Горестный принц / the heartbreak prince

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДЛЯ ДАННОЙ ГЛАВЫ: СОДЕРЖАНИЕ 18+‼ Пожалуйста, учитывайте это перед прочтением.

Рей резко выпрямляется, и они с профессором Соло таращатся друг на друга. На стене висят часы. Подобно ударам грома, тиканье эхом отдаётся в напряжённой тишине в унисон с медленно, но верно стучащей в ушах кровью. В унисон с каждым неровным вздохом, который он делает, с каждым движением широкой груди. Ярость в его тёмных глазах пронзает её до глубины души. — Я… мне очень жаль, — заикается Рей. — Записка, которую вы конфисковали у Финна… В ней было скрытое послание, из-за которого у них с Роуз могли возникнуть неприятности… — Убирайтесь. Из моего. Кабинета. — слова, произнесённые сквозь стиснутые зубы, звучат невнятно. Рей следует послушаться. Ей следует убежать прочь и никогда и никому об этом не рассказывать. Но она не в состоянии сдвинуться с места; нечто острое и упрямое поселяется в самой глубине души, растекаясь по венам, пока не заполняет её целиком. Она не допустит, чтобы это у неё отобрали. Бена Соло, потерявшего контроль. Взгляд скользит ниже, притягиваемый, словно магнитом, к красноречивой выпуклости на впопыхах застёгнутых брюках. К довольно внушительной выпуклости. Рей сглатывает. — Возможно, вы не расслышали. — Его тон ядовит, но не холоден… В принципе, нетрудно заметить, насколько он сам потрясён происходящим. Никакой маски на нём и в помине нет. — Я сказал вон. Сейчас же. — Но вы всё ещё… До сих пор… И пусть Рей замолкает, не в силах закончить фразу, совершенно очевидно, о чём именно она говорит. Взгляд прикован к эрекции, натягивающей дорогую, угольно-чёрную ткань. Соло поворачивается к ней спиной. Хотя двигается он недостаточно быстро; Рей замечает на его лице выражение чистейшего унижения. И это невыносимо. Не стыдись, хочется ей сказать ему. Я тоже это чувствую. — Мисс Ниима, — повторяет он снова, обращаясь к пустоте перед собой, — прошу вас, уйдите. Безутешная агония в его голосе почти осязаема. Она думает о Запретном лесе. О множестве заклинаний, которые он использует, чтобы держаться от неё подальше. Вспоминает все свои мечты о нём. О том, каким одиноким он выглядит со стороны, о том, как сильно она сама тоскует. И принимает решение. — Профессор Соло. — Рей делает осторожный шаг, наблюдая, как напрягаются широкие плечи, когда он понимает, что она приближается к нему, а не направляется к двери. — Я могу… А что она может сделать? Рей буквально не представляет. Или, скорее, у неё есть куча идей, но нет ни единой подсказки, как хотя бы начать облекать их в слова. — Я могу помочь, — наконец говорит она, сопротивляясь собственной неловкости. Сжимая в кулаке тонкую невесомую ткань мантии-невидимки, он резко поворачивается к ней. Ярость исчезла с его лица. Теперь он выглядит так, словно она дала ему пощёчину: рот приоткрыт, взгляд дик и отчаян, и слишком, слишком тёмен в мрачном свете кабинета, с задёрнутыми занавесками, не пропускающими лучи полуденного солнца. — Ты не понимаешь, о чём говоришь, — решительно заявляет он. — Конечно, понимаю, я ведь сама это сказала, — с пылающими щеками парирует Рей. — Послушай, я… Тоже думаю о тебе, когда… Ну знаешь… — спешит добавить она, и Соло издаёт стон — низкий и сдавленный, из самой груди, напоминающий рёв умирающего животного. — Большинство ночей я не могу уснуть, вспоминая, что случилось в Хеллоуин. Я помню, мы договорились притвориться, что ничего не произошло, но летом я закончу школу и, скорее всего, после этого тебя больше не увижу, и я хочу… Я хочу знать, каково это — быть с тобой, так что… Она заставляет себя остановиться и сделать глубокий вдох, прежде чем утопит его в собственном многословии. А замолчав, замечает, как пристально он изучает выражение её лица, что навевает мысли о