***
Music: Blind Channel — Darker Than Black Для Дончжу эти недели были сосредоточением потери рассудка, похоти и дикарства. Он практически не выходил из комнаты. Изредка приходил Гонхак, чтобы оставить возле двери пакеты с едой, но Дончжу практически ничего не ел, довольно сильно исхудав за время своего вынужденного заточения в общажной комнате. Он был готов выть от усталости, готов вгрызться намертво в Гонхака, когда тот снова придёт к нему и подойдёт к двери с той стороны. Дончжу догадывался, что будет, открой он дверь, когда за ней стоит вообще кто угодно: ничего хорошего явно. Желание снедало его изнутри, жар был так силён, что, казалось, кожа начнёт плавиться так, как она плавилась бы в настоящем пожаре. В моменты, когда справиться с бесконтрольным возбуждением не получалось, Дончжу вцеплялся зубами в солоновато-сладкую кожу, чтобы не кричать от боли и страха перед Лисом, присутствие которого он чувствовал настолько сильно, что верил в то, что Лис может снова захватить контроль над ним, а вернёт ли тело обратно потом — большой вопрос. Дончжу мучил Лис, который, по ощущениям, ликовал внутри него и хохотал от безумного счастья. Дончжу задолбали звонки Донмёна. Дончжу больше был не в силах слушать голос Гонхак-хёна по телефону, потому что после таких вот звонков он несколько часов к ряду издевался над своим телом, обрушивая на них долгие и мучительные неумелые ласки, от которых, в конце концов, хотелось только умереть. Невинность обернулась развратом, а Дончжу всё никак не мог понять себя и принять таким. Он боялся будущего и боялся новых открывшихся ему ощущений. Хотелось отмотать всё назад, до того, как он узнал, что является рождённым в Лисий час. Дончжу бы всё отдал за то, чтобы навсегда забыть, что такое мастурбация, порно и, в конце концов, секс. Чтобы больше вообще ни-ни. Чтобы больше не вспоминать, что происходило на полу его комнаты, а потом на кровати, а потом в душевой. Чувствуя головокружение и сладкую истому во всём теле, Дончжу задавался вопросом — а сколько он ещё вот так выдержит? — Мы придём с Гиуком к тебе, ты больше не отвертишься, — заявил Донмён по телефону, когда Дончжу еле-еле совершил утренние ритуалы и свалился на кровать обратно от слабости. — Пошли вы к чёрту, — ответил Дончжу, у которого уже не было терпения на его брата, который всё порывался прийти и помочь, в упор игнорируя попытки Дончжу донести до него, что здесь ничем он помочь не сможет. — Я беспокоюсь, мне надо тебя увидеть. — А мне не надо. — Мы всё равно придём! — упрямо выкрикнул Донмён и бросил трубку, после чего Дончжу некоторое время устало смотрел на список вызовов, после чего в быстром наборе нажал цифру «3». Гонхак не взял трубку. До Дончжу дошло, что тот, наверное, на занятиях. Это у Гиука с Донмёном, видимо, утром не было пар, вот они и намылились сгонять в гости через полгорода к Дончжу, который их ну вот совсем не ждал. «Хён, мой брат с Гиуком собрались ворваться ко мне в общажную комнату. Как думаешь, что будет, если они придут?» — написал Дончжу Гонхаку в Какао, игнорируя кучу сообщений от людей, заметивших исчезновение Дончжу и явно желающих узнать, что произошло. Через несколько минут Гонхак перезвонил. — Я бегу, — запыхавшись, с ходу протараторил Гонхак. — Если ты им откроешь, случится какой-то пиздец. Я чувствую вонь пиздеца, который случится, если они до тебя доберутся. — А ты чего прёшься сюда, хён? — пытаясь сохранять спокойствие, спросил Дончжу, ощущая, как его тело начинает привычно колотить. — Может, чтобы оттащить этих двоих от твоей двери? Даже если мне твой брат всю морду расцарапает, я сделаю это. — Ха… Он уже так близко… — Кто? Твой брат? Я не успеваю! — Нет, Лис. — Дончжу прикрыл глаза, сглотнув. По виску стекла нервная капля пота. — Мне страшно. Я уже не знаю, что с собой делать. И почему Донмён такой упрямый? Говорят тебе «не приходи», так слушайся. — Когда он кого слушался? Не припоминаю такого… — задыхаясь на бегу, ответил Гонхак. Его тяжёлое дыхание только подстёгивало расшатанные нервы и нестабильное состояние Дончжу. Его волновало, что Гонхак просто взял и свалил из университета посреди пары и снова несётся его спасать. И эта дерьмовая Лисья часть него от радости лопнуть готова, когда сам Дончжу ненавидит уже всю эту хрень. Сколько можно впутывать Гонхака в свои проблемы? — Лучше б меня просто не было, хён. Лучше было бы просто сдохнуть, — произнёс Дончжу уже после того, как разговор с Гонхаком был закончен. Дончжу даже примерно не понимал, куда его жизнь катится, и уже не сильно стремился узнать. Честно, жить правда желания уже особо не было. Стук в дверь был такой громкий, что Дончжу аж подпрыгнул. — Дончжу, открывай! — крикнул Донмён по ту сторону двери, и вскочивший с кровати Дончжу неожиданно почувствовал, как по спине и выше по шее стремительно его пожирает жар, словно огонь, постепенно распространяющийся от стоп к макушке головы. Страх сковал ему горло, потому что он понял — Лис здесь. Собственные губы начали расплываться в широкой непривычной для них ухмылке, напряжение, сковывающее тело Дончжу неделями, спало. Расслабленным шагом он шёл к двери, а тем временем его сознание тихонечко отодвигали в сторону. Ноги шли к двери сами, сопротивляться было бесполезно. Эта расслабленная походка, явно Дончжу не принадлежавшая, была ярким доказательством того, кто теперь здесь главный. Будучи отодвинутым и отстранённым от контроля над телом, на секунду Дончжу ощутил облегчение, потому что больше не чувствовал той боли и слабости, которые преследовали его тело в последнее время. А потом он понял, что открывает тем двоим дверь. «Нельзя… нет…» — беспомощно думал Дончжу, пока его руки открывали замок и отодвигали шпингалет. — Ну наконец-то… — начал говорить Донмён, как вдруг осёкся, встретившись взглядом с братом. В отражении его глаз можно было увидеть жёлтый отсвет собственных глаз. С губ Дончжу сорвался смешок. Лиса явно забавлял шок, возникший буквально за секунду на лицах напротив. Переведя взгляд с Донмёна на Гиука, Дончжу резко схватил того за воротник и втащил в комнату. Донмён сначала не понял, что