Горестный принц / the heartbreak prince

Рей снимает мантию-невидимку, под которой на ней до сих пор школьная форма за вычетом галстука и мантии, оставленных в спальне для девочек. Ей приходит в голову, что их с Соло наряды сочетаются — он в тёмно-сером костюме и белой рубашке, она в тёмно-серой юбке и белой блузке. У него галстук цвета красного вина, тёмный настолько, что почти чёрный, а в выражении его лица, когда он осматривает Выручай-комнату, присутствует нечто, напоминающее восторг. Она наблюдает, как взгляд его широко распахнутых тёмных глаз скользит от одной башни высотой с потолок к другой, и каждая подсвечивается множеством факелов, висящих на стенах. Его губы слегка приоткрываются, пока он рассматривает потерянные сокровища и забытый хлам, собирающийся здесь на протяжении сотен лет; все эти вещи оставлены кем-то, кто бродил по коридорам Хогвартса и называл это место домом. И в этом заключается неопровержимое доказательство, что в замке жили, что он служил убежищем для многих поколений ведьм и волшебников Соединенного Королевства. Изумление смягчает черты лица Бена Соло. В пыльном золоченом свете он выглядит совсем мальчишкой. — Сколько тебе лет? — вопрос слетает с губ Рей почти без её ведома. Несколько долгих мгновений он медлит. А когда, наконец, отвечает, в его тоне сквозит напряжение. — Двадцать восемь. Он говорит так, словно думает, что это может стать помехой и, возможно, так и должно быть. Но это не так. Не для неё. — Вообще-то я думала, что ты старше, — признаётся Рей. — Наверное, я состарился раньше времени, — язвительно замечает Соло, и в очередной кривой ухмылке уголок его губ на мгновение приподнимается, прежде чем он снова становится серьёзным. — И всё равно между нами разница в десять лет, Рей. Она пожимает плечами. Её это не волнует. Не особенно. На самом деле Рей думает, что ей это даже нравится. Он не похож на тех хулиганов с детской площадки, которые безжалостно дразнили её в детстве, или на долговязого, чересчур оживлённого подростка. Или на грубого школьника. Он мужчина. И если уж совсем начистоту, то именно поэтому она стремится к нему, словно мотылёк на свет пламени. Стоит ей пожать плечами, Соло немного расслабляется. Он решает пройти по проходу, заполненному книгами с одной стороны и запрещёнными предметами — с другой. — Как ты узнала об этом месте? — Домовые эльфы рассказали, — следуя за ним, отвечает Рей. — Комната становится такой, какой захочешь, главное сконцентрироваться и постараться вложить в мысли побольше конкретики. Такой я увидела комнату впервые, когда мне нужно было побыть в одиночестве. Там, где меня бы никто не нашёл. Он молчит, переводя взгляд с одной возвышающейся груды на другую, запрокинув голову в попытке оценить весь масштаб помещения и мириады находящихся здесь предметов. Она улыбается. — А ты под впечатлением, правда, профессор? — Это весьма занятно, — невыносимо вежливым тоном соглашается он и исчезает за углом. Закатив глаза, Рей ускоряет шаг, пытаясь догнать его. Неужели так сложно хоть раз взять и проявить обычные человеческие эмоции? Следующий проход, куда сворачивает Рей, как раз тот, который она до сих пор целиком не осмотрела. Соло нигде не видно, но ей слышно, как он ходит за рядом разнообразных вещиц. — У вас в Ильверморни, должно быть, тоже имелись подобные комнаты, — размышляет Рей, рассматривая чайник, испещрённый символами, в которых она узнаёт руны, означающие «доброе здоровье», «счастливая семья» и — как ни странно — «мышь». — Мне не известно о комнате, которая обладала бы способностью приспосабливаться к нуждам своих обитателей, — отзывается Соло. — Но есть такая, которой под силу перенести