ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДЛЯ ДАННОЙ ГЛАВЫ: НЕПРЕДНАМЕРЕННЫЙ ВУАЙЕРИЗМ БЕЗ ВЗАИМНОГО СОГЛАСИЯ. пожалуйста, учитывайте это перед прочтением.
В квиддиче насчитывается семьсот известных нарушений правил. Профессор Дэмерон как-то раз обвинил Рей в том, что она поставила себе цель в жизни — совершить их все. Вряд ли это было справедливо. Всегда существовали смягчающие обстоятельства: например, на третьем курсе Рей сбросила с метлы слизеринского охотника только потому, что тот назвал её грязнокровкой. Дэмерон запретил тому охотнику когда-либо впредь играть на хогвартском поле, и тем не менее назвал произошедшее нарушением правил, поскольку, ну, Рей сбросила сокурсника с метлы. Сегодня же смягчающим обстоятельством является то, что она не в состоянии перестать сканировать толпу в поисках профессора Соло. Не то чтобы она хотела поставить под угрозу шансы Гриффиндора на победу в Кубке школы по квиддичу, но… сердцу не прикажешь. Она рассеянна настолько, что едва ли смотрит, куда летит, и в результате врезается в Кайдел Ко Конникс с такой силой, что сбивает сокурсницу с метлы. Прежде чем Кайдел ударяется о землю, её спасает Джесс, затащив на собственную метлу, пока Рей поспешно извиняется, крича с высоты. — Проклятье! — смеётся Элливер Олим. — Ниима не успокоится, пока не прикончит слизеринских охотников, всех до единого. — Это случайность! — несмотря на бесполезность этого протестует Рей; для остальных игроков и зрителей инцидент наверняка выглядел так, словно она сделала это нарочно. Конечно же, возмущённый Дэмерон свистит в свисток и обвиняет Рей в нарушении правил за стычку — намеренное столкновение с метлой другого игрока. Раздражённая, мстительная Кайдел забивает штрафной удар, и вот так просто Слизерин выбивается в лидеры. Рей стискивает зубы. В течение последних нескольких лет они с товарищами по команде упорно трудились, защищая свой чемпионский титул — нельзя пустить всё это насмарку только потому, что учитель, в которого она влюблена, не пришел на игру. На это уходит вся сила воли, но в конце концов ей удаётся оторвать взгляд от трибун, выкинуть профессора Соло из своих мыслей и сосредоточиться на увиливании от бладжеров и поиске снитча. Под умелым руководством Джанны гриффиндорцы объединяются. Капитан и вратарь команды, как всегда, в прекрасной форме. Один за другим она блокирует несколько потенциальных голов — да с такой свирепостью, что Дэмерон, наконец-то, выкрикивает ей привычное предупреждение: — Квоффл вам не бладжер, мисс Аки! Болельщики обоих факультетов замирают, когда Рей замечает далеко внизу красноречивое золотое мерцание. Ловец Слизерина, Рош Пенин, тотчас же ныряет к земле, и у Рей не остаётся иного выбора, кроме как сделать то же самое. Вот тебе и гриффиндорское преимущество. Если Пенин сейчас доберется до снитча, игра закончится, и Слизерин победит. Земля устремляется ей навстречу. Ветер хлещет по лицу. Набирая скорость, она подаётся вперёд, пока они с Пенином не оказываются нос к носу. Публика сходит с ума, в ушах у Рей раздаётся отдалённый рёв. Над травой трепещут крошечные крылышки золотого снитча. Когда они оказываются в шести футах от земли, Пенин идёт на попятную, выравнивая метлу параллельно земле, чтобы избежать ужасного, возможно, даже смертельного падения. А Рей — нет. Теперь толпа вопит. Кто-то — кажется, Джесс — кричит ей, что оно того не стоит. «Я справлюсь», думает Рей, сосредоточенно сощурившись, впившись зубами в нижнюю губу. «Мне просто нужно выбрать подходящий момент…» Меньше чем в футе от земли Рей резко сворачивает влево, низко настолько, что рука касается травы, когда она тянется вперёд. Пальцы смыкаются на снитче. Поначалу Рей слышит лишь ошеломлённое всеобщее молчание. И лишь когда резко тормозит, торжествующе вскинув руку со снитчем вверх, стадион взрывается оглушительной смесью пронзительных оваций и полных отчаяния стенаний. Улыбка Рей не настолько широкая, как в те разы, когда она выигрывала матчи за Гриффиндор в прошлом. Победа кажется странным образом частичной и бесполезной. Товарищи по команде набрасываются на неё в шквале объятий и рукопожатий. В сжатых пальцах тщетно трепыхаются крылышки золотого снитча. Взгляд снова устремляется в толпу, хотя Рей и без того знает, что его там не увидит.***