голоде, огне и тёмном колдовстве. — Я устала притворяться. — Рей ненавистно, как жалобно звучит её голос. — Просто… Просто будь со мной. Пожалуйста. Ещё несколько секунд проходят без какой-либо явной реакции с его стороны. Вся её храбрость понемногу улетучивается, пока не остаётся только девушка, которая выложила все свои чувства напоказ, а взамен не получила ничего. Рассудок возвращается. Вонзается в неё, подобно кинжалу. Мерлин. Она только что сделала непристойное предложение своему учителю. Во второй раз за этот месяц. Теперь ей не терпится убраться из этого кабинета как можно скорее. Она поворачивается, чтобы броситься прямиком к выходу, и уже задаётся вопросом, позволит ли ей Мон Мотма бросить Защиту от тёмных искусств. Вот и стала Мракоборцем… Может, удастся заняться бухгалтерией или… Большие мозолистые пальцы смыкаются на её запястье. Она едва замечает это прикосновение перед тем, как Соло тянет её обратно к себе, вынуждая врезаться в широченную каменную стену, которой стала его грудь. Краем глаза Рей замечает, как мантия-невидимка плавно опускается на пол, а потом… … а потом Соло с горящими глазами, с растрёпанными волосами, с недовольным рыком… … и это всё, что Рей замечает перед тем, как он накрывает её губы своими, и она зажмуривается. Ей всегда было непонятно, зачем люди закрывают глаза во время поцелуев. А теперь-то она понимает. Это фейерверк, взрывающийся у тебя в голове. Это ощущение горячих, нежных, мягких губ, скользящих по твоим собственным. Это лесной, пряный запах мужчины, которым ты упиваешься, словно воздухом. Это головокружение, спешка, клубок эмоций, слишком громадных, чтобы вместить их в своё сердце. Всё это просто предназначено для наслаждения. Рей ахает Соло в губы, как только он берёт её за талию и поднимает. Он делает это без всяких усилий. В его объятиях она такая крошечная, лёгкая, словно перышко. Пока он несёт её к столу, ни на мгновение не прервав поцелуй, она инстинктивно обхватывает ногами его талию. Левой рукой он подхватывает её под задницу, поднимая повыше, и, о, это преступно, как одна его ладонь практически полностью охватывает обе ягодицы. От осознания её охватывает мрачный трепет. Юбка задралась так, что половина его ладони соприкасается с обнажённой кожей, и Рей уверена, что ещё долго будет ощущать жгучий отпечаток его руки на своей заднице. Она дрожит от предвкушения, когда он сажает её на край стола. Наклонившись, он опирается ладонями о глянцевую деревянную поверхность по обе стороны от неё и скользит языком ей в рот, пока она хватается и держится за его рубашку. Как и в Запретном лесу, она старательно повторяет за ним, движение за движением, их языки сплетаются, каждое касание разжигает огонь в самом центре, и она смелеет настолько, что кусает его за нижнюю губу. Прикусывает едва-едва, прямо как под тисовым деревом делал он. Соло улыбается ей в губы. — Схватываешь на лету, — выдыхает он, и Рей не готова к тому, как от простейшего комплимента киска начинает сжиматься. А ещё она не готова к тому, как он углубляет поцелуй, опуская её всё ниже на стол. Бесстыдно потянув его за воротник, она скользит руками вниз по его груди, царапая мышцы, отчаянно пытаясь изучить крепкое мускулистое тело. Стараясь выжечь эти ощущения в своей памяти. Соло целует её снова и снова, и снова. Носочки поджимаются от всего того, что он вытворяет с её ртом. Следить за происходящим у неё получается с трудом, поэтому Рей осознаёт с удивлением, что его руки вклиниваются между их телами, ослабляют её гриффиндорский галстук и возятся с пуговицами на школьной белой блузке. Как только галстук падает на пол, а последняя пуговица оказывается расстёгнута, он отстраняется и с жадностью распахивает на ней блузку, взгляд каре-оливковых глаз обшаривает обнажённое тело. И лишь тогда Рей вспоминает, что на ней