тебя в любое помещение, главное чтобы в нём была дверь. — Какая-то брешь в безопасности замедленного действия. — Фактически попасть в остальную часть здания, в котором эта комната находится, нельзя. — Его голос постепенно отдаляется, как будто он идёт по проходу, расположенному параллельно тому, по которому идёт она. Не отставая, Рей следует за его голосом. — А возвращаясь в замок, нельзя захватить что-нибудь или кого-нибудь с собой. — А куда ты отправлялся чаще всего? — Домой, — в его голосе звучит смутная тоска. — До смерти напугал отца, когда впервые воспользовался этой комнатой, чтобы попасть в его кабинет. Он подумал, что я сбежал из школы… Что, несмотря на свои четырнадцать лет, научился трансгрессировать. Или, как он это называет, освоил абракадабру. Он постоянно забывает верные определения для многих колдовских штук. Совершенно очарованная этой историей, Рей смеётся. И застенчиво делится одной из своих. — После прибытия в Хогвартс я несколько месяцев думала, что порох называется «чихучим». И мне это казалось правильным, ведь в первый раз от летучего пороха я расчихалась, поэтому ни разу в этом не сомневалась. Из-за неустойчивых стопок потускневших кубков и канделябров доносится тихий вздох. Рей допускает, что это вполне может быть ухмылка. — Не знал, что ты маглорождённая, — замечает Соло. — Так и есть. — Должно быть, когда ты получила письмо, реакция родителей была бесподобной. Внезапно Рей радуется тому, что они с Соло друг друга не видят. Пока она не ощущает на себе его взгляд, врать у неё получается без труда. — И впрямь бесподобной, — говорит она. — Но, в конце концов, они оклемались. Она не расскажет ему правду сегодня… или, если получится, то никогда в принципе. Ей и прежде не нужна была чья-либо жалость, а его сочувствия она попросту не вынесет. Рей мгновенно меняет тему разговора. — Ты собираешься домой на зимние каникулы? — Нет. Пока что это нежелательно. Ну разумеется. Он здесь лишь потому что ему ненадолго нужно залечь на дно — он сам так ей сказал. Рей мысленно проклинает себя за бестактность, но, как это всегда бывает, слова вылетают изо рта прежде, чем она успевает их остановить. — Ты скучаешь по Америке? — Я скучаю по своей семье, — осторожно отвечает Соло. Слыша его удаляющиеся шаги, быстрые и лёгкие, словно он широко шагает, она бежит, пытаясь угнаться за ним, поворачивает за угол, как только достигает конца прохода, и внезапно он появляется перед её взглядом, нависая над ней рядом с горой клыкастых фрисби и наборов для желающих обзавестись бородавками. В свете факелов его тёмные глаза блестят. — Однако, — продолжает он хриплым и низким голосом, — кажется, в Британии мне нравится всё больше и больше. И он целует её. И мир останавливается. Поднявшись на цыпочки, она обнимает его за шею. С жадным, всепожирающим голодом он скользит ладонями вниз по её спине, пробирается ей под юбку и сминает обнажённую задницу. Она стонет ему в рот, и в ответ он углубляет поцелуй; его движения становятся всё неистовее. Свободной рукой он обнимает её за талию, прижимая ближе к себе, а под юбкой скользит ладонью ещё ниже, кончиками пальцев касаясь её между бёдер. О, от этого прикосновения Рей вся извивается. Она мечтала об этом с тех пор, как двенадцать часов назад на дрожащих ногах вышла из его класса. — Ебать, Рей, да когда ты успела так намокнуть? — требует Соло, целуя её в шею. И начинает трогать её всерьёз. Похоже, он совершенно потрясён и едва ли не обезумел от желания. Со стороны Рей не может быть места смущению, пока она убеждена, что в таком состоянии он находится только благодаря ей. — Я… я была мокрой весь день. — Рей задыхается, когда он толкается в неё