Mystical Love

Music: Chase Atlantic — PLEASEXANNY       — Поможешь? — спросил Сохо, подходя к своей кровати со стороны изголовья.       — Ага, — ответил Ёнджо и взялся с другой стороны.       Сохо приспичило переставить в комнате кровать так же, как у Ёнджо. Показалось удобным. Так же, как удобным оказалось постоянно держать Ёнджо под боком. Правда, Сохо для этого ничего и не делал совсем: Ёнджо сам прилип к нему как банный лист, а коли ему это позволялось, то он просто продолжал околачиваться рядом.       Хотя, по правде говоря, Сохо не очень понимал, что с ними происходит.       В определённый момент между ними будто стало ломаться ощущение личного пространства. Сохо не знал, как обстоят дела у Ёнджо с прикосновениями, но сам Сохо хорошо себя знал и мог с уверенностью сказать, что прикасаться к себе просто так никому не позволял. Но вот Ёнджо вдруг сделался исключением. Когда после бессонной ночи из-за проекта они вдвоём пошли в раздевалку баскетболистов, то сначала легли на разные лавки. Однако Ёнджо и минуты этого не вынес и шлёпнулся на Сохо сверху, крепко сжимая в руках его тело.       — Ты нормальный? — спросил его тогда Сохо, от удивления даже не пытаясь оттолкнуть его.       — Ты тёплый. Мне так больше нравится, — ответил Ёнджо и моментально заснул, держа Сохо в железной хватке, что выбраться не было возможности. А Сохо так сильно хотел спать, что со вздохом принял сие стечение обстоятельств и уснул вслед за ним. Да и неприятно как-то ему не было, только немного тяжко, всё-таки Ёнджо не пушинка и весит прилично.       Вечером того же дня Ёнджо позвонил, как и обещал.       — Ты ко мне завтра придёшь? — спросил он.       — Это ещё зачем?       — Заниматься.       — Чем?       — Учёбой.       Сохо хмыкнул в трубку. Вот как можно поверить, что его зовут просто почитать учебнички, когда только вчера это обернулось чем-то другим?       — А один ты поучиться, получается, не можешь?       — Приходи. Я хочу с тобой.       — А я не хочу. Может, ты будешь домогаться.       — Не буду. Мы с тобой уже решили этот вопрос. Я хочу позаниматься с тобой, вот и всё.       Ёнджо звучал так убедительно, что Сохо таки сломался под этим напором. И когда он к нему пришёл на следующий же день, то вдруг понял, зачем Ёнджо всё это делает: он реально собрался подружиться. Одно только обстоятельство, что тот даже любимый чай Сохо купил, выглядело как красивый жест вежливости и дружелюбия, Сохо аж охренел.       — Тебе, — протянул ему Ёнджо кружку с этим самым чаем. — Где будешь заниматься, за столом или на кровати?       — Спасибо. Останусь здесь, — сказал Сохо, сидящий в этот момент на кровати Ёнджо. Ему было немного неловко и непривычно, но отчего-то в казавшейся страх какой неуютной комнате ему сделалось вполне себе комфортно, да и запах Ёнджо больше не нервировал, не раздражал и, самое главное, не возбуждал, пусть Сохо и ощущал его.       — Фух. Хоть сейчас не соблазняешь, — вздохнул Ёнджо с облегчением, словно мысли Сохо прочитал, и сел на табуретку за стол. — Научился это контролировать?       — За один день, что ли? Смешной ты какой, — усмехнулся Сохо.       — Оу, ясно. Живём до первых позывов природы, — хмыкнул Ёнджо, отворачиваясь к своим тетрадкам и начиная листать одну из них в поисках нужной лекции.       — Ну… Думаю, это всё-таки решаемо, — спустя неловкую паузу, отозвался Сохо, на что Ёнджо равнодушно ответил: «Хорошо, если так». Но вот прошло всего ничего с тех пор, как они на этой кровати понятно чем занимались, и Сохо в это показное равнодушие верить бы так легко не стал.       Так они и начали вместе учиться. До сессии было совсем не далеко, времени на развлечения не осталось. Сохо закончил с проектом на своей подработке и временно приостановил свою деятельность в этом направлении, поэтому после пар вплотную занимался учёбой, а так как Ёнджо почти каждый день ему навязывался, то они учились вместе. Как ни странно, вид сосредоточенного Ёнджо как-то помогал сконцентрироваться и Сохо тоже, поэтому ему было очень даже удобно заниматься вдвоём, где бы они ни собирались. Так как в их окружении не было тех, кто настолько усердно всё зубрил, то никто и не понял, насколько Сохо с Ёнджо сблизились. В университете они чаще всего были со своими друзьями. А когда оказывались за пределами универа, то просто встречались и шли заучивать свои конспекты. К Ёнджо в общагу или к Сохо. Может, в библиотеку, а может в какую-нибудь кофейню.       И вот они вдвоём сидели у Сохо в комнате. Его комната, в отличие от комнаты Ёнджо, была светлой и аккуратной с налётом уюта. Мебель в общажных комнатах всегда была примерно одна и та же, но дело было в том, кто, как и что расставляет. В комнате Сохо кроме общажной табуретки был ещё стул, который он сам туда и притаранил. С мягонькой подушечкой, чтоб не заработать плоскожопие, чем постоянно угрожала табуретка в комнате Ёнджо. На столе стоял ноутбук, слева от него лампа и кот, приносящий удачу, которого Сохо привёз Гонхи из Японии. На полке помимо учебников стояли несколько книг с мифами и легендами разных стран и аромасвечи, которые Сохо изредка любил зажигать. Полка была украшена гирляндой с белыми огоньками. На вопрос Ёнджо, почему всё в комнате выглядит как-то немного будто по-девчачьи, Сохо ответил: «Потому что иначе у меня не получается». Он любил красивое, мягкое, аккуратное и чистое, поэтому на его кровати лежал супермягкий серо-белый плед, а занавесок плотных у Сохо не было, только лёгкий белый тюль. В свой первый же визит в комнату Сохо Ёнджо заметил свою одежду, чистую и заботливо повешенную на вешалку на ручке шкафа для одежды. Он тогда поразился тому, как щепетильно Сохо ко всему относится, и подумал, что они в этом плане с Хвануном очень похожи, ему даже как-то приятно стало. В общем и целом, Ёнджо в комнате Сохо нравилось.       — Я устал, блин, — сказал Ёнджо, сидя за столом Сохо и ковыряясь в лекциях по экономике. За последние несколько дней он перечитал столько литературы по темам лекций, что голова уже попросту отказывалась воспринимать информацию.       — Потерпи немного, мы сделаем перерыв. Я почти дочитал, — отозвался Сохо, валяясь на кровати с какой-то толстой книжкой, которую отрыл для ближайшего семинара. Мало того, что надо было готовиться к сессии заранее, так ещё и про семинары не забывать. Сохо постоянно ворчал на эту тему, сминая плед на своей кровати то там, то здесь. Ёнджо вообще заметил, что если они учились в общаге, то Сохо предпочитал читать, лёжа на кровати, но журить его за столь вредную привычку оказалось бесполезно.       — Ты всё? — спросил Ёнджо, заметив, что Сохо опустил руки с книгой и откинул её в сторону, тяжко вздохнув.       — Ага.       Сохо продолжал лежать, уставившись в одну точку, когда Ёнджо поднялся со стула, подошёл к нему и, повалившись на кровати поперёк, положил голову на живот Сохо. Тот прищурился и что-то собрался сказать, когда Ёнджо вдруг выдал:       — Погладь.       — Чего? — непонимающе переспросил Сохо.       — Хочу, чтобы ты меня погладил.       Сохо молчал, не зная, как ему на это всё реагировать. Он думал: «Ну, это как-то слишком. Слишком, реально», в то же время не понимая, что за хрень вообще творится в голове у Ёнджо. Тот снова заговорил:       — Раньше для меня мои девушки это делали. А сейчас, как видишь, девушки у меня нет, придётся просить об этом тебя.       — А ты как-то без этого обойтись не можешь? — насмешливо спросил Сохо. — Нет ничего, блин, страннее, чем парень, который гладит по голове другого парня.       — Да какая разница? Нас тут двое, никто не видит.       — Не убедил.       — Тебе сложно, что ли, погладить меня? — сказал Ёнджо с искренней грустью и Сохо, чувствуя себя размазнёй какой-то, поддался, пусть и со скрипом, протянув левую руку и касаясь чёлки Ёнджо. С ощущением, словно он сейчас скончается от стыда, он осторожно запустил пальцы в чужие волосы, мягко перебирая пряди и поглаживая большим пальцем оголившийся лоб Ёнджо. Тот, прикрыв глаза, тихо произнёс:       — Приятно.       — Ты, блин, псина… Какой же ты непонятный, — выдавил Сохо, но не перестал поглаживать Ёнджо по голове.       — У тебя получается даже лучше, чем у других, — бросил Ёнджо, вызывая у Сохо приступ неприязни, который тот с трудом подавил.       — Должен будешь, — буркнул он.       — О? Тоже хочешь, чтобы я тебя погладил? — открыв глаза и хитро улыбнувшись, спросил Ёнджо.       — Это ты тут у нас псина, а не я. Так что нет, — хмуро ответил Сохо.       — Ладно, я придумаю, что бы такого для тебя сделать, — сказал Ёнджо, вновь закрыв глаза. — Спасибо. Мне этого не хватало.       Сохо молча смотрел на него, пальцами зарываясь в тёмные пряди волос, проводя ими по уху Ёнджо и обводя кончиком большого пальца чёрную серьгу в его ухе.       — Я для этого не подхожу, — сказал он, отнимая руку от волос Ёнджо. — Почему же ты не найдёшь себе кого-нибудь? Я всё ещё не могу этого понять.       Ёнджо открыл глаза и серьёзно посмотрел на Сохо, после чего произнёс:       — Реально считаешь, что для меня это так легко? Я же не ты. Кстати, у меня к тебе тот же вопрос. Раньше ты постоянно с кем-то встречался, а сейчас что?       — Нет на это времени.       — И всё? В этом причина?       — Да, — ответил Сохо, хотя в глубине души чувствовал, что всё немного сложнее. Да, у него было много работы, а теперь стало много времени уходить на учёбу, но частично его одиночество можно было объяснить тем случаем с Есыль. Как-то после него Сохо очень сильно сдулся в плане желания искать себе кого-нибудь.       — Тогда у меня тоже нет на это времени, — брякнул Ёнджо. — Мы с тобой постоянно учимся, и я могу урвать только минут десять, чтобы попросить другана меня погладить. Невероятно круто, правда?       — Другана, блин, — фыркнул Сохо. — И всё-таки мне интересно, что за тяга такая к поглаживаниям?       — Не знаю, нравится просто, — ответил Ёнджо. — Однако не только ты считаешь это ненормальным. Одна из моих девушек наотрез отказывалась делать это для меня.       — Почему?       — Говорила, что это странно.       — Странно, не странно… Что в этом такого сложного…       — Вот я тебе то же самое говорил. Что, сложно, что ли?       — Одно дело мы с тобой, другое дело, когда вы встречаетесь. Наверное, нормально идти на взаимные уступки какие-то. Она тебя погладит минут пять, а ты что-то сделаешь для неё.       — Я ей то же самое говорил, но она так и не погладила меня ни разу, — сказал Ёнджо, расстроенно моргнув. — Меня это даже задевало немного.       «Какие откровения пошли…» — подумал Сохо, неосознанно потянувшись правой рукой и убирая выбившуюся прядь волос Ёнджо за ухо. Тот вдруг вперился в Сохо взглядом, после чего поднялся и двинулся к нему. Нависнув над ним, он вдруг спросил:       — Пошли кофе нальём?       — А… ага, — выдавил Сохо, который от всех этих быстрых передвижений Ёнджо перепугался до смерти. На какую-то секунду ему показалось, что тот его поцелует. Ему правда так казалось от взгляда Ёнджо и его резкого приближения. Сохо понял, что Ёнджо как-то усыпил его бдительность, что невозможно было ожидать чего-то такого, вот Сохо и испугался от неожиданности. Проводив взглядом вышедшего с кружками в коридор Ёнджо, Сохо сел на кровати и, прижав ладонь к груди, облегчённо выдохнул. Он заставил себя выдохнуть, в после понял, что успел всякого себе надумать. Music: WooSung — FACE       Теперь Хвануну для того, чтобы увидеться с Ёнджо, нужно было выкроить время и желательно договориться с другом очень заранее, потому что у того в планах помимо учёбы больше ничего не было. Не то, чтобы Ёнджо в течение семестра не задротил, но перед сессией он превращался в самого настоящего зубрилу, хотя, казалось бы, и так всё знает. С другой стороны, с Ёнджо хотя бы было всё понятно, чем он занят, в отличие от Гонхака, который стал проводить с друзьями крайне мало времени. Сам Хванун тоже начал налегать на учёбу, даже стал чаще видеться с Гонхи, чтобы отработать выученный за несколько месяцев материал до автоматизма. Гонхи действительно неплохо обучал, несмотря на его дикую рассеянность, поэтому Хванун был благодарен, что в учителя ему достался именно Гонхи. Хотя он не знал, это дар небес или на самом деле проклятие, потому что в последнее время помимо успехов в английском языке это вынужденное общение ничего хорошего за собой не несло, только одну боль.       