один из самых стареньких и невзрачных лифчиков. Бледно-голубой, выцветший и потрёпанный от множества стирок. На чашечках вышита целая армия розовых карликовых пушистиков. И, должно быть, Соло пялится на этот узор, потому что, видит Бог, едва ли у Рей есть декольте, которое можно было бы счесть особенно достойным внимания. Она собирается скрестить руки на груди. Делает это инстинктивно, слишком остро осознавая, насколько крошечная у неё грудь и насколько некрасив лифчик, но Соло её останавливает. Не хватая за запястья или что-то в этом духе — вместо этого он снова наклоняется и с жаром целует её в губы. Так жарко, что перед глазами расцветают звёзды, руки отрываются от груди, а пальцы впиваются в рукава его пиджака. — Милый лифчик, — выдыхает он в уголок её губ. — Эй, необязательно издеваться! — огрызается Рей, отстраняясь, чтобы взглянуть на него. — Я купила его на распродаже в Косом переулке… Но остальная часть того, что она собирается сказать, растворяется в непристойном писке, когда его большая ладонь скользит вверх и нагло сминает её правую грудь. Выражение его лица внезапно становится серьёзным. — Я вовсе… — сквозь тончайшую изношенную подкладку он сжимает сосок, и с её губ срывается всхлип, — не издевался над вами, мисс Ниима. О, чёрт… Слышать, как он обращается к ней официально, пока она полураздета и ёрзает на его столе… Слышать, как он говорит со всей строгостью, прикасаясь к ней таким образом… Рей рада тому, что уже сидит. Иначе бы попросту не устояла на ногах. Она и не знала, что так бывает. Соло удерживает её взгляд, почти не мигая, продолжая лениво ласкать её грудь. — Я не издевался над тобой, — повторяет он не терпящим возражений тоном. — По правде говоря, ты меня очень возбуждаешь. Ты, наверняка, сама в этом убедилась, когда застукала меня с поличным. Одним ловким движением он стягивает чашечки бюстгальтера вниз, подставляя её грудь воздуху, в котором чувствуется холодок поздней осени, и не колеблется, перекатывая между большим и указательным пальцами обнажённый сосок, затвердевший от его прикосновений. Удовольствие острое и яркое настолько, что едва не причиняет боль. У Рей голова идёт кругом. Она пытается не потерять мысль… — О чём, ах, о чём ты думал? Раньше? Он отвечает не сразу. Было глупо спрашивать о таком? Ей просто интересно, только и всего… Она наблюдает, как на его бледном лице расцветает не слишком добрая ухмылка. — Тебе прям всё расскажи, — мурлычет он. Глядя на Соло, Рей прищуривается и думает, что, вообще-то, может чуточку его ненавидеть — даже если прямо сейчас позволяет ему себя тискать. Но прежде чем успевает сказать хоть слово, он с быстротой молнии наклоняется, накрывает губами другой сосок… … и втягивает его в рот. Все рациональные мысли исчезают. Она вскрикивает — ну, на самом деле, взвизгивает, и это далеко не самый сексуальный звук в мире, хотя он, кажется, ни капельки не возражает, скользя и кружа языком в тандеме с пальцами, которые нежно ласкают другую грудь, и, чёрт, Рей сгорает в огне, притягивая его ближе, как можно ближе, зарываясь рукой в пышные локоны тёмных волос. — Сэр, — хрипло шепчет Рей, и обращается к нему она так, опять же, инстинктивно. Он ведь учитель. А она ученица. И сегодня учебный день, а он стоит меж её ног и вытворяет с ней невесть что своим обжигающим ртом. Своими умелыми пальцами. Разум затуманивается и в то же время фокусируется на совершенно конкретных вещах, которые принимать слишком близко к сердцу ей пока не хочется, ведь это многое скажет о том, что она за человек. О её бесспорной необузданности. — Профессор Соло, пожалуйста, я… — Чего ты хочешь? — слова, сказанные ей в кожу, звучат приглушённо. — Ты должна сказать мне, чего ты хочешь. Она медлит, на удивление смущаясь, хотя животное внутри неё воет и скребётся о стены. Он раздражающе