Горестный принц / the heartbreak prince

— Какого чёрта это было? — шепчет Финн, когда в пятницу утром семикурсники на нетвёрдых ногах выходят из кабинета ЗОТИ. — Катастрофа, вот что. — Круглое, миленькое личико его подружки посерело и выглядит почти болезненным. — У меня всё шло хорошо, пока боггарт-Пейдж не начала на меня орать. На вьетнамском. Это значит, что она по-настоящему взбесилась. — Роуз вздрагивает. — Я понятия не имела, что боггарты умеют говорить. — Со своим я справился нормально, но шкаф так и не поддался, — сокрушается Бэйзел Варв, проходя мимо них. — А отрабатывал я эти Отталкивающие чары с самого сентября. — Шкафы были устойчивы к магии, — холодный, уверенный тон Корр Селлы опровергает тот факт, что она и остальные слизеринцы выглядели такими же потрясёнными, как и остальные студенты, выходящие из кабинета. Лишь теперь, оказавшись в коридоре, они начали приходить в себя. — Не знаю, как профессору Соло это удалось, но так и было. Чтобы отбросить шкаф, нужно было целиться в определённые места. Рей поняла это едва ли не слишком поздно, успешно наслав на шкаф Отталкивающие чары, когда отмеренного ей времени оставалось несколько секунд. До этого она была потрясена формой, которую принял её боггарт — одна из школьных сов вылетела из шкафа, сжимая в когтях свиток пергамента, на котором красовались результаты её ЖАБА, каждый предмет помечен Т, означающей отметку Тролль. Ей удалось сконцентрироваться достаточно, чтобы оценки превратились в изображения настоящих троллей в пачках, как на гобелене на седьмом этаже. Благодаря этому она одолела боггарта с помощью заклинания Ридикулус, но её сообразительности едва хватило, чтобы компенсировать время, потраченное на письменную часть экзамена. Письменный экзамен и практический тест — Соло просто с катушек слетел. — Забудьте об устойчивых к магии шкафах, — говорит Джесс. — Что мне интересно, так это как профессор Соло умудрился отыскать столько боггартов? — Может, поэтому он никогда не присоединяется к нам за едой, — язвительно замечает Элливер Олим. — Он слишком занят тем, что носится по лесу, запихивая в мешок одного боггарта за другим. Взрыв столь необходимого веселья прокатывается по толпе, но этого недостаточно, чтобы облегчить беспокойство некоторых студентов. — Если в ЖАБА есть хоть что-то подобное, я не справлюсь! — вопит Рико Свен, один из когтевранцев. И тут же разражается слезами. — Идём, дружище, тебе нужно в больничное крыло, — говорит Сефф, уводя своего друга. — Во время экзаменационной недели у мадам Калонии всегда наготове куча успокоительных. Глядя, как уходят Сефф и Рико, Рей одолевает чувство вины. Вместо того, чтобы дать Сеффу ответ, она избегала его весь вчерашний день — в её защиту можно сказать, что экзамен Мотмы по Трансфигурации был таким же зверским, и из-за этого все мысли о бале вылетели у неё из головы. Впрочем, нет у неё ни времени, ни отговорок. Направляясь в Большой зал вместе с Финном и Роуз, Рей не может удержаться и бросает через плечо последний взгляд на дверь кабинета ЗОТИ. Сейчас там должно быть пусто, не считая профессора Соло, который, вероятно, собирает свои вещи. Он руководил экзаменом со своей обычной суровостью, с пронзительным взглядом, напрочь отказываясь смотреть на неё — хотя винить его за это она не может, ведь едва ли взаимные переглядывания сыграют им на руку. Когда Рей отшвырнула шкаф, он кивнул ей, и она, пробегая мимо него на выход из кабинета, пробормотала тихое «пока, сэр», которое осталось без ответа. Она должна отдать ему должное — он отлично притворяется, будто не трахал её в прошлую среду. После того раза у Рей между ног снова чуточку ноет, но теперь более приятным образом. — Эвридика. — Талли берёт её за руку, как только их маленький гриффиндорский состав — и одна пуффендуйка в лице Роуз — достигает второго этажа. — Мы все желаем, наконец, узнать… Ты пойдёшь на бал с Сеффом Хеллином? — Я с ним ещё не говорила, — отвечает Рей. — Со всеми этими экзаменами у меня просто не было времени. — Никогда не думал, что ты относишься к тем, кто переживает из-за оценок, Ниима, — замечает Гандрис Дюн. — Видел твоего боггарта. Кажется, все мы в последнем учебном году взялись за ум. — Наверное, — бормочет