***
Music: Sayuri — Sore wa Chiisana Hikari no Youna Увидев пробегающего мимо Хвануна, Гонхи в прямом смысле потерял дар речи. До этого он болтал с девчонками со своего потока, а когда послышался крик преподавателя, разговор резко переплыл в какие-то восклицания и предположения, что же произошло. Гонхи как раз участвовал во всём этом, но потом увидел, как Хванун несётся на полной скорости мимо него. Свои эмоции в этот момент Гонхи даже удивлением бы не назвал. — Ты это видел? — спросил Гонхи, подойдя к Сохо. — Конечно, — ответил Сохо, бросив взгляд на дверь кабинета, из которой в этот момент выходил Ёнджо. За ним вышел преподаватель, у которого к руке была прижата салфетка с носовым платком поверх неё. — Профессор был ранен ещё утром, когда на пути сюда его укусила дворовая собака, — проговорил Ёнджо, обращаясь ко всем присутствующим. — А Хвануна сегодня вообще не было. Сохо дёрнулся, понимая, что на него эта ложь не действует. Подошедший ближе Ёнджо сказал: — Я к вам и не обращался. — Что происходит вообще? — спросил Гонхи, почуяв неладное, но до конца так и не разобравшись. — Потом объясню, — обрубил Ёнджо. — Что всё-таки случилось? — поинтересовался Сохо у Ёнджо. — Может, стоит пойти с преподавателем? Что за отмазка неубедительная про собаку. Я бы на месте преподавателя не пошёл на экзамен с прокушенной рукой, вдруг та псина бешеная какая, тут сразу в больницу нестись надо на всех парах. — Сойдёт. Сложно как-то иначе объяснить такой укус. Хванун знатно ему кожу прокусил. Насчёт случившегося… Что ж, мне кажется, Хванун слишком долго что-то не договаривал. — Может, нам следовало пойти за ним? Вдруг кто-то ещё увидит? — хмуро спросил Сохо. — Да я так понимаю, кроме нас с вами никто истинного положения вещей не видит. Судя по реакции. Гонхи слушал всё это, пытаясь вникнуть в ситуацию. Всё вокруг было каким-то ненормальным для него. Глубоко в его мозгу дребезжала мысль, что заплаканное лицо Хвануна как-то связано с ним. Вот было такое чувство. Вряд ли какой-то заваленный экзамен мог довести человека до столь плачевного состояния. Все эти размышления нервировали Гонхи, и он не находил себе места. — Как думаете, у него телефон при себе? — не вынеся повисшей в воздухе неизвестности, спросил Гонхи. Сохо удивлённо посмотрел на него. — Был с собой. Если он его в запале не выкинул куда-то, — ответил Ёнджо, после чего Гонхи сразу же набрал номер Хвануна. Он терпеливо ждал, особо не надеясь, что Хванун, увидя его имя на дисплее, вообще возьмёт трубку. Однако тот трубку всё же поднял. — Где ты? — с ходу спросил Гонхи, нервничая ещё больше. — Зачем ты мне звонишь, Гонхи? — послышались тихие слова на том конце провода. — Просто скажи, где ты. — Я не хочу. — Хванун. Скажи, где ты. — Да не хочу я! — воскликнул Хванун, и Гонхи смог услышать слёзы в его голосе. — Гонхи, я… Я просчитался. Я просчитался, когда выбирал второй вариант, Гонхи. Я такой дурак… Гонхи с силой сжал челюсти, стараясь остановить нахлынувшие на него эмоции. Всё-таки это из-за него. Из-за него Хванун такой. — Скажи мне, где ты. Я приду, и ты мне всё это лично расскажешь. — Я не хочу тебя видеть, Гонхи… — проговорил Хванун совсем тихо, что едва разобрать. — Как я осмелюсь говорить с тобой теперь? Взгляд Гонхи вдруг сделался стальным, что заметили изумлённые Сохо с Ёнджо. — Скажешь, где ты находишься? Или мне перерыть весь универ в поисках тебя? После этого в трубке послышалось продолжительное молчание, а затем Хванун всё-таки сломался под натиском и сообщил, что он в дальней комнате отдыха на том же этаже. Гонхи тут же быстрым шагом направился туда. Ворвавшись в комнату отдыха, Гонхи увидел Хвануна в дальнем её углу, прижавшего к себе колени, из-за которых было видно лишь его красные заплаканные глаза. Взгляд Гонхи остановился на том, что его так удивило — на чёрных призрачных ушах и выглядывающем из-за спины хвосте. А затем и на бледно-лиловых зрачках. Вот уж от кого нельзя было ожидать, что он окажется Волком. Задним местом чуя подвох, Гонхи стал догадываться о том, что Сохо умолчал о Ёнджо. Наверняка тот тоже являлся Волком, но это не то, чтобы сильно удивляло. С тяжёлым взглядом, порой агрессивный Ёнджо больше мог создать впечатление, что он не просто человек. А после того, как Сохо с ним неожиданно спелся, только и оставалось, что сидеть и подозревать их в том, что они не просто так вместе тусуются. Но вот Хванун… — Зачем ты меня искал? — выдавил Хванун, и Гонхи вырвался из своих мыслей, глядя на него. Внутри Гонхи всегда была такая установка: видишь плачущего человека — утешь его всеми возможными способами. Гонхи ненавидел чужие слёзы. Будь его воля, он бы вообще жил в ярком позитивном мире, где все улыбаются. Такие его мысли всегда вызывали смех у реалиста Сохо и непонимание у Дончжу, который мир таким позитивным тоже не видел, да и не смог бы. А вот Гонхи всего лишь хотел, чтобы вокруг него было по возможности больше счастливых людей. По этой причине вид плачущего Хвануна вызывал в нём желание исправить эту грустную атмосферу. Тем более, Хванун всё ещё вызывал в Гонхи тёплые чувства, несмотря на то, что они перестали общаться. Несмотря на то, что между ними было. — Я… не достоин тебя, Гонхи, — не дождавшись ответа на свой вопрос, продолжил говорить Хванун. — Такой глупец как я должен платить за свои грехи. Пусть я растерялся, когда ты поставил мне ультиматум, но ошибка эта стоит слишком дорого. Если бы я мог отмотать время назад, я бы ни за что не выбрал тот же вариант, что и прежде, как бы хорошо мне тогда ни было. Потому что мне без тебя рядом… очень непросто. — Хванун поднял взгляд светло-лиловых глаз на Гонхи. — Скажи честно, зачем ты здесь? Ты хоть понимаешь, что заставляешь своим появлением надеяться на то, что ты сам же нарушишь наш уговор и продолжишь общаться со мной как раньше? А я, дурак, всё продолжаю на это надеяться. Грош мне цена, что я не могу отвечать за собственные слова. — Хванун горько усмехнулся, после чего продолжил. — Я влюбился в тебя далеко не из-за секса. Что за демон в меня вселился в то время, что я пошёл на поводу у своих низменных желаний. — Хванун… — Ладно. Я просто хотел сделать тебя счастливым. Не лучший для этого способ. Но я бы сделал для тебя что угодно. Потому что я чертовски сильно… люблю тебя. Хванун отвёл взгляд, а Гонхи тем временем понял, что не в состоянии пошевелиться. Странная ситуация. Хванун ему совсем не нужен в романтическом плане, но никто кроме него не вёл себя так. А главное: никто не говорил таких слов, как «я влюбился в тебя не из-за секса». Каждый грёбанный раз отношения Гонхи заканчивались пониманием, что его использовали ради постельных утех. Чувствовал он это тогда, когда было уже поздно, всё случилось, а может и не раз. Но Хванун был каким-то другим. Его искренность потихоньку начинала развеивать сомнения Гонхи в том, что найти кого-то, кто будет любить в тебе всё, вполне возможно. Всего лишь Хвануну не посчастливилось оказаться на этом месте. Хванун сам не считал себя хорошим и корил себя за эти чувства, за свои неправильные поступки, но Гонхи не мог просто взять и забыть то, каким добрым и участливым Хванун был до этого. Чересчур недопустимо было бы считать, что всё то было ложью. — Слушай… — проговорил Гонхи, присев на одно колено напротив Хвануна. — Может, правда… Ну его, тот уговор? Хванун распахнул глаза, с недоверием глядя на Гонхи, а тот тем временем думал, что для него это слишком — наблюдать, как кто-то ломается из-за него. Промелькнула мысль, что, возможно, он ведёт себя так ещё и из-за того, что Хванун оказался Волком, а это уже намекает на то, что оставлять его одного нельзя. — В тот раз я тоже, честно скажу, погорячился с такими условиями. Мне правда тяжело представить себя в отношениях с парнем, да и не хочу я даже пробовать. Но если ты согласишься на то, что мы будем общаться как обычные друзья, то… я согласен на это. Гонхи говорил это всё, обратив взор куда-то в пол. После этого он поднял взгляд и увидел, КАК Хванун на него смотрит. Столько облегчения и любви во взгляде человека Гонхи отродясь не видывал. Хванун смотрел на него своими нереальными светло-лиловыми глазами и обливался слезами пуще прежнего. Шмыгнув носом, он приоткрыл губы, хрипло произнеся: — Спасибо. «Спасибо, что дал мне эту возможность» «Я всё ещё не достоин, но я благодарен тебе за то, что подарил мне этот шанс» Вот что читалось в глазах Хвануна. Затем тот уткнулся лицом в колени, громко всхлипывая, а Гонхи не сдержался и, протянув руку, стал одобрительно похлопывать его по плечу, и просидел с ним так, пока тот не успокоился.***
