Mystical Love

Music: Chase Atlantic — Church       Сохо стоял напротив общежития экономистов недалеко от входа с руками в карманах. На его голову был накинут капюшон толстовки, поверх неё была куртка, а на улице чертовски сильно задувал ветер, норовя нырнуть в любое неприкрытое одеждой место и заморозить кожу холодом к чертям собачьим. Взяв в руки телефон, Сохо увидел на часах цифру восемь и вздохнул. Что он мог забыть на пороге общежития экономистов в восемь часов вечера? Видимо, своё здравомыслие, которое вернулось к нему лишь сейчас, когда что-то исправлять было уже поздно.       Не приходилось часто напоминать Ёнджо о нехватке времени на проект, но Сохо старался как мог и в те вечера, когда он не падал лицом в подушку по возвращении часов в одиннадцать вечера, он искал информацию для проекта, проводил анализ, упорядочивал и сбрасывал все эти ничтожные крохи Ёнджо, чтобы не быть тому обузой и не выезжать за чужой счёт. Однако Ёнджо настоял на одной единственной встрече, чтобы они вдвоём могли свой слепленный из говна и палок проект довести до адекватного вида и сделать презентацию к этой отвратительной пародии Франкенштейна, версия 1.0 — «научный проект, который нахуй никому не сдался», и слава богу, что версия 1.0 — последняя запланированная, ибо Сохо манал это всё. Несмотря на то, что Ёнджо впрямь взвалил на себя большую часть работы и особо недовольства по этому поводу не высказывал. И всё же встреча перед защитой проекта должна была состояться, дни неумолимо летели вперёд, Сохо почти каждый день возвращался после десяти и пытался в своём состоянии готовиться к семинарам, но таких дней, когда он был свободен хотя бы в течение трёх часов, совсем не было.       — Тогда придёшь ко мне в общагу и будем доделывать, — сказал Ёнджо, когда Сохо пытался объяснить тому ситуацию. В то время Сохо был настолько заёбанный от усталости, что ему совсем не хотелось продолжать какие-то там разговоры, и он в приступе усталости брякнул «ок, ладно, договорились», ни секунды не задумавшись о последствиях, будто позабыл, как он не так давно развернул ритуал самоублажения под развернувшиеся в голове фантазии с участием его и Ёнджо. Совсем осторожность растерял на тот момент, идиота кусок.       Вот теперь Сохо и стоял напротив общаги экономистов, желая только одного — дать самому себе по лицу за то, что позволил себе тот легкомысленный ответ. Конечно, он знать не знал, когда ещё мог бы встретиться с Ёнджо и доделать проект, ведь его защита намечалась, блин, на завтра, а не на никогда. Времени совсем не осталось.       — Пришёл? — спросил выскочивший из общежития Ёнджо. — Дай студенческий. Я сам поговорю с вахтёром.       — Ладно, — промямлил Сохо и направился к лестнице. Вскоре его нагнал Ёнджо, проводя до своей комнаты.       Стоило Сохо туда войти, как он резко отступил назад, но Ёнджо успел закрыть дверь, так что спина Сохо натолкнулась на неё. Лопатки его слегка заныли, но ему не было до этого никакого дела. Всё вокруг было словно пропитано хозяином комнаты, и это отчего-то ощущалось до ненормального чётко. Дело было вовсе не в каком-то особенном запахе, хотя Сохо не был уверен, что именно так сильно выдаёт, что здесь живёт Ёнджо, но одно он знал точно — он зря сюда пришёл. Надо сваливать. Сейчас же.       — И что ты там выстроился? У нас не так много времени, — проговорил Ёнджо, проходя в комнату и стаскивая с себя куртку. Сохо бросил чуть затравленный взгляд на его спину в слегка помявшейся футболке, затем шею, после чего обратил внимание на задёрнутые шторы.       — Ты уже спать собрался? — спросил его Сохо, едва совладав со своим севшим голосом. Воздух вокруг, казалось, был словно живой и прокрадывался к нему, касаясь щёк, разгорячённых на пару градусов. Сохо было стрёмно за самого себя, но больше за Лиса, который снова стал подавать непонятные сигналы.       — Когда уйдёшь, сразу лягу, — ответил Ёнджо. — Только я без понятия, когда мы закончим. Не хочешь раздеться? Сними уже этот капюшон.       — Нет, меня продует, — ответил Сохо, всё же снимая куртку, но оставаясь в толстовке, будто ему было холодно. На самом деле, наоборот — ему вдруг стало так жарко, что он бы и догола разделся, наверное, будь он один.       — Продует? В смысле? У меня всё закрыто, да и в комнате не холодно.       — Ну… Не думаю, что тебе будет интересно всё это выслушивать, так что просто оставь всё как есть.       — Да нет уж, расскажи. И хватит стоять у двери.       — На работе сегодня был такой концепт, что меня почти всего гримом заляпали, пришлось мыться с ног до головы, — нехотя ответил Сохо, не сдвинувшись с места, будто прирос к полу возле двери.       — Так ты, значит, чистенький весь такой ко мне пришёл? — поинтересовался Ёнджо без тени улыбки, открывая крышку ноутбука, и все слова у Сохо так и застряли в горле. Он нервно откинул капюшон, чувствуя, что сейчас просто сварится в своей толстовке. Он всё же снял её, стараясь не задеть серьгу в левом уже, которая так и норовила уцепиться за что-нибудь, после чего снова взглянул на Ёнджо. Тот, включив новенькую настольную лампу, повернулся к нему и изрёк:       — Ну да, видно, что волосы мокрые.       «Пожалуйста, молчи», — подумал Сохо, делая шаг вперёд. Ёнджо усадил его на нереально жёсткую табуретку, а сам уселся на полу в позе лотоса, поставив перед собой на полу ноутбук. Сохо тем временем достал свой и пока подключал его, мельком осмотрел комнату. На его вкус она была какой-то мрачноватой и неуютной, в то же время отлично отражала то, каким был Ёнджо, и подходила ему. Заметив над столом на полке статуэтки бронзового солдата, на копье которого были навешаны браслеты, и на посеребрённого волка, увешанного таким же образом, Сохо в который раз убедился, что Ёнджо фанат чёрных аксессуаров. Странным образом это заставляло его сильнее напрячься и ощутить жар, который уже перекидывался с лица на шею.       В комнате было слишком тихо, и эта тишина разбавлялась лишь дыханием Ёнджо, которое отчего-то слышалось Сохо чересчур отчётливо. Он подумал, что это его воображение над ним издевается, возможно, так оно и было, но сосредоточиться у него совсем не выходило, хоть он и работал кое-как над текстом перед глазами. Буквы в тексте периодически подплывали, Сохо почти физически ощущал, как у него едет крыша. Сладковатый запах с каждой секундой становился всё ощутимее, Сохо знал, что это значит, но не хотел признавать проблему, упрямо глядя в текст проекта, но понимая, что с каждой минутой он видит перед собой всё меньше. Он уже несколько раз бросал взгляд на Ёнджо, которому, казалось бы, хоть бы хны, и Сохо невольно задался вопросом — неужели на него никак не влияют Лисьи флюиды? Совсем не влияют, что ли? И что теперь, ему одному сидеть и мучиться? Лучше б его попросту выкинули отсюда и дело с концом.       Резкое воспоминание о соединении их губ словно дало Сохо пощёчину. Он замер с поднятыми над клавиатурой руками, с волнением чувствуя, как внутри всё начинает дрожать. Нетерпеливо и сладко. Сохо медленно перевёл взгляд на Ёнджо и тут же остановил его на губах, которые каким-то образом не давали ему покоя уже некоторое время. Он спросил себя, что в них, блин, такого, что он в любую свободную минуту их вспоминает? И чего этот Лис никак не утихомирится?       Ёнджо вдруг посмотрел на него, и Сохо вздрогнул от неожиданности, но отвернуться не успел. Дрожь, колотившая его изнутри, стала пробиваться наружу, и он ощутил её на губах. У Сохо возникла срочная потребность собрать вещи и уйти. Он вскочил, захлопывая крышку своего ноутбука.       — Прости, — выдохнул он, собирая остатки самообладания. Он и так слишком долго пробыл в этой комнате. — Кажется, мне очень сложно делать групповые задания вместе. Можешь скинуть всё на меня, я презентацию отзубрю так, что завтра сто процентов всё будет нормально. Прости ещё раз.       Выпалив всё это как на духу, Сохо одним взмахом руки скинул ноутбук в сумку и уже собрался идти, как мгновенно поднявшийся с пола Ёнджо преградил ему дорогу. Сумка с курткой, которую успел схватить Сохо, упали на пол. В пальцах Сохо попросту не осталось сил, когда их взгляды встретились. Однако в ногах ещё были силы, поэтому Сохо был готов бросить все вещи и свалить. Неважно, где и у кого он бы просил ноутбук для завершения проекта в такое время, в любом случае Лисьи флюиды уже обволакивали его тело, поддавая жару, так что минутное промедление могло привести неизвестно к каким плачевным последствиям. Сохо удалось обойти Ёнджо и добраться до двери, он уже почти открыл её, когда вдруг услышал:       — Не открывай.       Сохо так и замер. Его пальцы уже коснулись ручки двери, но не смогли её повернуть, и единственное, что у Сохо получилось — опустить руку и всё на этом. Подошедший сзади Ёнджо упёрся грудью ему в спину и на его глазах запер дверь, повернув вертушок. Сохо, запаниковав, шагнул назад, толкнув Ёнджо, и тот вдруг снова возник у него перед глазами. Ёнджо громко шлёпнул по выключателю возле двери, и верхний свет погас, оставив лишь свет тусклой настольной лампы, после чего сделал небольшой шаг вперёд. Сохо начал отступать назад, а Ёнджо всё продолжал подгонять его вглубь комнаты в сторону окна, и остановился Сохо лишь тогда, когда упёрся в кровать, понимая, что дальше отступать некуда. Ёнджо оказался к нему слишком близко, от вида его слабо освещённого лица и прямого взгляда из-под длинной чёлки сердце Сохо невольно пропустило удар то ли от испуга, то ли от возбуждения, которое уже вот-вот обещало сделаться самым настоящим. Ёнджо резко выставил вперёд ладонь, столкнув Сохо на кровать, и в мгновение ока оказался над ним, на опасное расстояние приблизившись к его лицу. Сохо еле-еле успел отвернуться, почти повернувшись к нему боком и поджав колени. Он чувствовал, что возникшей на почве разбушевавшихся Лисьих флюидов эрекции это уже никак не поможет, но он всё ещё что-то там пытался успокоить.       «Ох, ну только не сейчас... Только не снова… Тварь ты неконтролируемая, сейчас худшее для этого время!» — вопил в душе Сохо, но внешне практически не подавал виду, что он предался самой настоящей панике.       — Повернись, — сказал ему Ёнджо, но Сохо всё ещё пытался совладать с собой.       — Нет.       — Что ты пытаешься доказать этим? Ведь ты был тем, кто первым в тот раз целоваться полез.       Сохо замер, затем медленно повернулся и поражённо посмотрел Ёнджо в глаза, после чего понял, что тот совершенно прав.       — Это… был не я.       — Да? А кто же тогда?       — Это всё… Лис внутри меня. Я ни при чём.       В глазах Ёнджо на секунду промелькнула насмешка, и, даже несмотря на то, что в комнате было довольно темно, Сохо смог это разглядеть, после чего слегка смутился.       — Пытаешься свалить свои грешки на кого-то несуществующего?       — А ты много обо мне знаешь, чтобы так уверенно говорить? — пробурчал Сохо, ощущая на своём лице чужое дыхание и заводясь от этого всё сильнее.       — Может и нет, — спокойно отозвался Ёнджо, придвигаясь ближе. — Но я точно могу сказать, что тебя тянет ко мне. — Его губы были так близко, что от их движения Сохо чувствовал небольшую щекотку на своих губах. — И ты кроме как о моих губах думать ни о чём больше не можешь.       Такая неприглядная правда могла бы сильно обидеть и обидела бы, наверное, не будь Сохо уже в достаточно запущенной стадии потери контроля над ситуацией. Губы Ёнджо прижались к его губам, и поначалу Сохо не слишком ощутил перемену. До тех пор, пока Ёнджо не потребовал:       — Открой рот.       — Нет… — простонал Сохо, отворачиваясь, но его лицо было повёрнуто уверенным движением ладони. Ёнджо, схватив его за подбородок, надавил большим пальцем. Этот настойчивый жест заставил Сохо задохнуться от накатившей страсти, и он, в конце концов, разомкнул губы, позволяя чужому языку сплестись со своим в мокром танце под откровенные пошлые звуки. Руки Сохо также поддались вспыхнувшему безумию: одна легла на затылок Ёнджо, заставляя того прижаться губами сильнее, углубить поцелуй, а вторая вцепилась в чужую шею, будто не желала отпускать. С каждым движением покрасневших губ новые и новые волны возбуждения обжигали пах, заставляя вырываться тихим стонам удовольствия. Сохо не мог этого остановить. Он не знал, сколько времени он позволял Ёнджо и, главное, себе поддаваться этому наполненному возбуждением поцелую, но прекратить не было возможности. Никакой поцелуй ещё не был так сладок. Ещё никогда Лисьи флюиды не заставляли Сохо делать то, что по доброй воле он бы вряд ли захотел сделать.       Неожиданно Ёнджо разорвал поцелуй и прохрипел:       — Раздвинь ноги.       — А? — непонимающе переспросил Сохо, глядя перед собой помутневшим взглядом.       — Перестань зажиматься. Раздвинь ноги.       — Н-нет, ни за что, — шокировано выдавил Сохо, краснея от стыда и отводя взгляд. — Не буду.       Ёнджо опустился к его уху и вполголоса проговорил:       — Мне заставить тебя сделать то, с чем ты и так можешь справиться?       По телу Сохо пронеслись мурашки, но стыд от этого никуда не делся. Он прекрасно знал, что спорить бесполезно, его ноги и сами готовы были раздвинуться, и это заставляло Сохо чувствовать себя немного паршиво даже на фоне помутнения рассудка. Однако его тело не считалось с его собственным мнением: оно прямо выпрашивало чужих прикосновений, именно прикосновений Ёнджо. Оно выпрашивало продолжения, поэтому Сохо, удивляясь тому, насколько его тело не слушает больше разум, всё же раздвинул ноги. Ёнджо скользнул между ними и снова навис над ним, немедленно положив руку на ширинку и ощутимо проведя ладонью по ней, вырывая тем самым с губ Сохо несдержанный стон. Сохо закусил губу, пытаясь себя хоть как-то сдержать, но это было невозможно. Ёнджо шумно выдохнул ему на ухо, после чего его руки схватили край футболки Сохо и потянули ткань наверх. Тело Сохо само поддалось, позволяя стянуть футболку, после чего он попытался весьма неубедительно взбрыкнуться, когда Ёнджо спокойным тоном произнёс:       — Руки наверх. Не мешай мне.       — Не мешать чему… — хрипло выдохнул Сохо, с сожалением осознавая, что руки его и впрямь как по команде поднялись над головой, и наблюдая, как Ёнджо опускается к его груди, пытаясь что-то разглядеть.       — Так вот он где. Лисий знак.       Сохо нервно закусил губу, чувствуя очередной укол стыда, тотчас вмешавшийся в витающее вокруг возбуждение. Казалось, сколько стыда бы ни испытал Сохо сегодня, тот всё равно пропадёт в подавляющих всё вокруг Лисьих флюидах.       — Интересное место для Лисьего знака, — изрёк Ёнджо и Сохо тут же попытался его пнуть. Ему и так было не по себе: Лисий знак у него находился прямо под левым соском, и всё бы ничего, если бы Ёнджо так тщательно его не разглядывал. Сохо откинулся на подушку, не желая больше это лицезреть, после чего ощутил острейший заряд удовольствия от этого самого левого соска. Тёплый скользкий язык скользнул по коже, заставив Сохо содрогнуться от накатившей волны наслаждения.       — Да оставь ты мои соски в покое! — со сбившимся дыханием выпалил Сохо, взглянув на Ёнджо, но тому было явно всё нипочём. Он очень странным взглядом смотрел на Лисий знак на груди Сохо, будто задумался о чём-то.       — А я твои соски и не трогал. Я коснулся только его, — проговорил Ёнджо, проведя большим пальцем по Лисьему знаку, вызывая очередную дрожь в теле Сохо. — Твоё тело такое отзывчивое. Если я твои соски начну ласкать, ты совсем с ума сойдёшь?       — А ты это не проверяй… — промямлил Сохо, глядя куда-то в потолок мутным взглядом. Что-то ему подсказывало, что Ёнджо не послушается. И он сам совсем дурак, раз его это так возбуждало, что он даже сопротивляться толком не пытается.       — Да щас, — ответил Ёнджо, скользнув влажными губами по Лисьему знаку вверх, после чего обхватив ими нежный сосок. С губ Сохо сорвался шумный вздох, после чего внизу в животе сладко потянуло. Вздох за вздохом через приоткрытые губы, кожа становилась всё горячее и чувствительнее с каждой секундой. Сохо даже не знал, что ему так понравятся такие ласки. Эта прелюдия начинала становиться мучительной.       — Остановись… — вымученно проговорил Сохо, но Ёнджо, отрывая губы от левого соска, прильнул к правому, заставляя Сохо обречённо вздохнуть. Хотя ощущения были порядком слабее.       — Похоже, из-за этого знака твой левый сосок чувствительнее правого, — сделал вывод Ёнджо, и у Сохо вновь появилось желание его пнуть.       — Перестать анализировать моё тело. Какая тебе разница вообще, — сказал Сохо, не в силах не только пнуть Ёнджо, а вообще пошевелить хотя бы пальцем, ведь он так и лежал с руками над головой, как ему и велели. Ёнджо придвинулся к нему ближе и, приподняв указательным пальцем Сохо за подбородок, посмотрел тому в лицо, чуть ли не шепча ему в губы:       — С таким-то похотливым выражением лица тебе только упрямиться.       — Даже не пытайся надо мной поиздеваться. То, что я Лис, не значит, что я ни о чём кроме секса думать не могу, — огрызнулся Сохо, хотя сам в ту же секунду усомнился в собственных словах. Может, пару недель назад он сказал бы подобное гораздо увереннее. До того, как Ёнджо его впервые вот так коснулся, как сегодня.       — Да кто тут ещё издевается? Пришёл сюда, только за порог шагнул, как сразу же начал соблазнять с первой же секунды.       Ёнджо не врал, и Сохо вдруг понял, что Лисьи флюиды впрямь нельзя не почувствовать. Их можно лишь попытаться проигнорировать. Вообще так Ёнджо и следовало бы поступить, по мнению Сохо. Возможно, так бы и было, если бы Сохо не попытался свалить в приступе неконтролируемой паники на фоне наплывающего возбуждения. А теперь что? Они оба, получается, жертвы Лисьей природы? И именно по этой причине их губы снова слились в страстном поцелуе, от которого тело бросает в такой нестерпимый жар, что, кажется, кожа вот-вот начнёт плавиться?       Сохо уже попросту не знал, что ему с собой делать. Ёнджо принялся расстегивать на нём джинсы, и в мыслях так и засела мысль, как бы поскорее уже Ёнджо с этим покончил, потому что жёсткая ткань чертовски давила. И только когда Сохо остался совершенно голым, его пронзило осознанием.       — Погоди-ка. Ты же не собираешься…       — Именно это и собираюсь. — Ладонь Ёнджо скользнула по внутренней части бедра Сохо, когда он прижался губами к его уху. — Я собираюсь заняться с тобой сексом.       — Да ты что… — бледнея, выдохнул Сохо, понимая, что в возбуждение добавилась новая эмоция — страх. — Сначала Есыль, теперь… я?       — Есыль была ошибкой. И вообще не сравнивай себя с ней. Где ты, а где она, — ответил Ёнджо, скользнув губами по линии челюсти Сохо и ненадолго прижимаясь ими к чужим губам.       — Что ты вообще несёшь… Ты это планировал изначально, да? Ты меня позвал, чтобы вот так взять и трахнуть? — возмущённо спросил Сохо, отчего-то всё ещё позволяя губам Ёнджо касаться каждого участка его лица и шеи. Его действия продолжали расходиться со словами, потому что над первым правил Лис, над последним — он сам.       — Я этого не планировал, — ответил Ёнджо. — Но подозревал, что подобное может произойти.       — Этого может и не произойти, если мы прекратим.       — Думаю, твоё тело с тобой не согласится. Да и моё тоже.       — Ёнджо… — взмолился Сохо, вспоминая, насколько больно было в прошлый раз.       — В этот раз я буду аккуратнее. А ты, будь добр, помоги мне и расслабься немного.       Ёнджо куда-то исчез, а Сохо тем временем пытался прийти в себя, но от мысли, что они собираются сделать, тело обмякло и дрожало в предвкушении. Где-то в глубине души Сохо не был уверен, что вообще хочет всего этого, но стоило ему попытаться помешать, как Лис внутри него обрубал все эти ничтожные попытки воспрепятствовать тому, что должно произойти. Когда Ёнджо вернулся, Сохо осознал, что тот и правда неплохо подготовлен: по крайней мере, смазка у него имелась. Так и подмывало спросить:       — Ты точно этого не планировал?       — Говорил же, что нет.       — Тогда откуда это у тебя? Ты, вроде, давно ни с кем не встречался.       — Не настолько давно. И со смазкой всегда лучше.       — Бля… — выругался Сохо, чувствуя, что в сложившейся ситуации что-то не так. Хотя не так было явно всё: начиная с того, что он собирался переспать с парнем, заканчивая тем, что он, вроде как, поддаётся своей низменной природе. Все эти мысли были прерваны ощущением прохладного скользкого прикосновения между ягодиц, хотя это совсем не было похоже на то, что было в прошлый раз. Ёнджо не обманул: он не торопился, его движения не были грубы, будто ему правда было не наплевать, как Сохо себя будет чувствовать.       — Это странно. Это пиздец как странно чувствовать, — тихо проговорил Сохо, наблюдая за сосредоточенным Ёнджо и тихо вздыхая от каждой попытки его пальцев проникнуть внутрь его тела. Руки Ёнджо были чуть тёплыми, пальцы даже слегка прохладными, и ощущалось это как нечто приятное. Места, где побывали эти пальцы, слегка остужались, и это тоже приносило лёгкое удовольствие.       — Потерпи ещё немного, — произнёс Ёнджо, свободной рукой скользнув по животу Сохо. В этом взгляде можно было разглядеть едва сдерживаемое желание. Вынимая пальцы из разгорячённого тела, Ёнджо одарил Сохо таким красноречивым взглядом, что тому вдруг захотелось ощутить его в себе. И в то же время Сохо понимал, что желание это, скорее всего, опять не имеет к нему особо никакого отношения. Только когда Ёнджо разделся до конца и начал натягивать на свой член презерватив, до Сохо наконец-то дошло, что этот самый член в него действительно войдёт. Вылив на ладонь порядочное количество смазки, Ёнджо провёл ей по своему члену, выдохнув от возбуждения, и двинулся в сторону Сохо, когда тот вдруг дал заднюю:       — П-подожди, мне кажется, ничего не выйдет.       — Это ещё почему?       — Он… Слишком большой.       Ёнджо несдержанно хмыкнул, но на его лице, скорее, была не ухмылка, а какая-то снисходительная и совсем не злая лёгкая улыбка.       — Тебе от возбуждения мозги отшибло и зрение замутило? Он такой же, как у тебя. У всех получается, а у тебя не получится, а?       Сохо не знал, что ему там отшибло, лучше бы ему желание трахаться отшибло, но вот оно отчего-то никуда не делось. Как и страх ощутить ту же самую оглушающую боль как в прошлый раз.       — Я не смогу.       — Всё будет нормально. Я тебя подготовил, уже полкровати этой смазкой залил, а ты всё упрямишься. Постарайся расслабиться.       — Чёрт… — просипел Сохо в приступе лёгкой паники, которая в сочетании со сладким запахом вокруг превращалась в какую-то абсурдную нелепицу. Он уже не понимал, что делает и что чувствует.       — Давай же, Сохо. Позволь мне взять тебя.       — Твою мать… — прошептал Сохо, чувствуя, как Ёнджо пытается овладеть им, но от испуга Сохо совсем не мог расслабиться. Ёнджо всё продолжал проталкиваться внутрь, но через сжатое кольцо мышц это было сложно сделать. Ёнджо вдруг нагнулся к плечу Сохо и вцепился в мягкую кожу зубами. Боль от его зубов была просто адская, по идее Сохо должен был ещё сильнее зажаться, но отчего-то он просто отвлёкся на этот укус, оглушённый пронзившей его болью от плеча, а спустя пару мгновений зубы на его плече разомкнулись и он услышал:       — А ты боялся, что ничего не выйдет.       