пальцем. Чтобы не рухнуть на пол, она хватается за его широкие плечи, а внутри неё расцветают искорки наслаждения. — Я даже ласкала себя в кладовке. После урока Зельеварения. Кончила, думая о тебе… — Чёрт, — он дрожит в её объятиях. И мало чем отличается от дуба, противостоящего сильнейшей буре. Второй палец устремляется вперёд, касается клитора, и Рей с тихим стоном прижимается к Соло теснее. — Ушам своим не верю, — уткнувшись в нежную кожу её шеи, мрачно бормочет он. — Проклятая распутница. — Только с вами, сэр. Мерлин, что она только не несёт, находясь рядом с ним. С рыком вынув из неё палец, Соло прижимает Рей к ближайшей каменной колонне. Потянувшись к пуговицам на блузке, он едва не отрывает их подчистую, целуя её в шею и слегка покусывая. — Только без засосов, — ей хватает ума предупредить его. Отметины будет трудно скрыть, учитывая, что она всегда собирает волосы наверх. — Я оставлю их на твоей груди, — обещает он. — И на бёдрах. И как только ей удаётся не вспыхнуть сию секунду? Прежде чем она успевает разобраться в этом как следует, он выполняет обещание, оставляя засос на округлости левой груди, прямо над чашечкой простенького белого бюстгальтера, лишённого каких-либо дурацких узоров; к счастью, сегодня она решила надеть именно его. Довольно сложно скинуть с себя расстёгнутую блузку, тогда как всё, чего ей хочется, — это наслаждаться ласками его порочного рта, однако, Рей справляется. Блузка падает на пол к их ногам и вскоре за ней следует его пиджак, который она помогает ему снять. Отныне Рей во власти инстинкта — вернее, они оба. Пока она стягивает с него галстук, он расстёгивает на ней бюстгальтер и принимается оставлять на груди лиловые отметины в форме своих зубов. Когда он втягивает в рот сосок, когда вклинивает мускулистое бедро между её гораздо меньшими, она стонет словно животное. — Профессор… — она трётся о шерстяную ткань его брюк. От необычного ощущения, грубого и покалывающего, её голос превращается в тишайший, сдавленный шёпот… — О, Господи… — Я часто вспоминаю о том вечере, когда ты кончила вот так, — сокрушённо признаётся он ей в кожу. — Я тогда чуть не свихнулся… И до сих пор с ума схожу от того, насколько ты всегда готова и попросту течёшь каждый раз под своей коротенькой юбчонкой… Он всасывает в рот сосок с такой силой, что она не сдерживает надсадного вскрика, а он… …не останавливается, и она вплетает пальцы в его волосы, и отталкивается от колонны, пока не устраивается поудобнее, пока не находит необходимый угол, правильную точку, о которую можно потереться, к которой можно прижаться. …и, если оглянуться назад, оргазм не должен был застать её врасплох. Та ночь в Запретном лесу доказала, что она способна на подобное молниеносное освобождение, и, несмотря на вороватую передышку в кладовке, когда ей пришлось взять дело в свои руки, весь день она провела в состоянии постоянного неуловимого возбуждения. Естественно, она ходила по самому краю. И всё же глаза расширяются. Всё же губы распахиваются, когда по телу пробегает поверхностный всплеск удовольствия, и она заливает ему брюки. Выпрямившись со стоном, он крепко целует её в губы, скользит руками между их телами и принимается ласкать обнажённую грудь. — Как же ты хороша сейчас, — хрипит он, касаясь пальцами её сосков. — Ты хороша всегда и во всём, на самом деле. От похвалы Рей вся трепещет и едва ли в состоянии оставаться на ногах. Она ощущает лишь головокружение, жар и томное желание, которое с каждой подаренной им лаской постепенно усиливается. Краем глаза Рей замечает знакомый бугристый диван, втиснутый между кофейным столиком без ножки и шкафом с дверцей, болтающейся на петлях. Она уже