Music: Lauv — Lonely Eyes У Ёнджо немного шалили нервишки. В первую очередь, конечно, из-за сессии, но в этом году переживаний несколько прибавилось. Пожалуй, он никогда не расставался с девушкой при совершенно необъяснимых для него самого обстоятельствах. То, что произошло после… Что ж, он превзошёл самого себя. Ёнджо потащился к Сохо просто потому, что тот сделался тихой гаванью для него. До этого близким человеком для Ёнджо был Хванун, но с тем что-то явно творилось в последнее время, да и он часто начал отказывать во встречах, что стало лишним поводом для Ёнджо ходить к Сохо. Тот переживал за экзамены не меньше, к тому же, разболелся прям накануне экзамена по психологии, чувствовал себя физически крайне отвратительно и сдал экзамен на, как он выразился, «всего лишь восемьдесят пять баллов». — Ну, я не знаю… Хочешь, пойду наколдую тебе пересдачу, — предложил Ёнджо, глядя на Сохо, который и выглядел под стать самочувствию. — Не думаю, что я смогу сдать лучше, — убито проговорил Сохо. Ёнджо знал, как Сохо готовился к этому своему экзамену, поэтому его разочарование мог понять. Так же, как понимал, что не только простуда стала причиной разбитого состояния Сохо. — Придумал. Потрахайся с кем-нибудь и сразу на пересдачу, — сморозил Ёнджо и поднял большой палец вверх, на что Сохо даже не притворился, что ему хоть каплю смешно. — Да пошёл ты на хуй, — гневно бросил он с отвращением во взгляде. — Ещё скажи, что не сработает. Сто процентов сработает, — продолжал твердить с серьёзным фейсом Ёнджо, а сам в это время наблюдал за реакцией Сохо. — Да мне насрать, сработает или нет. Сейчас это попросту невозможно. — Чего невозможного? В приложениях для знакомств очень легко найти кого-то на одну ночь, например. — Правда? Прекрасно, — процедил сквозь зубы Сохо и взял в руки телефон. Через пять минут сёрфинга какого-то приложения он, в конце концов, скривился и чуть слышно произнёс: — Боже, какой кринж… — Так не пойдёшь на пересдачу? Расстроен же. — Не пойду. Как бы ещё хуже не сделать, — ответил Сохо, и тема была на этом закрыта. От внимательного наблюдения Ёнджо не укрылось, как Сохо колбасит уже от всего и сразу. Это вызывало тревогу и у Ёнджо тоже. А потом произошёл тот случай с Хвануном. Экзамен был перенесён, вся ситуация замялась, в основном, благодаря Ёнджо. В тот день он ещё заметил Гонхака, который опоздал на экзамен, не застал всего действа и, в итоге, поймал какое-то нереальное везение, так как нельзя его опоздание считать опозданием, когда экзамен по-человечески не состоялся. Ёнджо подумал, что немного дико оставлять Гонхака в неведении насчёт Хвануна, но ничего не мог с этим поделать. Сам он пребывал в состоянии шока, хотя по нему этого не было видно. Он не ожидал, что Хванун может оказаться Волком. Но ещё меньше он мог ожидать, что у Хвануна неожиданно произойдёт срыв прямо на людях. Если бы у Ёнджо не было бы этой способности внушения, то фиг знает, как Хванун бы остался безнаказанным. Ёнджо даже думать не хотел, что бы с его другом сделали, по каким инстанциям таскали бы и где бы в итоге заперли. И вишенкой на торте в этой истории являлось то, что Хванун, оказывается, влюблён в Гонхи. Ёнджо совершенно не догадывался об этом. — Да. Всё так, — признался в тот злосчастный день Хванун, когда Ёнджо остался у него дома, после того как с Сохо и Гонхи проводил его туда. — Ты мог бы рассказать мне. Самому было бы хоть немного легче, — говорил ему Ёнджо. Ему было нелегко смотреть на своего потрёпанного друга. — У меня не получалось рассказать, — сказал Хванун, садясь на свою кровать и обнимая колени. — В любом случае, эта любовь была безответной. Нечего и вспоминать про эту нелепую часть моей жизни. — Почему же нелепую? — Я немало ошибок наделал и благодарен Гонхи за всё то терпение, что он проявил к моим выкидонам. Ёнджо было страшно спрашивать, что именно понаделал там Хванун, но задать пару вопросов так и подмывало. — И как давно это продолжается? — Что именно? — Твои чувства к Гонхи. — С начала прошлого года. Ёнджо посмотрел на Хвануна с недоумением, после чего задал следующий вопрос: — Так это мой косяк, да? Что всё зашло так далеко. — Да причём здесь ты? — Я попросил его быть твоим репетитором. — Ну… Это было совпадение, которым я рискнул воспользоваться и взять от него всё. — Хванун страдальчески вздохнул. — Всё моё поведение от и до отвратительно. Каждый раз пользовался ситуацией, хватаясь за любую возможность. Может, это ещё одна причина, почему я тебе ничего не рассказывал. Ты даже представить не можешь, как мне было стыдно. И я всё продолжал гнуть свою линию. И мне снова было стыдно. И опять. И так до бесконечности. Хванун нахмурил брови, его глаза покраснели. Ёнджо не знал, что ему на всё это ответить. Во-первых, он не особо умел утешать, во-вторых, ему казалось, что Хванун уж больно сильно корит себя за чувства, которые он не был в силах приструнить. И что такого вообще Хванун мог сделать Гонхи, что он так себя поносит? — К чему вы в итоге пришли? — осторожно поинтересовался Ёнджо. — Будем общаться как раньше, — тихо ответил Хванун. — Мне очень повезло, что Гонхи мне всё так легко простил. Ёнджо не мог больше терпеть. Хванун всё ещё умалчивал то одно, то другое. Ёнджо было сложно что-то дельное ему сказать, не зная, что на самом деле произошло. Он понимал, что поступает не слишком красиво, но посчитал, что лучшим решением сейчас будет слегка надавить. Ну или не слегка. — Расскажи мне всё. Хванун поднял на него распахнутые покрасневшие глаза. Он не хотел говорить. Из-за стыда, вины или чего-то ещё, но воспротивиться такому глубокому необычному голосу Ёнджо не смог, поэтому вывалил всё в течение получаса как на духу, рассказывая все подробности, какие мог упомнить. Слушая эту исповедь, Ёнджо не столько удивился, сколько ощутил какую-то растерянность, словно он особо и не был знаком с человеком напротив него. Сколько же всего прошло мимо него… Да, Хванун не обязан вываливать ему всю свою жизнь в мельчайших подробностях, но утаил он очень многое. Просто потому, что он не хотел произносить даже имя человека, который ему нравится. Оказалось, тот человек занимал немалую часть жизни и мыслей Хвануна. Оставалось лишь восхищаться, насколько мастерски он сохранил эту тайну. Не вынуди Гонхи Хвануна сделать тот выбор, Ёнджо всё ещё жил бы в неведении, считая, что его друг самый обычный парень, который вычеркнул личную жизнь из своего расписания по причине ненадобности или ещё чего. Как же Ёнджо во всём ошибался. Выйдя из дома Хвануна, ему захотелось только одного — пойти к одному Лисёнышу и уютно устроиться в его норке, где всё мягко, светло и приятно. Только из-за проблем с самочувствием у Сохо и грядущих несданных экзаменов Ёнджо решил идти прямиком к себе в общагу, никуда не сворачивая, пусть и чувствовал себя паршиво. Выбрав самый длинный маршрут, он медленно плёлся в сторону своей общаги, давая себе время на то, чтобы переварить всё то, что творилось вокруг него в последнее время.***
Music: jxdn — Angels & Demons На натянутых струнах терпения Сохо уже можно было сыграть какую-нибудь мелодию, но, оказалось, что его всё ещё можно было вывести из колеи. Перед сдачей очередного профильного экзамена он встретил в холле Ёнджо, которого не ожидал там увидеть. Тело придательски вздрогнуло от одного лишь взгляда в его сторону, но Сохо уже начал привыкать игнорировать подобные сигналы своего тела. Ему пришлось. Пришлось научиться давить возбуждение, как можно меньше думать о людях, с которыми он бы не прочь переспать, и жить со стояком, когда он ничего не мог поделать с ним. — Куда ты идёшь? — спросил Сохо у Ёнджо, который так крепко о чём-то задумался, что чуть не просвистел мимо него. — А… Привет. Хотел записаться на японский на следующий семестр. — Ты собираешься продолжать курс? — Ну да. Почему нет? У меня, вроде, что-то да получается там. Ладно, поговорим позже, я немного тороплюсь. — Окей, — отозвался Сохо и, на мгновение остановившись взглядом на стремительно удаляющейся спине Ёнджо, вздохнул. Всё тело едва заметно подрагивало, но экзамен никто не отменял. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Сохо заглянул в Какао, где он недавно создал новый анонимный профиль, чтобы была возможность общаться со своими друзьями, а не искать их сообщения в ворохе других. Там он заметил, что Ынбёль ответила ему на сообщение около семи утра, но он не услышал оповещения. Сохо как-то между делом осторожно завёл тему отношений при разговоре с ней, сделав это ради того, чтобы узнать хоть что-нибудь о том, что вообще думает теперь Ынбёль о Ёнджо. Выяснилось, что она совсем не переживает из-за их расставания. Не из-за того, что Ынбёль ветреная девушка, она как раз такой не была. В последнем сообщении Сохо спросил у неё, как Ёнджо объяснил своё намерение расстаться. Остановившись прямо посреди лестницы, Сохо напряжённо уставился в экран. Он смотрел на него на протяжении трёх минут, после чего опомнился и побежал на экзамен, где первые пятнадцать минут выделенного на тест времени не мог сконцентрироваться. С грехом пополам дописав тест, Сохо вышел из аудитории и собрался идти в общагу. Однако судьба отколола прикол, и оказалось, что Ёнджо ждал Сохо в холле всё это время. Сохо хотел спросить его, зачем он ждал, но его больше интересовало другое. — Мне Ынбёль всё рассказала, — с ходу заявил он, двигаясь к выходу. Тем временем Ёнджо одарил его спокойным взглядом и пошёл рядом. — И? Мне пришлось солгать. — Солгать? — Ну да. — Охренеть. Да ты, мать его, просто титан мысли. Солгать так, чтобы на тебя девушка не обиделась, и выйти сухим из воды. — Ты понимаешь, что девушкам слышать отказ в постели не легче, чем парням? Конечно, я постарался сгладить углы. — Гений непризнанный, не иначе. Перед глазами Сохо так и стояло сообщение Ынбёль, на которое он даже ответить забыл. Она написала: «Он сильно передо мной извинялся. Сказал, что долгое время не принимал своих чувств к одному человеку, что эти чувства