произошло, и встал истуканом, пока Дончжу тащил Гиука внутрь, с силой швыряя на пол. Именно с силой, какой у Дончжу никогда толком не было. Испуганный Гиук и звука выдавить из себя не мог, а тем временем Донмён немного пришёл в себя и вбежал в комнату, с грохотом захлопывая дверь. Именно в этот момент Дончжу сел на Гиука сверху и рукой прижался к паху Гиука, отчего тот стал брыкаться и толкаться. — Нет-нет-нет, стой, ты чего! Т-ты мне н-не нравишься, п-перестань… — тараторил Гиук, у которого мозг, кажется, перешёл в режим отключения, с каждой секундой теряя производительность. Дончжу вцепился ему в шею и наклонился опасно близко, а Донмён как прирос к полу. В момент, когда Дончжу облизнулся и уже почти прижался своими губами к чужим, в комнату ворвался Гонхак. Донмён, стоящий к двери ближе всех, повернул к нему своё бледное лицо, едва понимая, кто перед ним. Гиук, раскрасневшийся от смущения, паникующий и заведённый неконтролируемыми Лисьими флюидами, посмотрел через плечо Дончжу на Гонхака как на спасение. Самым последним на Гонхака обратил внимание Дончжу, нехотя отпуская Гиука и лениво оборачиваясь, но, стоило ему понять, кто пришёл, как его лицо изменилось. На пару мгновений Дончжу словно пришёл в норму, медленно поднимаясь. Гиук, пользуясь случаем, быстро поднялся и отскочил к Донмёну, вцепившись ему в плечи и прячась за его спину. — Гонхак-хён… — хрипло произнёс Дончжу на выдохе, на мгновение справившись с непослушными голосовыми связками только лишь ради того, чтобы выкинуть в воздух имя старшего наполненным желания голосом. Сил сдерживать себя не оставалось. Лис был готов кидаться на любого человека, но Гонхак как будто чуть сильнее ему нравился, да и у них уже кое-что было. Дончжу встал посреди комнаты, запрокинул голову с намерением глубоко вздохнуть, а получился такой стон, что у Гонхака земля из-под ног ушла. Иначе как объяснить, что он за секунду из одного конца комнаты перелетел на другой, прихватив с собой Дончжу, и уронил его на кровать. Дончжу вцепился в шею своего хёна, хотя всё-таки это уже снова был не он. Его губы, его язык, весь его рот захватил хён. Было влажно, сладко, а ещё больно, когда Гонхак кусал его за губы, сминал их, совершенно не щадя их таким диким поцелуем. Лису нравилось, а выкинутый за кулисы Дончжу бессильно поддался. Он понял, что Гонхак-хён снова сошёл с ума, забылся, обезумел и, откровенно говоря, озверел. — В-вы ч-что делаете… Гонхак-хён, отвали от моего бра… — промямлил Донмён и, спотыкаясь, пошёл к ним, но, почуяв чужое приближение, Гонхак на несколько секунд оторвался от истерзанных губ Дончжу, обернулся и прорычал, оскалив зубы с острыми клыками. Оба лица — Донмёна и Гиука — сделались абсолютно белыми, когда у зарычавшего Гонхака за секунду вспыхнули голубым светом глаза, на голове появились призрачные чёрные уши и сзади — пушистый чёрный призрачный хвост. Лежащий под ним с пошлой улыбочкой Дончжу ничуть не испугался такого Гонхака, мягко и аккуратно обхватив его лицо и поворачивая к себе, чтобы снова позволить хёну целовать себя так больно, как тому захочется. Гонхак тем временем приподнял поясницу Дончжу и залез тому под майку, с губ перейдя на шею и прокусывая кожу до крови. Дончжу от этого стонал ещё громче, ещё развратнее, пока Гонхак терзал его кожу, рыча и словно желая его сожрать. — Н-надо оттащить его… П-помоги мне, — заикаясь, сказал Донмён Гиуку, нерешительно двинувшись к тем двоим. Гиук, дрожа как осенний лист, вцепился тресущимися руками в плечи Донмёна и, опасливо пялясь на Гонхак-хёна, жуткого и нереального, еле передвигал ногами. Оказавшись совсем близко к этим двоим, у которых всё скоро могло дойти и до раздевания, они решительно выдохнули и набросились на Гонхака, который начал рычать громче, скалясь на тех, кто пытался отвлечь его от столь интересного занятия. Гиуку с Донмёном было очень страшно, но желание остановить то, свидетелями чего они невольно стали, было сильнее, поэтому им удалось кое-как оттолкнуть одного от другого. — Охренели, что ли…. — с нотками раздражения в голосе, усмехнулся Дончжу. — Сейчас он мой, и делиться я ни с кем не собираюсь. — Выведи его отсюда, быстро, — сказал Донмён Гиуку, и тот потащил рычащего и всё ещё сопротивляющегося хёна к выходу. И получалось у него только потому, что Гонхак стал потихоньку приходить в чувство, тряся головой и пытаясь сбросить с себя наваждение. Дончжу с Донмёном остались одни, и последний сначала успокоился и вздохнул с облегчением, но, как и ожидалось, слишком рано обрадовался. Донмён стоял лицом к двери и не ожидал, что его брат набросится сзади, обхватит его тело и прошипит на ухо: — Хочешь его заменить? Ну, давай. Пока до Донмёна доходил смысл сказанного, Дончжу уже отпустил его, толкнул ногой в спину, а после перевернул свалившегося на пол брата к себе лицом, нависнув над ним с самыми понятными намерениями. Донмён с ужасом перевёл взгляд вниз, понимая, что у его брата стояк, и в комнате кроме них никого. Сумасшедший Лис нарочито медленно стало гладить Донмёна по волосам, отчего эти самые волосы дыбом вставали. Дончжу облизнулся, а у Донмёна в горле пересохло. — Я тебя не узнаю… Что с тобой… Я же твой брат, перестань… — пытался он предпринять хоть какие-то попытки остановить то отвратительное мероприятие, которое у них тут неизбежно наклёвывалось. Дончжу тихо рассмеялся, а у Донмёна к горлу подкатила тошнота от осознания: его брат хочет его трахнуть. Серьёзно. Прямо сейчас. Дончжу смеялся, всё громче и громче, его смех всё сильнее напоминал смех сумасшедшего, как вдруг он оборвался. Дончжу прищурился, усмешка затухла на губах. Он с интересом нагнулся к лицу брата, словно что-то пытался припомнить. — Ха! Ха-ха! — неожиданно громко засмеялся он в бледное лицо Донмёна, словно что-то только что понял. Дончжу состроил жалостливую моську и снова погладил брата по голове. — Бедняжка… Бедняжечка! Ты даже со своим парнем заняться сексом не можешь, куда уж тебе до того, кого ты так запросто взял и выгнал. Ну ты и тварь, конечно. — Дончжу нагнулся ниже, к самому лицу брата, шипя со страшными выпученными глазами. — Ты даже не