***
На следующий день Защита от тёмных искусств проходит без особых происшествий. Мистер Соло гоняет их по сглазам, а затем объявляет, что после того, как у него будет возможность просмотреть их эссе, они начнут изучать дуэли. Он поднимается в свой кабинет, находящийся над классной комнатой, по винтовой лестнице, перешагивая две ступени за раз, и полностью исчезает из виду ещё до того, как последний ученик выходит за дверь. Урок Зелий для Рей проходит поразительно хорошо. Раздавливая дремоносные бобы плоской стороной кинжала, она получает так много сока, что ей приходится спешить собрать его в котел, прежде чем он прольётся на пол. А перемешивание зелья по часовой стрелке после каждого седьмого перемешивания против часовой стрелки вскоре придает её варящемуся «Напитку живой смерти» бледно-розовый цвет, который становится всё светлее и светлее с каждой пройденной минутой. — Да как ты это делаешь? — шипит Финн. Жидкость в его котле до сих пор цвета чёрной смородины. — Добавь перемешивание по часовой стрелке, — подсказывает ему Рей краешком рта. — Чего? Мог бы поклясться, в книге написано… — Никаких разговоров! — в душном воздухе звенит резкий голос Хакса, доносясь с другого конца подземелья. — Следующий ученик, который выдохнет хоть слово, сам проверит эффективность недоваренных зелий своих однокурсников. В доказательство того, как мало семикурсники верят в зельеварительные способности друг друга, каждый из них погружается в замогильную тишину. Когда Хакс объявляет, что время вышло, жидкость в котле Рей прозрачна, словно вода. Хакс пронзает Рей подозрительным взглядом, но, убедившись, что её учебника рядом с ней нет, он неохотно признаёт, что сварила она «Напиток живой смерти» идеально. Приготовление «Эйфорийного эликсира» также проходит без сучка и задоринки. С кислой физиономией Хакс выдаёт ей дополнительное очко — «И ни капельки больше, мисс Ниима» — за веточку перечной мяты. Рей покидает подземелья в необычайно приподнятом настроении. Советы Соло помогли, но она одна с успехом запомнила сложные пошаговые рецепты обоих зелий. Что касается маленьких побед, то они моментально затуманивают разум, вот почему она, не подумав, после занятий пробирается на кухню и просит у эльфов бутерброд с ветчиной, который тщательно заворачивает в бумажный пакет и несёт в кабинет профессора Соло. Он оценит юмор, стоящий за этим жестом, если не больше. Возможно, он даже рассмеётся. Прямо сейчас ей действительно интересно, как он выглядит, когда смеётся. Она приходит к кабинету ЗОТИ как раз в тот момент, когда профессор Соло покидает его вместе с директором Кеноби. Они замечают Рей прежде, чем она успевает скрыться из виду. — Ах, Эвридика! — голубые глаза Оби-Вана ласково подмигивают ей, прежде чем он переводит взгляд на Соло. — Вы договорились о консультации? Простите меня, если помешал… — Мы не договаривались, — Соло выглядит смущённым — даже несколько ошеломлённым — пока он несколько мгновений моргает, глядя на Рей, прежде чем суровая, бесстрастная маска скользит на место. — Что вы здесь делаете, мисс Ниима? Рей просто в ужасе. Она, без сомнения, самая большая идиотка в мире. И она, безусловно, чувствует себя таковой, пока двое мужчин выжидательно на неё смотрят. — Просто хотела поесть где-нибудь в тихом месте, — с трудом выговаривает Рей, поднимая коричневый бумажный пакет, словно защищаясь. Она же не может дать своему учителю бутерброд в присутствии директора школы. Это поставило бы Соло в очень неудобное положение. Наверное, ей вообще не следовало ничего ему давать, и точка. — Тогда мы не задержим вас надолго, мы сами идём пить чай, — весело заявляет Оби-Ван. — Бен, я очень надеюсь, что ты хорошо обращаешься с мисс Ниимой. Она одна из наших самых выдающихся учениц. — Я в курсе, — отвечает профессор Соло, а Рей отчаянно старается не покраснеть. — Вы оба должны отлично ладить, — продолжает Оби-Ван, — учитывая, что ваши палочки — близнецы. На него удивлённо таращатся две пары глаз, и он, посмеиваясь, начинает объяснять. — Лор Сан Текка написал мне после того, как ты, Бен, приобрёл свою палочку из терновника. Он был весьма взволнован, поскольку перо, которое является её сердцевиной, принадлежало Фениксу, поделившемуся ещё одним пером… тем, что находится в вашей палочке, мисс Ниима. Такого ещё никогда не случалось, чтобы палочки-близнецы находились в таком тесном контакте, действуя в такой близости. Сан Текка желает быть в курсе всех событий, которые могут произойти.***