было слишком сложно разглядеть с первого раза. Но теперь, когда Ёнджо понял, что любит этого человека, он больше не хочет меня обманывать, и желания меня использовать как наполнитель для пустого места в его сердце у него нет. Я видела, что он искренне раскаивается, поэтому мне стало его даже немножко жаль. Наверное, его любовь безответна, ну, тут только посочувствовать остаётся». Долгое время не принимал своих чувств? Слишком сложно разглядеть с первого раза? Любит этого человека? «Что за бред», — подумал Сохо, но отчего-то ему стало тревожно. Должно быть, он умом повредился, но когда он встретился с Ёнджо после экзамена и взглянул на него, то вдруг подумал, что, возможно… все эти слова имели отношения к нему? Сохо проводил с Ёнджо так много времени, что просто не мог понять, когда Ёнджо мог найти время на нормальное общение с кем-то ещё. Или он влюблён в кого-то тайно, даже не общаясь? У Сохо в голове не укладывалось. Разве можно такое выдумать и сказать так убедительно, чтобы Ынбёль поверила? Она же совсем не дура. — А ты чего вдруг об этом спрашиваешь? Мной заинтересовался? — спросил Ёнджо, когда они уже вышли из универа и по инерции плелись в сторону общаги Сохо. — Жопа моя тобой заинтересовалась... — не подумав, бросил Сохо. — Что сказал? — насмешливо отозвался Ёнджо, и до Сохо дошло, как двусмысленно прозвучала его последняя фраза. — Угх. Ты, конечно, парень что надо, но я не по парням, сорри, — выдавил он без тени улыбки. Неизвестно, куда бы завёл их этот разговор, если бы в спину Сохо не врезался некто, после чего чужие руки крепко обхватили его тело. Сохо обернулся и обнаружил позади себя Хаюн. Она хитро улыбнулась, обошла его и обняла уже спереди, игриво заглядывая в лицо. — Приветики~, — пропела она, и Сохо показалось, что у него неожиданно разболелись зубы. — Э… Хаюн, — выдавил он, пытаясь мягко отстраниться, но Хаюн как клещ в него вцепилась. Тело Сохо среагировало незамедлительно: жар стал расползаться по коже, дрожь в теле усилилась, а в горле пересохло. — Сохо, вот почему ты такой? — поинтересовалась девушка, ничуть не смущаясь того, как Сохо, пусть и вяло, но всё же пытался от неё избавиться. — Мы уже расстались. Хватит ко мне приставать, — задыхаясь, ответил Сохо, снова пытаясь освободиться из чужих объятий. И опять безуспешно. — Ты себя вообще видел? — сладким полушёпотом пропела Хаюн. — И вообще, где же мне найти тебе такому красивому и горячему замену? Сохо даже среагировать не успел, когда Хаюн потянулась к нему и поцеловала. Пошло и глубоко. Прямо на улице. Сохо так охренел, что и пальцем не пошевелил. Внутри его разгорячённого и неудовлетворённого тела стала растекаться возбуждающая сладость. Надо же было вот так… раздразнить его. Когда Хаюн оторвалась от его губ и с довольством хмыкнула, Сохо пытался сфокусировать свой затуманенный взгляд. С трудом сделав это, он посмотрел чуть левее Хаюн и неожиданно наткнулся на настолько сложный взгляд Ёнджо, что прочитать его было невозможно. Вроде, такое непроницаемое выражение лица, но что-то в этих глазах определённо было. Сохо напряжённо нахмурился и ощутил обострившуюся ещё сильнее сухость во рту. Его ладони, лежащие на плечах Хаюн, вдруг вспотели, хотя на улице было холодно. Медленно и мучительно выдохнув, Сохо отвёл взгляд вправо, но чувствовал, что Ёнджо всё ещё на него смотрит. — Я не буду с тобой встречаться. Давай закончим этот разговор, — на отвали выдавил из себя Сохо и, наконец, оторвав от себя Хаюн, пошёл в общагу. Ёнджо пошёл следом за ним, но не проронил ни единого слова за всю дорогу, только лишь попрощался у здания общежития. Сохо так и не понял, зачем Ёнджо его ждал после теста, и это его сильно напрягало.***
Music: Black Atlass — Pain & Pleasure Сохо сидел в своей комнате в общаге, пребывая в какой-то прострации. Под его глазами, невидяще уставившимися в стену, уже залегла нездоровая синева, да и лицо слегка осунулось. Он жуть как устал. Выматывала уже каждая мелочь, каждое незначительное действие. Поэтому и на подработку Сохо ходить перестал, покончив с последним перед Рождеством проектом, и поужинать он ни с кем не выходил, предпочитая просто съесть какую-то булку или заварить лапшу кипятком. Для этого надо было только дойти до кулера с водой, и это было проще, чем одеваться и выходить куда-то. Сохо уставал даже от разговоров. Его пыталась поддержать Ынбёль, но на ответы ей в мессенджерах сил не было. До него допытывался Гонхи со всякими дурацкими вопросами, но на ответы ему сил не было. Сил просто не было. Ни на что. Сохо просто думал о том, как же здорово, что остался один экзамен. После него он ляжет и проспит трое суток. Ему вообще на всё остальное уже, если по чесноку, начхать. Звук телефона в тишине разнёсся так неожиданно, что ушедший в себя Сохо подскочил чуть ли не до потолка. Через Какао ему позвонил Ёнджо. Увидев это имя на дисплее, Сохо ощутил противную сухость во рту. Что вот этому вот сейчас понадобилось? — Что? — тихо уронил своё недовольство Сохо прямиком в трубку, но Ёнджо это нисколько не смутило. — Завтра последний экзамен. — И что? Я не буду отмечать это событие. — Почему? — послышалось напряжение в трубке. — Потому что я устал и ничего не хочу. Если ты всё сказал, то пока. — Нет, погоди. Сколько у тебя баллов по предмету? Сохо отнял трубку от уха и с непониманием уставился на неё, после чего напряжённо нахмурил брови и вернул трубку на место. — К чему этот вопрос? — Просто ответь. — Пока что шестьдесят три. В трубке повисло молчание, а Сохо терпеливо ждал, когда Ёнджо подаст хоть какие-то признаки жизни. Тишина так затянулась, что Сохо подумалось, будто между ними вовсе пропала связь. — Что такое? Ты меня вообще слышишь? — Да, — мгновенно отозвался Ёнджо. — Ну и? Узнал, что хотел? — скептично усмехнулся Сохо и устало вздохнул. — Пойду повторю что-нибудь к этому бредовому экзамену и баиньки. Бывай. — Подожди, — произнёс Ёнджо неожиданно твёрдым тоном, и у Сохо внутри всё тотчас перевернулось. Он зло цыкнул языком, думая, что Ёнджо уже пора бы начать предупреждать, когда он собирается выкрутасничать. — Говори, что тебе надо, быстро. Хватит уже тянуть кота за яйца, скажи нормальным человеческим языком. — В общем, у меня столько же баллов. — Рад за тебя. Что дальше? — Выходит, завтрашний экзамен может изменить эту ситуацию, ведь препод этот человек переменчивый, и при одинаково хороших ответах может поставить любую цифру, которая ему в голову придёт. — Пока непонятно, что ты пытаешься мне этим сказать. Я соревноваться с тобой в оценках не собираюсь, господин Ботаник. — Давай поспорим. Сохо несдержанно хмыкнул. — А у тебя скучная жизнь, раз ты такой детской ерундой развлекаешься. — Вовсе нет, — ответил Ёнджо, и Сохо через трубку ощутил, как тот нахмурился. — Тогда тебе… — помрачнев, сказал Сохо. — …Что-то от меня надо. — Типа того, — после небольшой паузы, отозвался Ёнджо, и Сохо ох как всё это не понравилось. — Давай не надо, ладно? Это всё лишнее. — Сохо, соглашайся. Сохо тяжело вздохнул и резко уронил голову на грудь. Колокольчик на его серьге в ухе зазвенел, мимоходом напоминая, чтобы его сняли перед сном. А, может, это был тихий предупреждающий звон. Сохо об этом даже не подумал, когда спрашивал: — Рассказывай, чего ты хочешь. — Если ты проиграешь в споре, то… — начал Ёнджо, и с каждым словом его голос казался всё более глухим. Сохо резко выпрямился, в ужасе уставившись в никуда. У него на некоторое время язык отнялся от услышанного. Дыхание вдруг сбилось, щёки слегка подрумянились, а глаза покраснели. Всё его тело аж сотрясало от гнева. — Вот есть люди, которые пытаются привлечь к себе внимание. Есть те, кто хотят показать свою симпатию. Есть те, кто демонстрирует свою ненависть. А какого хуя пытаешься сделать ты, Ёнджо? — процедил сквозь зубы Сохо, всеми силами стараясь не орать на него. Остатки сил ушли в ту ярость, которая клокотала внутри, сотрясая всё его естество. И эта ярость была с тем противным оттенком возбуждения, которое совсем некстати втиснулось в эмоции Сохо, начинающие пожирать его изнутри. — Ты, блядь, совсем охренел. А я, наивный, повёлся на всю эту хуйню, что ты хочешь примириться со мной. Какой же ты уёбок. Драки ищешь? Будет тебе драка. Прям завтра тебе пропишу, скотина. — Всё не так, — как ни в чём не бывало произнёс Ёнджо, словно не он только что сморозил нереально тупую ебанистику, которую Сохо никакой логикой объяснить не смог, кроме как поверить в то, что Ёнджо наёбывал его всё то время, что они пытались строить из себя друзей. — Я ни за что не соглашусь на это, — прохрипел Сохо, чувствуя, как он слабеет с каждой секундой всё сильнее. Паршивее всего ему становилось от мысли, что он не может на полном серьёзе сказать Ёнджо «иди на хуй». Было бы проще, сделай он так. Оказалось, бо́льшая часть его верила в то, что просьба о таком споре возникла не как обычная прихоть. Сохо искренне не мог понять, почему он сам же пытается обелить Ёнджо, в то же время злясь на него и желая дать тому в морду. Как все эти противоречия в нём сочетаются и как ему самому в них выживать? — Хорошо. Если ты думаешь, что я над тобой пытаюсь поиздеваться, то просто придумай что-то подобное для меня. Ведь я вполне могу проиграть в этом споре. Мы на равных правах. Я бы даже сказал, что у тебя больше шансов с