Ёнджо заглянул ему в лицо, а Сохо удивлённо посмотрел на него в ответ, ещё не осознавая, что они, блин, правда это сделали, чёрт возьми. Все ощущения и чувства после укуса были в полнейшем раздрае, и единственное, что Сохо смог сказать, это:       — Ещё раз укусишь, я тебя так, бля, в ответ цапну, мало не покажется.       Всё это были пустые угрозы. На самом деле, у Сохо не было желания кусаться, и он не понимал, откуда оно есть у Ёнджо. Второй раз уже, и снова ощущения такие, словно кожу раздирает.       — Ну как ты? Больно?       — Ещё как.       — Я не про укус спрашивал.       В этот момент Сохо понял, что в том месте, где их тела соединились, ему совсем, ни капельки, ни чуточки не было больно. И это впрямь как-то странно, потому что он был уверен, что хотя бы немного, но какие-то неприятные ощущения должны были проявиться. Ёнджо вошёл во всю длину, и единственное, что ощутил Сохо, это непривычное чувство заполненности и тесноты внутри. Больше абсолютно ничего.       — Так я двигаюсь?       — Нет, постой... — ответил Сохо, но сделал это запоздало — Ёнджо один раз всё-таки успел совершить довольно ощутимый толчок.       Это не особо значительное движение обернулось тем, что Сохо напрочь оглушило. Его тело, начиная с низа живота, пронзило ненормальным наслаждением, которое со скоростью звука пронеслось по всему телу до кончиков пальцев, заставляя Сохо выгнуть спину в попытке избежать столь сильного удовольствия. Он хотел всего лишь выдохнуть, а в итоге громко и протяжно простонал, после чего сжал зубы и прерывисто задышал, стараясь прийти в себя. Так не должно быть. Стопроцентная информация: не может быть сразу так приятно, и вообще такого удовольствия, когда наслаждение начинает приносить лёгкую боль, не может существовать, однако именно это ощущал Сохо. То, как легко тело приняло Ёнджо, было странно. То, как хорошо стало сразу, было странно. Всё вокруг было каким-то долбанным сумасшествием непонятного происхождения. Сохо на секунду подумал о Лисе, который будто отдельной жизнью в нём жил, но большего не успел — Ёнджо толкнулся ещё раз. А затем ещё, выбивая из Сохо такие стоны, что он сам начал чувствовать себя каким-то конченным извращенцем. Каждая клеточка тела Сохо была напряжена и купалась в удовольствии. Если раньше такое можно было бы почувствовать только в нижней части тела, то сейчас это ощущение разнеслось по всему телу, превращаясь в настоящее сладкое мучение. Какая-то часть Сохо, которая ещё хоть немного оставалась в адеквате, испытывала стыд за несдержанность.       — Не прячь лицо, — потребовал Ёнджо, тихо выдохнув и пытаясь убрать руку Сохо, за которой тот пытался спрятать своё раскрасневшееся лицо, распылавшийся цвет которого можно было увидеть в окружающем их полумраке.       — Отстань… — срывающимся голосом простонал Сохо, всхлипывая и задыхаясь от страсти. Пальцы Ёнджо с силой вцепились ему в запястье, боль пронзила кожу, и Сохо пришлось убрать руку, после чего он взглянул на Ёнджо.       Вдруг Сохо понял, что видел эту сцену не впервые.       То самое видение, которое посетило его однажды утром, когда он с трудом пытался проснуться, было точь-в-точь как то, что происходило сейчас. Те же самые задёрнутые шторы из плотной тёмной ткани на окне слева, обнажённый Ёнджо и он сам без одежды. В том видении всё выглядело так же пошло, как оно происходило на самом деле. И стоны, которые не сдержать, были такими же громкими. Чертыхнувшись про себя, Сохо вновь откинулся назад, выгибаясь до боли в спине. Всё внутри онемело и пылало огнём, заставляя голос Сохо мало-помалу повышаться, срываться на хрип, до тех пор, пока очередной неспешный, но сильный толчок не выдрал из его тела внезапный оргазм. Голова у Сохо гудела, он с трудом удерживал себя в сознании. Всего один половой акт, а им уже можно было вертеть как душе угодно.       — Твоё тело честнее тебя самого. Оно даже так скоро явило твою истинную сущность, — произнёс Ёнджо, проведя ладонью по голове Сохо. Такой мягкий жест не мог не смутить. — Переворачивайся.       Сохо даже пальцем не пошевелил, и Ёнджо, схватив его за плечо, просто перевернул его как ему надо, заставив встать на колени, и резко вошёл сзади. Сохо сдавленно простонал, и этот звук заглушился подушкой, в которую тот упёрся. Ёнджо схватил его за руки и потянул на себя, заставляя подняться.       — У тебя даже хвост есть. Непривычно видеть подобное.       — Да заткнись ты, а… — отозвался Сохо, улучив момент между своими же всхлипами. После разрядки у него как будто совсем не осталось сил, но он уже чувствовал, как тело начинает снова пробуждаться от мощных толчков, которые теперь приносили ещё больше приятных ощущений то ли из-за смены позы, то ли из-за того, что Сохо только недавно кончил. Каждый раз, когда член Ёнджо толкался внутрь, по телу Сохо проносился стремительный разряд удовольствия, делающий его совсем слабым и неспособным сделать что-то самостоятельно, наперекор тому, чего хотел Ёнджо. Сохо даже не мог как следует из-за этого разозлиться, потому что у него голова шла кругом от возбуждения, сотрясающего всё его существо.       Ёнджо резко притянул Сохо к себе, прижавшись сзади губами к его плечу и шумно выдыхая. Двигаться так было не очень удобно, поэтому Ёнджо замедлился, делая удовольствие тягучим и чуть более сносным для Сохо. На плече чувствовалось дыхание Ёнджо, которое то и дело срывалось и становилось неровным. Сохо приносила немалое наслаждения мысль, что не он один помереть готов от того, как ему хорошо. Для него всё ещё оставалось загадкой, почему ладони, сжимающие его бёдра, не такие горячие, как у него самого, но ему это отчего-то нравилось. Нравилось так, что он снова почувствовал, как ему сносит крышу.       Вдруг левая ладонь Ёнджо скользнула вверх по телу Сохо, сжав того за грудь. Едва тёплая кожа соприкоснулась с Лисьим знаком, пальцы Ёнджо легонько сжали чувствительный сосок, отчего Сохо пробило с ног до головы.       — Нет, пожалуйста, — взмолился он, вцепившись трясущимися пальцами в ладонь Ёнджо, продолжающую массировать чувствительное место. — Не надо… Ах… — У Сохо потемнело в глазах, ему показалось, что его накрыло приливной волной и ему уже не выплыть. — Я сейчас снова… Кончу…       Ёнджо ничего не ответил, лишь тихо простонав ему на ухо, и, судя по всему, тоже был весьма близок к разрядке. Голос у Сохо совсем вышел из-под контроля, что уже ни в какие вороты не лезло, но ему просто пришлось смириться с тем, как его стоны превращаются в какой-то невнятный скулёж и чуть ли не срываются на крики во время того, как второй оргазм поглощает его, заставляя захлебнуться в этих звуках и потерять остатки ясности мыслей. Ёнджо громко дышал сквозь стиснутые зубы. Сохо не знал, когда он кончил, потому что уже мало понимал, что, где и как.       Ёнджо вышел из тела Сохо, столкнув того обратно в кровать. Сохо смотрел на него как сквозь пелену, экран монитора, да что угодно, но явно не своими глазами. Нечто поглотило его, и теперь власти над собственным телом будто совсем не осталось, и Сохо мог быть лишь безучастным зрителем в кинозале, где показывали весьма интересный фильм о том, как Ёнджо сдирает с члена использованный презерватив и натягивает новый. Он говорит: «Иди ко мне». И Сохо поднимается. Его губы расплываются в пошлой улыбке. Ёнджо садится перед ним и терпеливо ждёт, когда Сохо подберётся к нему, сядет сверху на колени и сам насадится ему на член, томно выдохнув, словно чувствуя облегчение от того, что он наконец-то получил желаемое.       Вот что видел Сохо, не понимая, что всё это делал он сам. Двигаясь как ему того хотелось на члене Ёнджо, он, оттягивая его голову за волосы назад, впивался страстным поцелуем ему в шею, облизывал её как дикий зверь, проводил языком по чужим щекам и губам, которые так отзывчиво открывались, впуская его. И всё это под усилившийся звук колокольчика на цепочке в левом ухе Сохо и хриплые стоны обоих, смешавшиеся во вновь соединившихся губах. Был бы Сохо ещё в сознании, это свело бы его с ума, но он, кажется, уже был не в себе. Оторвавшись от губ Ёнджо, он простонал сквозь стиснутые зубы, откинувшись на руки, и продолжил двигаться, стараясь не упустить наилучшее положение для того, чтобы выжать из процесса максимум удовольствия. И у него получалось вполне успешно, пока Ёнджо не взбрело в голову протянуть руку и явственно провести ей по его члену, делая удовольствие в разы сильнее и впоследствии невыносимее. Это стало отрезвителем для Сохо, и он снова стал самим собой, а также к нему вернулась способность извлекать из своего рта что-то помимо стонов, то бишь слова.       — Стой, не надо! Это слишком! — воскликнул он, вцепившись в плечи Ёнджо, но тот не прекратил. Стиснув зубы до боли, Сохо хрипло простонал, вцепившись в Ёнджо что есть силы и снова кончая в пылу ненормального наслаждения. Ёнджо как-то странно прошипел, после чего Сохо свалился на спину, но случайно махнул левой рукой. Послышался тихий звук металла. Задёрнутые шторы слегка разъехались. Сохо услышал ещё какой-то странный звук, после чего открыл глаза. Он медленно перевёл взгляд на Ёнджо, потому что, как ему показалось, звуки шли именно от него.       Вдруг у Сохо перехватило дыхание и после этого он, кажется, на некоторое время действительно перестал дышать.       