Mystical Love

       К тому времени, как Сесилия вернулась из магазина, Дончжу уже задремал. Или впал в беспамятство. Или медленно умирал. Гонхак не был уверен, что с ним происходит, но мог сказать точно: боль у того внутри с каждой минутой разгоралась всё сильнее. Сколько бы Гонхак ни пытался понять, для чего конкретно природа одарила Лисов таким испытанием, он не смог что-то путное нафантазировать. Если сами Лисы без понятия, то ему-то тем более откуда знать?        Аккуратно приподняв Дончжу за спину, Сесилия сунула под него клеёнку.        — Тебе помочь? — участливо спросил Гонхак, тут же вскакивая со стула, на котором до этого сидел.        — Да, пожалуйста, — тихо произнесла девушка. Помогая ей, Гонхак наблюдал за тем, как Сесилия мрачнеет с каждой секундой всё больше, а в глазах её как будто даже мелькнула грусть.        — Что с тобой? — спросил он у девушки, когда они уложили Дончжу на клеёнку. Тот лежал на спине неподвижно, руки прижаты к бокам, ноги по струнке. Не человек, а бревно.        — Он… слишком сильно истекает кровью, — изрекла Сесилия, садясь на корточки рядом с кроватью. Она мягко взяла одной рукой левую руку Дончжу и несильно сжала в своей, другой же осторожно коснулась его лба, медленно, одну за другой, убирая прилипшие к влажному окровавленному лбу пряди. Руки Дончжу выглядели мокрыми и пачкали ладонь Сесилии. На другой её руке остались красные отпечатки. Казалось, что кровь течёт только из глаз и ушей, но на деле она была везде, и в воздухе Гонхак мог учуять её металлический запах с примесью чего-то сладкого и, что неожиданно, приятного для обоняния.        — У тебя всё было не так? — спросил Гонхак, ревностно наблюдая за тем, с какой заботой Сесилия смотрела на Дончжу, сидя рядом с ним.        — Я каким-то образом смогла осознать приближение болезни. Мне тогда ещё и свезло, потому что я была дома у своего отца. Сказав ему, что заболела, я никуда не выходила, он приносил мне еду. Я была в состоянии встать с постели и поесть. Пролежала всего два дня. Крови почти не было. Боль была не сказать, что непереносимой. Но глядя на Дончжу, я могу сделать вывод, что не у всех всё проходит так легко, как у меня. Бедный мой малыш Дончжу, — произнесла она, в растерянности поджимая губы. Она погладила его по голове.        — Откуда ты приехала? — продолжил задавать вопросы Гонхак, надеясь разузнать о ней хоть что-нибудь. Не совсем правильно с его стороны, но он пользовался теперешним положением, когда он прикрывался помощью, а на самом деле оставался в общаге Дончжу только из-за Сесилии, желая побыть с ней подольше. И его стратегия неплохо срабатывала.        — Из Швеции. Мой отец швед, — отозвалась она, всё не сводя взгляда с Дончжу, по щекам которого продолжали медленно стекать слёзы, не желая останавливаться. Сесилия вытерла кровавую слезу с его щеки, но на то же место спустя пару мгновений уже перетекла новая. — Я приехала в Корею по работе и мне нужно увидеться с мамой. И с друзьями, конечно же. Я выросла здесь.        — Значит, ты давно знаешь Дончжу?        — Сначала я познакомилась с Донмёном. Мы с ним ходили в кружок по танцам. Дончжу не ходил туда, потому что в детстве его здоровье было не очень хорошим, да и сейчас наверняка не особо крепкое. Донмён, видя, что со мной все побаиваются контактировать, всегда становился в пару со мной, а потом познакомил с Дончжу. Мне он сразу понравился. В день нашего с ним знакомства мы как раз шли с кружка с Донмёном, но за нами увязались несколько детей, мальчиков и девочек. Нас встретил Дончжу, Донмён представил мне его, а те дети начали что-то там кричать про меня, мол, такая-сякая, странная, блондинка, белая ворона. Донмён хотел их отдубасить, но Дончжу, видимо, понимая, что он слаб и, скорее попадёт под раздачу, чем поможет чем-то, взял меня за руку и молча увёл. — Сесилия засмеялась. — Я тогда так раскраснелась! Практически незнакомый мне мальчик куда-то меня потащил, но в то же время я понимала, что он мне помог.        — Почему ты ходила с Донмёном в один кружок по танцам? Ты, вроде бы, старше, — недоумённо спросил Гонхак.        — Я немного отставала по школьной программе. У меня была каша в голове из-за двух языков, на которых я говорила. Мне было трудно. Общение с людьми было в тягость, были проблемы. Мама пыталась упростить мне задачу и привела в кружок для детей помладше. Хотя меня и так подкалывали из-за моей странной на тот момент речи. Понять меня могли не все. Пожалуй, меньше всего моя смешанная речь смущала отца. Мы разговаривали с ним по телефону, и он всё-всё понимал. А потом я познакомилась с Дончжу. Тогда я говорила более-менее нормально, но порой всё ещё проскальзывали несуразные фразы. Дончжу их тоже почему-то понимал, несмотря на то, что шведский он никогда не изучал.        Гонхак слушал её, и картинка постепенно начала складываться. Довольно банальная история про то, как люди не принимают тех, кто на них не похож, но обязательно находится кто-нибудь, кто готов принять эту непохожесть. Так и было у Дончжу с Донмёном и Сесилии. Но её трепетное отношение к Дончжу всё никак не давало Гонхаку покоя. Как будто… тот ей нравился. Как парень, а не как друг.        — А Лисы могут быть с Лисами? — с любопытством спросил Гонхак. Сесилия вдруг подняла взгляд от лица Дончжу и посмотрела на Гонхака. В её взгляде развеялся прежний дух ностальгии, и на лице внезапно возникла усмешка.        — А почему не могут-то? — снова начиная сладостно растягивать слова как в первые минуты их встречи, проговорила она.        — Почему-то мне казалось, что Лисам прикольно быть только с людьми. Или с Волками.        — Ты и про Волков слышал? — изумлённо уставившись на него, спросила Сесилия. — Неееет, так не пойдёт… Вот теперь мне впрямь интересно, откуда ты всё это знаешь, чёрт тебя побери.        — Из статьи. Мой друг нашёл в интернете статью про Лисов, там и Волки упоминались.        — Из статьи, говоришь… — прищурившись, произнесла Сесилия. — Можно взглянуть?        — У меня её нет. Но могу попросить друга переслать её.        — Будь добр. Хочу её поизучать.        — Поизучать?        — Профессиональная привычка, хотя я изучаю несколько другого рода вещи. Я историк, — неожиданно выдала Сесилия, и Гонхак не удержался от оценивающего взгляда.        — Историк? Ты? — переспросил он недоверчиво, так как был убеждён, что такая стильная и красивая девушка не может выбрать такую скучную по его мнению профессию.        — Ох, тебе бы заткнуться… Так и сквозит от тебя всякими предрассудками, — раздражённо вздохнула Сесилия. — Недооценивать мою профессию многие горазды, но мне плевать. Я прекрасно знаю, что выбирала и для чего.        Сесилия встала у кровати Дончжу и, повернувшись к Гонхаку, внимательно посмотрела на него.        — Что? — Гонхак почувствовал себя не в своей тарелке от её прямого и серьёзного взгляда.        — Дончжу плохо, — сказала она.        — И?        — Останься с ним сейчас, пожалуйста.        Гонхак аж опешил.        — Ты только что сказала, чтобы я заткнулся, а теперь просишь, чтобы я потратил своё личное время на бесплатную работу сиделкой у твоего дружка?        — Бесплатная работа? Сиделка? Да ёб твою мать, — зло выплюнула Сесилия. — Я заплачу тебе, хочешь?        — Не, погоди-ка… — стушевался Гонхак, но уже было поздно — Сесилия по-настоящему пришла в ярость.        — Ладно, блин, так и знала, что ты дерьмовый человек. Не стоило говорить тебе так много. Надо позвонить с телефона Дончжу его друзьям. Или Донмёну. Кому угодно, но тебя я не прошу больше ни о чём, проваливай.        — Сесилия-нуна… — хрипло проговорил Дончжу, который, как выяснилось, не спал. — Не звони никому, я прошу тебя.        — Чего? Почему? Я не могу сейчас с тобой остаться, Дончжу. Но я беспокоюсь и хочу, чтобы кто-то побыл рядом, пока тебе не станет хоть чуть-чуть лучше.        — Гонхи-хён в Японии, а у Сохо-хёна куча работы, он говорил, что у него запланированы фотосессии на две недели вперёд… Кха…        — Не надо, не говори ничего! Тебе же тяжело! — воскликнула Сесилия, подбегая к нему и становясь на колени возле кровати. Дончжу начал сотрясать сильный кашель, сопровождающийся очередной пугающей порцией крови, каплями оседавшей на его губах.        — Я не знаю, как они отнесутся к моей болезни. И мне не хочется отвлекать их от дел сейчас, заставлять волноваться. Донмён учится в университете, который очень далеко отсюда. Прошу, не зови никого, нуна. Кха… Кха… Я справлюсь сам.        — Но я до ночи сегодня буду занята… Как же я смогу… — чуть ли не плача, простонала девушка, сжимая в своих руках подрагивающую ладонь Дончжу.        — Не волнуйся. Я это переживу, — просипел Дончжу. Новые капли алели на бледных губах, и Гонхаку, наблюдающему за сей картиной, стало дурно. Он попробовал представить, что сейчас он развернётся и уйдёт, ссылаясь на какие-то свои воображаемые дела. Понял, что это лучший способ упрочить образ ублюдка в глазах Сесилии и поступиться собственной совестью, которая, к его неудовольствию, уже стала подавать признаки жизни. Гонхак понял, что, кажется, не сможет оставить Дончжу. Взглянув на младшего, который с трудом повернулся на бок и застонал от боли, скривившись, он понял, что из-за Сесилии или своей неугомонной совести и человечности, в отсутствии которых его постоянно обвиняли, он не сможет взять и уйти.        — Бля, ладно, я посижу с ним сегодня, — нехотя произнёс Гонхак. — Хотя я реально не понимаю, с хера ли я должен с ним нянчиться. Тем более ты, вроде, не померла во время этой болезни, а он будто помирает.        — Я же, кажется, понятно объяснила, — процедила сквозь зубы Сесилия, кидая злобный взгляд на Гонхака. — У него всё иначе. Когда ему станет лучше, можешь идти куда хочешь.        — Не очень-то вежливо, учитывая то, что я согласился остаться с ним.        — Это я ещё сдерживаюсь только из-за того, что боюсь оставлять его одного. — Сесилия провела ладонью по волосам Дончжу, после чего, на секунду задумавшись, легонько поцеловала его в лоб, отчего Гонхак резко нахмурился. — Дончжу, я ухожу. Увидимся либо сегодня вечером, если успею до комендантского часа, либо завтра утром. Пожалуйста, держись.        — Пока, — выдавил Дончжу и свернулся клубочком, прижимая руки к болящей груди. Он укутался в куртку, которая была до сих пор на нём, словно ему было холодно. Сесилия с сожалением на лице поднялась и, подойдя к Гонхаку, спокойно проговорила:        — Спасибо, что остаёшься здесь. Буду тебе должна.        Гонхак хотел спросить у неё, не могут ли они хотя бы попытаться нормально общаться, и почему Сесилия изначально его отталкивает, но отчего-то промолчал и дал ей уйти. Почему-то у него было чувство, что после этой истории с Дончжу они ещё свидятся, и тогда-то Гонхак попробует поговорить с ней по-человечески.        Садясь на стул, Гонхак в очередной раз окинул взглядом комнату, в которой жил Дончжу. Ей подходило лишь одно слово — никакая. У каждого человека в комнате было хоть что-нибудь, что могло охарактеризовать его как-то, у Дончжу же не находилось совершенно ничего, за что глаз мог уцепиться. Расстановка мебели в комнате Дончжу была практически такая же, как в общаге Ёнджо, за исключением того, что кровать стояла не прямо рядом с окном, а у стены слева от окна. Рядом с кроватью, ближе к двери, стоял стол с ноутбуком, возле которого на полу валялся рюкзак, над столом полка, где стояли книги по психологии или учебники по университетским дисциплинам. У стены справа же стоял шкаф и небольшой столик, на котором не было вообще ничего. Комната была какой-то безликой. Слишком похожей на комнату делового человека, у которого свободное время в дефиците. В это было трудно поверить, но создавалось ощущение, что Дончжу кроме учёбы вообще ничего не интересует, даже хобби нет.        — Хён, прости меня. Ты можешь не сидеть здесь, ведь всё это тебя не касается, — с величайшим трудом выговорил Дончжу, нервно слизывая с губ свежую кровь.        — Ага, как же… Твоя подружка меня потом сожрёт и не поперхнётся, — проворчал Гонхак, переводя взгляд на парня, всё ещё лежащем на кровати в скрюченном состоянии. — Ты такой слабак, Дончжу. Судя по рассказам Сесилии, ты всю жизнь такой. Разве может мужик быть НАСТОЛЬКО слабым? Я всё могу понять, не тягать тебе штангу на мизинце левой руки и не швырять грузовики в обидчиков, но надо же как-то заниматься собой. Ты так ни себя не защитишь, ни кого-либо ещё.        — Согласен, хён. Ты ненавидишь это во мне? — просипел Дончжу, неожиданно улыбнувшись. — Я тоже.        Гонхак вдруг вспомнил, как по-пьяни Дончжу уже сказал, что завидует его силе. Но Гонхак не мог поверить в то, что невозможно стать таким как он.        — Все рождаются одинаковыми. Если ты до сих пор не стал сильным, прикладывая к этому усилия, то что-то тут не чисто, и виноват в этом только ты сам.        Дончжу промолчал. Улыбка на его губах так и не погасла. Веки его были прикрыты, и Гонхак не мог определить настоящих эмоций Дончжу в данный момент. Тот, коснувшись пальцами чокера на шее, с усилием завёл руки назад и расстегнул его, небрежно бросив на пол, после чего с болезненным вздохом перевернулся на спину. Улыбка с его лица уже исчезла, брови напряжённо сдвинулись к переносице.        Неожиданно зазвонил мобильник Дончжу в карманах его брюк. Он кое-как извлёк его и воспалёнными глазами посмотрел на дисплей.        — Гиук? — вслух спросил он, после чего Гонхак неожиданно вскочил и выхватил у него телефон.        — Я с ним сам поговорю. Лежи и не напрягайся, принцесска ты наша, — с усмешкой на губах проговорил он и поднял трубку. — Здорова, Гиук.        — Гонхак-хён? Что случилось? Почему я слышу тебя вместо Дончжу?        — Что?! — послышалось чьё-то хныканье на фоне.        — Донмён, тише, не вопи, — шикнул на парня Гиук, после чего снова обратился к Гонхаку. — Короче, хён, нет времени разглагольствовать особо-то. Вы сейчас где?        — В общаге Дончжу. Ему… не очень хорошо, — споткнулся Гонхак на середине фразы.        — А… Лисье пламя, значит, — со знанием дела шлёпнул Гиук.        — Откуда ты..? — начал Гонхак, но был перебит обеспокоенным Гиуком, который как обычно тараторил со скоростью пулемёта.       — Мы как раз едем к вам на такси. Донмён плачет кровавыми слезами, слушать ничего не хочет. Всё зовёт Дончжу, говорит, что хочет увидеть брата, паникует и хнычет как истеричка… Эй! Мне же больно!       — Будь серьёзнее! — послышался в трубке плаксивый голос Донмёна. — Ты же знаешь, что мой брат слабенький! Это тебе не шутки!       — Ой, ладно, похуй, просто приезжайте… — пробубнил Гонхак и положил трубку. — Твой братец решил присоединиться к этой невероятно увлекательной вечеринке-жертвоприношению Лисьему королю.       — Донмён едет? — только и спросил Дончжу, не разделяя веселья от дурацкой шутки Гонхака.       — Да.       — И всё-таки откуда ты их знаешь? Особенно моего брата.       — Неважно, мне впадлу рассказывать, — бросил Гонхак и положил телефон Дончжу на стол рядом с собой. Дончжу продолжать разговор с ним и не рвался. Прикрыв глаза, он, кажется, начинал засыпать. Гонхак понял, что сил у того совсем никаких нет, и болезнь он терпит чисто на попытках не распрощаться с жизнью.       Вскоре в комнату, которую Гонхак даже не пытался запереть, ворвался Донмён, выглядящий пусть и не очень, но явно получше своего брата, и сразу же, не обратив внимания на Гонхака, рванул к Дончжу со слезами и причитаниями в духе «как же так, не может такого быть, бедненький мой братишка».       — Так и знал, что тебе будет намного хуже, чем мне, — нешуточно обливаясь кровавыми слезами, простонал Донмён, держа брата за щёки и трясущимися руками пытаясь стереть с его лица кровь. В то же время в комнату вошёл хмурый Гиук, мельком глянул на братьев на кровати и вздохнул.       — Как вы прошли мимо вахтёра? — спросил Гонхак.       — Да он нас знает, мы уже приходили, — нехотя ответил Гиук, бросая куртку на спинку стула, на котором сидел Гонхак.       — И он пустил его в таком виде? — уточнил Гонхак, жестом указывая на Донмёна.       — Я на него куртку накинул. Вахтёр тупой и проверять не стал. Ну и хорошо, что он тупенький, — сказал Гиук. Он снова посмотрел на братьев и стал ещё мрачнее, чем был, когда только вошёл в комнату. — Знаешь, хён, Донмён давно уже рассказал мне, кем он является. Но мы не знали, что Дончжу тоже Лис. Это нехорошо. Очень нехорошо.       — Почему?       — Потому что он не настолько силён, чтобы быть Лисом, — ответил за своего парня Донмён, самую малость успокоившись. — Мне сейчас больно, но я могу стоять на ногах. А он не может. Вот тебе и ответ на вопрос.       Гонхак холодно взглянул на Дончжу, в мыслях у себя отмечая, что, кажется, каждый, кто знаком с Дончжу, знает о его слабости. Быть столь откровенно слабым, что это понимает любой — так себе явление. Гонхаку уже виделась дурная перспектива на будущее, когда Дончжу это всё аукнется чем-нибудь отстойным.       — Я думаю… — задумчиво протянул Гонхак. — Если ты уж здесь, Гиук, то я могу не оставаться, да?       Гонхак встал со стула и собрался уйти, как вдруг был схвачен за руку Гиуком.       — Хён… Не оставляй меня здесь одного, — неожиданно взмолился Гиук. — Я понимаю, что мне, скорее всего, делать ничего не нужно. Но ты взгляни на них, а? Это очень крипово.       — Я останусь сегодня с братиком на ночь, — неожиданно заявил Донмён, отчего Гиук побледнел и ещё сильнее сжал руку Гонхака.       — Ты слышал? Я ещё и ночью тут должен с ними быть! Умоляю, хён…       — Меня попросили остаться, потому что некому. Но теперь есть кому, раз уж вы припёрлись сюда с Донмёном…       — Гонхак-хён! — неожиданно громко крикнул Гиук, отчего Гонхак даже вздрогнул. — Я тебя прошу КАК ДРУГА!       — Да хватит орать мне в ухо!       — Мне с тобой будет легче это пережить, ну блин! — в отчаянии крикнул Гиук. — Я знаю, что выгляжу сейчас как дурачок, не понимающий, что происходит, и как будто мне плевать, но я очень волнуюсь за Донмёна, нет, за них обоих, в то же время мне очень страшно остаться с ними наедине! Я как фильме ужасов каком-то, ты посмотри на всю эту кровь, хён, ты посмотри!       Гонхак еле-еле вырвался из хватки снова начавшего трындычать Гиука и всё-таки сдался.       — Ладно, я останусь. Тем более, его подружка так ядом плевалась из-за того, что я не хочу оставаться… Придётся всё-таки побыть здесь.       — Ты виделся с Сесилией? — повернув к Гонхаку заплаканное лицо, спросил Донмён.       — Да, так получилось. Она ждала Дончжу возле университетских ворот.       — Так и знал, что она увидится сначала с ним, а потом с остальными, — проговорил Донмён, снова поворачиваясь к брату, но сказал это так, словно это было нормой.       — Ладно, давайте поболтаем потом, — с неожиданной решимостью произнёс Гиук. — Предлагаю отодвинуть кровать от стены. Я буду сидеть с одной стороны рядом с Донмёном, а ты, хён, рядом с Дончжу.       — С хера ли? Реально из меня сиделку сотворить пытаются тут… — пробубнил себе под нос Гонхак, но Гиук уже тащил его двигать кровать, пока Донмён стаскивал брата с неё и усаживался вместе с ним у шкафа. Гонхак с большой неохотой помог передвинуть кровать. Быстро покончив с этим делом, он посмотрел вправо и вниз, где сидел Дончжу в объятиях брата, который так до конца и не утихомирился со своей истерикой. В одной руке у Донмёна был лёгкий шарфик, который он пару секунд назад стянул с шеи. Он медленно стал стягивать свою тёплую кофту, которая оказалась то там, то здесь изляпанной в крови, и заодно стянул куртку с брата. Донмён продолжал шмыгать носом и обливаться слезами, не поймёшь, то ли от болезни, то ли от страха за брата.       — Мы закончили, — сказал Гонхак, и по его зову Донмён сразу же встал с пола, за плечи приподнимая обессилевшего брата. Гонхак продолжал за ними наблюдать. Как-то неожиданно он осознал, что они и правда очень похожи, хотя Дончжу почему-то от Лисьей болезни доставалось в разы больше. Гонхак всё пытался понять и осознать ситуацию, в которой он находился, и только когда Дончжу с Донмёном прошли мимо него и направились к кровати, время как-то странно замедлилось в голове Гонхака. Его взгляд уцепился за этих двоих, и не могло быть иначе, потому что сзади на шее у обоих были совершенно одинаковые знаки — уголки с точкой внутри. Маленькие, но всё же настолько отчётливо вычерченные, что невозможно их не заметить, тем более, если те ничем не прикрыты. Гонхак вдруг осознал, что шарфик Донмёну нужен не потому, что тот гонится за определённым стилем, а чтобы спрятать знак. Потому что Донмён абсолютно точно о нём знал, в отличие от Дончжу, который, даже не зная, что он Лис, чувствовал необходимость спрятать эту часть шеи от всего мира и носил чокеры. Гонхак вспомнил, как на той самой злосчастной вечеринке Дончжу начал паниковать, когда потерял столь ценный для него аксессуар. Теперь было ясно как день, что Дончжу чувствовал себя уязвимым без этого предмета одежды. Заднюю часть шеи совсем нельзя назвать закрытым местом на теле.       — Смотри, — вырвалась у Гонхака по-детски глупая фраза, когда Гиук подошёл к нему, обнаружив хёна странно потерянным. — Одинаковые…       Гиук посмотрел туда, куда указывал Гонхак, и взгляд его сделался каким-то мучительно-болезненным.       — Глупо, наверное, было думать, что если один из близнецов Лис, то второй им не окажется.       — Вы даже не предполагали, что и Дончжу тоже..?       — Он делал всё, чтобы мы подумали с точностью да наоборот. Всегда старался быть непохожим на брата. Не хотел привязывать его к себе той связью, что есть у близнецов. По этой причине он поступил в другой универ. Это не значит, что он не любит Донмёна, но из-за его извечных попыток быть другим Донмён даже начал верить, что его брат совсем на него не похож, разве что внешностью. А тут вот оно как обернулось…       — Как можно было ничего не подозревать? У него Лисий знак на шее.       — Так он не с рождения. Донмён сказал, что раньше знака не было, только что-то вроде родимого пятна или нескольких родинок рядом. Но потом он обнаружил, что пятна приобрели вполне чёткие очертания, и тогда он понял, что он Лис.       Гонхак молча повернулся к близнецам. Они уже успели улечься на застеленную клеёнкой кровать лицом друг к другу. Донмён гладил брата по голове прямо как Сесилия до этого и хлюпал носом, не в силах подавить ту горечь, которую чувствовал от одного лишь взгляда на Дончжу. Гонхак подумал, что люди такие… ненаблюдательные. Замечают какие-то вещи выборочно, даже очень. Иначе как можно было объяснить то, что Донмён не замечал в своём брате Лиса, а сейчас страдал от собственной глупости? Хотя, знай Донмён всё раньше, сильно бы это что-то изменило? И, словно отвечая на этот незаданный вслух вопрос, Донмён вдруг сказал, прижимая брата к себе:       — Если б я знал, ни за что бы тебя никуда одного не отпустил. Я был бы с тобой круглые сутки, чтобы во время болезни тебе не приходилось так рисковать и прибегать к помощи чуть ли не первого встречного. Прости меня, Дончжу.       Дончжу не ответил. Оказавшись в кровати, он неожиданно для себя и для других провалился в глубокий сон.

***

      Ближе к вечеру Гонхак с Гиуком решились выйти из общаги, чтобы забежать куда-нибудь поесть и принести еду заснувшим близнецам. Когда они вернулись, Дончжу с Донмёном всё ещё спали, но Гонхак заставил Гиука их разбудить.       — Мне кажется, им всё-таки нужны силы. Поэтому мы должны заставить их поесть. Буди, кому говорю, — приказным тоном произнёс Гонхак, неожиданно напоровшись на возражения Гиука, который напрочь отказывался будить близнецов, но в итоге под напором старшего всё равно сдался. Донмён проснулся быстро, а вот Дончжу разбудить оказалось невероятно сложной задачей. В конце концов, Гонхак стянул с себя толстовку, чтобы хоть её не запачкать, взял неподвижное тело за подмышки и стащил на пол. Дончжу еле-еле разлепил веки, на которых кое-где уже запеклась кровь.       — Да чего…? — сонно пробубнил он, капая кровавыми слезами на пол.       — Будешь есть.       — Я не хочу.       — А тебя и не спрашивают.       Донмён, усевшись рядом с Гиуком, который успел на полу расстелить пакеты и уложить несколько контейнеров с едой, сделался чернее тучи.       — Тебе обязательно с моим братом говорить в таком тоне, блин?       — Слышь, — огрызнулся Гонхак, всей душой желая высказать Донмёну всё, что он думает об этом дерьмовом дне и Дончжу, но заметил, как парень рядом с ним опасно кренится в сторону пола и понял, что пора включать заботливую нянечку, пока кое-кто не расшиб себе голову и не добил себя окончательно. Гонхак резко придвинул Дончжу к себе и усадил перед собой. Тот тут же навалился на его грудь спиной, почти отключаясь.       — Спать будем после того как поедим, — проворчал Гонхак, тыкая Дончжу одноразовыми палочками в бок и заставляя проснуться.       — Больно же, хён…. — просипел Дончжу, с закрытыми глазами пытаясь нашарить другие палочки перед собой, но не находил их.       — С тобой по-другому не получится, если ты не хочешь есть как человек. Палочки быстро взял и ешь. И только попробуй развести тут нюни свои на тему «не хочу это, не буду вон то».       — Я даже не начинал… — взяв из рук Гонхака палочки, со вздохом отозвался Дончжу. — А вот ты, хён, возомнил себя воспитателем в детском саду, видимо. Уж поверь, мне сейчас вообще всё равно, что за еду ты притащил. Я не чувствую никаких вкусов и запахов. Кроме крови.       Гонхак резко замолчал. Вообще-то ему уже самому начинало казаться, что он не чувствует ничего, кроме сладкого запаха крови. Для Гонхака кровь так никогда не пахла, и он подумал, что это особенность Лисов, но всё же кровь есть кровь, такой запах может только заставлять беспокоиться. Переведя взгляд на Гиука, Гонхак понял, что тот запах не чувствует. Может, потому, что Донмён рядом с ним выглядел уже чуть лучше, чем днём, в отличие от Дончжу, состояние которого не поменялось.       Дончжу снова покачнулся и во второй раз рухнул на Гонхака. Он со вздохом опустил палочки, прожёвывая то, что всё-таки успел закинуть себе в рот.       — Тебе тяжело? — спросил Гонхак, чувствуя, что Дончжу не может сидеть. Вообще ничего без поддержки уже не может. Он видел, как Дончжу пытается поднять руку с палочками, но ту словно какая-то невидимая сила тянет обратно вниз.       — Очень. Гонхак-хён… Можно я больше не буду пытаться есть? Хочу в кровать… Мне очень жарко и плохо.       — Жарко? А днём мёрз. Ладно. Ещё пару кусочков. Рот откроешь и прожуёшь. Это-то ты способен сделать? — раздражённо спросил Гонхак, взяв из рук Дончжу его палочки и уже тянувшись с ними к еде.       — Я могу съесть только чуть-чуть…       — Ещё и капризничаешь. Тебе ли капризничать в твоём состоянии?       Гонхак помог Дончжу поесть, после чего встал и с лёгкостью поднял того с пола, положив на кровать.       — Предел должен быть этому пиздецу. Ты сколько весишь? — хмуро спросил Гонхак, нависая над Дончжу, который от естественного страха, что его уронят, вцепился в шею старшего, насколько силы позволяли.       — Не знаю. Давно не взвешивался, — сипло ответил Дончжу, слегка удивлённо глядя на Гонхака.       — Ещё и от еды отказаться пытался. Отвяжись, бля, не цепляйся, — грубо бросил Гонхак, скидывая чужие руки со своей шеи. Те соскользнули, оставив на коже Гонхака ощущение чего-то мокрого. К гадалке не ходи, что Дончжу там ему на шее оставил.       — Чем дольше я тебя слушаю, тем больше мне хочется тебе по морде заехать, — неожиданно встрял Донмён, который спокойно ужинал рядом с Гиуком, пока тот беспокойно поглядывал на своего парня. Для Гиука казалось дикостью, как Донмён может быть так спокоен, когда у него из уха медленно, словно крадущаяся змея, вытекает струйка крови.       — Попробуй, — усмехнулся Гонхак, забирая стул и двигая его к стене с той стороны кровати, где лежал Дончжу.       — Хватит вам, — подал голос Гиук. — И так настроения никакого нет. Какая-то хрень творится.       — Ладно-ладно, — миролюбиво произнёс Донмён, кладя ладонь на руку Гиука. — Всё будет хорошо. Дончжу, у тебя есть градусник?       — Тебе зачем градусник? — с тревогой спросил Гиук.       — Мне жарко. Интересно, какая у нас с братиком температура тела сейчас. Что-то совсем дышать нечем как будто…       Гонхак повернулся к Дончжу и увидел, что тот что-то пытается сказать. Ему пришлось придвинуться почти вплотную, чтобы выяснить, что градусник в аптечке, которая лежит на левой верхней полке шкафа. Донмён сунул градусник подмышку и сидел с ним, но потом вдруг выяснилось, что градусник сломался.       — Блин, братец, прости… Кажется, твой градусник не работает.       — А он не может кокнуть от того, что температура у вас СЛИШКОМ высокая? — вдруг обо всём догадавшись, спросил Гонхак. Он коснулся тыльной стороной ладони лба Дончжу и кивнул с видом знатока. — Лоб Дончжу обжигающе горячий. Не бывает такого у людей.       — Время писать завещание. Завтра от меня останутся лишь угли… — внезапно просипел Дончжу и Гонхак изумлённо взглянул на него.       — Ты сейчас пошутил или мне показалось?       — Или, — ответил Дончжу пространно, чем запутал Гонхака ещё больше.       — Ты такой странный, это жопа просто какая-то…       — Может быть, — равнодушно отозвался Дончжу, прикрывая глаза.       — Если вам делать холодные компрессы, это поможет или нет? — спросил Гиук, обеспокоенно касаясь кончиками пальцами лба Донмёна под чёлкой.       — Может, не поможет избавиться от мистической болезни за пару часов, но наверняка будет легче.       — У меня в ванной есть тряпки и один таз, — промямлил Дончжу, которого уже слишком сильно клонило в сон.       — Второй таз у соседей попросим, — сказал Гонхак, направляясь к двери. — Я схожу.       — Спасибо, — бросил ему вслед Гиук. — Донмён, ты как?       — Плоховато, но держусь. Пойду прилягу, — сказал Донмён, сразу вставая и направляясь к кровати.       — А ты, Дончжу?       Дончжу не ответил. Донмён из-за спины взглянул на брата и нервно поджал губы.       — Ему хуже, — упавшим голосом произнёс он. — Надеюсь, его шутка про завещание не окажется наутро актуальной.       — Хрена с два я дам ему сдохнуть. Что, зря тут всю эту возню развели? — встрял вернувшийся с чужим тёмно-зелёным тазом Гонхак. — Ненавижу заваливать данные мне задания и поручения.       — От твоего упрямства волшебства не произойдёт, — пробурчал Донмён, но Гонхак его не услышал, так как направился в ванную набирать воду.       Они с Гиуком не сговариваясь уселись по разные стороны кровати, после чего принялись смачивать и отжимать тряпки. Гонхак решил убрать стул, так как удобнее было всё делать, сидя на полу. Уже после третьей попытки прополоскать тряпку Гонхак заметил, что вода уже насыщенного алого цвета. Ночь уже наступала на пятки, Гиук начал клевать носом рядом со спящим Донмёном, а Гонхак всё сидел, думая, что пока не может позволить себе такую роскошь как сон, так как Дончжу требовалось ухода намного больше, чем Донмёну, и Гонхака не столько раздражал этот факт, сколько хотелось увидеть конец этому всему. Гонхак встал, выключил свет, после чего уселся в полной темноте на пол у стены. Металлический и сладкий запах крови обволакивал Гонхака, душил его, щекотал ноздри намного сильнее, чем было днём, словно ночью Лисье пламя разгоралось с тройной силой. Гонхак смотрел куда-то в стену напротив, но ничего не видел, так как сердце у него с каждой секундой всё сильнее колотилось. Он понимал, что его тянет к Дончжу, знал причину этому и немного из-за этого начинал злиться.       — Хён… — раздался тихий шёпот в тишине, и Гонхак перевёл взгляд на Дончжу, который грузно перевернулся на бок и посмотрел на старшего. — Может, ты всё же поспишь? Не нужно больше ничего делать.       — Я бы не был так уверен, — вполголоса ответил Гонхак, сидя всё так же неподвижно и не сводя взгляда с истекающего кровью Дончжу.       — Прости меня за это всё, хён, — неожиданно произнёс Дончжу, виновато опуская взгляд на пару секунд и снова возвращая его обратно. — И спасибо за то, что остался.       Гонхак ничего ему не ответил. Он боялся даже рот раскрыть, потому что и так задыхался от сильного запаха и глупой тяги к Дончжу.       — Тебе понравилась Сесилия? — спросил Дончжу, слабо улыбнувшись.       — Да, и что с того? — резко огрызнулся Гонхак. — Ревнуешь?       — Чего?       — Я побаивался, что ты запал на меня.       — Что? — тихо рассмеялся Дончжу. — С чего ты так решил?       — Когда мы встретились около ворот и я пытался подкатить к Сесилии, ты так смотрел на меня, что я невольно подумал, не влюблён ли ты в меня.       — Мне же было плохо…       — И только? Ты уверен?       — Я не влюблён ни в тебя, ни в кого-либо ещё, — одарив мягкой улыбкой Гонхака, убедительно сказал Дончжу. Его голос начинал проникать в Гонхака так же, как яркий запах крови, но почему-то хотелось поддаться этому голосу, потому что он вызывал чувство непонятного успокоения.       — Почему?       — Потому что я не могу влюбиться. Я, хён, только рад буду, если вы с Сесилией будете вместе. Только вот она не из робкого десятка, и если у неё нет к тебе интереса, то это проблема.       — Я заметил, — вздохнул Гонхак, отводя взгляд от Дончжу.       — Хён, иди сюда, — позвал Дончжу, и когда Гонхак приблизился, Дончжу чуть подвинулся, освобождая немного места. — Положи на край кровати голову хотя бы. Тебе тоже нужно поспать.       — Я должен за тобой приглядывать.       — Брось, хён, я собираясь снова лечь спать, да и чувствую себя уже немножко лучше. Если что-то понадобится, я тебя разбужу.       Гонхак медленно поднялся, снимая со лба Дончжу уже тёплую тряпку.       — Тогда поменяю тряпку в последний раз и лягу, — сказал он, унося таз с водой. Дончжу дождался, когда он вернётся, доделает обещанное и сядет рядом с кроватью. Гонхак видел, как глаза у Дончжу слипаются, поэтому поспешил положить голову рядом с его рукой, чтобы младший позволил себе расслабиться. Гонхаку было немного странно от того, что, будучи в своём положении, Дончжу умудряется хоть немного, но волноваться за него, но в то же время было приятно, что его попытки проявить заботу действительно оценены кем-то по достоинству.