твоими Лисьими штучками. — Что-что ты сказал? Придумать что-то подобное для тебя? — Верно. — То есть, если я скажу, что хочу потребовать то же самое, ты согласишься? — Да, — с поразительной уверенностью ответил Ёнджо, и Сохо уже совсем растерял способность понять этого человека. Почему его поведение такое стрёмное? Что за идеи приходят в голову этому ёбнутому Ёнджо? — Хах… — усмехнулся Сохо, неожиданно ощущая, что слова, вылетающие из его рта, будто выходят оттуда не по его воле. — Тогда договорились. Потом даже не пытайся отмазаться. — Хорошо, — как всегда невозмутимо отозвался Ёнджо. Его способность везде и во всём сохранять непоколебимое спокойствие в данной ситуации вымораживала по-страшному. — А если нам всё-таки поставят одинаковое количество баллов? — Ну, сотки он никому никогда не ставил, как старшие говорят. Поэтому маловероятно. Но если вдруг что, то наш спор аннулируется. — Идёт, — сказал Сохо и закончил этот странный разговор с Ёнджо. И только после он осознал, на что именно подписался. Пожалуй, это был не первый его глупый поступок. Жизнь должна была чему-то его научить, но по какой-то причине он продолжал топтаться на одних и тех же граблях. На следующий день Сохо долго-долго торчал в душе. Казалось, он пытается водой смыть свою нервнозность, но выходит только какая-то шляпа. Из-за дурацкого спора с Ёнджо Сохо нервничал перед экзаменом в пять раз больше. Кое-как выбравшись из душа, он с ещё бо́льшим трудом оделся и пошёл на единственный в этот день экзамен, последний. Ему нужно было лишь ответить на несколько вопросов. Легкотня. Тем более, Сохо готовился ко всем экзаменам. Однако он ни капли не сомневался, что с Ёнджо было так же. Встретившись с ним в коридоре, Сохо лишь кивнул ему и не пожелал с ним разговаривать. Он не хотел стоять ни с кем рядом, потому что его слишком часто штырило от желания потрахаться. Он уже планировал после трёхдневного сна пойти и наконец-то удовлетворить свою потребность. Ему это было жизненно необходимо. А пока он был вынужден по-максимуму отгораживаться от других людей. Сохо удалось успокоиться лишь после того, как он вышел из кабинета. Отвечал он достаточно складно, преподаватель даже улыбнулся и похвалил его. Обычно Сохо в похвалах не нуждался, но сегодня ему нужно было пренепременно получить хорошую реакцию. Он уже мысленно планировал, что после победы в споре с поехавшим, видать, кукухой Ёнджо он просто откажется забирать свою награду. Он просто пойдёт дрыхнуть в общагу, как и планировал. Ёнджо вышел из аудитории несколько позже. Он молча подошёл к Сохо и поднял перед его глазами лист, на котором синей ручкой было начерчено: «Отлично (97)». Сохо побледнел. Он чуть было не сполз по стенке вниз, но удержался. Закрыв глаза, он тут же словно оглох. Боже. Твою мать. — Покажи свой. Убегать было бессмысленно, поэтому Сохо просто раздражённо шлёпнул ладонью с листом в грудь Ёнджо, недовольно поджав губы. Медленно выдохнув, Сохо открыл глаза и осторожно посмотрел на Ёнджо. Тот нашёл глазами оценку внизу листа, после чего с каменным лицом вернул лист. Сохо это неимоверно бесило. Ёнджо было почти невозможно прочитать за этой извечной маской показного равнодушия. — Когда ты хочешь это сделать? — заставил себя задать вопрос Сохо. Он всей душой боялся этого момента и не хотел, чтобы тот наступал. С другой стороны, чем скорее всё это закончится, тем лучше. — Сейчас, — резко бросил Ёнджо и Сохо испуганно взглянул на него. Он не был готов. Но, честно говоря, он никогда не был бы к такому готов. На ватных ногах он направился прочь из университета, а Ёнджо — за ним, посчитав молчание Сохо за согласие. Так оно и было, несмотря на то, что это было чуть ли не самое бредовое согласие в его жизни. Вся суть спора состояла в том, что Ёнджо хотел посмотреть на Сохо, самоудовлетворяющегося при помощи вибратора. Когда Сохо это услышал, он реально подумал, что у него глюки. Позднее ему в голову лезли всякие ненужные мысли в духе «А где этот вибратор вообще находится?». С тех самых пор, как Ёнджо ему его подарил, тот дурацкий вибратор даже на глаза Сохо не попадался. Но он точно его не выбрасывал. И Сохо накануне экзамена даже не пытался его искать, искренне надеясь на то, что не продует в споре, на который не должен был ни под каким предлогом соглашаться. У него не было причин соглашаться. Ни одной. Ноль причин, блядь, да он что, заразился от Ёнджо сумасшествием? А теперь только и оставалось, что вытерпеть это унижение, сжав зубы. Он бы сказал, мол, ладно, от такого не умирают, но из-за своего Лисьего недотраха он почему-то думал, что он-то как раз может сдохнуть. Дрочка для него вот ни разу не спасение. Зайдя в комнату, Сохо нехотя впустил Ёнджо. Его руки тряслись. Он думал о том, что мог бы вообще-то сбежать. Что плохого в том, что ему не хочется унижаться? Но даже когда он попытался захлопнуть дверь перед носом Ёнджо, у него не получилось. У Сохо до сих пор было к себе слишком много вопросов. Возможно, он глубоко в душе мазохист. А может ему нравится унижаться. Он уже ни в чём не был уверен. «Ладно. Мы даже трахались однажды, так что я этот вибратор, думаю, переживу как-нибудь», — подумал Сохо и приказал Ёнджо задёрнуть шторы. — Просто сделай это, — устало проговорил Сохо, заметив, что Ёнджо медлит. — Раз уж мы это всё средь бела дня проворачиваем. Кстати, придётся подождать. Я не знаю, где эта штука у меня валяется. — Ладно, — сухо ответил Ёнджо и Сохо с подозрением скользнул по нему взглядом, после чего начал рыться в шкафу. Он молился на то, чтобы он вообще ничего не нашёл. Возможно, пронесёт и ничего не случится. Но как бы не так. В мыслях выругавшись, Сохо сидел на корточках перед открытым шкафом и держал в руках тот самый дебильно-розовый вибратор. Хотелось сжечь его взглядом, телепортировать прочь отсюда или выкинуть в окно. Но Сохо ничего не сделал. — Я всё подготовил, — вдруг нарушил тишину сидящий на кровати с напускным скучающим видом Ёнджо. — О чём ты? — не глядя на него, спросил Сохо. Он всё ещё ненавидящим взглядом буравил злосчастный вибратор. — Я про смазку. Без неё же ничего не получится. Сохо так внезапно окатило осознанием, что он, резко вскочив на ноги, слегка пошатнулся и, чуть завалившись вперёд, опёрся о дверцу шкафа одной рукой. «Это всё неправильно. Что же я делаю?», — крутилось у него в голове. Даже понимая, как опасно может быть даже просто остаться наедине с Ёнджо, он позволил себе вляпаться в такое дерьмо. — Мы не можем прекратить это прямо сейчас? — вырвалось у Сохо, и голос его звучал так жалобно, что ему мгновенно стало стрёмно. Непонятно, какая чаша весов перевесила бы: чаша унижения от подобного рода мастурбации перед парнем или чаша мольбы прекратить этот беспредел, который пока ещё не начался. — Нет, — обрубил Ёнджо, и Сохо этот ответ показался страх каким жестоким. Обречённо захлопнув дверцы шкафа, он подошёл к кровати и встал прямо напротив развалившегося на серо-белом пледе Ёнджо. — Двинься, — тяжело уронил Сохо. После того, как Ёнджо встал с кровати, Сохо стянул с неё плед на пол. Его уже ничего не заботило. — Давай быстрее покончим с этим. Борясь с внутренним сопротивлением, Сохо забрался на кровать и лёг на спину. Он поднял руку с вибратором, словно оценивал масштаб проблемы, а сам понимал, что эта кровать даже в первый его день в общаге не казалась ему такой чужой. Интересно, почему так? — Позволь мне, — тихо проговорил Ёнджо, садясь рядом с Сохо на край кровати и мягко забирая у него из рук вибратор. Сохо удивлённо взглянул на него, не ожидая такой резкой перемены от холода тотального безразличия до внезапной участливости. И вообще складывалось такое впечатление, что они тут вдвоём собирались совсем не пошлыми делами заниматься. Сохо ощущал себя примерно так же, как на приёме у гинеколога. Абсолютно то же нежелание раздеваться и перманентно появляющийся в таких ситуациях стыд. — Я… сам… — попытался воспрепятствовать Сохо, но Ёнджо плавным движением отодвинул мешающуюся руку. — Ты не умеешь. — А ты, значит, в своём познании преисполнился? — Можно и так сказать, — без тени улыбки отозвался Ёнджо, уверенным движением расстёгивая пуговицу и молнию штанов Сохо. Тот сразу ощутил, как его изголодавшееся по прикосновениям тело возбуждённо задрожало. Ёнджо никак не прокомментировал то, как быстро член Сохо оказался в боевой готовности. Будто для него это было чем-то самим собой разумеющимся. Для Сохо, на самом деле, раньше такое не было обычным делом, но сейчас ситуация с его телом была критическая. Только и оставалось со стыдом принять сложившееся положение дел. Куда сложнее было принять в себя этот убогий розовый вибратор. Хоть Сохо и понимал, что эта секс-игрушка реально убогая и не большая совсем, но он психологически не мог привыкнуть к ней после прошлого негативного опыта. Сколько бы Ёнджо ни вылил смазки из принесённой им бутылки, Сохо это ни капли не успокаивало. — Так ничего не выйдет. Подожди, — с лицом увлечённого своим делом человека, произнёс Ёнджо. Он выудил из своего рюкзака пачку презервативов и, нацепив один на пальцы, обильно смазал их лубрикантом. Наблюдавший за всей этой картиной Сохо пугливо встрепенулся. — Что ты собрался делать? — Растягивать тебя, конечно. Иначе тебе будет больно. Принять чужие пальцы оказалось психологически