себя — а теперь все перечеркнула обида. Бейбарсов ненавидел ее почти так же, как и любил… Жаль, что вернуть Дар Творца могут только Черные Крылья Тьмы, только взаимная любовь. Прежде было б достаточно его страсти… Наверное, стоит рассказать, что происходит в мире, но он же не станет слушать… От нового всплеска магии заныли виски, и Таня в очередной раз попросту потеряла сознание. И вновь крайне вовремя — разговор был неловкий. …Очнувшись, она ощутила на своих губах Бейбарсова. Глеб был… нежен. Нежен, нетороплив, осторожен, и точно в первый раз пробовал ее на вкус. Его касания, легкие и скользящие, дали то, о чем она просила: немного любви. А сердце колотилось. В ее памяти возник один из первых их диалогов. — Кто сказал, что я еще тебя люблю? — насмешливо спросил парень. — Ты некромаг. Ты не можешь пользоваться силами, но все еще некромаг, — повторила Таня слова Медузии, — а некромаги любят лишь раз. — Да. Да, я тебя люблю, но справился со своей любовью, — холодно ответил Глеб, — как и с потерей магии. И теперь я предпочитаю небытие — но не тебя. — И тебе все равно, что будет со всеми нами? — Да. — От тебя зависит, будут ли существовать тысячи… И из-за упрямства ты не хочешь даже попытаться… Из-за личной обиды… — Я эгоист — ты сама об этом говорила. — Глеб… — Гроттер, я не хочу никому помогать. И любить тебя я тоже больше не желаю — если б мог, то с радостью выдрал из сердца твои зеленые глазенки. То, что ты живешь в моем доме и пытаешься меня соблазнить, как песня для души и самолюбия. Я бы еще полгода назад все за это бы отдал, а теперь переосмыслил… — Значит, тебе на меня плевать? — спросила Таня. — Я этого не сказал. — Я исчезну вместе со всеми. И с тобой тоже… — Это будет печальный финал для всех нас, — ухмыльнулся некромаг, — не переживай. В небытии нет ничего страшного. Может, наши атомы объединятся, и мы в конечном итоге будем вместе… Упрямец, пронеслось в голове Тани. Проклятый упрямец… Ей под стать. — Я пройдусь. Куплю чего-нибудь на завтрак, — произнес экс-некромаг, — поговорим, как приду.

***

Гробыня Склепова караулила у подъезда уже два часа. Сканирование показало, что «крестника Аиды Плаховны» в квартире нет, а она желала разговаривать именно с ним… Таня предпочитала просиживать дома, окна смотрели на другую сторону, и телеведущая не волновалась, что будет замечена подругой. И где его черт носит? Она уже почти замерзла, да и сигареты почти докурила… Наконец, в конце улицы показался знакомый силуэт. Бейбарсов шел своей медленной, расслабленной, воистину царственной походкой. Король в изгнании, вдруг подумала Склепова — а ведь отличная пара для Таньки, если б не их общие тараканы… Подтянутый, весь в черном, в длинной расстегнутом пальто, с сигаретой во рту… и в руке он сжимал белую розу. Внезапно остановившись, Глеб обернулся. К нему приблизились визитеры — уродливый горбатый карлик, невысокий лысый человек в очках и директор школы для трудновоспитуемых волшебников, и все четверо, не торопясь, двинулись дальше по улице. Разговор шел спокойно, и, как видно, уже не в первый раз. Глеб что-то отвечал — коротко, быстро, отрывисто, с насмешкой. Потом горбун кивнул, Сарданапал улыбнулся, а Троил пожал Бейбарсову руку… Тот, кто видел однажды тьму, Не сумеет ее забыть, Он слугой ей не может быть, И глаза не солгут ему…*** Что тут творится, никак не могла понять Склепова. Что за… «Гости» исчезли во вспышке телепортации, и Глеб остался один. Он остановился у мусорного контейнера; на его лице возникла тень сомнения, а потом тот попросту выбросил цветок в урну… Девушка закусила губу и поспешила юркнуть за дерево. — Даже не поздороваешься? — насмешливо вопросил Бейбарсов, когда приблизился, — я заметил тебя еще двадцать минут назад. — Хотела, Крушискелетов, да задумалась над происходящим. Пройдемся еще? — Видимо, придется, — ответил Глеб. Он вновь доставал сигареты, и Склепова вытащила свои. — Что происходит, Душимышкин? Я шла к тебе, чтобы поговорить о Таньке, обо всем, а теперь ни черта не понимаю. Почему к тебе приходят эти трое, и вы общаетесь, точно старые приятели? Экс-некромаг молчал. — Все немного не так, как ты думаешь, Анна, — наконец, произнес он, — и не так, как думает Таня. Во мраке бессильном Премудрости мало. Познай свою гибель, Познай свое благо! Меж страхом и верой, Надеждой и крахом Один только выбор, Один только шаг твой... * __________ Фэнтези-мюзикл «Последнее испытание»: * — «Изида» ** — «Ария Рейстлина», *** — «Встреча с Такхизис»