Рей ускользает после матча, пока все остальные возвращаются в замок. В гриффиндорской гостиной будет традиционная вечеринка, но ей кажется, что присутствия на празднике она не выдержит. Кажется, что пить сливочное пиво, смеяться и играть роль героя-победителя вместе со своими сокомандниками, и вести себя так, будто всё нормально, ей не под силу. Потому что всё не нормально. Она полагала, что когда профессор Соло прекратил подавлять свои чувства с помощью магии, это было сродни прорыву плотины. Рей сама не под окклюменцией, но за последние несколько дней произошло столько всего, что ей не удалось переварить как следует — и теперь всё это обрушивается на неё одним махом; последней каплей становится тот факт, что профессор Соло не пришёл на игру. Одна из немногих вещей, которыми она по-настоящему гордится, — это мастерство в квиддиче, а он даже не потрудился прийти, чтобы увидеть это своими глазами. И вот так прорывается её плотина. Рей бесцельно бродит по территории школы, каждые несколько минут смаргивая слёзы. В груди ноет; такое чувство, что в любой момент мешанина противоречивых эмоций разорвет её на части. Мысли подобны и буре, и лесному пожару. Она разделила свой первый поцелуй — и оргазм, к тому же — со своим учителем. Который, к слову, бывший тёмный волшебник. Вынужденный стать одним из них. А ещё он велел ей держаться от него подальше. И сам не пришёл на её игру. По правде говоря, Рей чувствует себя немножко глупо, когда плачет из-за последнего пункта. Может, она и вправду всего лишь ребёнок. Кто бы мог подумать, что ноги приведут её в теплицу номер три, но в своей отчаянной попытке идти дальше, пока не успокоится, оказывается Рей именно там. Местонахождение одного из классов Травологии — это теплица номер три, грандиозное строение, состоящее из полупрозрачных хрустальных панелей, вставленных в деревянный каркас, с изваяниями драконов, установленных вдоль остроконечной крыши. Снаружи можно разглядеть обилие цветов, деревьев, кустарников и вьющихся растений, занимающих большую часть помещения. Сердце Рей начинает стучать прямо в горле, когда сквозь стекло она замечает высокий, широкоплечий и хорошо знакомый силуэт. Не следует ей… Нужно просто пройти мимо. Может, даже вернуться в замок и присоединиться к своим друзьям. Здесь её ничего не ждёт, одни лишь неприятности и запреты. Она всё равно врывается в теплицу. Двери с лязгом распахиваются, и Рей бесцеремонно захлопывает их за собой. Соло стоит рядом с мандрагорами в горшках, на безопасном расстоянии от остроконечной, зубастой Жгучей антенницы в углу, которую он разглядывает со своей обыкновенной сильнейшей научной увлечённостью. Но теперь, когда в теплицу заявляется Рей, его взгляд с удивлением устремляется к ней. Рей до сих пор в квиддичной форме, мокрой от пота и запачканной травой, с волосами, похожими на взъерошенное птичье гнездо. Сегодня выходной, поэтому на Соло довольно повседневный наряд — свитер и тёмные джинсы — но волосы его уложены всё так же безупречно, как и всегда, и выглядит он свежо настолько, словно вышел прямиком из душа. С каждой пройденной секундой она чувствует себя всё больше и больше похожей на гремлина. Не торопясь, Рей сокращает расстояние между собой и Соло, приближаясь к нему под потолком, увешанным гигантскими зонтиковидными соцветиями, источающими сладкий, медовый аромат. Воздух в теплице