Рей. Понятно, почему её боггарт выглядел именно так — будущее в волшебном мире для неё зависит от того, насколько хорошо она справится с предстоящими ЖАБА. Если завалит экзамены, не видать ей независимости, не освободиться ей от родителей и той жизни, которую вела до получения письма из Хогвартса. Одна только мысль об этом невыносима. — Знаешь, тебе мог попасться кто и похуже Сеффа, — говорит ей Талли. — А он не так уж и плох. Джесс ухмыляется. — Разве не ты на первом курсе говорила мне, что хочешь над ним поиздеваться? Талли даже не пытается это отрицать. — Да потому что он был учительским любимчиком. До сих пор так и есть, но… — она пожимает плечами, — теперь он стал лучше, или, может, это я научилась его терпеть. В любом случае, думаю, тебе следует согласиться, Рей. Будет так весело! Заметив, что Рей в замешательстве, Роуз спешит сменить тему разговора. — А с кем же пойдёшь ты, Талли? — Со своим парнем, естественно! — О, так значит, вы с Кияном снова вместе? — учтиво интересуется Роуз. — Я этого не знала. — Ну… — сделав глубокий вдох, Талли с энтузиазмом пускается в один из своих фирменных монологов. — Он первым захотел снова сойтись. Это твой последний шанс, предупредила я его, и он пообещал, что больше не будет ослом, и поэтому я сказала… Тактика Роуз по переключению внимания с Рей на себя сработала, зато теперь придётся выслушивать очередную главу бесконечной саги о бурных отношениях Талли с Кияном Фарлендером, капитаном пуффендуйской команды по квиддичу. Рей бросает на свою лучшую подругу благодарный взгляд; в ответ Роуз корчит такое лицо, на котором ясно читается: ты у меня в долгу. Позже, во второй половине дня, Рей сдаёт экзамен по Зельеварению, который проходит не лучше, чем экзамен по Защите от тёмных искусств — на самом деле, это какое-то издевательство. Она добавляет в котелок желчь броненосца, благодаря чему её Умострительный эликсир становится фиолетовым, а затем, прежде чем добавить корень имбиря, она забывает дать зелью покипеть в течение десяти минут. Котёл взрывается Хаксу прямо в лицо, когда он подходит проверить её успехи. Разъярённый профессор назначает совершенно подавленной Рей дисциплинарное наказание и отсылает её из подземелий, не дав завершить практическую работу. В коридоре остался лишь один ученик— Сефф, хорошо разбирающийся в зельях, закончивший экзамен раньше остальных и теперь ждущий своих друзей. — Что там случилось? — Он озабоченно смотрит на Рей. — Я слышал взрыв, потом крик. — Кажется, я завалила экзамен, — отвечает побледневшая Рей. — Не волнуйся, — спешит заверить её Сефф, — в следующий раз исправишься. И, не забывай, на результаты ЖАБА не повлияет оценка, которую поставит тебе Хакс, главное наскрести достаточно баллов, чтобы он допустил тебя к тесту в июле. Думаю, тебе сойдёт с рук ещё парочка заваленных экзаменов. Рей фыркает. Сефф усмехается, и, глядя в его открытое, честное лицо, она без тени сомнения понимает, что если бы у неё случился такой же нервный срыв, как у Рико, он без колебаний сопроводил бы её в больничное крыло за успокоительным зельем, даже не дай она ему своего ответа. Она вспоминает, как профессор Соло сказал ей, что однажды она пожалеет, если пропустит это событие. Вспоминает, каким равнодушным было выражение его лица. — Я хочу пойти с тобой на бал, — неожиданно для себя произносит она. Наблюдая, как загорается взгляд Сеффа, как его улыбка становится шире. — Но, — продолжает Рей, потому что ей нужно быть честной, ведь он этого заслуживает, — я не ищу сейчас никаких… отношений. И, скорее всего, это не изменится. Я бы хотела, чтобы мы пошли на бал как друзья. Если тебя это не устраивает, я пойму. Ещё есть время пригласить кого-нибудь другого. Сефф моргает. Сначала он выглядит едва ли не удручённым, а затем постепенно, уныло соглашается. — Я с удовольствием пойду с тобой в качестве друга. — Пойдёшь? Он кивает. — С тобой весело, и вместе с Финном и Роуз мы отлично проведём время. Даже если вы все чересчур гриффиндорцы. — Она смеётся, а он, приободрившись, добавляет: — Не буду врать, я надеялся на что-то большее, но ничего страшного. В любом случае вечер будет великолепным. Улыбаясь ему, Рей думает, что, пожалуй, так и будет.