представляешь, как он хорошо меня трахал. Как ты думаешь, что я с тобой сделаю за то, что ты нас сейчас… — Дончжу указательным пальцем приподнял подбородок брата и прищурился. — …разлучил? Донмён был готов отключиться от переизбытка эмоций, вся неправильность ситуации, приправленная страхом перед мистическим существом внутри его брата, вызывала головокружение и тошноту. — Ах… — сладенько выдохнул Дончжу, выпрямившись и садясь прямо на бёдра Донмёна и проезжаясь задницей по его члену, который даже не собирался вставать. Лисьи флюиды брата на Донмёна не действовали. Он был готов перевернуться и выблевать на пол весь, нахрен, завтрак, который он вкусненько утром поел. — Не… надо… Не надо… — скулил Донмён, который не был в состоянии просто взять и оттолкнуть Дончжу. Руки не слушались, отчего хотелось взвыть и разреветься. — Приди в себя… Дончжу…. Дончжу не слышал. Он почти потерял связь с реальностью, когда Лис по-настоящему почувствовал себя хозяином положения. В тот момент, когда Донмён уже всерьёз подумал, что сегодня его изнасилуют, в комнату ворвался Гиук и с каменным лицом подошёл к Дончжу, ухватился за майку на его груди, приподнял с Донмёна и со всей силы ударил кулаком в скулу, да так, что тот отлетел к кровати. Впервые в жизни у Донмёна не было желания защищать своего брата.***
Music: From Ashes To New — Scars That I`m Hiding Одного удара хватило для того, чтобы Дончжу отключился. Он просто валялся возле кровати со призрачными Лисьими ушами. — Быстро он, — не своим голосом проговорил Гиук, от подскочившего в крови адреналина даже не чувствуя боли в руке. — Ты смотри, как он исхудал. Конечно, его легко вырубить, — отозвался Донмён, еле-еле выталкивая из себя слова. — Ты в порядке? — спросил Гиук уже мягче, с беспокойством оглядываясь на Донмёна. — Я аж охренел, когда понял, что он до тебя домогается… — Ты сам видел, он не в себе, — трясясь всем телом, произнёс Донмён. — Давай положим его на кровать для начала. Им обоим было страшно даже приближаться к Дончжу. С опаской глядя на бессознательно валяющегося Дончжу, они нерешительно подняли его с пола — один за голову, другой за ноги — и положили на кровать с измятым покрывалом. До Донмёна вдруг дошло, почему кровать в таком состоянии. Гонхак-хён. — Где он? — спросил Донмён у Гиука, и тот сразу же понял, о ком речь. — К себе в общагу пошёл. — Его башка заработала? — Вроде как. Донмён выдохнул, словно только что пережил настоящую бойню и остался одним из немногих выживших. Чувство облегчения, что это всё закончилось, даже если только пока, заставило чуть-чуть расслабиться, и вместе с тем на Донмёна накатило желание разрыдаться, чему он и поддался, оседая на пол и пряча лицо в двух руках. Ухмыляющийся Дончжу, рычащий Гонхак, их неожиданная близость. Дончжу, соблазняющий Гиука, когда Донмён ничего не мог сделать. Дончжу, сидящий на Донмёне с намерением его изнасиловать. Всё это навалилось на Донмёна лавиной невыносимо страшных для него свежих воспоминаний, которые хотелось стереть из памяти и поверить в то, что всего этого не было. Но оно произошло. Вот буквально за последние полчаса произошло слишком много. Много отвратительного, ужасного и настолько непередаваемо непонятного, что принять это как должное невозможно. — Получается… Он теперь на всех так кидается? — спросил Гиук, предвосхищая тот же вопрос, что крутился в голове у Донмёна. — Если он уже на меня кинулся… То… Ему явно всё равно, с кем этим заниматься. Впрочем, он бы всё равно не смог ничего со мной сделать. Гиук подошёл к Донмёну и обнял его за трясущиеся плечи. Они оба сели на край кровати и сидели так несколько часов, а истерика Донмёна всё не унималась. Вспоминая каждую деталь произошедшего, он душевно терзался всякими мыслями и тревогой, разъедавшей ему грудь. — Слушай… Что мы будем делать с Дончжу? Есть тут хоть какой-то выход? — тихо спросил Гиук, не переставая гладить Донмёна по спине и плечам, пока сам безжизненным взглядом уставился куда-то к пол. — Это ведь уже никакие не шутки. Донмён слегка успокоился и задумчиво шмыгнул носом, вытирая краем рукава влагу с щеки. Он вытащил из кармана джинсов телефон и начал куда-то звонить. Гиук и не думал, что он наберёт именно этот номер. — У тебя всё нормально? — спросил Донмён севшим от рыданий голосом, громко шмыгнув носом. — Не сказал бы, — послышался в трубке голос Гонхака. — Мне кто-нибудь объяснит, с хуя ли меня опять гонят ссанными тряпками? Я и так ни пизды не понимаю ваще. — Прости… за это. Мы испугались, — стушевался Донмён, у которого настроения ругаться с этим старшим было примерно ноль. — Учти, в следующий раз я свой испуг так же выражу, — огрызнулся Гонхак. — Гонхак-хён, — прервал его Донмён и набрал в грудь воздуха. — Ты вообще в курсе, что ты Волк? Мне почему-то кажется, что ты не в курсе. — Что за хуйню ты там городишь, блядь, — скрипнул зубами Гонхак так громко, что это услышал Донмён. — Харе меня втягивать в свою мистическую пиздаболию, я устал от этого. Я на хую вертел ваши колдунства все. — Ты моего брата искусал, у него рана на шее. И это уже не впервые, — устало ответил Донмён. — Мы с Гиуком замечали, что с тобой что-то не так. — «Что-то не так» с твоим братом, а не со мной, ясно? Вот какого хуя я сосаться к нему полез? Сорвался опять, что ли? — «Опять»? — с содроганием в сердце переспросил Донмён. — Так он не врал мне? — В чём он тебе там не врал? — Будучи Лисом он сказал мне, что вы… — Донмён споткнулся, не имея сильного желания произносить вслух то, что ему настолько не нравилось. — …Вы занимались сексом с ним. — Да бля… — выругался Гонхак. — Да похуй! Трахались или не трахались! Похуй! Как ты думаешь, благодаря чему это могло произойти между нами? Сегодня и до этого, а? Благодаря твоему! Ёбаному! Спору! — сорвался он, крича в трубку. — Ты же сам на него согласился, — тихо отозвался Донмён, сжимая трубку в руках. Конечно, он понимал, что обеспечил этим двоим стопроцентную вероятность того, что они переспят. Просто сам Донмён и не догадывался, что Лис внутри Дончжу может вот так выйти из-под контроля. — Согласился. Но я ж не знал, какая пизда меня