влажный, с лёгким запахом мокрой земли и удобрений, а время от времени можно заметить мелькающие блестящие крылышки крошечных летающих насекомых. Соло наблюдает за приближением Рей с выражением, которое по какой-то причине напоминает ей загнанного в клетку зверя, прежде чем лицо его постепенно становится пустым. Она паникует… нельзя дать ему снова надеть маску. Пока нет. — Вы не пришли на игру, — выпаливает она. Он вздёргивает бровь. — Не знал, что это обязательно. — Его тон вежлив, но слишком… слишком отстранён. — Это… это не обязательно, но… — Рей замолкает, когда он отводит взгляд. Если бы она не была совершенно измотана, Рей думает, что это, скорее всего, привело бы её в ярость. Но сейчас она выжата целиком и полностью. В этом состоянии она ухватывается за простую истину. Цепляется за правду, словно ничего другого не знает. — Не нужен мне хороший человек, — под размытым изумрудным светом голос срывается на сдавленный всхлип. — Мне нужен человек, способный любить сильно настолько, чтобы преодолеть заклятие Империус. Соло моргает, и вот он — всплеск одиночества и ранимости, проглядывающих сквозь трещины в стенах, которые он возвёл вокруг себя. Именно это подталкивает Рей сократить оставшееся между ними расстояние. Вцепившись в его свитер, она встаёт на носочки, тянет Соло вниз и прижимается губами к его губам в неуклюжем, отчаянном поцелуе. И как только она это делает, то понимает, что допустила ошибку. Кто угодно мог бы заглянуть в теплицу и увидеть их — Эвридику Нииму и профессора Соло, тискающихся среди мандрагор. Для человека, который и без того почти всё потерял, хуже просто не придумаешь. Он отшатывается. Перед глазами всё расплывается, и она смотрит на него, поджав губы, пока весь её мир разлетается вдребезги. Он выглядит… обезумевшим, за неимением подходящего слова. Тёмные глаза свирепо сверкают. В этот момент словно решается судьба: поднесёт ли он руку к своим губам и сотрёт с них её поцелуй… или снова потянется к ней. Но он не делает ни того, ни другого. Вместо этого просто говорит ей: — Нам нельзя. И уходит, стараясь не задеть её, проходя мимо. А она остаётся вариться в собственных унижении и поражении.***
— С тобой всё в порядке? Рей поднимает глаза от арифмантических свитков, которые разложила на полу Выручай-комнаты. Роуз свернулась калачиком на потрёпанном старом диване со своим учебником по Гербологии, но сейчас она изучающе смотрит на Рей, позабыв о лежащем на коленях экземпляре «Плотоядных деревьев всего мира». Сегодня воскресенье. Финн со своими сокомандниками по игре в Плюй-камни занимается тем… чем бы там ни занимались в хогвартском клубе по игре в Плюй-камни, так что сегодня в Выручай-комнате только Рей и Роуз; они вдвоём пытаются подготовиться к предстоящей школьной неделе. — Всё хорошо, — лжёт Рей. — Да просто… — Роуз колеблется. — В последнее время ты сама не своя. — Я просто переживаю. Не ожидала, что седьмой курс окажется настолько суматошным. — По крайней мере, в этом есть доля правды. Резко захлопнув книгу, Роуз выпрямляется. В её глазах появляется нервный, но решительный взгляд, взгляд человека, который собирается затронуть не самую приятную тему, и Рей напрягается. Чёрт, она в курсе, Роуз всё знает… — Это ведь не из-за нас с Финном, правда? — спрашивает Роуз с той же самой склонностью выпаливать, что наболело, с той же самой прямотой, из-за которой их с Рей притянуло друг к другу, словно двух неуклюжих в общении уток в пруду, полном экстравертов. — Мы больше не общаемся все вместе так часто, как раньше, и я переживаю, что с нами тебе теперь неловко. Когда он пригласил меня на свидание, я знала, что всё изменится, но, пожалуйста, Рей, если бы я могла хоть как-то это исправить… Я люблю Финна, но и тебя я тоже люблю… — Роуз. Остановись. — Рей поднимает руку, в равной степени ощущая облегчение и