***

На следующий день за обедом Хакс — заостренное лицо всё в пластырях, которыми мадам Калония залепила нарывы, вызванные взорвавшимся котлом, — подходит к гриффиндорскому столу и молча вручает Рей письменное назначение о наказании. С замиранием сердца она читает содержание, а он уходит, чтобы занять своё место рядом с другими преподавателями. — Чтоб мне провалиться, ночная отработка! — Финн издаёт низкий, полный сочувствия свист, просматривая назначение через плечо Рей. — Он что, вообще не в курсе, что назначил наказание в выходной? — Видимо, поэтому он так и поступил, — ворчит Рей. Ей придётся полировать доспехи в главном вестибюле Часовой башни, начиная с девяти часов вечера, пока не закончит. Без помощи магии. Если ей не изменяет память, в этом вестибюле находятся двадцать доспехов. Она и за несколько часов не управится. И встретиться с Соло в Выручай-комнате ей не удастся. — Какой же Хакс кретин. — Финн бросает гневный взгляд в сторону преподавательского стола, находящегося в передней части Большого зала. — Хочешь, мы с Роуз тебе подсобим? Мы можем спрятаться под мантией. Рей соблазняется этим предложением, но, в конце концов, говорит Финну, что справится сама. После изнурительной недели её друзьям крайне необходим отдых. И ей тоже, если подумать, но тут уж ничего не поделаешь. Хакс добавил примечание, в котором говорилось, что утром он первым делом проверит главный вестибюль, и если его что-то не устроит, следующей ночью ей придётся отрабатывать снова. Кретин. Она проводит большую часть оставшегося дня в Выручай-комнате, играя в монополию с Финном и Роуз — спрятанную магловскую игру они находят под грудой старых учебников. Их дружба — и отношения Финна и Роуз — подвергаются испытанию десятки раз. После этого Рей ускользает к профессору Соло, резко стучит в дверь его кабинета, пока та не распахивается. Взявшись за дверную ручку, он смотрит на неё сверху вниз, и удивлённое выражение его лица тотчас омрачается тревогой. — Рей. Сейчас не самое лучшее время. Директор Кеноби должен заглянуть на чай. Он будет здесь с минуты на минуту. Разочарование за разочарованием накатывает на неё сокрушительной волной. — Я просто хотела сказать, что не смогу встретиться с тобой сегодня. Профессор Хакс назначил мне дисциплинарное наказание, и я должна буду отполировать все доспехи в главном вестибюле Часовой башни. Скорее всего, придётся заниматься этим до поздней ночи. — Что? — Тёмные глаза Соло сужаются. Его рука, которой он не стискивает дверную ручку, сжимается в кулак. — Хакс объяснил причину или он просто, как обычно, упивается властью? — Ну, возможно, я забыла дать своему Умострительному зелью покипеть в течение десяти минут, прежде, чем добавить в него корень имбиря, и, возможно, я запаниковала и позвала Хакса, когда варево в котле стало… пузыриться… — Ах. Поэтому котёл взорвался ему прямо в лицо. — Намёк на неохотную улыбку появляется в уголках губ Соло. — Так вот откуда все эти пластыри. — Какое-то время он выглядит необычайно довольным, а потом снова мрачнеет, и на его бледном лбу появляется морщинка. — Но в работе по обучению молодых ведьм и волшебников такие риски вполне обычны. Он не должен был тебя за это наказывать. Я могу поговорить с Оби-Ваном… Рей сразу качает головой. — Было бы очень подозрительно, если бы ты из кожи вон лез, чтобы отменить наказание, назначенное другим преподавателем. Ничего страшного, мы можем встретиться как-нибудь в другой раз… — Рей. — Соло прерывает её с резкой ноткой в голосе. — Я не из-за нашей встречи беспокоюсь, а из-за того, что тебе придётся выполнять эту изнурительную грязную работу сразу после экзаменационной недели. — О. — от