ожидает! Ох, ну да, даже не пизда, блядь. — Гонхак-хён, перестань, — утомлённо закрыв глаза, попросил Донмён этого несговорчивого старшего. — Если честно, я не знаю, как бы всё обернулось, если бы это был не ты. Потому что он набросился на Гиука. А потом даже на меня. — Чё..? — тоном полным недоверия спросил Гонхак. — Как такое… — Возможно. Оказалось, что возможно. Гонхак на том конце провода замолчал, явно не в силах переварить подобного рода информацию. — Ничего не произошло. Он ничего не успел сделать, — будто оправдываясь, проговорил Донмён. Его вдруг затопило чувство стыда от того, что он подобное самостоятельно взял и выдал, признавшись как в исповедальне. — От меня-то тебе что надо? — резко успокоившись, поинтересовался Гонхак. — На кой хер ты мне названиваешь? — А, насчёт этого… — нервно поджав губы, начал Донмён. — Никто не в курсе, что происходит с Дончжу, кроме нас троих. Его проблема… Я не знаю, как её решить. И… Как бы это сказать… — Не-не, погодь… Ты же не…. Ну не! — нервно засмеялся Гонхак, нереально быстро догадавшись, к чему всё ведёт, хотя не верил до последнего. — Боюсь, что обуздать его… сможешь только ты, — изрёк Донмён и по его щекам снова полились слёзы, но это уже больше были слёзы безысходности и стыда, чем страха и смятения, как до этого. Гиук, сидящий рядом с ним, шокированно уставился на него с открытым ртом. Донмён, встретившись с этим неприкрытым удивлением, ещё сильнее сжал телефон в своей ладони. — То есть как… Мы посылаем на хуй тот спор, на хуй меня и моё будущее с Сесилией, зато..! Зато ты мне выкатываешь уникальное предложение в виде возлежаний с твоим наполовину чокнутым братцем. Я верно тебя понял? — Он не сможет! С обычным человеком, — задыхаясь, начал быстро говорить Донмён. — Если в это впутать обычных людей, то пиши пропало, я даже не знаю, за кого мне страшнее — за него или за того бедолагу, кто попадётся ему в руки. Нельзя этой неуправляемой силе внутри него позволять контактировать с обычными людьми. — Я тоже обычный. — Ты Волк! — Да захлопнись ты, бля! Я же сказал тебе, что я обычный человек! Мне тоже ничего этого не хочется! Я не соглашусь, даже если ты мне Сесилию по почте пришлёшь. Иди на хуй, Донмён. Оставь меня в покое, разбирайся с этим сам. А с меня хватит, реально. Гонхак бросил трубку, явно больше не желая ничего слушать, а Донмён обнял себя и, нагнувшись, разрыдался в голос. Как бы Гиук его ни обнимал, эта буря никак не хотела утихать. Донмёну было так стыдно за такую просьбу, он так сильно унизился, как ему казалось, что хотелось вырвать это унижение из памяти и растоптать, уходя прочь и больше никогда о нём не вспоминая. — Мы сейчас просто минуты считаем до того, как эта бомба замедленного действия снова рванёт, — захлёбываясь слезами, выталкивал из себя слова Донмён. — Если не Гонхак-хён, то кто? Как это вообще у них произошло? Почему всё должно быть так…неправильно? — Может, стоит всё-таки остальным рассказать? — И что они сделают? Думаешь, хоть кто-то из них сталкивался с ТАКИМ Дончжу? Боже… Я реально недолюбливаю Гонхак-хёна, но как нам дожить до того момента, когда мы поймём, как приструнить его Лиса? — Мне показалось, что при появлении Гонхак-хёна у Дончжу случилось какое-то… просветление сознания на секунду… — задумчиво произнёс Гиук, ещё сильнее прижимая к себе плачущего парня. — Вот именно, блин. Поэтому я и думаю, что Дончжу повезло сделать это с Гонхак-хёном, а не с кем-то ещё… Я даже не знаю, чем бы оно всё закончилось, если бы Дончжу накинулся на обычного человека и довёл начатое до конца. — Ну всё, ладно тебе… Успокойся хоть чуть-чуть, — мягко произнёс Гиук, притягивая Донмёна к себе и крепко обнимая. — Не мучай себя всякими теориями и догадками. Мы что-нибудь обязательно придумаем, но сначала тебе нужно привести себя в порядок. Донмён судорожно вздохнул и уткнулся подбородком в плечо Гиука. Из-под его опущенных век всё ещё лились неудержимые слёзы. — Понимаю, что ты не привык видеть своего невинного безэмоционального брата таким. Честно, мне тоже было страшно, когда он начал на всех подряд кидаться. Но это ведь не он настоящий. Уверен, выход есть. Дай себе хотя бы немного времени для начала. — А если у нас его нет? Этого времени, — обречённо проговорил Донмён, всё же немного успокоившись. — Тогда… До того, как найдём решение, запрём его здесь ещё на некоторое время, — с горечью бросил Гиук, чувствуя, как сильно Донмён на этих словах сжал его в своих руках.***
Music: Bad Wolves — Wildfire После разговора с Донмёном Гонхак с полчаса тупо сидел на кровати, пряча лицо в ладонях. Будто он не хотел больше видеть этот похабный мир. Или просто не хотел вообще больше не то, чтобы видеть что-либо, а даже слышать и чувствовать. Особенно своим носом. Нутром Гонхак ощущал, что слова Донмёна — чистая правда. И он, наверное, в самом деле Волк. Но он не мог поверить в такие громкие слова так легко. Если бы не его периодическое желание кого-то цапнуть и неожиданно острое обоняние, благодаря которому он чаще всего узнавал что-то важное, он бы и раздумывать долго не стал, списал бы всё на то, что Донмён бредит. Хотя, по мнению Гонхака, Донмён всё-таки бредил, одна его донельзя тупая просьба чего стоила. Гонхак неожиданно вспомнил, как, выплывая из забытья, ему в поле зрения попадали алые истерзанные губы Дончжу и кровавый укус на шее, которая не была прикрыта, как это обычно бывало, чокером, видимо, за ненадобностью. Этот осколок памяти вызвал в Гонхаке сладкую дрожь. Он моментально разозлился, отнял руки от лица и с яростью хлопнул ими по покрывалу, сминая толстую ткань в пальцах. — Бесит… Бесит! Бесит, бля! — психовал Гонхак. Сам факт, что он набросился на Дончжу, вновь клюнул на эту удочку, был немыслимым и невероятно выбешивающим. Гонхаку было стрёмно, ему захотелось разбить себе ебало об стену. Не слишком ли долго он оставался рядом с этой бочкой с порохом, сидя на ней и легкомысленно мотая ножками? Нужно было остановиться ещё при первых признаках надвигающейся опасности. Подобные мысли выматывали. Угнетение себя легче не делало. Гонхак вдруг вспомнил о Ёнджо. В тот день, когда