сидела на этом диване и знает наверняка, что он не так уж плох; благодаря одному из отражающих заклинаний на нём даже нет пыли и вековой грязи. Единственный недостаток заключается в том, что он в высшей степени ужасен, фиолетово-зелёный клетчатый уродец. Но это лучше, чем ничего. Рей привлекает внимание Соло, кивая в сторону дивана. Он подхватывает её на руки и несёт, словно невесту. Хотя причудливая иллюзия разрушается тем фактом, что она топлесс, и он целует её крайне развратно, шагая вперёд без передышки, пока осторожно не опускает её на подушки. Как раз в тот момент, когда она задаётся вопросом, как они в принципе здесь поместятся, раздаётся ужасный скрип и диван вырастает вдвое по сравнению с первоначальной длиной и шириной. Соло моргает, выглядя заинтригованным. — Как думаешь, это диван со встроенными расширяющими чарами, или всё дело в магии самой комнаты, дающей нам то, в чём мы нуждаемся? — Прямо сейчас мне всё равно, — нетерпеливо отвечает Рей, укладываясь поудобнее. Без его просьбы раздвигая бёдра. — Просто иди сюда. — Командирша какая, — хмыкает он, опускаясь на колени между её ног. Похоже, он почти что без ума от неё. Их взгляды встречаются, пока он разбирается с пуговицами своей накрахмаленной белой рубашки. То, как он возится с такой обыденной задачей, — единственный признак, что в нём присутствует та же нервозность, которую испытывает она. И Рей не замечает, когда его рубашка падает на пол — не замечает ничего вокруг, потому что целая вселенная сужается до него, до него одного. Точнее, до вида его обнажённого тела. Рей всегда знала, что Соло крупный мужчина. Его свитера, пальто, пиджаки и рубашки ничуть этого не скрывали. Но она не готова к тому, насколько его грудь окажется велика. Широкий, бледный, искусно очерченный участок его тела здесь и там испещрён родинками и веснушками. Она не готова к абсолютнейшей широте его плеч, выставленных напоказ. Или к восхитительной чёткости его рук. Или к мускулистому прессу. Или к тому, как всё это переходит в подтянутую талию и крепкий таз, мощные бёдра и длинные-длинные ноги. Глядя на него снизу вверх, Рей теряет дыхание. Золотистый свет факелов пробивается сквозь беспорядочные локоны тёмных волос. Его глаза в этой затенённой обстановке кажутся почти чёрными — чёрными и обжигающими, подобно пылающему ночному небу, и она проваливается в их глубины. Он похож на ангела возмездия, с вырезанным из мрамора телом. Он почти в три раза больше её. — Мы можем остановиться в любой момент, — тихо говорит он. Чувствуя сухость во рту, она качает головой. — Я не хочу останавливаться. Ремень Соло расстёгивает так же неуклюже, как расстёгивал рубашку. Ей заметна его эрекция, натягивающая ткань брюк. Это из-за меня, думает она, и у неё голова идёт кругом. Это я его возбудила. Штаны он, однако, не снимает. Вместо этого вцепляется огромными пальцами в пояс её юбки и стягивает ту вниз. Помогая ему, Рей приподнимает бёдра, и вскоре юбка отправляется прочь к туфлям и ко всем запретам, и он пожирает взглядом её фигуру, обнажённую перед ним, за исключением… — Ты не против оставить гольфы? — спрашивает Соло. Полуулыбка, которая расцветает на его губах, очаровательно-озорная, но с оттенком застенчивости. — Это просто… выглядит очень сексуально, Рей. Гольфы у Рей старенькие, школьные. Светлее, чем юбка, они украшены вышитым гербом гриффиндорского факультета — золотым львом, ревущим на алом фоне. После многих лет они износились, от стирки вышивка стёрлась по краям, и виднеются швы там, где Рей штопала прорехи всякий раз, когда уставала насылать восстанавливающие чары. Она знает наверняка, что эти потрёпанные гольфы — последнее, что можно