удивления она не находит слов. — Ну, всё равно это будет подозрительно, и Хакс испортит мне остаток учебного года, если я избегу наказания. Я справлюсь, а отдохну в воскресенье. Он вздыхает. — Ладно. Они смотрят друг на друга. На мгновение в воздухе повисает чувство незаконченности, словно ей нужно сделать что-то ещё. Взгляд Соло скользит к её губам, но он остаётся на месте. Словно чего-то ждёт. — Э-э… до свидания тогда! — в панике говорит Рей, потом поворачивается и убегает. Когда она начинает спускаться по лестнице, ведущей в класс, Соло негромко говорит ей вслед: — До свидания, Рей. В его голосе слышится разочарование, но как раз в тот момент, когда она собирается остановиться и оглянуться, то слышит, как дверь его кабинета неумолимо закрывается.

***

В девять вечера Рей тащит в главный вестибюль Часовой башни ведро, наполненное тряпками, ёмкость с волшебным раствором для полировки серебра от мадам Глянец и канистру чистящего средства, изготовленного Винки Крокеттом. Главный вестибюль Часовой башни расположен на третьем этаже, а стены его увешаны доспехами с различными геральдическими эмблемами на щитах. Это изнурительная работа — натирать смоченной в чистящем растворе тряпкой кусочек металла до блеска, а затем повторять сначала. В качестве приятного сюрприза после обхода к ней заглядывают Джесс и Кайдел, чтобы составить Рей компанию, пока не наступает время отправляться по общежитиям — даже старосты не могут гулять всю ночь напролёт. Гораздо менее приятный сюрприз приходит в виде Ункара Платта, который заглядывает время от времени, чтобы посмеяться над ней, пока она стискивает зубы и представляет, как задушит его грязными тряпками. А ещё есть замковые привидения. Менее оживлённые территории Хогвартса, такие как главный вестибюль Часовой башни, являются их обычным местом обитания, и некоторые из них иногда пролетают мимо Рей по пути к своим обычным пристанищам, более дружелюбные останавливаются немного поболтать. К часу ночи, однако, Рей остаётся в полном одиночестве. По лбу её стекает пот, а полировать остается ещё пять доспехов. Она даже не остановилась, чтобы перевести дыхание, желая покончить с этим как можно скорее, но решение это оказалось опрометчивым, потому что теперь руки и спина у неё болели как никогда прежде. — Тупой Хакс. Придурок чёртов, — бормочет она себе под нос, пока эти слова не становятся её личной мантрой. Краем глаза она замечает сполохи опалового серебра. Сначала она думает, что это очередной призрак, но, оглядевшись, видит Патронуса Бена Соло; сияющий силуэт белоснежного оленя грациозно скользит к ней, разгоняя тени по углам. У Рей сердце замирает. С мягкой улыбкой на губах она возвращается к полировке. Олень молчаливым стражем остаётся с ней до конца. Когда Рей, наконец, заканчивает, он поспевает за ней, пока она относит чистящие средства обратно в кладовку, а затем направляется в гриффиндорскую башню. Несмотря на гложущую усталость, поступь у неё невероятно легка, легче Патронуса, идущего рядом, сопровождающего её по пустынным коридорам Хогвартса. Полная Дама спит крепко, храпя при этом, как бензопила, и Рей приходится четыре раза произнести пароль, прежде чем та приоткрывает заспанный глаз. Портрет отъезжает в сторону, открывая проход в гостиную, при этом Полная Дама без конца бурчит о невнимательных студентах. Рей поворачивается к Патронусу Соло. Который смотрит на неё спокойно, мерцая, словно высеченный из звёздной пыли, и она вспоминает о нём самом — как он с нежностью и робостью во взгляде стоял в дверях своего кабинета и будто чего-то ждал. Наклонившись вперёд, Рей целует оленя в кончик серебристого носа. Это ни на что не похоже, но когда она закрывает глаза, то представляет, что её губ касаются губы Соло. В конце концов, Патронус — это продолжение души волшебника. — Спокойной ночи, — выпрямляясь, шепчет она. Ушки оленя дёргаются раз, другой, а затем он убегает прочь, исчезая во мраке.