они поссорились, Гонхак и помыслить не мог, что и его самого настигнет такая же участь, какая настигла Ёнджо — попасть под воздействие Лисьих флюидов и натворить кучу херни, да ещё и с мужиком. В глубине души Гонхак всё же немного жалел, что наговорил кучу гадостей Ёнджо, да и не был уверен, что Сохо заслуживал хотя бы части тех самых обвиняющих мерзких слов. Это внутреннее раскаяние перерастало в беспокойство до тех пор, пока Гонхак не решился встать и выйти из своей комнаты, чтобы пойти в комнату к Ёнджо. Он не был уверен, что тот у себя, хоть и пары закончились. Также была вероятность столкнуться там с Сохо. Но ноги Гонхака всё равно несли его туда, будто какая-то сила подталкивала в спину к очередной порции унижения. Гонхаку извиниться всегда было чуть ли не смертельному оскорблению себя подобно, но в то же время он осознавал, что если Ёнджо его сейчас не примет и не поговорит с ним, то уже никто не примет и никто не выслушает. После одного короткого стука дверь резко распахнулась, и не ожидавший этого Гонхак так и замер с замершим кулаком в воздухе, глупо бросив в воздух обрывистое: — А… Окинув его тёмным проникающим в самую душу взглядом, Ёнджо спросил: — Что-то случилось? На тебе лица нет. Гонхак явно не ожидал такого приёма. Ёнджо мог выгнать его взашей, захлопнуть дверь перед носом, обматерить и попросту ему въебать, но не стал ничего делать, и для Гонхака это было странно. Ему было странно и по-непонятному тепло от накатившего ощущения, что Ёнджо не отворачивается от него сейчас, в такой вот момент, когда Гонхак чувствует себя потерянным и пиздец каким жалким. — Проходи, — так и не дождавшись ответа, сказал Ёнджо, впустив Гонхака в комнату. — Падай на кровать. Гонхак послушно прошёл в комнату и сел на шерстяной плед. Ему показалось, что он не был в этой комнате вечность, а за всю эту вечность она несколько изменилась, приобрела какие-то очертания уюта благодаря вещам, которых раньше в ней не было и которые не были похожи на вещи Ёнджо. Взяв одну из таких вещей — белую маленькую подушку с тесьмой по бокам — Гонхак прижал её к себе и тяжело вздохнул. — Прости за всё то, что я тогда наговорил, — с ходу начал Гонхак, сильно прижав к себе подушку и хмурясь от напряжения. — Тебе так тяжело извиниться передо мной, что ты решил смять к херам мою новую подушку? — спросил Ёнджо, садясь на табуретку с новенькой мягкой подушечкой на ней. — Бля. Ты знаешь, я ненавижу извиняться, но тут…. Я правда был не прав, — отведя взгляд, признался Гонхак, ослабив хватку на подушке. Ёнджо вкрадчиво смотрел на него несколько минут, после чего изрёк: — Что-то явно случилось, раз ты пришёл ко мне. Гонхак вздохнул, отложил подушку в сторону и, повернувшись к Ёнджо, сложил руки в замок. — Кое-что произошло… между мной и Дончжу, — нерешительно начал Гонхак, чуть пожёвывая губы. — Продолжай. — В общем… Его Лис… Совсем с катушек слетел. Гонхак снова замолчал, а Ёнджо терпеливо ждал. — И что дальше? — спросил он. — Ну вот… — Скажи сам. Я не буду угадывать. Гонхак резко выдохнул и, решительно посмотрев на Ёнджо, заговорил: — Мы переспали. Весь процесс прошёл мимо меня, я не запомнил ни единой детали, очнувшись, когда уже всё закончилось. А потом я рискнул прийти к нему второй раз. И его я, к сожалению, помню. У Дончжу каждый раз, когда мы ебёмся как психи, случается сраное раздвоение личности, и его Лис — поехавшее ко всем херам существо, обожающее жёсткий небезопасный трах. — Всё, что я сейчас услышал, какой-то блядский цирк… — поражённо потёр переносицу Ёнджо. — Ты, законченный гомофоб, трахался с невинным парнем, вчерашним девственником, не заинтересованным ни в любовных, ни в постельных делах, и он САМ тебя затащил в постель? Слетел с катушек? Попросил быть с ним грубее? — Ага, и кончать только в него и никак иначе. — ЧТО?! — Бля. Прости, вырвалось. Ёнджо на пару мгновений обомлел, после чего неловко откашлялся и тихо пробормотал: — А предохраняться вы не пробовали? Как так можно вообще..? — Я даже заваливать его не собирался, отключившись до того, как в моей чумной башке нарисовалось подобное намерение. Реально думаешь, что у меня было время вспомнить про презики? Он не дал мне ни единой возможности сделать процесс хоть каплю нормальным. — Извини, дай мне минуту. Я в ахуе… — признался Ёнджо, нервно потирая лоб. Ему впрямь понадобилось около минуты на раздумья над ситуацией. — Я долго с ним не виделся, чисто еду ему в общагу таскал. Но сегодня… Сегодня к нему неожиданно решил наведаться Донмён, его брат, с Гиуком, моим другом, может, помнишь его. Я помчался туда, зная, что явно ничем хорошим этот визит не кончится. — Так вот куда ты подорвался посреди пары… — Да. Как я и думал, когда я пришёл туда, Дончжу уже приставал к Гиуку, точнее, его Лис. А потом… Ну, как обычно, когда он переключает своё внимание на меня, то пиздец. Я и сам не заметил, как рядом с ним оказался, и не переспал с ним только потому, что те двое нам помешали. А главное… — Гонхак серьёзно посмотрел в глаза Ёнджо. — Донмён утверждает, что я — Волк. Я уже несколько раз покусал Дончжу, это как минимум, поэтому он так и думает. Не знаю уж, правда это или нет. — А почему это не может быть правдой? — Ты как-то чересчур спокоен. Будто и не удивлён вовсе. — У меня уже не получается ничему удивляться. — И ты не боишься? Меня. — Пхах… Нет, — усмехнулся Ёнджо, отводя взгляд. Гонхак помолчал немного, глядя на него, после чего сказал: — Слушай… Скажи, вы с Сохо тоже через такую хуйню прошли? — Нет, — тотчас ответил Ёнджо. — Провалы в памяти бывали, но обычно уже в процессе, начиналось всё всегда вполне осознанно. Ни разу такого не было, чтоб мы забыли про презервативы или смазку, потому что нам не нужны лишние проблемы. И Лис Сохо вполне себе адекватный, разве что пошлости всякие несёт и озорничать иногда любит. Конечно, из-за Сохо и вдоха сделать нормально не получается, трахаться хочется чаще обычного, но это контролируемо. — А то, что ты обычный человек… Это ничего? Донмён вот всё боится, что Дончжу с обычным человеком свяжется. — Наверное, потому, что Лис в Дончжу не совсем нормален, как ты