терпелив, совершенно не спеша осыпает чувствительную грудь влажными поцелуями и восхитительно острыми щипками, пока она, не в силах больше выносить, выпаливает: — Свои пальцы… В меня… Пожалуйста, мне нужно… Рей снова замолкает, смущённая комичным нытьём в собственном голосе и топорной формулировкой просьбы. Звучит она, должно быть, чертовски нелепо. Но Соло замирает, и по его мощному телу пробегает дрожь. Когда он поднимает голову, чтобы взглянуть на неё, на его лице расцветает полуулыбка, самоуничижительная, но с едва заметным намёком на тёмное пламя, которое грозит поглотить её целиком. — Если бы ты только знала, — хрипло говорит он, — как долго я мечтал, чтобы ты попросила меня об этом. Никогда она не умела оставлять всё, как есть. — Так об этом ты думал? А он, в свою очередь, никогда не предоставлял ей лёгких путей. — Наверное. Или нет. И снова он наклоняется, на этот раз покрывая её шею лёгкими поцелуями-укусами. Его рука ползёт вверх по её бедру, медленно настолько, что это мучительно, медленно настолько, что, когда пальцы, наконец, исчезают под плиссированной юбкой, Рей возбуждена до умопомрачения и задыхается, цепляясь за его пиджак. Нетерпение Рей вызывает у него смешок — глубокий обжигающий рокот, который звучит в нежную кожу её шеи. Который она ощущает во всём своём теле, с головы до ног. — Какая дикая малышка, — острит он, коснувшись тёплой и тяжёлой ладонью внутренней стороны её бедра. — Я выше своих ровесниц, — чопорно заявляет Рей. — Просто ты здоровенный, как секвойя. — А если я начну шутить о размерах, чего буквально требует твоё замечание?  — Я скину вас с себя, сэр, — с притворной серьезностью заявляет Рей. — Клянусь Мерлином. — Негодница, — он целует её в ключицу. Новая волна возбуждения, ошеломляющая в своей неистовости, захлёстывает с головой. Часть её до сих пор не может поверить, что всё это происходит взаправду, словно они оба находятся под каким-то заклятием. Тем, что подавляет влияние целого мира. Но она нисколечко не жалуется. И тем более не жалуется, когда блуждающие кончики его пальцев сквозь промокшие трусики слегка касаются её между бёдер. Ощущение сродни электрошоку. В его объятиях она вздрагивает, сердце скачет в грудной клетке, и в одночасье он ловит её губы своими, и их языки сплетаются, пока он ласкает её между ног. Касания едва ощутимы и дразнящи, без натиска, которого она страстно желает. Без единого прямого контакта с разгоряченной влажностью, жаждущей большего. Даже когда она приподнимает бёдра ему навстречу, он слегка отстраняется, не позволяя ей большего, чем эти скользящие, призрачные, едва заметные прикосновения. Рей попросту сходит с ума. — Какой же ты злодей, — бормочет она ему в губы, больше не заботясь о том, что говорит. А он смеётся. Мерзавец. Она вовсе не собирается его прощать, но потом он убеждает её лечь обратно на стол, опершись на локти, и склоняется над ней, одной рукой поддерживая за поясницу, а другой продолжая шарить под юбкой. Они продолжают целоваться, когда его пальцы наконец-то скользят в её нижнее белье. — Чёрт, — сквозь стиснутые зубы шипит он, — насквозь промокла. Рей ничего не может поделать, кроме как согласно застонать. Отвернувшись, она прячет неистово покрасневшее лицо у него на шее. Кажется, пальцы Соло дрожат, когда он скользит ими вдоль входа, окуная их в её влажность. Кажется, она умрёт от наслаждения задолго до того, как они закончат. А потом он толкается в неё пальцем… … и ей больно… К тому же не в самом приятном смысле. Средний палец, которым он попытался войти в неё, почти в два раза толще её пальца. И ощущение жалит, едва не обжигает. Она знала, что будет больно, но всё равно морщится, и он тут же убирает руку. — Мисс Ниима, — Соло, кажется, в растерянности, даже когда тихо шепчет ей в волосы. — Ты… у тебя кто-нибудь был? — Нет, — всхлипывает