***

      Под утро Гонхак был разбужен лёгким прикосновением руки по волосам. Тотчас подняв голову и кое-как открывая левый глаз, он взглянул на Дончжу и спросил:       — Совсем уже, да?       — Ты хмуришься во сне, — спокойно ответил Дончжу, медленно убирая руку.       — И что?       Дончжу решил не отвечать и отвёл взгляд. Гонхак заметил, что тот полулежит на кровати и выглядит немного лучше, если можно было назвать словом «лучше» запёкшуюся на коже кровь. Во всяком случае, не было вчерашнего кашля. С боку на спину перевернулся Донмён, задев рукой спящего Гиука, который сидел и спал возле кровати так же, как спал Гонхак.       — Доброго утречка, — сипло произнёс Донмён, переводя взгляд на брата. — Тебе лучше?       — Вполне, — отозвался Дончжу, хотя по нему было видно, что ему до сих пор тяжело говорить. — Гонхак-хён, можешь помочь мне дойти до ванной?       — Ага, — сухо отозвался Гонхак, подхватывая Дончжу под руку и направляясь с ним в ванную.       — Откуда тут столько зубных щёток? — спросил Дончжу, облокачиваясь о раковину и с напряжением в каждом движении пытаясь почистить зубы, но у него не выходило даже элементарно выдавить зубную пасту на щётку.       — Вчера купили с Гиуком, когда ходили за едой. Они дешёвые, на один раз хватит, — отозвался Гонхак, отбирая щётку у Дончжу. Пока тот стоял, держась за раковину, Гонхак выдавил пасту и вручил щётку Дончжу, после чего сам принялся за чистку зубов.       — Ой-ёй… — простонал Дончжу и начал оседать на пол, Гонхак еле успел бросить шётку в раковину и подхватить парня за подмышки.       — Что с тобой? — хмуро поинтересовался Гонхак, поднимая Дончжу на ноги.       — Что-то мне опять нехорошо…       Слова Дончжу подтвердила струйка свежей крови, вытекающая поверх запёкшейся старой из уха. Глядя на это, Гонхак приказал Дончжу умываться скорее, после чего отвёл его в кровать.       — Рано обрадовались, — мрачно заключил он, переглядываясь с Гиуком. — Идите умываться. Нужно будет позавтракать и решить, что дальше делать будем.       — Командир тут выискался… — не удержался от едкого замечания Донмён и вполне себе бодро своими ногами отправился в ванную, вслед за ним ушёл Гиук. Когда они вернулись в комнату, от Гонхака не укрылись нежные взгляды, внезапно возникшие у них на лицах.       — Вы что там делали? — резко спросил он, на что Гиук лишь с искренним непониманием на него уставился.       — Что тебе не так? — бросил Донмён, садясь на единственный стул в комнате. Он положил ногу на ногу и скрестил руки, хмуро выжидая ответа.       — Вы бы себя только видели…       — Хён, ты чего… Снова? — взвыл Гиук.       — Что за «снова»? — спросил у него Донмён.       — Ну, это… Снова… Ему что-то там почудилось…       — Да о чём ты говоришь?       — Он говорит о том, что ваши гейские штучки меня раздражают, — сквозь зубы процедил Гонхак, и Донмён удивлённо вскинул брови.       — Ты что это, получается, теперь любое взаимодействие двух парней как нечто гейское воспринимаешь, а? — усмехнулся он. На его лице, кажется, даже отразился какой-то ненормальный восторг. — Вот это да… Ну уж извини, что мне рядом с моим парнем всегда приятно находиться и это может отражаться на моём лице.       — Ты же обещал попытаться принять это, хён… — обиженно проговорил Гиук, отводя взгляд. — Я думал, ты поймёшь.       — Если честно, я вряд ли это полностью приму. Парень должен быть с девушкой, — уверенно вбросил Гонхак.       — Ах, вот оно как… Тебе нравится Сесилия, верно? — прищурившись, поинтересовался Донмён. Его взгляд сделался совсем колючим.       — Причём тут она?       — Я слышал ваш с Дончжу ночной разговор.       — Подслушивал, значит?       — А вы особо не скрывались. Я, вообще-то, рядом находился, и вы оба разбудили меня. Но суть не в этом. Раз уж ты такой дохера защитник традиционных отношений, я предлагаю тебе спор.       — Чего? — скривился Гонхак.       — Этот спор будет для тебя максимально выгодным. Дело в том, что если Сесилии ты сразу так не понравился, то шансы сблизиться с ней после этого практически равны нулю. И только одно может это исправить.       — В самом деле? И что же это?       — Да всё просто: я поговорю с ней. А если надо будет, с ней поговорит Дончжу, уж его-то она точно послушается, если он попросит её начать с тобой общаться.       — Ну, допустим. И в чём же вся суть спора? Я пока не улавливаю, — с насмешкой во взгляде спросил Гонхак, так же как и Донмён скрещивая на груди руки, будто пытался отгородиться от всей той чуши, которую так упорно заливал в него Донмён.       — В течение полугода ты будешь встречаться с Дончжу, — вдруг кинул Донмён, да с таким серьёзным лицом, что у Гонхака что-то внутри невольно сделало сальто от неожиданности и абсурда ситуации.       — Чё? — тихо спросил он, чувствуя, как волна гнева и неприятия начинает подниматься в нём, готовая вылиться в настоящую ярость.       — Ты должен будешь проводить с ним всё свободное время. Никаких девчонок в эти полгода.       — Ты совсем ёбнулся, Донмён, — прорычал Гонхак, готовый броситься на него, но был схвачен ослабевшими руками Дончжу, которые, впрочем, не могли его остановить. — Не трогай меня, блядь! Вы тут сговорились все, да?!       — Дослушай до конца, придурок, — зло выплюнул Донмён, вскакивая с места в порыве пойти драться, но Гиук вовремя положил ладонь ему на плечо и заставил остаться на месте.       — Я не буду спать с твоим братом, — прошипел Гонхак. — Ни за что на свете я не буду, бля, разводить сюси-пуси с твоим братом!       — Тебя никто об этом не просит, — поумерив гнев, проговорил Донмён. — Главное условие таково: если ты хотя бы раз поцелуешь Дончжу, то ты проиграл спор.       — Я чего-то не догоняю смысла… — сказал Гиук, но Донмён своим красноречивым недовольным взглядом показал ему, что объяснит ему всё позже.       — То есть ты хочешь, чтобы я встречался с твоим братом, ходил на свиданки и всё такое, но любая близость под запретом?       — Не любая, обниматься можно.       — Мне нельзя будет якшаться с девушками, никакого, получается, секса полгода?       — Ну да.       — Ты издеваешься? — цыкнул языком Гонхак, бросая злой взгляд на Дончжу. — Это всё ты подстроил, признавайся.       — Ничего я не подстраивал, — со вздохом отозвался Дончжу, пока не показывая вообще никак своего отношения к спору, который затеял его брат.       — Если ты выдержишь эти полгода, то я обеспечу тебе три свидания с Сесилией. Мы с Дончжу поговорим с ней и настроим на позитивный лад в отношении тебя.       — А если я проиграю спор? Ну, я в таком споре проиграть, конечно, не смогу, но мне интересно, что ты там выдумал, — усмехаясь, спросил Гонхак, на что получил воистину страшный взгляд.       — Да просто ни хрена не получишь. Разве что в нос кулаком. И проиграть ты, кстати, вполне можешь, так как шашни с девушкой тоже будут считаться проигрышем.       — Ладно, хватит. Довольно, — неожиданно вмешался Дончжу, начиная снова кашлять кровью и прикрывая рукой рот. — Я не буду встречаться с Гонхак-хёном. А поговорить с Сесилией я могу хоть прямо сегодня.       — Нет уж, братец, — зашипел аки змея Донмён. — Так дело не пойдёт.       — Не впутывай меня в свои дела, Донмён. Ты же знаешь, что отношения мне не интересны.       — Так… — вздохнул Донмён и направился к кровати. — Может, двинешься, а, хён? Мне нужно кое-что сказать брату. — Протиснувшись между Гонхаком и кроватью, Донмён наклонился к Дончжу.       — Чего?       — Слушай, Дончжу, ты можешь помочь мне? Я всего лишь хочу этим спором поставить этого остолопа на место. Я знаю, что для тебя он не так противен, ты, скорее всего, вообще ничего не чувствуешь по этому поводу. Можешь просто сделать это ради меня? — Донмён состроил самое жалобное выражение лица, на которое только был способен. — Проси у меня всё, что хочешь. Прошу, согласись. Тебе всего лишь нужно будет делать то же самое, что ты делаешь обычно, только с этим парнем рядом с собой.       — Серьёзное заявление.       — Проси всё что угодно.       — Если мне что-нибудь будет нужно, обращусь, — сдался Дончжу, отворачиваясь. Его и вправду мало волновал этот спор. Он, скорее, переживал за реакцию Гонхака.       — Ты согласен? — спросил Донмён у Гонхака, с отвращением проходя мимо него и возвращаясь к Гиуку.       — Всё это подозрительно. Я не вижу выгоды для тебя, — серьёзно заявил Гонхак.       — Поверь, она есть. Но для тебя она останется невидимой. Никакого подвоха в этом споре нет. Единственное, что тебе в нём может не понравиться, так это то, что я буду периодически писать тебе и просить прийти к моему брату.       — А вот и подвох подъехал, — недовольно проворчал Гонхак, отводя взгляд от Донмёна и прикидывая, правда ли этот спор никак на него не повлияет. Сесилия Гонхаку очень сильно понравилась, поэтому он и подумывал уже согласиться, пусть его и подташнивало от звания «парень Дончжу». С другой стороны, всё это было лишь на словах. Гонхак даже подумал, что может себе позволить не трахаться полгода.       — Ну так что? — спросил Донмён холодно, пытаясь спрятать своё напряжение, ведь его, на самом деле, волновал ответ Гонхака.       — Ладно, — нехотя ответил Гонхак. — Я соглашусь на твой тупой спор.       — Хех, а она тебе реально нравится… — насмешливо сказал Донмён, переводя взгляд на Гиука, который выглядел как человек, который ни хрена не сечёт в происходящем, но ему, в целом, нормально. Тем временем Дончжу с интересом смотрела на Гонхака. Он впрямь не думал, что тот согласится, и чувствовал себя потерянным от столь неожиданного для него решения старшего. На самом деле, Дончжу верил, что Гонхак выиграет этот спор. Хотя бы из упрямства и нежелания проигрывать Донмёну. И Дончжу верил также в то, что на его жизни присутствие Гонхака вряд ли как-то существенно отразится. Эта мысль его успокаивала.

***

      После завтрака парни не успели ничего обсудить, так как на пороге комнаты возникла Сесилия. На вопрос как она прошла мимо вахтёра в семь утра она тоже толком не ответила. Одета она была в то же самое, во что и вчера, а немного стёртая косметика на лице не могла скрыть следы усталости.       — Работала всю ночь. Не обращай внимания, — чуть сипло произнесла она, обращаясь к обеспокоенному Донмёну. При всей своей усталости она не забыла закупиться для Дончжу в круглосуточном и прийти к нему со всей готовностью за ним поухаживать. Гонхак вдруг понял, чем Сесилия так подкупает: своей поразительной решительностью.       — Ты правда в порядке? Мне кажется, стоит о себе в первую очередь, кха, позаботиться… — кашляя, с трудом выдавил Дончжу, который после завтрака лёг в кровать с намерением лежать там весь день.       — Не волнуйся обо мне. Кстати, спешу тебе сообщить, что я позвонила Сохо. Гонхи звонить не стала, раз уж он в другой стране, но Сохо сообщить о твоём состоянии я была обязана. Так что, думаю, он тоже забежит.       — Зачем? Что я скажу ему?       — Не надо ему ничего объяснять, — спокойно ответила Сесилия, присаживаясь рядом с кроватью на место, которое ей уступил Гонхак. — А вы так и планируете тут оставаться? Мне кажется, всё-таки здесь тесновато. Поезжайте к себе. Вы тоже живёте в общаге? — спросила она у Гиука с Донмёном.       — Да, мы скоро поедем, наверное. Ещё на пары нужно, но нет смысла туда идти сегодня, — ответил Гиук.       — Ты-то можешь пойти на пары, — с улыбкой сказал Донмён, снова одаривая Гиука нежным взглядом. Стоящий недалеко от Сесилии Гонхак невольно скривился, и та, случайно бросив на него взгляд, это заметила.       — Ну и чего ты рожу такую состроил? — спросила она со вздохом. — Влюблённых никогда в жизни не видел? Или завидуешь?       — Нет, нуна, мы ему просто не нравимся из-за наших отношений, будто это что-то невероятно бредовое, — с издёвкой отозвался Донмён. Из Гиука вырвался вздох отчаяния.       — Если ты всех присутствующих так терпеть не можешь, то прошу на выход, — резко бросила Сесилия Гонхаку, грозно хмуря брови. — А, погоди-ка… Не ты ли тот парень, который обозвал Дончжу геем?       — Ты-то откуда об этом знаешь? — недовольно спросил Гонхак, мысленно подмечая, что Сесилия даже когда злится хороша, и он ничего не мог с этой мыслью поделать.       — То есть, ты даже не отрицаешь, да? — язвительно протянула она. — Дончжу не так давно написал мне и спросил, похож ли он на гея. После долгих уговоров он сломался и всё же выложил мне, что его так назвали, поэтому ему интересно знать почему.       — Нуна, пожалуйста… Забудь уже об этом… — явно жалея о поступках прошлого, взмолился Дончжу, но яд уже так и хлыстал из уст Сесилии нескончаемым потоком.       — Геи ему не нравится, хах… Неужто промолчать было нельзя? Или ты самоутвердиться за счёт всего сказанного хотел? Ты выбрал наихудший способ.       — Да пофиг на него, нуна, — встрял Донмён. — Всё равно теперь он будет общаться с моим братом гораздо чаще. Поймёт, что ошибался.       — А вот этого вот не надо. Я против их общения.       — Не тебе решать это, — вдруг тихо, но хлёстко произнёс Гонхак. Дончжу поражённо уставился на него.       «Он ведёт себя так, словно наше вынужденное общение ни с каким спором не связано…» — промелькнуло у него в голове, но так стремительно, что выветрилось за секунду под натиском новой волны боли в груди, захлестнувшей лёгкие и заставившей Дончжу снова зайтись в кашле.       — Ах вот как, значит? Ясно. Тогда послушай меня, — со скрытой в спокойном голосе яростью прошипела Сесилия, медленно поднимаясь с пола и приближаясь к Гонхаку. — Общайтесь, вперёд. Я-то знаю, что Дончжу из себя представляет. И я надеюсь… — придвигаясь совсем близко и бешено сверкая злыми глазами, прошептала Сесилия: — он влюбит тебя в себя так, что тебе сердце себе вырвать захочется от боли.       