и сказал. Конечно, обычные люди могут быть с Лисами. Гонхи с Сохо тому доказательство, они сколько времени с разными девушками провстречались. — Точняк. Я как-то и не подумал… — И да. Я не обычный человек, — как бы между делом вставил Ёнджо, и Гонхак аж воздухом от этого резкого поворота поперхнулся. — В смысле, чё?! — Вот ты и принят в наш клуб «нЕ тАкИх КаК вСе». Прикол, да? — Да ни хуя не прикол. Когда ты об этом узнал? — Когда с Сохо в первый раз трахался на этой самой кроватке, на которой ты сейчас сидишь, — хмыкнул Ёнджо. — Сделаю вид, что не слышал этого… — скривился Гонхак. — Вот ты охуеешь, когда узнаешь, что Хванун тоже Волк. — Да ты, бля, издеваешься надо мной… Сколько лет я спал?! Когда это всё всплыло наружу, и почему именно тогда, когда я с вами не общался?! — Ты сам сделал выбор с нами не общаться, особенно с Хвануном. С ним-то ты, по сути, не ссорился. — Да он принял твою сторону, как всегда, там было всё понятно сразу. — Не гони на Хвануна. Он очень переживает за нашу с тобой дружбу. Пожалуй, даже больше, чем мы сами. — Ладно, ты прав, пожалуй, — сдался Гонхак. — И повесил виновато свои ушки, пхех, — рассмеялся Ёнджо. — Ну ты, бля… — В общем, я готов тебя простить. Вообще я не особо долго обижался. Тебя сейчас нельзя одного уже бросать со всей этой ситуацией. Только вот от Сохо пощады я бы не ждал. Он, вроде, не злопамятный, но к тебе изначально не особо хорошо относился. Надо ему как-то всю эту историю о Дончжу поведать, а то он там весь исстрадался, задаваясь вопросом, что с его другом, безмолвным и таинственным, происходит. — Не говори ему пока. Я чисто душу излить пришёл, потому что сил терпеть не было, а вот остальных в это посвещать пока не стоит. Не думаю, что Дончжу это понравится. — Что, на себе это потащите? — Ну, как и до этого, в принципе, — ответил Гонхак, почесав голову. — А вообще спасибо, что впустил к себе и выслушал. Не привык особо на жизнь жаловаться, но сейчас никаких моральных сил не осталось. Не знаю даже, как передать все свои эмоции от контактирования с Лисом Дончжу. — Ладно, — ответил Ёнджо, вставая с табуретки, сел рядом с Гонхаком и закинул руку ему на плечи. — Теперь у тебя есть я. Тоже Волк, тоже ни хрена не всекаю, но вместе будет легче. Ну, я так думаю. Гонхак не сдержался и широко улыбнулся. От разговора с Ёнджо ему стало гораздо легче, пусть он, может, не все детали поведал. Всё же лучшим решением было прийти сюда и выпалить всё как на духу, помирившись со своим другом и найдя в нём вновь хоть какую-то опору, чем прозябать в одиночестве, упиваясь тревогой и собственными страхами.***
Music: The Rasmus — Jezebel Сохо лежал в своей постели полностью мокрый от пота и со слезами ужаса на глазах. Когда он трясущимися руками взял в руки телефон, на часах было начало четвёртого. Телефон выпал из его руки и приземлился куда-то на постель, вслед за ним упала и дрожащая рука. Таких снов Сохо ещё никогда не видел. Какое-то тёмное большое помещение со скудным освещением, то ли чёрными, то ли тёмно-серыми стенами. Смятая постель, а вокруг много тел людей, потерявших сознание в разных позах и валяющихся на полу словно поломанные или просто кем-то выброшенные куклы. Обнажённые и мокрые. Тихо настолько, что становится жутко. Воздух спёртый, а запах… отвратительно пошлый. Чтобы добиться такого запаха, надо провернуть нечто выходящее за рамки понимания, да? Картинка сменилась чересчур резко. Тишина перешла в резкие громкие звуки: шлепки от грубого соприкосновения тел, сильные удары о кровать, пол и стены, а также оглушительные ненормальный стоны. И главное — хохот. Леденящий душу, разносящий вдребезги то обманчивое спокойствие, навеянное предыдущей сценой. Человек, так мерзко и сумасшедше хохотавший, трахался одновременно с троими, и ему явно было мало. Над ним — мужчина, под ним — женщина, а одна из рук занята ещё одной женщиной, доводя ту до исступления резкими движениями пальцев. Этому человеку, лица которого не было видно из-под опущенной головы и голос которого знакомым поначалу не показался, явно было мало. Ему было мало крепко повязанного на шею галстука, за который его постоянно тянул мужчина, было мало вцепившихся до крови в кожу длинных ногтей женщин. Ощущений для его тела всё ещё было недостаточно. Это вызывало такой сильный ужас, что хотелось сбежать, не думать, что валяющиеся остальные бездыханные люди вокруг просто не выдержали и отрубились, будучи не в состоянии удовлетворить этого безумца, трахающегося со всеми подряд. Однако настоящий ужас Сохо ощутил, когда человек поднял своё лицо, смеющееся и говорящее о том, что кайфово, но пока ещё не хватит. Это был его друг. Сон Дончжу. На этом моменте Сохо и очнулся, чувствуя, как его всего колотит. Он был уверен, что такое попросту невозможно с его другом, который никогда не показывал столько эмоций, тем более не был способен на такое развратное выражение лица, которое Сохо узрел в том видении. Однако волнение не давало ему уснуть до самого утра. Было ли то совпадением или каким-то слишком уж логичным стечением обстояльств, но тем же самым утром ему позвонил Донмён и попросил прийти в комнату к Дончжу. Сохо даже близко представить не мог, зачем его туда зовут, и он даже не пытался предугадать, но всё же он ни за что не смог бы подумать о связи между мерзким сном и реальностью. На кровати сидел измученный и исхудавший Дончжу с призрачными Лисьими ушами и хвостом. Подняв свой жёлтый взгляд на Сохо, он посмотрел как будто виновато и опустил Лисьи уши, что вызвало у Сохо, мучившимся догадками больше месяца, дичайший приступ раздражения. Затем Сохо обратил внимание на остальных пришедших, потому что их оказалось слишком много. У окна обосновались бледный как смерть Донмён и под стать ему такой же Гиук. На кровати на некотором расстоянии от Дончжу сидел Гонхак, с максимально отрешённым видом пялившийся в окошко. Рядом с Донмёном и Гиуком, у стены напротив кровати, стояли Гонхи с Хвануном. Гонхи не мог устоять не месте и выглядел крайне взволнованным, а лицо у него было такое, словно ещё чуть-чуть — и он зарыдает. Хванун, стоявший рядом, внешне как