Рей ему в рубашку. Наступает долгое, затянувшееся молчание. Когда Рей, наконец, осмеливается взглянуть на него, Соло смотрит на неё так, словно не может поверить в то, что она реальна. На лишённом привычной маски лице расцветает изумление, проступает восхищение, а также намёк на чувство вины из-за этого самого восхищения. Эмоции мельтешат, подобно солнечным бликам, по усеянному родинками бледному лицу. Рей начинает подозревать, что они чуточку похожи, и чувство вины начинает казаться преимуществом, лишь добавляющим острых ощущений к ситуации, которая и без того слишком, слишком неправильна. — Господи боже. — слова, сорвавшиеся с его губ, ещё одно напоминание о том, что он полукровка. — Я реально попаду в ад. Следующий поцелуй, который он дарит ей, нежен, как и манера, с которой он продолжает играть с её обнаженной грудью. И это… совершенно отличается от того, что ожидала Рей. Девочки рассказывали, что первые несколько раз подобные ласки всегда приносят некоторый дискомфорт. Мальчики бросаются напролом, грубо и неуклюже, и приходится терпеть, пока не станет приятно. «О, чего бы я только не отдала за парня, который мог бы обращаться с моими дамскими прелестями, словно с музыкальным инструментом», — жаловалась Талли однажды вечером в комнате для девочек, в то время как Джесс сочувственно кивала, а Рей и Джанна украдкой закатывали глаза, делая уроки. Но после первой поспешно отвергнутой попытки Соло не бросается напролом. С другой стороны, он же не школьник. Он снова разогревает Рей сладкими поцелуями и неторопливыми ласками, дожидаясь, пока она не начнет ёрзать на столе и задыхаться ему в рот, прежде чем снова потянуться ей под юбку. — Попробуем ещё разок? — решается Соло, и Рей кивает. Накрыв губами левую грудь, он принимается мягко посасывать, плавно и неторопливо скользя в неё пальцем. Рей всхлипывает. И на этот раз не от боли. Обжигающий язык кружит вокруг возбуждённого соска. Толстый палец проникает в неё, с каждой секундой погружаясь всё глубже и глубже. Он обращается с ней, как с музыкальным инструментом. — Как думаете, мисс Ниима, сможете принять ещё один? — спрашивает он, оторвавшись от груди и изучая выражение её лица. — Д… Да, сэр, — отвечает она. Ей хочется попробовать. Хочется быть лучшей для него. Ещё одна не слишком добрая улыбка расцветает на его лице. Рей не настолько наивна, чтобы не заметить, как подобное обращение во время всего… этого каким-то образом влияет на него. Она не ошиблась, назвав его злодеем. Когда он переключает внимание на правую грудь, второй палец осторожно толкается в неё, присоединяясь к первому. Теперь она намокла настолько, что ощущает лишь едва заметный дискомфорт, несмотря на то, как велики пальцы, растягивающие её, скользящие в ней. Совсем скоро бёдра обретают собственный разум, бесстыдно встречая его толчки. Вскоре Соло отрывается от соска с тихим чпоком, и от непристойного звука она краснеет ещё больше — но не так сильно, как когда он отстраняется и пристально смотрит на неё, с расширившимися от возбуждения зрачками, пока она ёрзает на его руке. — Боже, только взгляни на себя, — в его тоне сквозит жар. Как и в блеске его глаз. Эти слова, как и следующие, являются единственным признаком того, что он больше себя не контролирует. — Пускаешь меня в свою тесную, жаркую киску… — Профессор, — стонет Рей. Отчасти протестуя, потому что оказалась не готова к тому, как перед глазами вспыхнут белые пятна, стоит ей услышать от него такие слова. И отчасти умоляя, чтобы он не останавливался. Он ничего не отвечает, вместо этого с вызовом приподнимает бровь. Точно. Она должна сказать ему, чего хочет. — Не… не останавливайся, — выдыхает Рей. Твою ж мать, лицо у неё, должно быть, краснее помидора. Большего Соло не ждёт. Он наклоняется ближе, губами касаясь края её скулы, двигая рукой всё