Рей решает не рассказывать никому — даже Финну и Роуз — о родственных сердцевинах в их с профессором Соло палочках. Она и сама не представляет, как к этому относиться, в дополнение к парным Патронусам и всему остальному. Олень и лань. Перья от одного и того же Феникса. Слишком много совпадений. Это… не просто так. И она даже не может обсудить это ни с одним заинтересованным лицом, поскольку ей придётся признать, что она нарушила комендантский час в ту ночь, когда увидела его Патронуса. Не говоря уже о том, что она безнадежно им увлечена, а он её профессор. Ситуация безнадёжна. Рей просто не осознавала, насколько безнадёжной ситуация была, пока не принесла своему профессору бутерброд и не смогла отдать, пока они оба находились в присутствии директора Кеноби. Мерлин, если бы кто-нибудь решил, что Бен Соло поощряет её чувства — или, что ещё хуже, отвечает на них взаимностью — ему грозило бы вполне реальное увольнение. А поскольку его мать является президентом МАКУСА, это было бы куда хуже простого скандала. Так что больше никаких убогих попыток обмена подарками. Даже в качестве шутки. И ей, вероятно, следует научиться контролировать свои гормоны. Несмотря на то, что во рту у неё привкус пепла, Рей съедает бутерброд с ветчиной в Выручай-комнате, проглатывая его целиком. С раннего детства она научилась не растрачивать пищу впустую. Она проводит вторую половину дня, отрабатывая невербальные заклинания для предстоящего практического теста у профессора Эрсо-Андор и делая переводы, которые преподаватель Древних рун, профессор Йода, назначил в качестве домашнего задания в прошлый вторник. А когда она заканчивает, то смотрит на настенные часы и понимает, к своему большому огорчению, что уже половина одиннадцатого вечера. Она пропустила ужин и комендантский час. Достав из сумки плащ-невидимку, Рей надевает его, прежде чем выйти из Выручай-комнаты. Ночью в коридорах Хогвартса тихо, в своих рамах дремлют портреты. Рей уже на подходе к тому самому, что с Толстой дамой, который закрывает вход в гриффиндорскую башню, когда слышит это — жуткий звук, прорезающий тишину. Это пение. Оно звучит настолько тихо, что поначалу Рей кажется, будто это ей почудилось. Но нет, нечто напевает, гортанно, но мелодично. Неподвижные волны ночного воздуха доносят мелодию до Рей, подобно далёким раскатам грома. От этого у неё по спине бегут мурашки. Рей подкрадывается к ближайшему окну и всматривается в тёмный, залитый звёздным светом двор Замка. Она не уверена до конца, но, кажется, пение доносится из Запретного леса. На поверхности сознания Рей вспыхивает образ Чубакки, держащего в руках огромный арбалет. Звук изменяется, дрожит, разливается и резонирует. Что бы это ни было, это не человек — по крайней мере, не совсем. Вскоре Рей решает, что больше не в силах слушать эту мелодию, и убегает в безопасность гриффиндорской гостиной.***
Дело в том, что довольно легко забыть о странном пении, доносящемся из леса, когда ты ученик уровня ЖАБА. Проходит ещё пара недель. Рей в составе команды по квиддичу, и они начинают серьёзно готовиться к матчу против Слизерина, который состоится в первые выходные ноября. Несколько практических тестов она сдаёт на отлично, остальные же, можно сказать, с трудом. Не считая приёмов пищи и нескольких общих занятий, с Финном и Роуз она видится редко — даже если с первым они учатся на одном факультете. С кем она видится часто, так это с Сеффом Хеллином, когтевранцем с голубыми глазами и вьющимися светлыми волосами. Он посещает те же занятия, что и она — даже Арифмантику и Изучение древних рун, на которые уходит меньше четверти седьмого курса. Рей полагает, что Сефф достаточно мил, и они начинают сидеть вместе на уроках и вместе заниматься в библиотеке. Профессор Соло продолжает быть… самим собой. После двух уроков, потраченных на то, чтобы убедиться, что его ученики имеют в своём распоряжении репертуар несмертельных проклятий и защитных заклинаний, он заявляет, что они готовы начать изучать дуэли должным образом. Холодным пятничным утром в начале октября семикурсники входят в кабинет ЗОТИ и обнаруживают, что все парты исчезли, а Хакс и Соло стоят лицом друг к другу посреди класса на расстоянии примерно двадцати футов. Оба мужчины в жилетах, а рукава их рубашек закатаны до локтей. Ничто на свете не могло подготовить Рей к виду обнажённых предплечий профессора Соло. Они длинные и мускулистые, и испещрённые венами, которые Рей не может не проследить взглядом. Она заворожена настолько, что едва замечает, когда он обращается к классу. — Держитесь ближе к стенам и на всякий случай будьте готовы применить Щитовые чары. Профессор Армитаж Хакс любезно согласился помочь в сегодняшней демонстрации. — «Любезно согласился» — уникальный способ выразить «был заставлен директором», — презрительно усмехается Хакс. — Ты хотел проклясть меня с тех пор, как мы были мальчишками, Хакс, — невозмутимо отвечает Соло. — Теперь у тебя появился шанс. Прежде чем Рей успевает вникнуть в новость о том, что оба профессора были знакомы ещё до Хогвартса, дуэль начинается. Правила дуэли ей отлично знакомы. Хакс и Соло не следуют ни одному из них. Никаких поклонов друг другу, никаких взмахов запястьями. Вместо этого — как только ученики вжимаются в стены и в комнате воцаряется тишина… Хакс взмахивает рукой с палочкой, и к профессору Соло устремляется безошибочно узнаваемый огненно-оранжевый луч Взрывающего заклятия. Луч исчезает в мгновение ока, поглощённый невидимой аурой невербального, но мощного Протего, которое Соло удерживает меньше половины удара сердца, прежде чем выстрелить Обезоруживающим заклинанием, от которого Хакс физически уклоняется и парирует очередным проклятием. — Сражаясь с тёмным волшебником, самое главное помнить, — обращается Соло к классу, уклоняясь от атаки Хакса, — что обычные правила в таких случаях не работают. Ваш противник жаждет вашей смерти, благородству здесь нет места. — Он взмахивает палочкой в сторону железной люстры, висящей над их головами, и пламя с подсвечников собирается в ослепительно яркое лассо, которое окружает Хакса. — Важны лишь проворность и находчивость. На последнем слове ухмылка Хакса ужесточается, и пламя преображается в десятки метательных ножей, которые летят в Соло. Однако прежде, чем один из них успевает добраться до цели, Соло рассекает воздух запястьем, и ножи замирают, дрожат и сливаются воедино, и внезапно Рей смотрит на огромного змея, красноглазого и чернильно-чёрного. Оскалив клыки, змей шипит, скользя к рыжеволосому преподавателю зельеварения. — Тёмные искусства, — лениво растягивая слова, продолжает Соло, пока Хакс карабкается прочь от зверя, — многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны. Подобно древнегреческой гидре, каждый раз, когда отрубают голову, вырастает новая, умнее и свирепее предыдущей. Хаксу удаётся уничтожить змея, и он не останавливается, чтобы перевести дух, прежде чем атаковать проклятием, которое Рей не узнаёт. Пурпурный луч, кажется, искажает сам воздух своей неправильностью. Глаза Соло опасно блестят, а на его лице появляется подобие какой-то странной, искажённой радости. Он полностью закрывается Щитовыми чарами, но это не Протего… Или, по крайней мере, не то Протего, которое знакомо Рей. — Когда вы противостоите Тёмным искусствам, вы противостоите тому, что неуловимо, тому, что непостоянно, тому, что вечно меняет обличья, и уничтожить его невозможно, — говорит Соло, пока его окружает кольцо потрескивающих чёрных теней. В тот момент, когда заклинание Хакса сталкивается с его щитом, именно Хакс падает на землю, его крики боли разрывают воздух. Возвышаясь над своим поверженным противником, Соло быстро отменяет проклятие и оглядывается на учеников. — Ваша лучшая защита, — заключает он, пристально глядя на Рей, — должна быть такой же.***
Соло отпускает класс пораньше, чтобы доставить Хакса в больничное крыло. Семикурсники в подавленном настроении спускаются в Большой зал. — Мне больше не нравится профессор Соло, — выпаливает Талли. — Это было… Не представляю, что это было, но это что-то очень и очень тёмное. Несколько человек кивают в знак согласия. На этот раз руку в кулак сжимает Рей. — Хакс это начал, — возражает она. — Разве вы не видели то пурпурное проклятие, которое он использовал? Он наслал его достаточно мощно, чтобы пробиться прямо сквозь обычные Щитовые чары. — Может, Хакс и начал, но Соло уж точно закончил, — замечает Финн, и Рей моргает, чувствуя себя странным образом преданной. — Рей права, — говорит Сефф. — Вы же помните, как в прошлом году в Америке произошли какие-то неприятности? Так вот, мой отец был в команде, которую «Международная конфедерация магов» послала сделать пост-анализ ситуации. И он говорил, что были полевые отчёты о заклинании, обозначенном пурпурным светом, которое сожрало свою цель изнутри. Мне кажется, Хакс использовал именно его. — А твой отец ничего не говорил о Щите, буквально сотканном из тёмной магии? — сухо спрашивает Джесс. Внезапно Рей больше не может слушать всё это. Ей невыносимо находиться там, среди своих глупых однокурсников, которые предпочли бы, чтобы Соло был съеден изнутри, а не защитился. В конечном итоге она развяжет настоящую ссору, если не вытащит себя из этой ситуации. Бормоча невнятные оправдания, будто ей нужно забрать что-то из своей комнаты, она отрывается от толпы. И отправляется на его поиски.