вину: облегчение оттого, что, всё-таки, её тайна не раскрыта, а вину потому, что Роуз не совсем заблуждается. — Ты и Финн… к этому надо привыкнуть, но я счастлива за вас обоих. Правда счастлива. Мне очень жаль, если были моменты, когда со стороны казалось иначе. Если я не зависаю с вами, это ради того, чтобы вы могли побыть наедине и заняться… чем там занимаются парочки. — Рей улыбается как можно более ободряюще. — А за меня переживать не нужно, честное слово. — Я не могу не переживать, Рей, — волнуется Роуз. — Ты всегда такая… такая сильная, знаешь, и это восхищает, но мне кажется, ты не осознаёшь, что быть сильной ежесекундно совсем не обязательно. Даже если ненадолго, но ты всегда можешь на кого-то положиться… особенно на меня. — Теперь настала очередь Роуз улыбнуться — искренне и по-настоящему ободряюще, в отличие от того, что пыталась выдавить из себя Рей. — Если захочешь о чём-то поговорить, я всегда рядом. Роуз хочет как лучше, но поговорить о профессоре Соло Рей не может ни с кем. Из-за одного этого вся ситуация в целом расстраивает ещё больше. И всё же, не теряя времени, она садится рядом с подругой на диван и обнимает её. Именно Финн научил Рей обниматься, ещё на первом курсе… научил черпать утешение и силу в объятиях, в единении. К чертям Бена Соло. У неё есть друзья. — Я тоже тебя люблю, — шмыгает Рей Роуз в волосы. — Но ты довела меня до слёз. Проклятая пуффендуйка. Роуз хихикает, и на какое-то время всё снова становится хорошо.***
К большому потрясению Рей, жизнь продолжается. Кажется, что это неправильно, но так и есть. В каком-то смысле она благодарна за горы домашних заданий, которыми заваливают её и однокурсников. Таким образом, у неё появляется скудная возможность погрязнуть в работе. На уроках она не смотрит на профессора Соло, занятая тем, что делает конспекты, настолько аккуратные и подробные, каких не делала за всю свою школьную жизнь. Во время практических занятий она держится от него подальше, всегда отворачиваясь, когда возникает хоть малейший шанс, что их взгляды могут встретиться. Так проходит большая часть ноября. Унылого, серого и нормального. Однажды после Изучения древних рун Сефф Хеллин спрашивает, не хочет ли Рей пообедать с ним во дворе, перечитывая лекции Йоды и готовясь к тесту на следующей неделе. Рей соглашается. Захватив бутерброды, хрустящую картошку и крошечные бисквиты со сливками со своих факультетских столов, они направляются на улицу, где садятся на скамейку под дубом и, перекусывая, сравнивают свои конспекты. Они дружески спорят о том, что означает ехваз — «партнёрство» или «защита», когда на корявый почерк Рей падает тень, а Сефф садится слегка прямее. — Добрый день, сэр, — вежливо говорит он. Рей знает, кто это. Чувствует, что обжигающий взгляд тёмных глаз скользит по затылку, ещё до того как слышит грохочущее приветствие, исходящее откуда-то позади неё и над ней. — Мистер Хеллин. Мисс Ниима. Она заставляет себя не оборачиваться. До сих пор ей удавалось относительно хорошо притворяться, что Соло не существует, учитывая, что раз в неделю приходилось видеть его на уроках. Но она знает, что если сейчас оглянется — если увидит, как он смотрит на неё сверху вниз на фоне серых, красных и золотых красок осени, — то сломается. Ароматы дубового мха, сандалового дерева и меди обволакивают чувства, едва не вводя в транс. Позвоночник покалывает от его близости. Она задерживает дыхание до тех пор, пока его запах не исчезает, а Сефф не расслабляется. — Мрачный тип, скажи? — размышляет когтевранец. — Его мать — президент МАКУСА, ты в курсе? — Да, — выдавливает из себя Рей. — Да, знаю. — Интересно, почему он решил переехать в Британию? — Из-за нашей чудесной погоды, само собой. Сефф разражается смехом. Не так уж часто люди смеются в ответ на её шутки, и от этого становится тепло и радостно настолько, что губы Рей невольно подрагивают в легчайшей улыбке, прежде чем она возвращает разговор к древним рунам. В пятницу утром, позже на той же неделе, пока семикурсники заполняют кабинет ЗОТИ, Сефф подходит к ней. — Рей… не хочешь сесть со мной? Над гриффиндорцами воцаряется тишина. Кажется, когтевранцы в пределах слышимости тоже навострили уши. — М-м-м… ай! — взвизгивает Рей, потому что Таллисан Линтра весьма сознательно наступает ей на ногу. — Эвридика с удовольствием сядет с тобой, — говорит Талли Сеффу, и они с Джесс едва ли не насильно тащат Рей на пустой стул рядом с обычным местом Сеффа. Блондин плетётся за ними и садится на свой стул, с красным, как помидор, лицом. Щёки Рей тоже слегка порозовели. Она оглядывается в поисках помощи, но Финн и Роуз — которые теперь уже в противоположном конце класса — только улыбаются и машут ей. Памич Нерро Гуди, который был соседом Сеффа с начала учебного года, занимает место Рей рядом с Корр Селлой. Через несколько минут, тяжело ступая по винтовой лестнице, из своего кабинета выходит профессор Соло. Поскольку это первый раз, когда он появляется после того, как ученики уже заняли свои места, Рей удаётся рассмотреть его как следует, чего она не делала с того самого дня в теплице. Под глазами у него тёмные круги, а волосы уложены не так уж безукоризненно. — Профессор Соло снова выглядит уставшим, — шепчет один из сидящих рядом когтевранцев. — Ещё бы он не выглядел уставшим после проверки твоего эссе, — парирует другой. Соло не спеша начинает распаковывать свою сумку на учительском столе. Сегодня, по какой-то причине, Рей не так быстро отводит взгляд, против воли встревоженная его уставшим видом. Она задаётся вопросом, не случилось ли чего-нибудь в Америке… Может, его отцу стало хуже, или… Он поднимает голову. Их взгляды встречаются. И без того непроницаемое выражение лица Соло каким-то образом оказывается ещё более пустым. — Мисс Ниима, пожалуйста, вернитесь на своё место, — его тон холоден, словно лёд. Раздаётся коллективный стон Талли, Джесс и некоторых когтевранцев, и впадинка под правым глазом Соло дёргается. — Существует предписанное расположение мест, которые вы сами заняли в начале учебного года, — рявкает он. — И на моих уроках вы будете следовать этому порядку. Сейчас же, мисс Ниима. Рей это задевает даже больше, чем немножко. За исключением уроков Зелий, они всегда были свободны выбирать, где сидеть. Она и понятия не имела, что Соло способен вести себя так по-хаксовски. И из-за этого к ней приковано ещё больше внимания, и этого внимания она ничуть не желает. Весь класс пялится на неё, пока они с Памичем тихонько меняются местами. Щёки пылают, Финн и Роуз бросают на неё сочувственные взгляды. — Если все закончили дурачиться, давайте вернемся к вашему образованию, — выплёвывает Соло с последним пренебрежительным взглядом на Рей, и ею завладевает абсолютная уверенность, что ещё до конца учебного года она нашлёт на него порчу. Соло в плохом настроении на протяжении всего урока. Через час, когда Финн нацарапывает записку на клочке пергамента и тайком протягивает её Роуз, Соло выхватывает листок из его рук и бросает на учительский стол, даже не прервав лекцию. А в конце урока он запихивает этот клочок пергамента в свою сумку вместе с остальными вещами, затем, подобно огромной грозовой туче, уносится обратно в свой кабинет. — Рей, — скулит Финн, пока семикурсники выходят из кабинета ЗОТИ. — Рей, что же мне теперь делать? Эта записка… — Он сглатывает, словно его вот-вот стошнит. Рей в замешательстве хмурится. — Не первый раз тебя ловят на передаче записок, и в любом случае, радуйся, что он не оставил тебя после уроков, как делает это Мотма… — Ты не понимаешь, — шипит Финн, ещё больше понижая голос. — В этой записке было кое-что довольно откровенное… — Финн! — хором восклицают