легче, и от мысли об этом в животе Сохо потянуло ощутимее, чем до этого. Ёнджо и правда нечто. Почему у него даже это так хорошо получается? Совсем не больно. — Давай попробуем его вставить, — раздался в тишине голос Ёнджо, и его выскользнувшие пальцы заменил твёрдый и не особо-то приятный вибратор. Сохо сдавленно простонал и, отведя взгляд, уронил голову на подушку. Когда устройство заработало, Сохо напряжённо сжал зубы. То ли ему показалось, то ли правда была большая разница между пальцами Ёнджо и этим вибратором. Как будто телу Сохо правда было важно чувствовать именно прикосновения другого человека, и никакие секс-игрушки тут не помогут. Сохо тяжело дышал, не понимая, что он вообще чувствует. Не было так больно, как в прошлый раз, но вибрация в теле ощущалась как-то странно. Словно внутри него всё перемешалось. Его тело и так дрожало раньше, уже в течение несколько недель Сохо ощущал эту дрожь, так сейчас добавилась ещё и чужеродная вибрация. Сохо был возбуждён, но совсем не от вибратора. Также он не был уверен, что его как-то заводит собственное униженное состояние, пусть до этого он и грешил такими мыслями. Всё же самой будоражащей вещью во всей ситуации было то, что рядом находился Ёнджо. Тот под шумок придвинул к кровати стул и сел на нём со скрещенными на груди руками, словно наблюдал за интереснейшим шоу. Сохо, повернувшись к нему и задыхаясь от желания, поймал горящий взгляд, пусть на лице Ёнджо как обычно была приклеена маска спокойствия. — Ты грёбанный бесстыдник. В курсе? — просипел Сохо, и его тело непроизвольно дёрнулось. Прямой взгляд Ёнджо на всю эту картину, где Сохо со спущенными штанами до колен и стоящим колом членом пытается выдержать эту пытку вибратором, распалял так, что хотелось кончить. И казалось, что вот-вот, но не получалось. Всё-таки эти вибраторы удовольствие сугубо индивидуальное. Кому-то подойдёт, а кто-то только плеваться будет. — Возможно, — отозвался Ёнджо, и Сохо только лишний раз убедился в том, что Ёнджо обожал такие мутные ответы. — Ненавижу этот вибратор… — искренне проговорил Сохо полушёпотом, и попытался ладонью соскользнуть с постели к своему разгорячённому члену. Но не успел. — Не прикасайся к себе. — Да ты издеваешься… — мучительно простонал Сохо, когда его руки как приклеенные вцепились в простынь, а все попытки дотянуться до уже ноющего члена не увенчались успехом. — Ты должен кончить так, — заявил Ёнджо. — Как ты себе это представляешь? Я не могу, — сипло выдавил Сохо, выбрасывая слоги между своими рваными вздохами. — Почему? — Чего-то… не хватает, — ответил Сохо, максимально точно выразив своё состояние. Он был уверен, что одного прикосновения к его члену сейчас хватило бы для оргазма. Его уже не так бесил этот вибратор, от него даже было немного хорошо, но этого слишком мало. Разрядки не произойдёт и всё тут. — Не хватает..? — эхом повторил Ёнджо и как будто о чём-то задумался. Сохо в это время отвернулся влево к занавешенному окну, продолжая дрожать и мучиться от этой извращенской пытки. Время тянулось медленно, и Сохо понимал, что всё кончится лишь с его оргазмом. Скорее бы он уже наступил. «Ах, боже… Ну отпусти ты меня уже, пожалуйста. Даже вздрочнуть нормально не даёт», — мысленно выругался Сохо, и вдруг краем глаза заметил приблизившегося к нему Ёнджо. Тот, опустившись одним коленом на кровать, вдруг ухватился за край рубашки Сохо и потянул её выше по телу Сохо, задрав её аж до уровня ключиц. Ёнджо не стал ни снимать, ни расстёгивать эту рубашку, будто в этом не было нужды, но зачем-то оголил грудь Сохо и куда-то цепко устремил взгляд. Сохо слишком поздно испугался, поняв, куда Ёнджо смотрит и что собирается сделать. — Подожди, не над… — сорвались с его губ слова и растаяли в вырвавшемся из груди стоне. Стоило языку скользнуть по обнажённому Лисьему знаку, а губам мягко обхватить нежный сосок, и та нехватка, которую Сохо чувствовал с самого начала этого акта унижения, мгновенно восполнилась, и его тело настиг, пожалуй, самый вымученный в его жизни оргазм. Как тяжело было в попытках достичь разрядки до этого, и как легко Сохо в итоге кончил, стоило Ёнджо его коснуться. Уму непостижимо. С влажным звуком отрываясь от игриво торчащего соска, Ёнджо тут же перевёл взгляд на пышущее жаром лицо Сохо. Кажется, Сохо уже забыл, что он должен был чувствовать стыд и чувствовал его пару мгновений назад. Было так хорошо, что сознание заволокло дымкой. Он просто лежал, раскинув руки, и старался вернуться в нормальное состояние, но задачей простой это не было со всё ещё работающим вибратором в нём. Хотя Сохо и о нём не думал. Мысли так и крутились вокруг того момента, когда губы Ёнджо коснулись его груди. От того, что Сохо лежал и продолжал прокручивать это у себя в голове, внутри всё сдавливало желанием. Воздух наполнился сладостью. Сразу ясно, что это значит. Открывай ворота́, Лис пришёл. Рассеянно взглянув на Ёнджо, Сохо к удивлению обнаружил, что маска безразличия с лица Ёнджо спала, обнажив откровенное вожделение. У Ёнджо был такой взгляд, словно он был уже готов знатно закусить вальяжно валяющимся прямо перед ним телом, будто ему его на тарелочке подали. Но, видимо, решил воздержаться, и, перекатившись влево через лежащее под ним тело, упал на валяющуюся руку Сохо. Было слышно, как тяжело Ёнджо дышит, и спустя минуту Сохо, повернувшись на левый бок, кинул взгляд на штаны Ёнджо, чтобы проверить свою догадку. На губах Сохо появилась усмешка. Чуть придвинув к себе голову Ёнджо и обхватив её рукой, Сохо закрыл ему глаза ладонью. С грацией соблазнителя со стажем он скользнул пальцами вниз от груди Ёнджо по мягкой ткани рубашки вниз к его брюкам, которые выдавали с головой степень возбуждения Ёнджо. — Сохо… — хрипло выдавил Ёнджо, но его протест даже сопротивлением невозможно было назвать. Он протянул обе руки к ладони Сохо, которая уже освободила возбуждённую плоть и обхватила, нежно поглаживая. — Ай-яй. Значит, тебе надо мной измываться можно, а мне ответить тем же нельзя, да? — с холодными нотками в голосе выдал Сохо. Секунду назад ему было смешно от того обстоятельства, что Ёнджо возбудился, глядя на него с розовым вибратором в заднице, но всё веселье прошло, стоило Сохо взглянуть на порозовевшие щёки и подрагивающее в его руках от возбуждения тело. Хотелось довести Ёнджо до кульминации, показать, что издёвки над Сохо чреваты. Но даже думая так, Сохо сомневался, что это своего рода месть. Он сомневался, когда тело в его руках стремительно сдавалось его движениям. Из-под ладони, прикрывающей глаза Ёнджо, можно было заметить лёгкий румянец. Дыхание у того то и дело срывалось. — Так… хорошо… — прошептал Ёнджо, и Сохо подумал бы, что ослышался, если бы он в тот момент не буравил взглядом губы, которые это сказали. От этих слов у Сохо с силой стянуло низ живота, и он обнаружил себя снова возбуждённым и готовым к продолжению. Сохо знал, что никакого продолжения не планировалось, но вибратор до сих пор был в нём, он от него почему-то самостоятельно не избавился, а сразу занялся Ёнджо, который пачкал руку Сохо предэякулятом, и его напряжённое тело дрожало так, что давало весьма ясно понять, насколько близок Ёнджо был к разрядке. Резко выдохнув сквозь стиснутые зубы, Ёнджо задрожал, и по пальцам Сохо потекла вязкая жидкость. Сам Сохо дышал через раз, ощущая непонятное удовольствие от одного лишь лицезрения чужого оргазма. Если бы он вообще курил, он бы, пожалуй, на этом моменте уже чиркнул зажигалкой. Остановившись на мгновение, Сохо неожиданно поймал себя на мысли, что эту сцену он, кажется… уже видел. Дежавю. Его уже посещало, где он так же закрывал глаза Ёнджо ладонью и надрачивал ему. Ёнджо так же дрожал, в видении были те же белые простыни и задёрнутые шторы, через которые едва пробивал дневной свет. И тогда Сохо потряхивало так же, как сейчас от всё ещё работающего вибратора. Соскользнув пальцами с век Ёнджо, Сохо вдруг столкнулся с ним взглядом. То, что испытывал сейчас Ёнджо, было сложным, но то же самое мог сказать Сохо и о себе тоже. Не упрощала ситуацию витающая в воздухе похоть. Упавший обратно на кровать Сохо чувствовал, как его шею опаляет огонь, обхватывая всё его тело. Лёжа на кровати рядом с неподвижным Ёнджо, он поднял правую ладонь, всю заляпанную чужой спермой. Он не понимал, что же пошло не так. Мозг Сохо отказался думать, потому что всё, чем можно было в такой ситуации думать, это неугомонный возбуждённый член. После Ёнджо сел на кровати и немного так посидел. Он не стал поправлять свою одежду, а просто безмолвно двинулся к краю кровати. Рядом с ней валялся его рюкзак. Оттуда он достал салфетку и, слегка неуклюже схватив Сохо за запястье, вытер его руку начисто, после чего небрежно бросил салфетку куда-то на пол рядом со своей сумкой. Ёнджо сидел в ногах Сохо и как-то потеряно смотрел на вибратор, после чего выключил его и вытащил из вздрогнувшего во время этого движения Сохо. Его тело заныло. Он чуть ли не в голове у себя услышал Лисий вопль: «Ты прикалываешься? Этого МАЛО!». «Да, знаю», — согласился как никогда сговорчивый Сохо. Он посмотрел вниз и представшая перед ним картина его ох как взволновала: Ёнджо не спеша надевал на себя презерватив, выглядя при этом так, словно он по-настоящему страдал от неудовлетворённости. Он уже смазывал член