Хванун позвонил Ёнджо, и тот сказал, что учится у себя в комнате, и если Хванун хочет прийти, то можно без проблем встретиться. Учиться они всегда успеют, а вот поговорить и обсудить что-то — такого довольно давно не было. Хванун хотел обсудить с Ёнджо поведение Гонхака, потому что тот, казалось, постоянно раздражён, а причина такого его состояния неясна. Сам Ёнджо, видимо, из-за занятости отодвинул эту проблему в дальний ящик, но Хвануну было неуютно, когда Гонхак сидел хмурый, с ним даже заговорить было страшно, когда он в таком состоянии.       — Вхожу? — постучавшись, спросил Хванун, и услышал из-за двери Ёнджо короткое «ага». А когда он зашёл, первым, что бросилось ему в глаза, стал… Ли Сохо, спящий на кровати Ёнджо в обнимку с какой-то тетрадью.       Глаза Хвануна поражённо расширились, и он, показав пальцем на Сохо, вопросительно посмотрел на друга.       — Офигеть….??? — примерно такой была реакция Хвануна.       — Начитался своей психологии и спит. Уже пятый день зубрит как сумасшедший, что не так с этой дисциплиной? — тихо сказал Ёнджо, будто реально боялся разбудить заснувшего во время учёбы Сохо.       Хвануну вовсе не то было интересно. Когда эти двое начали вместе делать домашку? Почему Ёнджо ни словом не обмолвился? И…       — Фигасе. Ты хоть понимаешь, что у тебя тут такая красота на кровати лежит, а ты так спокоен, типа, как будто так и должно быть… — приблизившись к другу, стал шептать Хванун.       — А чего не так-то? Как ещё мне реагировать? — так же шёпотом спросил Ёнджо.       — Ты кое-чего не понимаешь, Ёнджо, — с видом знатока произнёс Хванун. — Он же вообще никого к себе не подпускает. Ты не заметил? Кроме друзей Лисов он ни с кем близко не общается. А ты мне говоришь, что там… «Пятый день»? Так ты с ним уже долгое время вот так…?       — Мы с ним стали общаться после проекта. Ничего такого, просто встречаемся, чтобы вместе позадротить с учёбой, — отмахнулся Ёнджо, как будто и правда не всекал.       — Серьёзно? Ты взгляни, — пытаясь в чём-то убедить Ёнджо, сказал Хванун, переведя взгляд на спящего на кровати Сохо с покрасневшими щеками. — Это же редкий случай, увидеть его в таком виде….       — Стоять. Не слишком ли часто ты смотрел на него в Инстаграме? Ты его фанат или что? С ума не сходи, — посмеиваясь, проговорил Ёнджо, не глядя на Сохо.       — Фанат, и что с того? Он же такой красивый.       — Красивый? Ну, может, даже не знаю, — не выказывая ни капли интереса, ответил Ёнджо.       — Ну и что вы там обсуждаете, шептушки? — послышался заспанный голос Сохо. Хванун повернулся к нему, наблюдая, как Сохо тяжело поднимается с кровати и зевает в ладошку, после чего легонько поправляет пальцами причёску и, наконец, смотрит на них двоих.       — Ничего такого, — нервно ответил Хванун, и Сохо со скучающим выражением отвернулся, откидываясь на кровать. Валяясь на боку, он снова открыл тетрадь и, подперев щёку рукой, принялся читать, но потом обнаружил, что Хванун всё ещё на него смотрит. — А… Можете продолжать шептаться. Я притворюсь предметом мебели.       — Да как можно тебя проигнорировать… — тихо сказал Хванун.       — Что? — переспросил Сохо, подняв взгляд от своей лекции, и выглядел при этом строго и… как-то немного сексуально. Для Хвануна. Почему Ёнджо всё это игнорирует, Хванун не знал и понять не мог, но для него Сохо был прям ярчайшим представителем Лисов.       — Не обращай на меня внимания… — отворачиваясь в крайнем смущении, на выдохе произнёс Хванун. Он стеснялся Сохо, особенно после того, как действительно насмотрелся на того в Инстаграме. И для Хвануна Сохо казался кем-то недосягаемым, хоть они и учились на одном потоке. Хванун впрямь считал, что Сохо не из тех, с кем легко начать общаться, потому что пусть тот всем нравится и готов говорить с любым, кто с ним заговорит, но Сохо чётко определял для себя тех, с кем он общается. И Хванун мог сказать, что это Гонхи и Дончжу в университете, возможно, был кто-то на подработке, да и, собственно, всё. В остальном Сохо был готов начать с кем-то встречаться, но если он расставался со своими девушками, то больше не поддерживал с ними связь, во всяком случае, Хванун никогда его не видел с кем-то из них. Сохо был Лисом и мог позволить себе общаться и не общаться с кем угодно, не боясь остаться в одиночестве.       — Не обращать внимания, говоришь… — чуть улыбнувшись, проговорил Сохо. Хванун посмотрел на Ёнджо, потом снова уставился на Сохо. Подумав о Лисах, он кое о чём вспомнил, поэтому набирался решимости для одного вопроса.       — Можно спросить кое-что? — робко проговорил он, и Сохо, не отрываясь от лекций, кивнул. — Лисий знак… Где он у тебя находится?       Ёнджо, до этого заканчивающий оставлять какие-то заметки на полях в тетради, резко поднял голову от своих записей. Сохо же с полминуты внимательно разглядывал лицо Хвануна, после чего неожиданно улыбнулся, и улыбка эта была какой-то… нехорошей.       — Оу? Хочешь взглянуть? — вдруг спросил он, отбрасывая прочь тетрадь и садясь на кровати, после чего встал.       — Что? Нет, я из любопытства спросил… Ты мог бы, ну… Просто ответить, — замявшись, дал заднюю Хванун, но, видимо, было уже поздно, потому что эта нехорошая улыбка на губах Сохо стала превращаться в крайне пошлую. Хванун заметил, что Ёнджо слушает их, глядя куда-то в стену и думая непонятно о чём, а после напряжённо прикрывает глаза. Кажется, он не собирался принимать участия в этом неожиданном мероприятии, развернувшемся у него в комнате.       — А смысл? Я могу показать. Он же не… на моём члене, — усмехнулся Сохо, и Хванун замер от этой резкой фразы. А потом, кажется, перестал дышать, потому что Сохо неожиданно стал расстёгивать пуговицы своей тёмно-синей рубашки. Расстегнув все пуговицы, он одёрнул воротник и распахнул рубашку, ткнув пальцем себя в грудь.       — Здесь, — со сладким придыханием произнёс Сохо, улыбаясь так пошло, что Хвануну захотелось уже пойти в церковь и замаливать грехи. За то, что он видел такую улыбку или за то, что ему на глаза попался Лисий знак в таком любопытном месте. — Думаю, чтобы тщательно рассмотреть, тебе придётся подойти поближе…       — Эээ… нет… Я… достаточно увидел, — выдавил из себя Хванун, но Сохо, видимо, понесло нешуточно.       — Может, что-то ещё хочешь увидеть? Ни к чему так краснеть, — пропел Сохо, и тут же послышался грохот. Это безучастный до этого Ёнджо резко поднялся со своей табуретки. Всё это время он даже не смотрел на Сохо, но смотреть было вовсе не обязательно: по одному голосу этого Лисёныша было всё понятно.       — Хватит, — серьёзно проговорил Ёнджо, подойдя к Сохо. Глядя ему прямо в глаза, он вдруг легко положил ладонь ему на грудь, скрыв и Лисий знак и бесстыдно выделяющийся на фоне светлой груди сосок. — Весело смущать моего друга?       — Очень, — тут же брякнул Сохо. Для Хвануна, впрочем, не было никакой тайной то, что Сохо просто прикалывался над ним. — А ты чего руки свои распускаешь?       — Оденься.       — Я-то оденусь. Только вот дождусь, когда ты уберёшь свою ладонь с моей груди, так сразу и оденусь, — с хитрой улыбкой протянул Сохо, но Ёнджо почему-то всё ещё стоял в том же положении, что Хвануну показалось подозрительным.       — Что вы делаете? — осторожно спросил Хванун, неожиданно почувствовав себя третьим лишним, но его вопрос остался без ответа.       — Ты оденешься или нет? — с нажимом спросил Ёнджо у Сохо и тот со вздохом убрал его ладонь своей, после чего стал крайне медленно застёгиваться.       — Куда ж я денусь. Конечно, мне придётся одеться, — пробурчал Сохо. Его, казалось, совсем не смущало застёгиваться под внимательным взглядом Ёнджо, зато Хвануна очень сильно стало смущать прямо-таки всё.       — Не балуйся так больше, — вырвалось у Ёнджо, и Сохо на это лишь засмеялся. Когда он смеялся, был таким же привлекательным, каким был будучи серьёзным.       — Ну дай ты мне побаловаться, что ли, а! Целый день с тобой в этой тишине, скоро волосы посеребрятся от столь рьяного задротства над учёбой, Ёнджо, дай мне передышку! — бросил Сохо и сел на кровать. Он нехотя протянул руку к своей тетради и потрогал её одним пальцем, будто та была заразной. Было видно, что у Сохо психология уже поперёк горла стояла. — Можно я не буду ни хрена читать и просто пойду к себе?       — Если завтра придёшь сюда снова, — отозвался Ёнджо.       — Не приду. Я встречаюсь с Дончжу.       — Тогда сиди.       — Слышь, я устал уже.       — Тогда попей чай и продолжишь.       — Вот спасибо! Наконец-то какие-то послабления в этой берлоге с заложниками! — не стерпел Сохо. — Раскомандовался! Я пойду. К тебе Хванун пришёл, поговорите спокойно.       — Да блин, — проворчал Ёнджо.       — Прости. Я вам помешал, — вдруг начал извиняться Хванун. Даже будучи виноватым, он чувствовал ещё и охеревание от здешней атмосферы: Сохо с Ёнджо поразительно быстро сдружились. И когда Сохо уходил, Ёнджо словно правда был недоволен тем, что тот уходит. Ещё и доставал его, пока тот одевался, вопросами, правда ли тот не придёт к нему завтра.       — Это что? От ненависти до любви..? — пробубнил себе под нос Хванун.       — Ты что-то сказал? — спросил Ёнджо, попрощавшись с Сохо и закрыв за ним дверь.       — Спрашиваю тебя, как ты так перестал его ненавидеть?       — Хм… Прозвучит слишком просто, но… Мы просто поговорили и это помогло немного разобраться в наших отношениях. — Ёнджо сел на свою табуретку, а Хванун присел на кровать, где до этого сидел Сохо. — И вообще мне как-то стыдно.       — Стыдно?       — За своё прошлое поведение. Хоть я и знаю, почему так себя вёл.       Хванун выслушал его и для него пусть и немного, но ситуация начала проясняться. И пусть в этой истории для него оставалось слишком много незаполненных дыр, он решил, что всё же стало лучше, чем было раньше. Music: Bebe Rexha — I`m a Mess       Хванун все уши Ёнджо прожужжал по поводу отдалившегося от них в последнее время Гонхака, поэтому пришлось инициировать разговор с ним. Договориться с Гонхаком оказалось непросто: тот выдумывал вагон и маленькую тележку причин не остаться после пары, чтобы переговорить. Ёнджо чувствовал раздражение. Кому вообще понравится, когда его внезапно начинает игнорировать и отталкивать его друг? Тем более, в последнее время Гонхак был не единственной проблемой.       — Мне нужно на подработку сегодня, так что до завтра, — сказал Сохо Ёнджо после пары, стоя неподалёку от выхода из аудитории. Гонхи уже убежал, так как у него была ещё одна пара после поточной, так что его не было, только Хванун стоял рядом с Ёнджо и терпеливо ждал, когда те попрощаются друг с другом.       — Ты же говорил, что не работаешь. До сессии остался всего какой-то месяц, — с потемневшим от недовольства лицом проговорил Ёнджо, нервно теребя браслет на своём запястье.       — Планы изменились, — равнодушно отозвался Сохо, уже собираясь уходить, когда в коридор из аудитории вышел Гонхак и, взглянув на троих парней, сделался чернее тучи.       — Не уходи, — крикнул ему Хванун, и лицо Гонхака стало вдруг краснеть. От гнева.       — Блядь, — выругался Гонхак, быстрым шагом приближаясь ко всей компашке и тыча пальцем в Сохо. — Серьёзно?       — Что не так? — мрачно спросил Ёнджо, после чего вперёд вышел Хванун.       — Гонхак, что случилось? В последнее время ты сам не свой, что-то явно происх… — начал он, но был перебит громким и злым смешком.       — Ха! Ну да, и правда, чего это я злюсь, когда тут стоит этот, — он кивнул головой в сторону Сохо, которому вдруг почудилось, что ему необходимо здесь остаться, и слушал эти разборки, скрестив на груди руки.       — Я не помню, чтоб ты был настолько против Сохо… — с неловкой улыбкой на губах взглянув на Сохо, произнёс Хванун, за чем последовал очередной смешок.       — Сколько ты ещё будешь притворяться, Ёнджо? Отвратительный ёбаный мудак. Тебе не удастся водить меня за нос.       