Рей и Роуз, а последняя звучит так, словно от чистейшего унижения готова спрыгнуть со скалы. — Мне было скучно, ясно? — заламывает руки Финн. — Записка зачарована, и пока выглядит как рисунок, но в конце дня чары рассеются, и если он прочтет её, то узнает, что я думаю о том, насколько Роуз хороша в… — Умоляю, не заканчивай эту фразу, — перебивает Рей в тот самый момент, когда Роуз вопит: — Я больше не смогу смотреть профессору Соло в глаза! А если он расскажет другим учителям… Финн, из-за тебя нас исключат из школы… — Ладно, вы оба, успокойтесь, — прерывает их Рей. — Никого не исключат. — Она поспешно составляет план. — После обеда у четверокурсников урок Защиты от тёмных искусств, так? У меня как раз перерыв после Зелий, так что я смогу прокрасться по лестнице, пока он ведёт лекцию, и стереть скрытое послание с записки. — Как же ты собираешься всё сделать, чтобы никто не увидел?.. — лицо Финна озаряется. — О, точно! Мантия-невидимка! — Естественно, — кивает ему Рей. Если начистоту, какая-то её часть жаждет отомстить профессору Соло хоть так, даже если он никогда об этом не узнает. — Кроме того, мне придётся отменить заклинание, чтобы стереть записку, и получается, своими глазами придётся прочесть то, что ты там написал. — Ты замечательный друг, Рей, — торжественно заявляет Финн, а Роуз в знак согласия с жаром кивает.***
План изначально идёт не так прекрасно, как надеялась Рей. Она нарывается на одну из капризных движущихся лестниц, а затем на ещё одну, и получается, что ей приходится пройти путь через весь замок от извилистого коридора на третьем этаже и вернуться обратно. Она даже не подумала надеть мантию, поэтому профессор Эрсо-Андор заметила её и потащила в кабинет Заклинаний вместе с парой рядом ошивающихся шестикурсников, чтобы помочь поймать парочку пикси, которых мистер Блинчик выпустил из клетки, чтобы поохотиться на них. Не то чтобы Рей могла отказать, особенно просящему о помощи преподавателю, которого она уважает, но ей на самом деле ужасно хочется превратить мистера Блинчика в шубу, пока они с Джин и остальными учениками швыряют во взбунтовавшихся пикси Замораживающие чары. К тому времени, когда Рей проскальзывает в аудиторию ЗОТИ, профессор Соло уже почти закончил лекцию. Ни он, ни четверокурсники не замечают, как Рей прокрадывается мимо и поднимается по лестнице в его кабинет, хотя низкий голос профессора доносится до неё и всё так же вызывает дрожь по позвоночнику, пока она возится с закрытой дверью, которая… разумеется, заперта. Простейшая невербальная Алохомора не срабатывает. Рей пробует еще несколько вариантов заклинания, но кажется, на дверь наложено антиотпирающее заклятие. Проходит примерно пять минут, прежде чем она догадывается наслать Офферо, контр-заклятие, предназначенное для возвращения объекта в прежнее состояние. Дверь открывается. «Ничего себе», Рей не может не поздравить себя, пока спешит внутрь, «может, всё-таки, я не полнейшая дура.» Кабинет профессора Соло обставлен скудно, едва ли не стерильно. И это хорошо, поскольку иначе природное любопытство Рей взяло бы над ней верх. У неё, по правде, нет времени совать свой нос куда не следует. Финнов пергамент лежит на столе, поверх стопки эссе, которые, кажется, практически все испещрены красными чернилами с исправлениями и испепеляющими замечаниями, и Рей вынуждена покачать головой. Она постукивает своей осиновой палочкой по рисунку гиппогрифа на записке. Фините Инкантатем. Чары исчезают, на пергаменте расцветают каракули Финна, и Рей узнаёт, в чём именно, по мнению Финна, хороша Роуз, и подумывает о том, чтобы наслать на себя Обливиэйт, когда всё это закончится. Стерев послание, она дожидается лишь того момента, когда записка окончательно вернётся к рисунку гиппогрифа, прежде чем дать дёру. Рука находится в нескольких дюймах от ручки, когда