Что мне делать в этом мире?

У нас уже давно витают разговоры о том, чтобы узнать, что же там, за горами. Легенды говорили, что там простираются огромные степи, конца которым не видно даже с высоты нашего полёта, и по ним бегают кони с руками. Многие хотели бы проверить их, особенно, когда стая снова стала полной, имея в своём составе и грифонов, и драконов. Но мы не привыкли надолго оставлять родных и близких одних. Разведчики, даже улетая на расстояние дневного перелёта или двух, для нас вовсе не исчезали — мы могли с ними связаться и общаться. А полёт за горы — это очень далеко, и есть большой риск того, что наши волны просто не дойдут друг до друга, даже отражённые слоем атмосферы! На далёкие расстояния мы всегда кочуем всей стаей. Так было всегда, грифоны и драконы периодически меняли место жительства, перелетая из одного древесного или пещерного поселения к другому. Не зря наши драконята и грифонята уже через полгода могли летать почти наравне со взрослыми, а через год хоть и уступали в размерах, но не в скорости полёта, и совсем не обременяли стаю во время перелётов. Рано или поздно, мы полетим туда, в Загорье. Но перелёт через горы — этот не перелёт по равнине или над лесом, и довольно труден. Могут настигнуть внезапные облака, закрывая путь впереди и скрывая встречающиеся на пути вершины гор, из-за них могут налететь сильные ветра, могущие сдуть даже взрослого дракона. Нужно сначала исследовать, понять розу ветров, и желательно, найти перевал, благодаря которому можно пролететь через хребет на куда более низкой высоте — благо, благодаря полёту нам не надо бояться отвесных скал и крутых склонов! И мы исследовали. Ещё с момента, как подросли мои дети, со звеньями разведчиков летали и драконы. В отличие от обтекаемого перьевого крыла грифона, наши позволяли нам зависать на месте, и разворачиваться в очень маленьких радиусах, что было полезно в местах, где надо было зависнуть у скалы или сесть в очень маленькое место. Зато крыло грифона было подъёмнее, а значит, он мог нести больше! Даже я, раскинув свои огромные крылья, летала вместе со звеном разведчиков, с высоты рассматривая огромные горы, запоминая направление и силу ветров. Поднимаясь на самую большую высоту, которая держала нас, мы даже видели, что за горами и правда видна степь, уходящая в голубую воздушную дымку, но с такой высоты мы не увидели бы даже больше постройки, не говоря уже о степных обитателях, и даже наше острое зрение не могло помочь нам на таких больших расстояниях. В одной из экспедиций я однажды нашла слой мягкого серого камня, темнеющего на изломе, выступающий из серой громады скалы. Лизнула, пробуя его на вкус — и мне понравилось! Я стала лизать его дальше, и чувствовала, как язык будто покрывается какой-то наждачной текстурой. Она легко выкрашивала мелкие частицы, которые я сразу отправляла в пасть. Я тогда отдалась этому всей душой, как тогда с ночными цветами, не замечая обступивших меня грифонов, наблюдающих, как я слой за слоем вылизываю из скалы минералы. Нам тогда ещё пришлось и отдых делать, ибо после этого очень хотелось полежать, раскинув крылья и впитывая солнечные лучи. Благо, мы никуда и не торопимся. Никогда. Экспедиции почти всегда возвращались с камнями. Мы находили их везде — в отвалах у скал, в текущих с гор ручьях — а иногда на поверхность выходили целые минеральные жилы, многие со следами очень давней обработки. Да, когда драконов не осталось, многие из них были забыты, и мы вновь их открывали, нанося на карту. Кстати, на поляне была уже довольно большая глиняная карта! Мы чертили её далеко не точно, ориентируясь на небесные светила и азимуты на приметные места, которых с высоты было видно куда больше. Собранных сведений было уже куда больше, чем помнил весь народ, и на некоторые места я украдкой, при помощи когтей, наносила небольшие значки, составленные из пары букв моего алфавита — начала названий некоторых местностей и выделяющихся мест. Он был ещё довольно сыроват. Основные «звуки» уже давно были выделены, и по ним даже можно было распознать слова, но разнообразие «гласных» — куда больше, чем в знакомых мне языках — всё ещё не давалось для классификации. Систему «гласных» я составляла, а потом вычёркивала, и снова переделывала по многу раз, и пока не пришла к устраивающему меня варианту. Но скоро я это сделаю! Младшие дети тоже хотели исследовать. Не так далеко, не так высоко — но они уже знали много мест, которые частенько посещали. Где-то вкусные ягоды, где-то вкусные минералы, а где-то просто красивые виды, на которые можно полюбоваться днём или ночью, раскинув крылья в небе или сидя в подходящем месте на земле. Я часто смотрю на моих пушистых красавцев, и в груди замирает от радости, что они родились крылатыми! Крылатыми — но и хорошо стоящими лапками на земле, если потребуется! Дети вдоль и поперёк облазили ручей — тот самый, где я когда-то нашла тройку людей. Они нашли и сам лагерь, с поваленными палатками, и попробовали сплавить весь найденный там металл. Так они сплавили в одно целое весь алюминий из банок на мусорке, и гордо притащили его мне под кузнечный навес. Оставалось их только похвалить. Я потом ещё летала туда, забрала всё ещё живущий брезент. Нечего прочной тканью разбрасываться, на ранцы пойдёт! Но ручей кроме места стоянки дал ещё и много красивых красных камешков, поблёскивающих на его дне. Дети играли с ними (и я тоже), рассматривая, как они блестят на солнце, и передаривая друг другу, а потом вплетали в волосы или подкладывали под перья, пока камешки не выпадали и не терялись. А я задумалась о том, чтобы начинать огранять и делать украшения… Мне хотелось большего! Я хотела знать о металлах всё, знать о присадках и сплавах, плавить на все случаи жизни — от мягких и блестящих на украшения, до тех, что могли бы проводить сигнал от наших роговых антенн, увеличивая испускаемые нами волны и тем самым увеличивая их дальность среди лесных стволов. Но… я не знаю с чего начать. Нет никакой основы, и нет никаких знаний из прошлой жизни. Здесь просто знают, что из одного вещества можно получить другое, дойдя до этого знания чисто экспериментальным путём, плавя и смотря что получится. Получилось плохое — выбросили и забыли. Получилось хорошее новое вещество, позволяющее себя изменить и, в отличие от камней, не такое хрупкое — запомнили и передали потомкам. Вот и всё недолга. И развивать это знание смысла нет, нашему виду не нужны инструменты на все случаи жизни, максимум деревья срубить для создания полосы для приземления, да прорубиться в горной породе до вкусных камней. Но я надеялась, что когда-нибудь я пойму, с чего же мне начать…