Отчего-то Ёнджо не сильно удивился этому выпаду, словно мог прикинуть истинную причину злости Гонхака.       — Ну давай, рассказывай. Почему я отвратительный ёбаный мудак? — спокойно спросил он, хотя на самом деле пытался подавить неприятное чувство обиды внутри него.       — Не прикидывайся. Ты и вот этот вот, — Гонхак яростно сверкнул глазами в сторону Сохо. — Не знаю, кто из вас кого ебал, но меня вы обмануть не сможете.       Брови Ёнджо взметнулись вверх. Ага… Так он и думал. Попросту больше не на что было злиться Гонхаку, так как Ёнджо ничего такого больше и не делал, а вот задеть гомофобные чувства этого другалька было легче простого. Только вот как он узнал? Ёнджо взглянул на Сохо, проверяя его реакцию, но тот выглядел неприступной непоколебимой стеной, которой хоть бы хны. Достойно восхищения. Казалось, такой вид мог говорить о том, что Сохо проболтался, но Ёнджо был уверен, что это не так. Ещё в тот день, когда всё произошло, по Сохо было видно, что тот не горит желанием распространяться обо всём дальше их тандема.       — Погоди… Что? Этого не может… — промямлил Хванун, но ему снова не дали договорить.       — В тот день, когда мы сдавали проект. Вы только зашли, и я сразу почуял, как сильно от вас двоих несло сексом. Вы, бля, провоняли друг другом. Мне хотелось вас прикончить прямо там, но я сдержался. Скажите спасибо.       — Не за что мне тебя благодарить, — бросил Ёнджо, который начал злиться. — С хуя ли я должен оправдываться?       — Ебать я в тебе сейчас разочарован, — прорычал Гонхак.       — Да похуй, — выплюнул Ёнджо. — Я что, лез когда-нибудь в твои постельные дела? Нет же? А чего тогда ты так волнуешься о том, где мой член побывал?       — Потому что это не одно и то же. — Голос Гонхака начал повышаться от ярости, и Хванун начал испуганно озираться, молясь о том, чтобы проходящие мимо студенты, которым на всё насрать, пребывали в том же состоянии безразличия и не вслушивались в этот сенсационный разговор. — Так значит, ты — ёбырь, а он твой заднеприводный, да?       Ёнджо ещё раз посмотрел на Сохо, проверяя, насколько истощилось его терпение. Тот всё так же стоял, внимательно взглядываясь в лицо Гонхака, который нёс всю эту омерзительную околесицу. А Ёнджо тем временем было очень стыдно за то, что Сохо пришлось всё это выслушивать. Тем более, концом сиего безобразия даже не пахло.       — Я чё-то не понимаю, — вдруг подал голос Сохо с таким лицом, будто правда до чего-то не мог допетрить. — Если уж ты так переживаешь, насколько сильно твой друг мерзок, то да, я был снизу, и я тут самый мерзкий. Кстати, я его и соблазнил, так что Ёнджо тут ни при чём.       — Не говори так, — тихо сказал Ёнджо, но Сохо посмотрел на него так, что и кляпа никакого не надо — и так ясно, что лучше заткнуться.       — Ты, типа, гордишься своими способностями соблазнителя или что, шлюшка? — выдал Гонхак, готовый уже наброситься на Сохо и разорвать его в клочья.       — Не этим я горжусь. — Сохо медленно приблизился к Гонхаку, прищурив глаза. Он не улыбался, но в блеске его зрачков можно было заметить едва уловимые смешинки. — Я горжусь твоим другом, который будучи неопытным смог несколько раз довести меня до головокружительного оргазма. Ты-то по-любому ни одной девушке приятно толком сделать не можешь, что уж о парнях говорить, ты бы облажался по-страшному.       На этой тираде Ёнджо испытал настоящий шок. Стоящий рядом с ним Хванун был шокирован не меньше и стоял с лицом человека, на которого свалилось информации в пять ряз больше, чем он способен переварить. Переведя взгляд на Гонхака, Ёнджо понял, что Сохо каким-то образом смог найти его больное место. Того трясло от гнева и желания свернуть Сохо шею.       — А…. Или ты завидуешь, что тебе не светит трахнуться с кем-то из Лисов? Наверное, тяжело быть в окружении нескольких представителей нашей расы, а получить нихуя на тарелочке. Но ничего. И на твоей улице будет праздник когда-нибудь. Возможно.       Сохо так рьяно плевался ядом, что Гонхак некоторое время даже сказать ничего не мог. Но потом пришёл в себя и отчеканил:       — Ну, тупая провокация. Нахер вы мне не сдались, шлюхи ебучие, раньше и без вас нормально справлялись, а теперь что? — Гонхак злобно зыркнул на Ёнджо. — А теперь у меня нет друга. Мне не нужен друг, который трахает мужиков.       — Вряд ли для кого-то это будет большой потерей, — произнёс Сохо, неожиданно успокаиваясь, после чего он развернулся и пошёл в сторону лестницы.       — Пиздуй куда хочешь. Не думаю, что мне нужен друг, не пытающийся меня понять, — резко бросил через плечо Ёнджо и пошёл догонять Сохо.       — Пошёл на хуй, — выплюнул вдогонку ему Гонхак и пошёл в другую сторону, где не было выхода, неизвестно зачем. Хванун смотрел то в спину одного, то в спину другого, не зная, за кем ему пойти. В итоге пошёл за Ёнджо.       — Сохо, подожди! — позвал Ёнджо, еле как успев схватить парня за запястье у самой лестницы. — Прости.       Развернувшись, Сохо удивлённо посмотрел на Ёнджо. Серьга-колокольчик при этом сильно качнулась, будто впитала в себя всю ту злость, которую Сохо в себе сдерживал.       — За что ты извиняешься? — спросил он.       — Извиняюсь за него. Он всё-таки мой друг…. Был.       — Послушай, Ёнджо, — высвобождая запястье, проговорил Сохо со вздохом. — Друг или нет, но ты не обязан брать на себя ответственность за сказанное им же. Ах да. Если что, я никому не рассказывал, поэтому не знаю, как он мог узнать. Может, просёк, что я в тот день в твоей одежде пришёл, и смог додумать.       — Да я знаю, что это не ты, — отмахнулся Ёнджо, замечая подошедшего тихонько Хвануна, который остановился чуть поодаль. — И ещё, сказанное тобой…       — А?       — Про то, что гордишься мной, типа того.       Сохо несколько секунд непонимающе смотрел на него, после чего напряжённо произнёс:       — Я должен был так сказать. К счастью, его впрямь задело. Да и поделом, чтоб не повадно было. — Сохо отвёл взгляд, собираясь уходить, и небрежно добавил: — К тому же, я ни в каком месте не соврал. Хотя про гордость уж больно громко сказано было, я специально слегка преувеличил.       