назвать сексуальным, и всё же… …и всё же легче лёгкого поверить профессору Соло, когда он смотрит на неё так, словно она — единственная на всём белом свете. Поэтому Рей кивает, и его улыбка становится шире, и она думает, что сделает что угодно, на что только ни согласится, лишь бы он продолжал ей так улыбаться. Расстегнув молнию на брюках, он снимает их вместе с нижним бельём. Увидев его полностью обнажённым впервые, она не в силах сдержать судорожный вдох: он невероятно крепко сложен, бёдра у него словно древесные стволы, а кожа, подобно слоновой кости, гладкая и бледная. Он выглядит сильным настолько, что это едва ли не пугает, но в то же время именно его внушительность пробуждает в ней желание, которое, по её мнению, должны были испытывать и те, кто хотел быть завоевателями. Те, кто пересекал океаны и взбирался на горы лишь затем, чтобы знать: им это под силу. Рей скользит взглядом по его члену, возвышающемуся из копны жёстких тёмных волос — безукоризненно ухоженных, разумеется, как и всё остальное в нём. И, возможно, это всего лишь воображение, но член его почему-то сейчас кажется больше, чем она помнит. Ей хочется попробовать его на вкус. Хочется провести языком по этой гладкой коже. Но прежде чем она успевает это сделать — спросить его, можно ли, — он наклоняет голову и прижимается губами к чувствительному местечку на внутренней стороне её бедра. Точно, вспоминает она, задыхаясь и извиваясь, он обещал оставить там засосы. Оставить на ней следы. Он впивается зубами в податливую плоть, и восхитительно острое ощущение сменяется продолжительным удовольствием, когда он втягивает кожу в рот, посасывает, а затем успокаивает укус касанием бархатистого языка, прежде чем двинуться дальше и начать сначала. Следующие несколько минут — мучительнейшие в жизни Рей. Соло оставляет след из отметин на бёдрах в соответствии с теми, которыми он осыпал грудь, но даже не думает приближаться туда, где она нуждается в нём больше всего. Спустя некоторое время она пытается приподнять бёдра в безмолвной мольбе, но он опускает свою огромную ладонь ей на живот, удерживая её на месте. — Терпение, мисс Ниима. Потом им придётся почистить диван, учитывая, насколько он уже влажен. Обивка практически насквозь промокла. — Профессор Соло, — скулит она. — Пожалуйста, просто… Она не договаривает, надеясь, что он поймёт, к чему она клонит. — М-м-м? — покусывая её бедро, уточняет он. А потом Рей вспоминает, что ему нравится, когда она просит о том, чего хочет. — Пожалуйста, полижите мне киску, профессор. Слова звучат приглушённо. Пугающе хрупко. Произнести их вслух похоже на сладчайшую капитуляцию. В качестве поощрения он легчайше касается её двумя пальцами между ног. Она закрывает глаза. — Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне ртом, — хрипло продолжает она. И, будто в ответ, те же самые пальцы скользят выше, прямо к крохотному пучку нервов, утоляя жажду мягкими, словно пёрышко, ласками. — Хочу снова кончить от твоего языка, — откидывая голову назад, вдохновлённо стонет она. — Пожалуйста, сэр, я думала о вас весь день, мне так этого хотелось… пожалуйста, отлижите мне, профессор, я… Он без предупреждения зарывается головой ей между бёдер, скользя языком по клитору… — О! — широко раскрыв глаза, вскрикивает Рей, едва мир начинает плыть перед глазами. Пока Соло ласкает её языком, Рей зарывается пальцами ему в волосы. И скрещивает лодыжки у него за спиной; облачённые в гольфы ступни упираются в каменные мышцы. Она пытается прижаться к его рту поближе, пока его язык двигается, дразнит, скользит и… …и она кончает. В четвёртый раз за день. Не так уж часто Рей думает, что её жизнь прекрасна. Но в