Лунный свет проник через приоткрывшиеся шторы. Ёнджо как-то безучастно посмотрел в окно и уж было собрался задёрнуть шторы обратно, но Сохо воскликнул:       — Подожди!       — Нет, ты объясни мне сначала, это вот что такое?! — неожиданно повысил голос Ёнджо, протягивая руку и хватая ладонь Сохо. Рука Ёнджо стала неожиданно холодной. — Гляди! Ты хоть понимаешь, как это больно?       Ногти на руках Сохо вдруг сделались заострённой формы. Кое-где можно было разглядеть тёмные пятна: видимо, в порыве страсти Сохо разодрал Ёнджо спину, вот тот и возмущался. А казалось, что он из-за распахнутых штор бесится. Сохо было абсолютно плевать и на свои ногти, и на разодранную спину Ёнджо. Его больше волновало, что в лунном свете на коже Ёнджо можно было разглядеть толстые линии, которые извивались по его телу то тут, то там, слабо переливаясь, словно скопления блёсток, сложившиеся в причудливой формы линии. От света ночника такого эффекта совсем не наблюдалось. Кроме того, на голове Ёнджо ни с того ни с сего возникли чёрные призрачные уши, а глаза его загорелись бледно-голубым светом. Ко всему этому стоило прибавить то, какой холодной сделалась вдруг его кожа.       — Что это у тебя на руке? — спросил Сохо, не зная, как он ещё может спросить о таком. Ёнджо, удивлённо посмотрев на свою правую руку, которая как раз больше всего купалась в лунном свете, выявляя большие сиящие полосы, и вдруг выдал:       — Ты что, так хорошо видишь? Я даже не думал, что с такого расстояния можно разглядеть такой маленький шрам…       Сохо шокировано взглянул на него, с каждой секундой поражаясь сложившейся ситуации всё больше. «Он что, серьёзно? Какой, нахер, шрам?», — думал он. Ему было непонятно, зачем Ёнджо косит под дурачка, когда тайное стало явным.       Ёнджо Волк.       Сохо поражался себе, как он мог не заметить раньше. Хотя не так уж и много можно было найти предпосылок к его истинному происхождению, плюс шансы встретить Волка не так уж и велики, и это ещё мягко говоря. Да и, зная не так уж и много о себе самом, неудивительно, что Сохо мало что знал о Волках, если не сказать, что он про них совершенно ничего не знал, по сути. Например, то, что они так прекрасны в лунном свете.       «Стоп, что…» — неожиданно спохватился Сохо, понимая, что от неожиданного открытия о Ёнджо у него конкретно так спутались чувства. Он не мог понять, какие эмоции испытывает, потому что их было слишком много. Сохо и побаивался Ёнджо, и был рад встретить Волка, как он хотел где-то в глубине души, и восхищался увиденным. В то же время ему стало понятнее, чего они с Ёнджо так сцепились с самого начала, ведь Лисам с Волками нелегко найти общий язык.       Ёнджо неожиданно приблизился к Сохо, нависнув над ним и уставившись ему в глаза своим бледно-голубым взглядом будто в ожидании.       — Что? — выдавил Сохо, всё никак не в силах распутать клубок своих эмоций.       — Мы ещё не закончили.       — Ох… Я больше не могу.       Сохо отвёл взгляд, не находя в себе сил смотреть на столь непривычного для него Ёнджо. Ему надо было подумать, привести себя в порядок, но в то же время Лисьи флюиды до конца так и не угомонились, поэтому стоило Ёнджо провести ладонью по груди Сохо, как тело тут же вздрогнуло, а с губ сорвался сладкий вздох.       — Последний раз. Дай мне кончить ещё раз и всё, — проговорил Ёнджо на ухо Сохо, разведя его ноги и тут же входя. Ёнджо выпрямился и стал неистово вбиваться в его тело немного грубее, чем раньше. Больше Сохо страдал не из-за грубых толчков в его тело, а из-за себя самого, запутавшегося во всём и вся. Прямо перед его глазами был Ёнджо с его чёртовыми Волчьими ушами и глазами неестественного цвета, эта фантастическая картина добавляла в возбуждение и бушующую страсть нотку сумасшествия и неправильности, и всё это было приправлено Лисьими флюидами, сладость которых ощущалась в воздухе, на коже, заставляла и без того влажные тела превращаться в совсем липкие, словно они оба в меду измазались. Сохо казалось, что он совсем грязный, в то же время очень чувствительный: каждое незаметное движение воздуха не проходило незамеченным. Поэтому когда задыхающийся Ёнджо снова положил руку ему на возбуждённый член и провёл большим пальцем по красной головке, Сохо показалось, что ещё чуть-чуть и он впрямь чокнется. Он решил перетерпеть ещё немного, и спустя всего каких-то пару минут он достиг пика в последний раз, после чего сразу почувствовал, как Ёнджо, наконец, совершил последний толчок и, выйдя из него, стянул презерватив, облив его живот липкой жидкостью. Тяжело выдохнув, Сохо закрыл глаза, проваливаясь в бессильное беспамятство.