будто сохранял спокойствие, но всё же слегка дёргался и суетился, постоянно похлопывал и поглаживал Гонхи по плечу, пытаясь хоть капельку его успокоить. В конце концов, ближе всех к выходу стоял Ёнджо, хмурый и напряжённый. — Ну, раз все собрались… — начал Донмён, но вдруг его телефон зазвонил. — Да, Сесилия-нуна. Ты можешь сейчас говорить? Сколько у тебя есть времени? — Сколько будет необходимо, — ответила Сесилия, когда Донмён переключил её на громкую связь. — Переключись на видео, — сказал Донмён и повернул экран в сторону комнаты. — Что у вас там происходит? Меня напрягает, когда кто-то из вас ни с того ни с сего просит срочно созвониться, — с наигранным спокойствием спросила Сесилия, которая, кажется, находилась дома, но была в процессе работы. Её волнение выдавали её руки, то поправляющие очки на переносице, то выбившиеся из-за ушей пряди волос. Каждое движение сквозило нервозностью. — Нахуя ты ей позвонил? — бросил неучастливый до сего момента Гонхак и гневно взглянул на Донмёна. — Чтобы ты всё рассказал ПРИ ВСЕХ, — ответил Донмён, выделив последние слова. — Прости, но эта история уже не только вас двоих касается. Мы должны найти выход, пока не произошло что-нибудь непоправимое. Сохо непонимающе моргнул пару раз, после чего почувствовал назревающую внутри него тревогу. — Хён, если хочешь, я могу всё рассказать, — тихо произнёс Дончжу, но голос его едва слушался. — Быстро рассказывайте, как так вышло, что мой малыш выглядит так, словно ему в дверь вот-вот постучится смерть с косой? — хмуро спросила Сесилия. — Мне тоже это интересно, — услышал Сохо в ушах голос, и вдруг понял, что фраза принадлежала ему самому. В собственном голосе были такие резкие нотки, что они резали барабанные перепонки своей остротой. — Я не мог ни дозвониться, ни дописаться до Дончжу, от Донмёна были странные и обрывчатые сообщения. Ёнджо приходилось прикрывать твою, Дончжу, жопу, иначе ты бы уже вылетел из универа, никто даже выяснять бы не стал причины твоего отсутствия там. — Прости… — выдавил Дончжу почти неслышно, и Сохо взорвался. — Извинений твоих чёртовых… Не-дос-та-точ-но! — отчеканил он, закипая так сильно, что жар прилил к лицу. — Всё началось… с Лисьей болезни. Она наступила во второй раз… Я не знал… что делать. И не думал… ни о чём и ни о ком… кроме себя. Прости, — быстро пролепетал Дончжу, и с каждым словом его голос всё сильнее затухал. — Второй раз? — переспросил побледневший Гонхи, перестав к тому моменту метаться из стороны в сторону. — Но разве… — Да. Она должна быть раз в жизни, — вклинился Донмён. — Все это знают. Но он истекал кровью даже сильнее, чем в первый раз. И я, честно, думал, что Дончжу умирает. — Да он и выглядел так, будто умирает, а мы ничем помочь не могли… — добавил Гиук, виновато опустив голову. — И вы молчали?! Столько времени?! — воскликнул Гонхи, закипая точно так же, как и Сохо до этого. — Сколько вы ещё собирались держать нас в неизвестности, всю чёртову жизнь? — Если б нашли выход из ситуации, то точно молчали бы, — чётко проговорил Гонхак, и Сохо уже не стерпел. Он быстрым шагом пересёк комнату и, взяв Гонхака за воротник, поднял с кровати. — Ты в этой истории каким боком? — прошипел он прямо в лицо выбешивающего его Гонхака. — Сейчас же говори. Что ты делаешь рядом с моим другом? Какую роль в его состоянии ты сыграл? Быстро. Блядь. Рассказывай. Гонхак напротив не злился, не выглядел растерянным или обиженным. Но весь его вид сквозил каким-то…. Страданием. Сохо несколько ослабил хватку, и Ёнджо оттащил его, пока была такая возможность, назад. — Выслушай его, — произнёс он, и Сохо неожиданно осознал, что Ёнджо в курсе. — Ты, бля… Ты! — выплюнул он в лицо Ёнджо. — Ты знал, что ли? — Не всё время. Я недавно узнал. — Я тебя сейчас отпизжю. — Тихо. Сейчас не время. — Да?! — воскликнул Сохо, скинув руку Ёнджо со своего плеча. — Как с вами всеми вообще выживать, я не понимаю. Никто ничего не говорит вовремя! Только тогда, когда пиздец уже произошёл! Я уже понял, что он произошёл, спасибо! Осталось выяснить, какой это был пиздец! — Сохо, послушай… не злись так. — Я злюсь, потому что ТЫ мне не рассказал! — бросил Сохо, и только потом понял, как это прозвучало. Стоило ему чуть растеряться из-за этой оплошности, как ему неожиданно вспомнился сон с Дончжу, от которого кровь стыла в жилах. Он как-то потеряно и измученно взглянул на младшего и резко болезненно выдохнул. Ему было больно от страха, что произошло то, что он увидел во сне, хотя верилось в это смутно. — Извини. Они просили пока не говорить никому, и я послушал. Гонхак рассказал мне, потому что его вымотала вся эта ситуация, — произнёс Ёнджо, мягко обхватив запястье Сохо и явно боясь отхватить от него леща. Лоб Ёнджо коснулся плеча Сохо, и это каким-то образом заставило того хоть немного да успокоиться. — Что за ситуация? Давайте с самого начала тогда рассказывайте, — холодно проговорил Сохо, но Ёнджо не оттолкнул. Зато почувствовал себя дураком, который разорался на пустом месте. — Сперва хотелось бы узнать, почему Дончжу и Гонхак стали так тесно общаться, — сказала Сесилия. — Мне изначально показалось это подозрительным. — Правильный вопрос, нуна. В этом моя вина, — признался Донмён и как на духу выпалил историю об абсурдном споре, который по-дурацки образовался на почве бредовой идеи и завершился на мрачной ноте. — Помянём… — отвесил под конец Гиук, видимо, ожидая самую бурную реакцию старшей на эту часть истории, но, как ни странно, она не слишком обратила внимание на то, что была главным лицом спора. — И ты на это подписался, Гонхак? Серьёзно? — спросила она. — Ты уверен, что у тебя к Дончжу интереса никогда не было? — Уверен, — моментально ответил Гонхак, даже не глядя на экран, словно Сесилия была абсолютно ему неинтересна. — Да пофиг. Что там с Лисьей болезнью? — заговорил вдруг Гонхи. — Было что-то не так? — добавил вслед Хванун. — Выходка Гонхак-хёна, — обрубил Донмён. — Но я бы послушал его версию, на кой чёрт он это сделал. Гонхак промолчал, потемнев так, что никто не решился заставлять его говорить, поэтому пересказывать события пришлось Гиуку. — Я