смазкой, а Сохо не нашёл в себе ни капли испуга, желания сопротивляться или кого-то останавливать. В нижней части живота продолжало потягивать. Прозрачнее намёка и не сыскать. Сохо просто принял эту ситуацию, и у него не было желания искать тому причины. Ёнджо подполз к Сохо и навис над ним, выглядя при этом смущённо и неуверенно. Таким его Сохо ещё не видел. Как будто Ёнджо понимал, что творящееся действо — полная дичь, но воспрепятствовать не мог. — Сохо, если не хочешь… Останови меня. Хотя бы просто словом, — сипло произнёс Ёнджо, и Сохо показалось, что он взорвётся от приступа возбуждения, который накатил на него после этих слов. Мда уж, «не хочешь»… С крупной дрожью в руках Сохо вцепился в шею Ёнджо, притягивая его к себе и сталкиваясь с ним лбами. — Давай… же… — хриплым голосом проговорил Сохо, не понимая уже ничего, кроме охваченного пламенем возбуждения собственного тела. И Ёнджо просить дважды не нужно было. От первого же толчка изо рта Сохо вырвался такой пошлый стон, что он покрылся мурашками от стыда и ещё сильнее раскраснелся. — Тесно… — сдавленно просипел Ёнджо, и Сохо нечего было ему ответить на это. Он просто весь зажался от наплыва страсти и пытался сдержать неприличные звуки, стремящиеся вылететь из его рта. Как неожиданно понял, что Ёнджо ускоряется, причём очень ощутимо. — Что ты… делаешь… — хрипло проговорил Сохо, не в силах принять это безумное сочетание удовольствия и быстрого темпа. Для него подобное было в новинку. Но ему, кажется, нравилось. Так нравилось, что удерживать в себе эти эмоции стало невозможно, и Сохо закрыл свой рот обеими ладонями. — Зачем..? — выдохнул Ёнджо, не сбавляя бешеного темпа. — Нас услышат… Как в прошлый раз. Я не хочу, — полушёпотом выдавил Сохо, и снова преградил путь вырывающимся из горла звукам. Но это плохо помогало. Его повышающийся голос вырывался, как ни сопротивляйся. Наслаждение было готово выплеснуться наружу, когда Ёнджо всё-таки кончил первым и остановился, вжавшись в бёдра Сохо. И пусть сам Сохо не успел достичь оргазма, он даже был этому рад. Возможно, у него бы последние мозги вылетели от подобного. Сохо в любом случае чувствовал себя потрясающе. Он лежал, упиваясь сладостью, разнёсшейся по телу. А потом посмотрел на Ёнджо и заметил, что тот снова намеревается начать двигаться. — Стоп! — скомандовал Сохо, но тут же перешёл на мягкий тон в голосе. — Поменяй презерватив. Будет хреново, если всё прям в меня польётся. Поначалу Сохо не мог понять, с чего вдруг в нём проснулось желание так нежно разговаривать с Ёнджо, но стоило заметить, как тот совсем ничего не соображает от затопившего его наслаждения, и Сохо сразу осознал свою тягу как-то помочь этому тугодуму. Ёнджо действительно послушался, но, стянув использованный презерватив, никак не мог справиться с новым. Он раскрыл упаковку, но его трясущиеся от нетерпения пальцы совершенно не слушались, и даже с третьей попытки презерватив так и не был надет. С изумлением нарвавшегося на открытие, Сохо наблюдал за таким Ёнджо, который со своими красными щеками и неуклюжими движениями вызывал умиление. Он был так не похож на самого себя в прошлый их раз, словно другой человек. Но Сохо решил, что сейчас не время задумываться о том, почему в этот раз Ёнджо ведёт себя иначе. — Подойди ближе. Я помогу, — сладко растягивая слова, проговорил Сохо, подливая масла в огонь, доказательством чему был несдержанный страстный выдох Ёнджо, когда тот прикрыл глаза и обречённо опустил руки, в одной из которых он держал так и не надетый презерватив. — Да почему так… — вздохнул он ещё раз. — Иди ко мне, — снова попросил Сохо, и Ёнджо двинулся вдоль его тела ближе. Его колени вдавливали кровать по обе стороны от Сохо на уровне его груди, сам Ёнджо выпрямился, отдав злосчастную резинку. Сохо без проблем натянул её на вновь ставший твёрдым член, но не торопился выпустить его из рук. — Снова в Лиса превращаешься, — отметил Ёнджо, но Сохо это и так знал. Одно лишь из неоткуда взявшееся желание смачно провести языком по всей длине этого члена и взять его в рот указывало на то, что всё явно катится в определённом мистическом направлении. Но Сохо решил, что это будет для него реально слишком, поэтому, чуть улыбнувшись, поднял взгляд и сказал: — Готово. Когда Ёнджо снова в него вошёл, Сохо лишь мягко отвернулся и чуть слышно выдохнул, томно прикрыв глаза. Лишь в самом начале движения Ёнджо были неторопливыми, но спустя недолгое время они ускорились. Сохо будто забыл о том, что не хотел быть услышанным. Когда им владел Лис, он чувствовал, что ему плевать на такие вещи, как то, что кто-то может узнать о его несдержанности, стать невольным свидетелем его распущенности. Лису было фиолетово, потому что сексуальность — это то, ради чего он существует. Сохо же всё равно не было, но он уже мало-помалу терял контроль над собой. Протянув руку, Ёнджо скользнул большим пальцем по губе Сохо внутрь, легонько нажав на влажный горячий язык, в ответ получив протяжный сладкий стон. Сохо видел, как Ёнджо дёрнулся, краснея ещё сильнее, но не сводил взгляда с открывшегося перед ним распутного вида. Толчки становились всё быстрее и быстрее, и Сохо подумалось, что Ёнджо, похоже, втайне ненавидит его за что-то, раз так грубо с ним обращается. И чем грубее тот был, тем сильнее Сохо заводился. Метаясь по кровати с такими стонами, будто страдает, он сгорал в том пламени, разожжённом ими двумя, этим бешеным темпом, Лисьей сладостью и похолодевшими кончиками пальцев Ёнджо, прикосновения которых лишь подкидывали дровишек в сжигающую их обоих страсть. Но в то же время Сохо боялся приближающегося оргазма, боялся, что его сознание начнёт ускользать, предаваясь разврату на полную катушку. Он уже едва чувствовал нижнюю часть своего тела, осталось лишь покалывание на поверхности кожи и безумное жжение внутри, нарастающее с каждым как ощутимым, так и незначительным соприкосновением двух тел. С губ Сохо стали срываться совершенно безумные стоны, левая рука вцепилась в низ живота, готовый уже окончательно сгореть, другая же невольно скользнула по шее. Сохо задыхался, ему было душно, но в то же время хорошо. Он почти ничего кроме возбуждения не ощущал, потому и боли от вспарываемой кожи не почувствовал, опомнившись лишь в тот момент, когда Ёнджо насильно схватил оба запястья и дёрнул их к себе, удерживая между ног Сохо. — Не рань себя, — произнёс на выдохе Ёнджо, и Сохо, едва соображая, скользнул глазами вниз, замечая кровь на заострившихся ногтях. Или, правильнее сказать, когтях. На приоткрытом участке живота, не скрытом рубашкой, красовались алые порезы с капельками свежей крови на них. Эта картина не то, что не напугала Сохо. Даже толики волнения по этому поводу не вызвала. Он больше переживал о том, что Ёнджо схватил его за запястья и собирается продолжить. Как будто мог предугадать, чем эта скованность обернётся. Ёнджо резко толкнулся, и Сохо пришлось сильно закусить губу, чтобы его удовольствие не вылилось в крики. Сейчас он бы и рад использовать свои руки как затычку для собственных стонов, но у него не было возможности. В животе защекотало, и Сохо рвано выдохнул. Удерживаемый за руки Ёнджо, он выгнулся, пытаясь хоть как-то спастись от мучившего его изверга, но смог лишь потонуть в нахлынувшем на него экстазе. Эта кульминация, растянутая непрекращающимися толчками пытающегося нагнать его Ёнджо, выбила из Сохо весь дух. Удовольствие осело влагой на ресницах и жалобными стонами, превратившимися во вздох облегчения, когда Ёнджо, наконец, остановился, с силой вжимая тело Сохо в кровать и выпуская его запястья из своих рук. Сознание в самом деле начинало куда-то ускользать из-за нереального удовольствия, но оно тянуло за собой и все страхи Сохо. Ещё немного. Совсем чуть-чуть ему нужно было, чтобы полностью отдаться своей Лисьей природе. В тот раз, когда у них с Ёнджо был первый секс, всё было так же. И в тот раз, когда Сохо по собственной воле встал перед Ёнджо на колени и отсосал ему. Его эта названная «собственная воля» явно была не единым целым, а являлась разностью между целым и мнением Сохо. После знака «равно» стояла лишь Лисья воля. Сохо с тех пор, как у них с Ёнджо стали ломаться устоявшиеся дурные отношения, постоянно думал, что Лис делает всё, что ему вздумается. Эта часть его была непослушной и малоконтролируемой, но сейчас Сохо был отчасти рад, что благодаря выплеснувшейся Лисьей сущности он смог хотя бы так перекрыть неудовлетворённость, которая неделями могла изнашивать его, всячески изводить и втаптывать в лютую усталость. Сохо бросил мутный взгляд на Ёнджо, не в силах понять своё физическое состояние. Кожа была обжигающе горячей, одежда прилипла к телу, каждый вдох обострял расплывшуюся по телу истому. Он всё ещё пытался держаться за себя, за свою личность, так как чувствовал, что Ёнджо в нём всё ещё твёрдый. «Это пиздец… Ну у него и выносливость…», — промелькнуло в голове у валяющегося в прострации Сохо, после чего Ёнджо вдруг навалился на Сохо, задирая его бёдра выше и больно вцепившись пальцами в ноги под коленями. Его член начал медленно выскальзывать из плотно обвивающего его кольца, но остановился, оставив внутри одну лишь головку. В голове Сохо тут же возникла догадка, и он, цепляясь за последние крохи здравого смысла, которым только он из них