быстрее. — Только взгляни на себя, — с низким рычанием повторяет он, говоря свободнее теперь, когда услышал, чего она хочет, — влажные от моей слюны сиськи торчат из этого милого лифчика, и подпрыгивают, пока я трахаю тебя пальцами… Голова Рей откидывается назад, а глаза закрываются. Кто бы мог подумать, что слова могут усиливать подобные ощущения… Кто бы мог подумать, что из-за глубокого мужского голоса, повторяющего всякие пошлости ей на ухо, она будет чувствовать себя невесомой настолько… Мерлин, она так близко. Ей просто нужно ещё немножко… — Хочешь знать, о чём я думал? — спрашивает он. — Когда держал в руке член и произносил твоё имя? Член. Чёрт. С отчаянным нетерпением она снова кивает. — Я думал о том, как ты стоишь на коленях и отсасываешь мне в классе после урока. — Соло сгибает в ней пальцы, и Рей вскрикивает. — Думал о твоём остром язычке на своём члене, о том, как изящно ты бы приняла его целиком. — Она увлекается, извиваясь от совокупного натиска физических ощущений и ментальных образов. — Я думал, — заключает он, звуча едва ли не свирепо, пока большим пальцем кружит вокруг клитора, — о том, что ты, как настоящая умница, позволяешь мне выебать тебя в рот… И оргазм обрушивается на неё со всей мощью цунами. Рей выгибается дугой на столе, и почти что невыносимое удовольствие прокатывается по всему телу, пока она со всхлипом распадается на части, чувствуя, как изливается Соло на руку и в свои трусики. Учитывая, насколько она мокрая, вполне возможно, что влага останется у него на столе. На том самом столе, на который она падает, едва он вынимает из неё свои пальцы. Из-за звона в ушах Рей едва слышит, как он расстёгивает ширинку. Когда она смотрит на него, то сквозь дымку наслаждения видит в Соло уничтоженного мужчину. Стоя между её раздвинутых коленей, одной ладонью он сжимает бедро Рей, а в другой держит свой член. Оргазм не настолько лишил её чувств, чтобы глаза буквально не повылезали из орбит при виде его величины. Он не такой большой, как она себе представляла. Он больше. Намного больше. Одна только мысль о том, что он втиснет эту штуку в неё, вызывает новую волну возбуждения. Она снова приподнимается на локтях, чтобы лучше видеть. Рот Соло приоткрыт, зацелованные губы слегка распахнуты, а дыхание становится прерывистым и неровным, словно он только что пробежал марафон. — Рей, — рокочет он, — могу я… можно мне кончить на тебя? Из-за сознательного грамматического исправления — на полуслове, в процессе происходящего — она едва не смеётся. Это вполне в его стиле. Но ей совсем не хочется смеяться. Он выглядит так, словно умрёт, если она ему откажет. Никогда прежде у неё не было подобной власти над кем-либо ещё. — Да, — шепчет Рей, очарованная видом того, как он скользит ладонью по члену, длинному и толстому, покрасневшему, с кончика которого стекает капелька прозрачной жидкости. — Кончи на меня. — Из-за прилива смелости она добавляет: — Покройте меня полностью, сэр. — Блять. — его глаза плотно закрыты, а зубы оскалены. — Дерзкая ведьмочка. Он наклоняется, большая ладонь ударяется о поверхность стола рядом с её талией, и Соло кончает, разукрашивая оголённый живот Рей густыми белыми брызгами. На удивление обжигающими, из-за чего вдох застревает у неё в самом горле. Она задаётся вопросом, как же выглядит со стороны, лёжа на учительском столе с расстёгнутой блузкой, обнажённой грудью и с его семенем на своём теле. Должно быть, дикий видок. Соло по-прежнему склоняется над ней, хотя уже не двигается, и часть напряжения вроде как отпускает его. Ему это было необходимо, понимает Рей, наблюдая, как смягчаются черты его лица. А потом их взгляды встречаются, и Рей сглатывает, понимая, что они только что совершили немыслимое. Запретное. Прошли точку невозврата, и с этого момента их отношения уже никогда не будут прежними.