***

В понедельник, шестнадцатого декабря, студентов Хогвартса охватывает состояние лихорадочного возбуждения. Во время уроков никто не может сосредоточиться, и более чем несколько заклинаний сотворяются крайне неудачно. Когда раздражённые профессора, ведущие последние за день уроки, наконец, сдаются и отпускают учеников, кажется, что сам замок сотрясается от шагов сотен подростков, спешащих в свои спальни, чтобы подготовиться к Небесному балу. А в спальне, которую Рей делит с девочками, натуральное светопреставление. — Джесс! — визжит Талли, в одном лишь розовом халатике и на босу ногу. — Ты не видела мою тушь для ресниц, она была у меня в руке всего секунду назад… — Да кому нужна твоя тушь, Таллиссан! — Джесс едва ли не плачет, в полнейшем ужасе глядя на своё отражение в зеркальце. — У меня прыщ! Талли прекращает перерывать постель в поисках неуловимой туши для ресниц. — Прыщ? У тебя? — Это всё из-за стресса от экзаменов на прошлой неделе! — причитает Джесс. — Засиживалась допоздна, ела чипсы, и времени хватало у меня только на три этапа ежедневного ухода за кожей… — Мерлиновы панталоны, а сколько всего этапов по уходу за кожей у тебя есть? — требует Джанна, распушая свои жёсткие тёмные волосы, пока те не обрамляют лицо, словно пышное облако. — Десять, но это неважно, — бросив зеркальце на туалетный столик, Джесс принимается заламывать руки. — Важно то, что Кайдел не должна видеть меня в таком состоянии. Джанна и Рей обмениваются взглядами, которые могут быть поняты лишь двумя людьми, в течение последних семи лет живущих в одной комнате с Таллиссан Линтрой и Джессикой Павой. Рей сидит в одном из многочисленных кресел-мешков, расставленных по всей комнате, уже одетая и ждущая, пока они все не спустятся в Большой зал. С длинными прозрачными рукавами, обтягивающими руки, и такой же длинной прозрачной юбкой, развевающейся вокруг лодыжек, она изо всех сил старается перебороть неловкость. Талли пыталась заставить её надеть туфли на каблуках, но в итоге Рей согласилась лишь на голубые балетки, которые пришлось увеличить на несколько размеров, потому что «боже мой, Эвридика, у тебя действительно большая нога». В отличие от дёргающейся Рей, Джанна совершенно не стеснена своим бледно-золотым брючным костюмом со свободной посадкой и пуговицами в форме звёзд. Лениво накладывая финальные штрихи на свои волосы, она выглядит оазисом спокойствия в этой комнате, где Талли и Джесс бегают вокруг, как обезглавленные цыплята, а Рей размышляет о том, чтобы просто забыть обо всём и лечь спать. — Нашла! — Талли выныривает из спутанной груды простыней, торжествующе поднимая над головой тюбик туши для ресниц. — Видите, самое главное — не паниковать… — Ты сказала Нииме, что убьешь её, если она наденет под платье кроссовки, — мягко замечает Джанна. — Тогда я не паниковала, а говорила абсолютно серьёзно, — раздражённо фыркнув, Талли оборачивается к Джесс. — А теперь, Джессика, возьми себя в руки, у меня как раз завалялся гарантированный десятисекундный прыщевыводитель, так что всё будет хорошо… — Она замолкает, взгляд её сапфировых глаз устремляется к Рей. И она снова начинает визжать. — А ты почему до сих пор не собрана? — Э-э… я готова, — отвечает Рей. Талли и Джесс устремляются к ней, схватив свои косметички и различные средства для волос. — Нет, не готова, — с решительным блеском в глазах хором отвечают они.