После сказанных им слов он ушёл, оставляя Ёнджо в смешанных чувствах. Это был первый раз в его жизни, когда кто-то завуалировано сообщил ему, что секс с ним был великолепен. Ёнджо это прям как-то тронуло даже.       — Чего на тебе лица нет? — спросил Ёнджо у Хвануна, который неслышно подошёл и встал рядом с ним. Его лицо было совершенно бледным.       — Всё реально… так и останется?       — Ты о чём?       — О тебе и Гонхаке.       — Видимо, на данный момент наша скучная дружба окончательно изжила себя.       Хванун поджал губы. Сказанное Ёнджо ему явно не понравилось. После этого Ёнджо увидел, как Хванун вдруг дёрнулся, будто что-то вспомнил, и стал краснеть на глазах.       — Вся эта история с Сохо… Это правда?       Ёнджо закрыл глаза, шумно выдыхая. Правда. Ещё какая правда. До того, пока они с Сохо не стали близки, Ёнджо как-то справлялся без девушки, ему вообще не часто приходилось утихомиривать свои гормоны, но с Сохо рядом такой номер больше не проходил. Уже спустя неделю после того, как они переспали, Ёнджо снова что-то почувствовал. Слабо, неярко. И с каждым днём напряжение начинало набирать обороты. Шея непрерывно болела, и Ёнджо наконец-то понял, что она болит, когда его начинает штырить от возбуждения. В тот день, когда Хванун спросил у Сохо о Лисьем знаке, Ёнджо при малейшем взгляде на его тело увидел совсем не то, что видели его глаза в реальности: возбуждение тогда остро кольнуло его прямо в пах. Тело Сохо, его красивый живот, облитый его спермой, как в ту ночь, так и стоял перед глазами. Это было красиво и пошло одновременно. Ёнджо не сразу смог избавиться от таких глюков, поэтому ему только и оставалось, что заставлять Сохо одеться.       — Да, правда, — выдавил Ёнджо. — Если есть претензии, говори сейчас. Если уж разъёбывать, то сразу.       — Я не буду этого делать, — мягко произнёс Хванун, похлопав друга по плечу. — Хотя, признаться, я очень удивлён… Как это вообще произошло?       — Импульсивно, — коротко ответил Ёнджо, отводя взгляд.       — И что? Лисы отличаются от обычных людей?       — Так вот что тебе интересно? — тихо засмеялся Ёнджо. — Отличаются. По крайней мере, он точно. Никогда не видел никого с таким идеальным и безукоризненно чистым телом. Прикасаться к нему… везде, во всех местах приятно. — Ёнджо говорил, ни капли не задумываясь над тем, что несёт, пока не опомнился. — Но это был первый и последний раз. Хотя разве первый…       — Что?! — удивлённо воскликнул Хванун, и проходящие неподалёку девчонки аж подскочили от испуга. Хванун виновато кивнул им.       — Было кое-что до этого, не спрашивай. Глупость одна… с моей подачи.       — Да я не удивлён. Как хорошо, что ты образумился маленько.       — Есть только один минус, — сказал Ёнджо и махнул рукой Хвануну, чтоб тот пошёл за ним по лестнице вниз. — Правда ли это вина Сохо, я не знаю. Но у меня началась небольшая ломка…       — В каком смысле? — понизил голос Хванун вслед за другом.       — В сексуальном, — вздохнул Ёнджо. — Я и до этого любил секс, его мало кто не любит, но сейчас у меня просто постоянно свербит.       — Ого! Ты впервые мне такое рассказываешь… — поражённо сказал Хванун, оглядываясь на людей вокруг и проверяя, не прислушивается ли кто к их разговору.       — Может, потому, что я впервые столкнулся с Лисами вот так напрямую? У Сохо был дикий недотрах в тот день, и он просто вылил всё это на меня. Поэтому мы и переспали. — Ёнджо вздохнул уже раз в сотый. — Жаль, что он мне отказал.       — Отказал? Ты что… — Хванун прошептал на ухо Ёнджо. — …Предлагал ему повторить?       — Да, — бросил Ёнджо и Хванун долго пялился на него, что чуть не споткнулся на ступеньках.       — Признайся. Ты ошиваешься рядом с ним в надежде, что он передумает, — глубокомысленно заявил Хванун и Ёнджо горько усмехнулся.       — Что-то я сомневаюсь, что он передумает. Я рядом с ним, потому что мне нравится быть рядом с ним, вот и всё. — Ёнджо подумал о своей Волчьей сущности, но промолчал. Он не был готов рассказывать Хвануну об этом, не зная, как тот отреагирует. Хотя эта деталь могла бы внести некоторую ясность в этот рассказ Ёнджо о его любовных похождениях.       — Да он тебе действительно нравится… — поражённо протянул Хванун, выходя из университета впереди Ёнджо.       — Как человек он мне приятен, скажем так, — поправил его Ёнджо, кутаясь в куртку на холодном ветру. — Ты слышал, как он словесно отпинал Гонхака? Хотя он и меня раньше жёстко так прокатывал. Я всегда бесился, потому что мне зачастую нечего было сказать ему в ответ.       — Как хорошо, что теперь тебе не приходится выдумывать новые острые фразочки, чтобы поругаться с Сохо, — улыбнулся Хванун, но его улыбка тут же померкла. — Хотя, может, лучше было бы как раньше. Тогда вы с Гонхаком…       — Не знаю, — обрубил Ёнджо. — Возможно, всё к лучшему. В конце концов, мы с Сохо хотели забыть вообще обо всём и жить как раньше жили. Гонхак сам как-то узнал о произошедшем между мной и Сохо. Я бы так вообще ему ничего не сказал и ссориться не было бы необходимости.       — Я… не хочу, чтобы всё закончилось так, — с горечью произнёс Хванун. — И не считаю, что причина для ссоры достаточно весомая.       Ёнджо направился в сторону ближайшего магазина, и Хванун машинально пошёл за ним. Видимо, только Ёнджо ещё понимал, куда идёт, потому что голову Хвануна занимали только недавние события.       — Это конфликт мировоззрений, не такая уж и мелочь. Если Гонхак не в состоянии признать, что кроме гетеросексуального секса и отношений существует что-то ещё, то нам будет тяжело общаться. Потому что лично я такое никогда не отрицал. То, что я не гей, не означает, что я не смог бы принять подобное. — Ёнджо остановился посреди улицы и посмотрел на Хвануна. — В какой-то момент мне казалось, что двое парней вместе это абсурд. Сейчас же мне кажется, что я всего лишь попал под влияние Гонхака, тем более он в то время периодически мозг выносил своими беспочвенными догадками о Сон Дончжу. Если копнуть глубже, то я могу сказать, что мне всю жизнь было попросту наплевать на геев и лесбиянок, потому что я с ними практически не пересекался.       — Значит, всё дело действительно в Лисьих флюидах? — спросил Хванун, всеми силами делая вид, что ему это не настолько прям любопытно, насколько было любопытно на самом деле.       — Определённо в них. И ещё, — Ёнджо отвёл взгляд и глубоко вздохнул. — Что ты будешь делать, когда кто-то столь несдержанно ведёт себя и кончает от любой фигни, какую бы ты ни сделал с ним? Ты будешь хотеть ещё.       — Ты… Ох. — Хванун прижал ладони к своим горячим щекам. Внутри него словно пожар вспыхнул — настолько ярко представилось ему то, что мельком описал Ёнджо.       — Да, я сказал слишком много, извини, — выдохнул Ёнджо, и Хванун, взглянув на друга, обнаружил того в каком-то нервном состоянии. Судя по всему, эти разговоры только и могли, что подстегнуть тщательно сдерживаемое в течение нескольких недель желание.       — Ты должен что-то с этим сделать. Так же невозможно жить.       — Что за неожиданное проявление сочувствия? Я не при смерти, да и не болен ничем. С возбуждением мистического происхождения справлюсь уж как-нибудь.       — Хах… — улыбнулся Хванун и пошёл вперёд, завлекая за собой и Ёнджо. Полностью поверить в то, что его друг справится, он не мог, потому что Хванун прекрасно видел, как Ёнджо не справлялся со своей яростью. А ярость та, скорее всего, была тем же порождением возбуждения мистического происхождения, Хванун был почти полностью в этом уверен. Music: Rafa Gerazo, Vinife — Even If It Hurts       В последние дни Хванун чувствовал себя неважно. По большей части морально, но из-за этого начал хворать и физически. Заметив, что её сыну хреново, мама предлагала даже отлежаться дома пару дней и пропустить лекции в университете, но Хвануну была невыносима мысль, что он останется наедине со своими мыслями. Впрочем, в университете находиться ему тоже стало невыносимо.       Поначалу всё начиналось невинно: какое-то шевеление в сторону подготовки к зачётам и экзаменам, участившиеся занятия с Гонхи, попытки понять равнодушие Ёнджо к их ссоре с Гонхаком. Хванун отворачивался от собственных внутренних ощущений, открещивался от них как можно и нельзя, словно чувствовал нарастающую бурю внутри себя. В конце концов, даже такого терпеливого и невинного человека как он, в конечном счете, всё начало дико… бесить.       Хванун ничего не мог поделать со своей нехваткой времени.       Хванун ничего не мог поделать с Гонхаком, который, поссорившись с Ёнджо, будто поссорился и с ним тоже.       Хванун ничего не мог поделать со своими чувствами, выходящими из-под контроля.       Он очень устал. Гонхак решил ещё в день ссоры с Ёнджо, видать, что Хванун не на его стороне. Наверное, в силу того обстоятельства, что Хванун правда был намного ближе Ёнджо. Гонхак попросту обрубил все возможности для Хвануна, который искренне хотел помирить этих двоих, пусть он и не знал как. Хвануну было плохо, когда он видел, как его друзья даже не смотрят на друга, а причина этого всё ещё казалась какой-то глупой. А потом Хванун вовсе начал винить во всём себя: в том, что у него не хватает времени, чтобы сесть Гонхаку на хвост и просто задолбать его до такой степени, что тот соизволил бы с ним заговорить. В том, что он не пытается понять Гонхака, потому что он сам, Хванун, влюблён по уши в парня, и у него никак не выходит принять гомофобную точку зрения именно по этой причине. А затем Хванун стал загоняться, потому что он уже столько времени скрывал от своих друзей чувства к Гонхи, и в свете последних событий ему стало слишком стыдно за это. Хванун считал, что он обманывает. Всех обманывает. Друзей, маму, себя. А ещё обманывает Гонхи, прикидываясь, что чувства его не сильны, пустяк, он может вынести это. Но Хванун не мог. Не мог настолько, что ему по нескольку раз в день хотелось скрыться под столом и там рыдать.       Что, казалось бы, может сделать хуже? Но хуже было куда.       Только вчера Хванун, сидя вместе с Ёнджо, Сохо и Гонхи в столовке, услышал поразительную новость: Гонхи начал встречаться со школьницей. И пока Сохо капал на мозги другу с предостережениями насчёт разницы в возрасте и осторожности с близостью, Хванун душевно распадался на чёртовы атомы. Его сердце так болело, так обливалось кровью, что вынуждало Хвануна себя придерживать, что не ускользнуло от взгляда сидящего рядом Ёнджо.       Впервые в жизни Хванун ни хрена не был ему благодарен за внимательность. Боль и усталость вылились в раздражение, подпитанное тем, что не так давно Ёнджо рассказал Хвануну про него и Сохо. Всё это вызвало едва ли знакомое Хвануну чувство, которое он даже не сразу смог распознать.       Зависть.       Хванун до скрипа в зубах завидовал Ёнджо и тому, какие они оба с Сохо пофигисты. Даже если на один раз, но у них получилось забыться, получилось позволить состояться близости. Ясно дело, что у них не было каких-то особых чувств друг к другу. Может, это была очередная причина завидовать.       Сколько можно это выносить? Почему он должен постоянно всех понимать, принимать и терпеть? Неужели даже при всей доброте нельзя хоть раз получить желаемое? Хванун не так уж и много хотел. Хотя из-за того, что в последнее время он бесился, запросы немного возросли, и если раньше он хотел, чтобы Гонхи хотя бы раз в жизни допустил мысль о том, что они могут быть вместе, то сейчас Хвануну вдруг захотелось, чтобы Гонхи это попробовал. Никакая школьница, гордо неся свой статус девушки Гонхи в данный промежуток времени, не могла остановить Хвануна от подобных мыслей, заставляющих его повергаться в отчаяние.       Хванун так долго пребывал в состоянии, отличном от его естественного, что пришёл в себя лишь тогда, когда совершил ровно такую же тупую ошибку, как и в прошлый раз. Гонхи словно никогда не ожидал от него подвоха, поэтому Хвануну поцеловать его во второй раз ничего не стоило. Действие вышло вновь случайным, но на этот раз от прошлого сожаления в Хвануне, кажется, почти ничего не осталось.       — Ты хоть понял, что…       — У меня не выходит, Гонхи. — Хванун с тяжестью в сердце вздохнул, не отодвигаясь от Гонхи и заглядывая ему в глаза, пока у самого в уголках глаз дичайшее щипало. — Ничего не получается.       Удивительно, как обычные слова могли даваться настолько тяжело, что Хвануну чудилось, словно он выталкивает нечто твёрдое из своей груди, да ещё всеми руками-ногами упираться приходится. В эти слова было вложено намного больше, чем можно было обнаружить на первый взгляд: не только усталость от безответных чувств и прочего, но и чувство вины. Хванун понимал, что со стороны вся эта хрень выглядит так, словно он заставляет Гонхи принять себя. Хванун не хотел бы заставлять, но безысходность, невыносимые любовные страдания и несвойственный ему эгоизм вынуждали совершать ошибки одну за другой, будь то слова, которые лучше бы не произносить, или же поцелуи, которых не должно было случиться. Понимание ситуации не помогало Хвануну вернуться в состояние мальчика-зайчика и невинного лютика, каковым его чаще всего считали. Он реально надеялся, что Гонхи хотя бы сейчас сможет разглядеть, насколько всё серьёзно, и подумает над чувствами Хвануна хоть секундой дольше, а, возможно, что-то поймёт и немного примет.       — Да ты серьёзно, что ли… — вздохнул Гонхи и отвёл взгляд. На его лице не было привычной улыбки, да и вообще он вдруг будто перестал выглядеть инфантильно-глуповатым, как часто с ним бывало. Хванун не знал, что ему сказать и стоит ли говорить вообще, поэтому он молчал, исподлобья глядя на Гонхи.       «Зачем я делаю это с ним?»       «Почему я заставляю его ввязываться в то, что не должно было его коснуться?»       Только Хвануну стоило пожалеть обо всём, что он устроил прямо посередине их занятия, как вдруг Гонхи подал голос. Прикрыв глаза, он тихо сказал:       — Ладно.       — Что «ладно»? — спросил Хванун, ощущая, как сердце внутри него начинает тревожно колотиться.       — Раз уж всё так далеко зашло, и ни ты, ни я не знаем, что делать, я могу поступить только так. — Гонхи одарил Хвануна неожиданно холодным взглядом. — Выбирай одно из двух. Первое: мы ОЧЕНЬ стараемся остаться друзьями. Возможно, у нас даже получится стать чуть ближе. Но никаких больше поцелуев.       «Справедливо», — подумал Хванун, но внутренне содрогался от мысли, что ему вновь придётся вариться в том же состоянии растерянности, случайно узнавать про новых девушек Гонхи и терпеть. Стоп…       — А второе? — настороженно спросил Хванун, замечая, как взгляд Гонхи из холодного превращается в прям стальной, хоть металл таким режь.       — Я дам тебе возможность провести со мной вечер и ночь. И ты больше никогда ко мне не приблизишься. Будем только здороваться, чтобы не привлекать внимания наших друзей.       Столь сильное заявление огорошило Хвануна, ударило прямо под дых. Когда с его лица отхлынула вся к чертям краска, он решил уточнить:       — Кажется, я тебя не до конца понял…       — Да не, всё так. От того, что мы переспим разок, со мной ничего не случится, — жёстко рубанул Гонхи. Хванун осторожно вгляделся ему в лицо и, кажется, понял, что Гонхи не зол, а разочарован в нём.       Разочаровался в том, что кто-то не смог сдержать чувств, будучи наедине со своим объектом воздыхания? Хах.       — Отвечу тебе на днях, — отозвался Хванун, пытаясь всеми силами подавить своё расстройство. Он уже не знал, на кого ему стоит злиться, поэтому злился и на себя, и на Гонхи. И всё-таки Гонхи он разочаровал. И себя впридачу. То ли ещё будет, видимо, когда при мягкости своей души пытаешься сдержать всплеск эмоций или волну чувств.       Расставшись с Гонхи в тот день в каком-то заупокойном настроении, Хванун осознал, что не могло выйти как-то по-другому. Сдержался бы сейчас, не сдержался бы потом. Может, ситуация и правда требовала каких-то кардинальных мер, но Хванун в жизни бы не выдумал такую штуку как Гонхи — взять и переспать. Это что, подачка для убогих и несчастных? Бесило нереально, потому что у Хвануна не так уж и часто были такие мысли о Гонхи, не это было для него главным, а Гонхи с чего-то решил, что секс — это отличное окончание их отношений и Хванун останется довольным. Вся симпатия куда-то исчезнет, вся его любовь испарится, когда он получит своё.       «Так тому и быть», — подумал Хванун, решив, что первый вариант всё равно выбирать было бы не менее дико, он подходил разве что мазохистам, любящим растягивать сие болезненное удовольствие. На хер оно ему не надо.       Хванун взял в руки телефон и позвонил Гонхи. Остановившись взглядом на картинке с ветвями в сиреневом неестественном свете, висящей над его столом, он без лишних приветствий сказал в трубку:       — Я выберу второй вариант.       — Ладно, — ответил Гонхи. Его показушно-спокойный голос не скрыл разочарования, которое испытывал Гонхи. Хванун всё отчётливо услышал. — Договоримся конкретнее о встрече чуть позже. Заниматься тебе со мной, вроде, не требуется, оставшиеся материалы я тебе скинул, нет нужды продолжать. Так что соберёмся только один раз, чтобы покончить со всем этим.       — Хорошо.       — И ещё… Не знаю, расстроит это тебя как-то или нет, ну… Думаю, ты должен понимать своё положение…       — А? Чего? — удивился Хванун, не понимая, к чему клонит Гонхи, который вдруг смутился.       — В общем… Подготовь себя как-то. Я в этом не спец, — выпалил Гонхи, после чего по-быстрому попрощался и положил трубку.       Хванун положил телефон на стол и закрыл лицо руками. Ага, ясно. То есть Гонхи так тонко пытался намекнуть на то, кто будет снизу, и пытался предупредить, что без должной подготовки будет капец как больно.       — Он думал, я с ним спорить начну, кто сверху, а кто снизу? — горько усмехнулся Хванун, неожиданно чувствуя внутри лёгкий приступ тупой нежности к Гонхи. Тупой, потому что это было неуместно. Так же, как неуместно было всё, что происходило в последние дни с Хвануном. Он только-только начинал немного приходить в себя и вспоминать, как он ведёт себя обычно, но пока не дошёл мозгом, о чём на самом деле договорился с Гонхи.