двоих ещё располагал, тихо проговорил, дрожащей рукой коснувшись рубашки в районе живота Ёнджо: — Поменяй презерватив… Но только он успел договорить, как Ёнджо резко вошёл во всю длину, проехавшись по всем чувствительным и раздразнённым местам. В голове Сохо мгновенно стало пусто, конечности онемели, а удушающий запах цветов сделался поразительно чётким. Весь ужас от того, как Лис выкинул его с первых рядов этого спектакля, Сохо растерял в стремительно нарастающем вожделении неудовлетворённого мистического существа, поселившемся внутри него и опять накликающего какую-то беду. — Плевать… — простонали губы Сохо, а его ноги обвились вокруг спины Ёнджо, притягивая того ещё ближе и несколько сковывая движения, но это всё равно никого бы не остановило. «Не плевать! Кому плевать?! Не мне! Так нельзя!», — вопили умирающие остатки разумного в Сохо, но ничего из этого не было озвучено. Всё, что происходило, можно было назвать зверским совокуплением, ничем иным. Только животные могли так наплевательски относиться к самоконтролю и не соблюдать элементарные правила, такие как своевременная смена средств контрацепции, но мысли об этом были от Сохо всё дальше и дальше, зато его начало занимать кое-что другое, а именно слова, которые стали срываться с его губ. — Сильнее… Ну же, удовлетвори меня, как можешь только ты… — стонал Сохо, у которого голова кругом шла от перевозбуждения. Ёнджо всё неистовее его трахал, а Сохо было всё равно. Наслаждение было таким острым, что резало внутренности так, что по силе ощущений можно было с болью от настоящих порезов сравнить, но это всё ещё было наслаждением. Мучительным, грубым, неуправляемым, но всё ещё таким желанным. Ёнджо, с натуральным страданием от чрезмерного удовольствия на лице, не мог больше сдерживать стоны. Сохо никогда не думал, что такой вечно спокойный и хладнокровный Ёнджо когда-либо сможет настолько потерять самообладание, но наблюдал это воочию и удивлялся, и возбуждался ещё сильнее от увиденного и услышанного. С каждым болезненно-возбуждающим толчком они оба стонали всё громче и громче, Сохо цеплялся за чужую шею, притягивая Ёнджо к себе ближе. Тот, наконец, опустив бёдра Сохо, прижался к нему в более удобном положении, но темпа так и снизил, терзая покрасневшую кожу, вдалбливаясь в чувствительного и уже ничего не соображающего Сохо как в последний раз. В запах цветов вмешался другой аромат: свободы, леса и прохлады. Лишь слегка учуяв его, Сохо душевно содрогнулся. Он готов был сорваться. Ему было всего слишком много: дикого темпа, Лисьей похоти и неожиданного Волчьего присутствия. Пусть, переведя взгляд влево, где к его плечу была прижата голова Ёнджо, Сохо не увидел ушей, ему всё равно стало беспокойно, и он попросту не мог уже всего этого выносить. Крепко прижав Ёнджо к себе, он стиснул зубы. Чувствуя сбитые движения Ёнджо в себе, Сохо понял, что уже вот-вот всё это закончится, оборвётся на резкой громкой ноте, взорвавшись с оглушительным звуком и затихнув неожиданно, исчезая как мелькнувший в мимолётном сновидении чарующий Рай. Из-за пугающей мистики и нереальности происходящего, Сохо даже не осознал толком свой последний оргазм. Он был таким сильным, что все чувства Сохо будто отключились на какое-то время. Очнулся он, обнаружив себя прижимающим к себе что есть силы Ёнджо, который то ли отключился, то ли просто лежал так тихо без движения. Не понимая, почему у него такая муть в глазах, Сохо отнял от чужого плеча правую руку и коснулся глаз. На пальцах осталась влага. Сохо от этого просто выпал в осадок. Чего, блядь? «Я что… Ай, не хочу даже думать об этом», — пронеслось в голове у Сохо, и он, в полной растерянности и на стадии отрицания, стал судорожно смахивать с щёк слёзы, но так, чтобы не сильно много шевелиться и чтобы Ёнджо не заметил. Ему в самую последнюю очередь хотелось признаваться себе в том, что ему было так хорошо, что он… разрыдался? У него все щёки были в слезах. Они просто хлынули из его глаз в высшей точке экстаза, но Сохо ничего толком не мог вспомнить, так как на тот момент он как будто по правде отключился. В то же время ожил Ёнджо. Сохо убрал вторую руку, чтоб тот мог подняться, и тихо проговорил: — Вынимай его осторожно. Мне страшно смотреть, что мы натворили… Только после того, как Ёнджо с лицом нашкодившего пса вытащил свой наконец-то пришедший в спокойное состояние член из сильно покрасневшего прохода, Сохо смог выдохнуть с облегчением. — Какой марки презервативы ты притащил? Скажи мне, я посоветую их всем своим друзьям и знакомым. Я вообще удивлён, как этот презерватив уцелел, — не сдержавшись, пробурчал Сохо, обнаружив в себе ещё какие-то силы на иронию. — Потом скажу, — на полном серьёзе ответил Ёнджо, то ли не выкупив насмешки, то ли не найдя в себе сил среагировать иначе, и упал на кровать рядом с Сохо. Они тихонько лежали рядом, а Сохо всё думал о том, что как-то всё опять пошло не по намеченному сценарию. И лежали они вдвоём полностью потные и грязные, в мокрой одежде, потому что они её не удосужились даже снять. У Сохо побаливала поясница и, что неудивительно, задница, и не только из-за того, что его жёстко оттрахали, а ещё и потому, что они ебались в одной и той же позе. Им настолько было по боку, как заниматься сексом и зачем, что вышло в итоге то, что вышло. Сохо, конечно, был в ауте с того, как повернулись обстоятельства, но в то же время прекрасно понимал, что стечение обстоятельств закономерное. Додумавшись согласиться на подобный спор, он же и должен был додуматься, что дрочкой с тупым вибратором всё не закончится. Оставаясь наедине с Ёнджо, будучи в убитом состоянии из-за сексуальной неудовлетворённости, Сохо должен быть хотя бы одну минуту подумать о том, что он не выдержит, если между ними хоть что-то околосексуальное произойдёт. Но он проявил поразительную глупость или халатность, как посмотреть. В конце концов, Сохо пришёл к выводу, что он не сделал ровным счётом ничего для того, чтобы не переспать с этим человеком снова. И какого чёрта он вообще творит, на самом деле? — Прости. Я, кажется, совсем перевозбудился, — послышался голос Ёнджо рядом, и Сохо ответил ему, не поворачивая головы: — А я подумал, что ты так меня ненавидишь, что хочешь сломать во всех смыслах. — Это не так. — Объясни мне, что за спор, нахрен? Как ты до этого дошёл своим гениальным умом? Я настолько за чертой гениальности, что до сих пор не понял. Ёнджо тяжело вздохнул и сказал: — Я думал, что ты даже дрочить себе не позволяешь. На тебя уже смотреть было больно. — Ты сейчас говоришь, что ради меня этот сделал? — фыркнул Сохо с горечью. — Именно так. — Мой косяк, что я не рассказал тебе подробностей, — с насмешкой сказал Сохо, но вмиг сделался серьёзным. — Мне дрочка не помогает, увы. Никак. — Разве так бывает? — У Лисов, видимо, бывает. Дрочить — только хуже себе делать. — Так ты… будешь себе кого-то подыскивать, получается? Сохо чуть скосил взгляд в сторону Ёнджо, но тут же уставился в потолок. — Неловкий вопрос в свете последних событий. — Ответь, не учитывая этого. — Ну… У меня нет особо выбора. Ёнджо ненадолго замолчал. Сохо лежал, уставившись в потолок, а в его голове плавали разрозненные мысли. Вообще-то сейчас ему в самом деле было тяжело думать о будущем и о том, с кем и когда он снова начнёт встречаться. Наконец-то он был удовлетворён, и его телу вернулась былая лёгкость и сила. Сразу становилось понятно, что Сохо про мастурбацию ничуть не приврал. Она была настолько же бесполезна, насколько был в противовес полезен секс с другим человеком. — Сохо, — тихо позвал Ёнджо и, не дождавшись, когда тот как-то проявит своё внимание, произнёс: — Давай станем секс-друзьями. Сохо некоторое время полежал, будто ничего и не было. Кажется, он подобное уже слышал. Повернувшись, он обнаружил лежащего на боку Ёнджо и смотрящего прямо на него с ожиданием во взгляде. — Тебе так стрёмно спрашивать, что ты аж весь покраснел? Хотя ладно, ты изначально был весь красный. Что с тобой сегодня? — спросил Сохо, и ему правда было любопытно, почему Ёнджо ведёт себя не так, как обычно. — Ну, понимаешь… Я же реально стал тебя за друга считать. А трахаться с друзьями как-то… -… Смущает? Понял, — согласно кивнул Сохо и задумчиво отвернулся. Он сам так и не смог полностью принять Ёнджо как своего друга. Не только потому, что не доверял в полной мере. Просто для него тоже было дикостью хотеть своего друга, но иного определения их с Ёнджо отношениям он никак не мог дать, поэтому пришлось остановиться на этом сомнительном «друзья». — Так что? — вновь спросил Ёнджо, и Сохо, скользнув глазами по его лицу, обречённо вздохнул. — Серьёзно, никак на ум не приложу. Как ты можешь променять нежное приятное и мягкое женское тело на, блин, моё? — Что ты там себе надумываешь? — оборвал его Ёнджо. — «Нежное приятное и мягкое женское тело» из ниоткуда всё равно не появится. — Конечно, не появится. Ты всего лишь проебал такую прекрасную возможность быть с отличной девушкой, — буркнул Сохо. — Забудь о ней. Там не получилось, потому что я изначально одно с другим перепутал. — Так, значит, ты лучше со мной потрахаешься, чем с ней? — А разве то, что сейчас случилось, тому не доказательство? — с придыханием произнёс Ёнджо, чуть привстав и вплотную придвинувшись к лицу Сохо. Тот слегка растерялся, но