этот миг так и есть. Когда Соло отрывается от её киски, Рей ему улыбается. Нежной, томной улыбкой. Она совершенно ошеломлена наслаждением. Он озадаченно моргает. И выглядит при этом так, словно видит её впервые. — В чём дело? — спрашивает она, когда в голове проясняется настолько, что получается сказать хоть что-то. — У тебя… — он откашливается. — У тебя милая улыбка. Сердце пропускает удар. — У тебя тоже. На его скулах появляется румянец. Обхватив рукой основание члена, он проводит по нему ладонью медленно, неторопливо, смотря на неё сверху вниз. При виде того, как он ласкает себя, с расширенными от возбуждения зрачками, с губами и подбородком, влажными из-за неё, Рей чувствует себя смелой. Несокрушимой. — Ну теперь-то ты меня трахнешь? — выпаливает она. — Если до сих пор этого хочешь, — рокочет он. Глядя ему прямо в глаза, она кивает. В ней в равной мере трепещут волнение и возбуждение. Соло вытягивает в сторону свободную руку. Вскоре из скомканного на полу пиджака ему в ладонь опускается терновая палочка. Это впечатляющее, тщательно контролируемое проявление беспалочковой магии, и глаза Рей едва не вылезают из орбит. — Хорошо, ты просто обязан научить меня этому. — Мы будем проходить беспалочковую магию сразу после каникул, — губы Соло подёргиваются. — Уверен, ты, как обычно, сразишь нас всех наповал. От похвалы она не может не возгордиться собой. Однако, наслаждаться этим слишком долго ей не удаётся, потому что вскоре он проводит кончиком терновой палочки по её обнажённому животу. — Прежде всего, мне нужно наложить противозачаточное заклинание, — объясняет он. — Ты не против? Она едва не хихикает над тем, насколько… официально это звучит. Учитывая, что они оба обнажены, и он стоит на коленях между её ног, а на его члене уже образовалась капелька предсемени. Ей известно о подобных чарах, а также о зельях; два года назад мадам Калония с весьма невозмутимым лицом проводила беседу с пятикурсниками — это было тяжёлым испытанием для всех вовлечённых сторон. Рей моментально приходит в себя, едва осознаёт, что мысль о контрацепции за весь день даже не приходила ей в голову. Она чувствует прилив благодарности — благодарности за то, что Соло ответственен и по-своему внимателен. — Будет не больно, — говорит он, неправильно истолковав причину её нерешительности. — Знаю, — расслабившись, она откидывается на спину и смотрит в потолок. — Начинай. Терновая палочка, гладкая и слегка вибрирующая от магии, скользит по её животу, направляемая ловкими, уверенными движениями запястья Соло. Он выводит на её коже руноподобный узор. Ощущение, которое расцветает внутри неё и отзывается в самом центре, тёплое и покалывающее. Закончив, Соло кладёт палочку на пол, поверх сброшенной юбки Рей. Затем приближается к ней и прижимается губами к её губам в глубоком, целеустремлённом и необычайно нежном поцелуе. Как она себе и представляла, он накрывает её собой полностью. Большой настолько, что кажется вершиной её мира. Он приподнимается на локте, старательно удерживая свой вес над ней, и тянется вниз свободной рукой, чтобы иметь возможность… пристроиться или типа того, у неё в мыслях не находится чёткой картинки, которую она может себе представить. Она испытывает мимолётную нерешительность, но его пальцы касаются её виска, и она чувствует себя в безопасности, чувствует себя под ним такой крошечной, и ей хотелось этого с того самого момента, как впервые увидела его в Большом зале. Жизнь никогда не считала нужным давать Рей то, чего ей хочется. До этого момента. — Готова? — спрашивает Соло хриплым голосом и, о, он настолько терпелив, каким никогда не бывает ни с кем другим. — Да, сэр, — выдыхает Рей.