дверь, к которой она тянется, распахивается. Каждое ругательство, известное как маглам, так и волшебникам, проносится у неё в голове, когда она пятится от двери, пока Соло закрывает и запирает ту за собой. Ей не выбраться. Несмотря на то, что она в безопасности под мантией-невидимкой, Рей едва осмеливается сделать хоть что-нибудь, кроме самого поверхностного вдоха, пока пробирается к дальней стене и прислоняется к ней, пытаясь стать как можно меньше. Небрежно бросив сумку на пол, Соло садится за стол. Затем на протяжении нескольких долгих минут не делает ничего, а просто смотрит перед собой. Вряд ли сейчас самое подходящее время восхищаться его резким красивым профилем… Но, с другой стороны, едва ли ей есть чем заняться, пока она торчит в его кабинете. Он на самом деле выглядит очень уставшим, думает Рей. Черты его напряжены, бледное лицо нахмуренно. Пока она смотрит на него, Соло со вздохом наклоняется вперёд, кладёт локти на стол и недовольно проводит руками по волосам. Сердце Рей против воли тянется к нему. Трудно злиться, когда он выглядит настолько разбитым. Проходит ещё несколько минут, прежде чем Соло двигается снова, смещаясь на стуле. — Да похер, — бормочет он, и американский акцент, облечённый в этот шёпот с хрипотцой, каким-то образом влияет на Рей. — Всё равно попаду в ад. И он не спеша, методично расстёгивает ремень и молнию на брюках. Боже. Сердце Рей быстрее забивается в груди. О, Боже, господи, боже… Она поворачивается лицом к стене, предоставляя Соло уединения столько, сколько возможно. Ей приходится осесть на пол, потому что колени подгибаются. Она впадает в это странное состояние мысленной отключки, но по-настоящему не отключается. Этого просто не может быть. Ей никак нельзя находиться здесь, в кабинете своего профессора, свернувшись калачиком под плащом-невидимкой во время его славной послеобеденной дрочки. Его дыхание прерывается позади неё. Раздаётся шорох одежды. Тихий шлепок по коже. Слепо уставившись в стену, Рей закрывает себе рот ладонью. Удивительно, как это из её носа до сих пор не хлынула кровь. Она напугана, смущена и… ей любопытно. Бесстыдно, до отвращения просто. Хочется обернуться. Хочется посмотреть, действительно ли он такой большой, как она себе представляла. Хочется увидеть, как выглядит его лицо, пока он… Впившись зубами в ладонь, Рей крепко зажмуривается и сжимает под юбкой бёдра. Всё настолько запутано, что из-за этого она возбуждается… И каким-то образом понимает, что возбуждается ещё больше из-за того, насколько всё запутано. «Дрянная девчонка», Рей вспоминает, как называл её профессор Соло, целуя в обнажённую шею. Вспоминает, как обжигающими губами прослеживал эти слова по её коже. «Дрянная, дрянная девчонка». Ритм его дыхания становится всё резче и отрывистей. Теперь он явно ускоряется. Зубы впиваются в ладонь ещё сильнее. — Рей, — хрипло шепчет он. Она судорожно вздыхает. Вслух. И звук этот раздаётся в тишине подобно взрывной волне. У Соло реакция бывшего мракоборца. Когда он вскакивает на ноги, звук скребущих по полу ножек стула смешивается со скрежетом застёгиваемой молнии. — Фините Инкантатем, — рычит он. Ничего не происходит. Ведь нет никаких маскирующих чар, которые можно было бы снять. Рей вытягивает шею, чтобы взглянуть на него, хотя остальная часть её тела остаётся застывшей на месте. В дрожащем кулаке он сжимает свою терновую палочку; ремень до сих пор расстёгнут, рубашка не заправлена, волосы взъерошены. Сузив глаза, он оглядывает кабинет. Рей лихорадочно перебирает в голове варианты побега, но уже слишком поздно. Поскольку, разумеется, тот, кто обучался на мракоборца, оперативно рассмотрит все возможные версии. — Акцио мантия, — произносит он нараспев. И вот так просто, повинуясь Манящим чарам, мантия-невидимка слетает с Рей и отправляется в протянутую руку Соло.