быстро взял себя в руки. Конечно, лучше доказательства и не найти. Все эти разговоры Сохо завёл, чтобы нащупать какую-то брешь в словах Ёнджо и выявить истинные намерения Ёнджо. Хочет ли он в это впутываться на самом деле? Зачем ему это? С прошлого их секса прошло приличное количество времени, и Сохо уже не придерживался того мнения, что и раньше, поэтому… не хотел отказываться от предложения. Не хотел, и всё тут. Он бы много мог себе надумать, например, то, что его теперь только мужчина и способен удовлетворить, похоже, раз с женщинами не выходит. И то, что он пиздецки зациклен на теме Лисов с Волками, раз вцепился в Ёнджо и поступается своими же принципами каждый раз, когда оказывается рядом с этим парнем. Всё это попахивало проблемами, но когда Сохо вспоминал, как паршиво ему было в последнее время, он понимал, что проблемами уже с любой стороны ему будет пахнуть. Он попросту уже не верил в то, что быстро найдёт девушку, которая сможет поставить Лиса внутри него на место. — Хорошо, — обронил Сохо как бы невзначай, и Ёнджо дёрнулся, встрепенулся, напоминая большую возбуждённую псину, и спросил: — Серьёзно? — Так ты шутил… — Нет, ты что… Я не шутил. — А с хрена ли ты так радуешься, псина? Был бы хвост, уже бы им вовсю размахивал. Ёнджо неожиданно тепло улыбнулся, чем неаккуратно задел Сохо за живое. Тот совсем не ожидал такой неприкрытой радости. — Есть какие-то правила или пожелания? — поинтересовался Ёнджо, и Сохо всерьёз задумался над этим вопросом. — Ну, наверное, самое главное: это не навсегда. Думаю, ты и так это понимаешь. — Конечно. — Поэтому, если у кого-то из нас появятся какие-то намёки на серьёзные отношения с чувствами и всем прочим, то нужно будет сразу об этом сказать. Мне кажется, лучше я сразу это тебе объясню. — Согласен. А насчёт интрижек на стороне? Сохо отмахнулся от Ёнджо, скривив личико. — Я не такой. Беспорядочные связи не моё. — В целом, похоже на тебя. — «В целом»? — Ты сегодня такие фразы выдавал… — З-забудь, — запнулся Сохо. — Всё вышло из-под моего контроля, и я не соображал. — Да я понял, — рассмеялся Ёнджо. — Со временем можно и понять, где ты говоришь искренне, а где за тебя болтают твои Лисьи инстинкты. Сохо бросил на Ёнджо хмурый взгляд, после чего проговорил: — И ещё… Я не смогу часто это делать. Особенно если ты будешь… таким грубым… Чем больше Сохо говорил, тем больше до него доходило, что за ерунду он городит. Впрочем, это была не совсем ерунда, ведь он рисковал завтра не подняться с постели. — Это… Я никогда таким не был. Извини, — совершенно искренне сказал Ёнджо. — Меня сильно это не оправдывает, но сегодня всё впрямь произошло стихийно. — Ладно, хватит оправдываться, я понял, — остановил его Сохо. — Просто запомни, что мою задницу починить будет сложновато, если с ней что-то случиться. Так что надо будет думать над альтернативными вариантами. — Ну, с этим мы разберёмся как-нибудь. До Сохо вдруг окончательно дошло осознание того, что они, лежа на его кровати, обсуждали. Он неожиданно простонал и спрятал лицо в руках. Ёнджо улыбнулся, глядя на это, но ничего не сказал. — Кстати, — кое-что вспомнив, сказал Сохо, и его лицо показалось из-за ладоней. — Кажется, у меня есть способность предсказывать будущее. Правда, работает она как-то всрато. — Что? — удивлённо восклинул Ёнджо и заинтересованно уставился на Сохо. — Ну, когда я решил над тобой поиздеваться… Я это видел раньше. Думал, приснилось. И понял, что нет, лишь тогда, когда уже всё произошло. Первый раз со мной такое было, когда… мы с тобой переспали в первый раз. — Если ты мог предвидеть это, разве пришёл бы ко мне в тот день вообще? — Повторюсь: я не знал, что это не сон, а предвидение. Единственное, что я могу сказать об этих видениях, это то, что они довольно чёткие и приходят утром после пробуждения, когда я ещё до конца не проснулся. По крайней мере, оба раза всё происходило именно так. Ёнджо задумчиво обвёл взглядом комнату, после чего изрёк: — Разве это не хорошая новость? — Почему? — Так это означает, что Лисы — это не просто какие-то существа для плотских утех, а нечто сложнее. Сохо поражённо взглянул на Ёнджо, после чего неожиданно улыбнулся. — Какие добрые слова в мой адрес. — Ох, ну да. Ты, поди, думал, что я считаю тебя лишь шлюхой, которой можно пользоваться лишь ради удовлетворения сексуальных потребностей. Возможно, я так и думал в самом начале, но сейчас я тебя так не воспринимаю. — Вау. Как приятно, — с чисто лисьей полуулыбкой на губах, протянул Сохо, после чего подумал, что пора бы им уже сворачиваться. — Надо сходить в душ и прибраться. Нет сил терпеть эту грязищу. — Пошли вместе, — выдал Ёнджо, вставая с кровати вслед за Сохо. Тот сразу же ощетинился. — С чего бы? Я и один прекрасно справлюсь. — Хочу тереть друг другу спинки. — Ты дурак, что ли? — закатив глаза, спросил Сохо, поражаясь умению Ёнджо выдавать любую чушь с каменным фейсом и самому не засмеяться. — Пожалуйста? Сохо прямо в ушах у себя услышал треск его ослабевшей под натиском уговоров воли. И, даже понимая, что слишком много ему позволяет, в итоге махнул рукой и разрешил Ёнджо пойти с ним. — Ну и ладно. Я весь грязный, вот и понюхаешь меня, раз так хочется, — ворчал он, пока Ёнджо смеялся над этими глупыми фразами. Когда они оба разделись, Ёнджо в самом деле зашёл в душевую вместе с Сохо. Тот включил воду, отрегулировал температуру и обернулся к стоящему за ним обнажённому Ёнджо. Сохо тяжело вздохнул и недовольно спросил: — Ну и чего? Тебе особое приглашение нужно? Я поделюсь с тобой своей губкой, так что бери и займись своей грязью уже. — Ага, — ответил Ёнджо, но голос его прозвучал как-то странно. Сохо это уловил, вроде бы, но не придал значения, решив пока постоять под тёплыми струями воды, чтобы хоть немного ополоснуть липкую от пота кожу. С пару минут он стоял, наслаждаясь приятным ощущением стекающей по телу воды, после чего почувствовал, как Ёнджо взял его за запястье и стал мылить губкой его руку от плеча до запястья. Открыв глаза, Сохо обнаружил Ёнджо всего в мыльном пене, и теперь тот решил заняться чужим телом. — Да я и сам могу… — произнёс Сохо, но тон голоса вышел каким-то жалким. — Пользуйся сервисом, — отозвался Ёнджо, с усердием натирая чужую кожу. Он так старался, что кое-где кожа не вынесла напора и покраснела. Стоило руке Ёнджо скользнуть по животу ниже, и Сохо не выдержал: — Хватит. — Он схватился за губку в чужих руках и попытался её забрать. — Дальше я сам. Вместо того, чтобы отдать губку, Ёнджо поддался тянущему движению и, подавшись вперёд, оказался стоящим вплотную к Сохо. Того эта неожиданная близость вдруг заставила разнервничаться. Сохо попытался отвернуться, как вдруг на его подбородок мягко легла ладонь, аккуратно повернувшая его голову. Сохо не сопротивлялся. Почему-то не захотел. Он лишь на мгновение столкнулся с чужим взглядом, когда его губы накрыли неожиданно напористые губы Ёнджо. Опешивший Сохо от удивления крепко сомкнул губы, чем вызвал недовольный стон. Ёнджо, нехотя разрывая этот неловкий поцелуй, сердито спросил: — Что сейчас? — Решили мы трахаться, ну и пусть. Чего с поцелуями опять лезешь? — хмуро поинтересовался Сохо, напустив на себя столько недовольства, что можно было впрямь подумать, что ему не нравится. Только вот Ёнджо знал его как облупленного. — А ты много значения придаёшь поцелуям, а? Что-то вроде «секс с кем угодно, а поцелуи только по любви»? — Да не особо-то… — А в чём тогда проблема? — В том, что ты делаешь много лишней фигни. — Сохо, — с некоторой усталостью в голосе, выдавил Ёнджо. — Она не лишняя. Хочу. Поцеловать тебя прямо сейчас хочу, и всё тут. Сохо тут же отвернулся. Внутри него снова поднялось непонятное волнение. Ёнджо вечно выводил его на какие-то эмоции своими неожиданными фразами. — Я не смогу заниматься сексом сегодня больше, — выдавил он, на что Ёнджо успокаивающе ответил: — И не нужно. Я просто хочу тебя поцеловать. Сохо всё ещё не понимал, нахрена всё это, но уже не мог воспротивиться. Ёнджо прижал его к стене, прильнув губами к уголку чужих губ, затем осторожно цепляясь за нижнюю губу. Оттянув её, Ёнджо смог вызвать сладкий вздох меж этих губ и ворваться внутрь. Этой маленькой искры хватило, чтобы распалить Сохо, толкающего Ёнджо к соседней стене и углубившего поцелуй, но инициатива была в его руках совсем не долго. Ёнджо вытеснил Сохо обратно. Этот поцелуй был чем-то похож на тот секс, который они сегодня пережили: животный, неукротимый и неловкий. Ёнджо покусывал и сминал податливые губы, Сохо не было никакой разницы до того, поспеет ли он за этим темпом. Он просто плыл по течению, подставляясь и позволяя делать с его губами всё, что вздумается. В конечном счёте, всё равно было приятно до чёртиков. Приятно от всего, что бы Ёнджо ни делал. — Снова ты своим языком лезешь… — бурчал Сохо, глядя на Ёнджо, который оказался под лейкой душа. По его телу текла вода, смывая всю пену. Выглядело завораживающе. — Но тебе же нравится, — задыхаясь, ответил Ёнджо. Он не пытался задеть этой фразой, а всего лишь констатировал факт. — И мне тоже. Услышав это, Сохо захотелось ещё. Ему чертовски хотелось ещё. И он не был уверен, когда насытится, поэтому шагнул вперёд и снова слился с Ёнджо в горячем безудержном поцелуе под звуки ударяющейся об их голые плечи воды.