***

Час спустя Рей приклеивается к зеркалу в полный рост: оттуда на неё в ответ смотрит девушка, которую она не узнаёт. В первый и, как ей казалось, последний раз, когда она красилась и делала причёску, на ней была школьная форма. Результат был не вполне ошеломляющим. Но теперь… теперь, будучи наученной и настояв, чтобы Джесс не усердствовала с косметикой… теперь, когда на ней красивое синее платье… она выглядит… она выглядит… Что ж. Она выглядит довольно мило. Часть её волос Талли собрала в искусно растрёпанный… полупучок. Так надоедливые пряди не лезут в лицо, но в то же время каскад блестящих каштановых локонов ниспадает ей за плечи. Джесс нанесла ей на губы — «жидкую матовую помаду розового оттенка, весьма лёгкую, увлажняющую и не липкую, даю слово», на щёки добавила мерцающих румян и сделала нечто ужасно сложное с жидкой чёрной подводкой, что назвала «кошачьим глазом». Рей вынуждена признать, что причёска и макияж подчёркивают черты её лица. Она больше не чувствует себя неуютно в своём наряде, после многих искусных изменений, сделанных Талли, которые, как она заверила Рей, можно отменить с помощью быстрого Фините Инкантатем. Старое платье Пейдж Тико прилегает к телу и расходится в нужных местах; Рей выглядит в нём выше и даже немного фигуристее, стройная талия чётче выделяется на фоне округлых бёдер. Ей всего-лишь хочется, чтобы декольте не было подчёркнуто едва ли не до пупка глубоким V-образным вырезом и чтобы спина не была аналогично открыта. — Так и должно быть, потому что рукава длинные, а юбка в пол. Иначе ты бы выглядела старомодно, — настаивает Талли. — В любом случае, я заколдовала корсаж, чтобы он ни при каких обстоятельствах не сдвинулся с места. Никто не увидит твои соски. — Только если ты сама этого не захочешь, — хихикает Джесс, из-за чего Рей давится собственной слюной. Теперь, пока её соседки по комнате заканчивают сборы, Рей изучает девушку в зеркале, которая выглядит невероятно взрослой и чуточку загадочной. Способной завести тайный роман. Её сердце забивается быстрее. Рей не терпится, чтобы её увидел профессор Соло. Она крутится перед зеркалом. Крошечные серебряные звёздочки, украшающие тёмно-синюю ткань, кружатся в медленном, гипнотическом танце, словно созвездия по небу плывут. — О, Рей, ты выглядишь великолепно! — Талли радостно хлопает в ладоши. — Как и все мы. Нас ждёт потрясающий вечер! — Жаль, что мы его пропустим, — тянет Джанна, — ведь нужно было собраться в гостиной пять минут назад. — Джанна, почему ты ничего не сказала? — разъярённо вскрикивает Талли. Она хватает Джесс, которая хватает Рей, которая хватает Джанну, и четверо гриффиндорок, спотыкаясь, выбегают из спальни. На лице Рей робко и застенчиво расцветает счастливая улыбка, в то время как остальные девочки смеются и визжат вокруг неё.