Гонхак внезапно побледнел. Он и сам не знал почему, но слова Сесилии как-то умудрились добраться до его сердца, которое тут же ощутимо кольнуло. Возможно, потому, что он не хотел от неё такого слышать. В то же время он понимал, что сам нарвался на такое отношение к себе, и если вчера он не мог понять, чем он не понравился Сесилии, то сегодня всё было гораздо яснее. Гонхак стал уже задумываться над тем, что, скорее всего, он зря согласился на спор с Донмёном. С другой стороны, этот спор не требовал больших усилий от него, по крайней мере, на словах, и у него ещё оставался шанс сделать что-то хорошее, чтобы Сесилия не думала, что он совсем подонок.       — Не надо, нуна, прошу… — простонал Дончжу, хватаясь за болящую грудь. — Всё это в прошлом.       Вдруг в дверь постучались и в комнату вошёл Сохо. Выглядел он как-то потеряно, на нижней губе красовалась рана, а в левом ухе внезапно вновь появилась уже практически забытая всеми серьга-колокольчик. Когда взгляд Сохо коснулся Дончжу, на его лице, пусть и не очень явно, отразилось страдание.       — А я так надеялся, что ошибся, — произнёс он, и Гонхак сразу же понял, к чему были эти слова. Его нисколько не удивил тот факт, что Хванун как в воду глядел со своими предположениями, и Сохо явно Лис. Стоило тому явиться сюда с видом знатока, всё становилось понятно. Однако понимание ситуации не уберегло Гонхака от нелепых вопросов.       — А разве не прикольно быть Лисом? Я слышал в основном только о преимуществах, — ляпнул он, но по презрительному взгляду Сохо стало понятно, какую чушь он сморозил.       — Прикольно? — фыркнул Сохо. — Кстати, что ты тут делаешь?       — Это я попросила его остаться, — сказала Сесилия, приветственно кивая Сохо. — Мне нужно было на работу.       — На весь день и ночь? — спросил Сохо, махнув рукой Гиуку с Донмёном.       — Ну, почти. Мне позволили пошариться в редких старых архивах, вот и просидела там всю ночь.       — Нашла что-нибудь?       — Нет. Прости.       Гонхак напряжённо наблюдал за ними и поймал себя на мысли, что Сесилия не просто так работает историком. И то, что она пытается найти, каким-то образом волнует Сохо, поэтому его вопросы сквозили столь сильным напряжением.       — Что вы ищете? — спросил Гонхак, но Сохо даже не взглянул в его сторону, проходя в комнату к кровати Дончжу.       — Не твоё дело, — тихо процедил сквозь зубы Сохо, пока проходил мимо Гонхака.       — Что-то мне тут совсем никто не рад. Пора сваливать, — с наигранным сожалением сказал Гонхак, ища глазами свою сумку в комнате.       — Гонхак-хён… Спасибо, — произнёс Дончжу, и Гонхак, повернувшись к нему, вдруг осознал, что Дончжу единственный в этой комнате, кто всё отлично понимает и ни за что почему-то его не осуждает. Даже Гиук и тот не мог нормально принять его сторону. Дончжу же стоял на своём, защищая Гонхака до последнего, как у него это получалось. Даже когда Гонхак покинул комнату, он услышал за дверью слова:       — Вам бы научиться фильтровать то, что вы говорите моему хёну. Хаете его за его предрассудки, а сами грубите и не можете сдержаться. Так нельзя.       Гонхак уже почти дошёл до лестницы, когда ему пришло сообщение в мессенджере от Донмёна, с которым ему пришлось обменяться номерами.       «Не забудь позвонить моему брату вечером и спросить, как его самочувствие»       — Бля, вот запарно… — простонал Гонхак, после того, как отправил Донмёну стикер со злой мордашкой.

***

      Вскоре после того, как ушёл Гонхак, комнату покинул и Сохо, а потом к выходу засобирались и Гиук с Донмёном. У Гиука всё чесалось поговорить с Донмёном наедине, потому что спор между ним и Гонхаком казался ему слишком странным.       — Умоюсь, и пойдём, — сказал Донмён, направляясь в ванную. Выйдя оттуда, он попрощался с Сесилией, помахал рукой брату, дав наказ, чтобы тот звонил в случае чего, и пошёл к Гиуку, который уже торчал в дверях.       — У тебя кровь всё ещё идёт? — спросил Гиук, обеспокоенно глядя на уши своего парня. Тот натянул на голову капюшон. Гиуку пришлось отдать Донмёну свою куртку, так как его кофта была испачкана, а сам он надел куртку, одолженную у Дончжу за неимением альтернативы. Конечно, Донмён мог бы и сам надеть одежду брата, но для Гиука почему-то оказалось очень важным пунктом, чтобы его куртка перешла к его парню.       — Идёт, но не так сильно. Думаю, доберёмся без особых проблем. Прикрой меня, если что, — пробубнил Донмён, идя, уткнув глаза в пол.       — Так ты мне объяснишь смысл того спора?       — Всё неймётся тебе, — рассмеялся Донмён и ласково взглянул на Гиука. Тот с облегчением заметил, что пока никакой крови на лице своего парня не видит.       — Всего лишь любопытно, — бубня себе под нос, но вспыхивая ярким маковым цветом ответил Гиук.       — Ничего тут сложного нет, на самом деле, — сделавшись серьёзным, принялся за объяснения Донмён. Они прошли мимо вахтёра и направились к автобусной остановке, решив, что обойдутся обычной поездкой на автобусе. — Мне хочется, чтобы Гонхак-хён понял одну простую вещь: в том, чтобы проводить время с парнем, ничего такого страшного нет. Ты можешь сказать, что это слишком странный способ доказать это, но у меня нет другого. Скучнее всего будет, если он продует спор из-за связи с какой-нибудь девушкой. Вариант с тем, что он поцелует моего брата или что ещё похуже сотворит, думаю, отпадает. Ну а если он выдержит спор, то так тому и быть, я сделаю то, что ему наобещал: поговорю с Сесилией. Да и к тому времени он докажет, что способен держать своё слово. Неплохо, по-моему.       — Всё равно не очень понимаю… — честно признался Гиук.       — Есть ещё кое-что, забыл сказать. В школе мой брат отчего-то боготворил Гонхак-хёна. Очень странная форма фанатизма. Вечно лепетал, какой Гонхак-хён сильный и крутой. А я вот считаю, что хреноватый из него пример для подражания. Поэтому мой спор с Гонхак-хёном позволит ещё и моему брату открыть глаза на реальность. Хотя он уже примерно представляет, какой из себя Гонхак-хён, но чем больше они будут проводить времени друг с другом, тем яснее для моего брата станет, что за человек рядом с ним. А то больно много Дончжу его защищает. Всё твердит, что Гонхак-хён его уже несколько раз спасал. Блин, и что? Видеть хорошее в людях это, конечно, прекрасно, но не до такой же степени. Надо как-то соизмерять, сколько тебе хорошего сделали, и сколько плохого.       — Ты не прав насчёт хёна. Он не такой плохой, как ты о нём говоришь, — надулся Гиук. К тому времени они уже добрались до остановки. Гиук встал, прижавшись своим плечом к плечу Донмёна и ёжась от холода.       — Мне, честно говоря, всё равно, насколько он плохой. Я всего лишь надеюсь, что мой брат больше никогда не будет смотреть на него со светящимися глазами и фанатично твердить, что Гонхак-хён — отличный парень. Потому что прям на отличного он явно не тянет.       Гиук не стал ничего отвечать. Он немного обиделся на то, как Донмён отзывается о его хёне, но не хотел уже спорить. Всё равно ничего не покажет настоящего человека так, как его поступки. И Гиук был уверен, что его хён ещё проявит себя с лучшей стороны, даже если это случится в самый неожиданный момент и при самых невероятных обстоятельствах.