поняла, к чему вы ведёте. Но, пожалуйста, продолжайте, — попросила Сесилия, нервно снимая очки и потирая переносицу. — Нуна, я скажу короче, чтобы не размазывать эту историю, которую никто из нас, знающей о ней, не шибко хочет рассказывать. В общем… — начал Дончжу, но его перебил Гонхак. — Я расскажу. Один раз. Слишком много не спрашивайте, я не хочу это никогда больше вспоминать. Слушая пусть и скудно изложенный, но почему-то очень красочно представляющийся в воображении рассказ Гонхака, Сохо ощутил приступ сильного удушья, будто кто-то накинул ему петлю на шею и по-тихой её затягивает. Пусть Гонхак и опускал всякие детали, но было легко понять, что Лис Дончжу — это именно то, что увидел Сохо в своём видении. Стало быть, он снова предвидел будущее? — Вот что хотите со мной делайте. Мне поебать. Я рассказал, потому что обещал Дончжу. А обещал, потому что ни он жить нормально не может, ни я, — закончил свой рассказ Гонхак и с отрешённым выражением лица отвернулся от всех, садясь на кровать обратно и отворачиваясь к окну. — Нужно ещё добавить, что в последний раз он набросился на меня, — вставил Гиук. — А потом и на… Донмён резко схватил его за руку, но Гиук был непреклонен. — Мы должны сказать. Это тоже дела касается, — успокаивающим тоном произнёс Гиук. — Он также напал на Донмёна, пока я уводил Гонхак-хёна. И это, думаю, тревожный звоночек. — Мамочки… — проговорил Гонхи и испуганно сглотнул. — Ты помнишь что-нибудь из таких моментов? — спросил Хванун Дончжу, на что тот ответил: — Смутно. Сохо, которого уже начало штырить от накатившей паники, раньше всех понял, что из телефона Донмёна не исходит и звука. — Сесилия? Дончжу с усилием воли поднялся с кровати, чтобы хорошо видеть экран телефона Донмёна. Там Сесилия всё ещё держала свой телефон в руке и была на связи, но, положив очки где-то неподалёку, прикрыла глаза и тихо плакала. — Сесилия-нуна… — Серьёзно, из всех людей… — вырвалось у неё. — Какая-то ирония прям. Даже если вы и намекаете, что лучше уже Гонхак, чем кто-либо другой, но вы уверены, что так правда лучше? — Никак не было бы хорошо, нуна, — вздохнул Дончжу. — Гонхак-хён опасен, но я как будто опасен куда сильнее него. Ты же понимаешь это. Я напал даже на собственного брата. И мне совершенно не хотелось так поступать. — Всё равно ничего бы не вышло, — послышался глухой голос Донмёна, и прозвучал он настолько убито, что все присутствующие невольно вздрогнули. — И это не потому, что Дончжу мой брат. — Донмён… — дёрнув своего парня за рукав, тихо окликнул его Гиук. — Да ладно. Раз у нас тут день признаний, — горько усмехнувшись, тихо сказал Донмён, но неожиданно его голос стал в разы громче. — Эх! Может, я и рад с кем переспать. Так вот напасть — не могу. — Донмён! — ещё раз чуть громче окликнул его Гиук, но Донмён вырвал свой рукав из его руки и рассмеялся. — Ну хватит тебе, Гиук. Вдруг это какая-то важная информация? Я даже поцеловать своего любимого человека не могу. «Как же так?» — справедливо спросите вы. А я вам отвечу — да в душе не ебу. Вот просто. Не ебу в душе и всё, — выкинул из себя горькую правду Донмён и замолк, явно не собираясь продолжать. Но и Гиуку, со вздохом решившимся продолжить, он мешать не стал. — Поначалу я думал, что просто ему противен, и встречаться нам не стоит, раз уж так всё обернулось. Но больше похоже, что Донмён просто не способен вынести близость. Его начинает мутить, тошнить, а если продолжить попытки сближения, он может и сознание потерять. Каждый раз так. Когда к нему пытались подкатить и в шутку поцеловать по-быстрому, даже то не проканало. Он выключился и лежал в отключке часа два. Я уж думал — всё. — Лис, который не выносит близость… — задумчиво произнёс Хванун и, посмаковав в уме собственную фразу, помрачнел. — На самом деле, очень похоже на то, что и это проблема мистического характера. — Только как-то всё, на хрен, перестало сходиться, — развёл руками Гонхи. — Раньше хоть какая-то логика прослеживалась, а сейчас такое ощущение, что Лисы не живут по одним и тем же правилам. У всех всё по-разному. — И ещё, — вклинился Ёнджо, так и не отпустивший запястье Сохо. — Раз, два и три, — он указал на себя, Гонхака и Хвануна. — Три, мать его, Волка. Пятеро Лисов, включая Сесилию. — Значит, так… — подала голос Сесилия, утирая слёзы и перейдя в рабочее состояние. — Один Волк может отдавать приказы голосом, у второго чёткий слух, у третьего развито обоняние. Что-то ещё связанное с Волками? — Желание кусаться, — отозвался Гонхак. — Да не особо-то, — пожал плечами Хванун. — Слюна помогает заживлению ран, — припомнил Ёнджо, и Сохо кивнул. — Да. Все тут же обернулись к ним и Сохо стушевался, но всеобщее внимание они приковали к себе, к счастью, ненадолго. — Несостыковки. Что по Лисам? Один Лис, не переживший Лисью болезнь, один, переживший дважды, да ещё и с появившимся раздвоением личности. Один Лис, не терпящий близости. Двое абсолютно обычных. Снова логика где-то похерилась, — резюмировала Сесилия. — Бесполезно искать логику. Информации слишком мало и появляется она редко, — оборвал её Сохо. — Куда важнее другое — что делать с Дончжу? Кажется, я предвидел его будущее, если мы всё оставим так, как есть. В комнате воцарилась тишина и провисела в ней ещё с минуту, после чего из телефона Донмёна раздался вкрадчивый вопрос: — Ты… что сделал? — А… забыл сказать, — сконфуженно сказал Сохо, но оправдываться было поздновато. — Кто ещё что забыл? — усмехнулась Сесилия. — Вы всё ещё хотите что-то выяснить? Так давайте действовать сообща! — Прости, реально забыл. Этот дар не сказать, что часто меня посещает, а это предвидение посетило меня сегодня ночью. — Так что за предвидение? — нетерпеливо спросил Гонхи, и Сохо, собравшись с духом и тщательно подбирая слова, вкратце описал то, что видел. После услышанного побледнели даже Гонхак с Ёнджо, которые, как правило, держались всегда до последнего в выражении собственных эмоций. — Уверен, что это не сон просто был? — шепнул ему Ёнджо, но все это услышали. — Слишком уж реалистичным всё выглядело. Дончжу, всё ещё стоявший посреди комнаты, виновато повесил голову. — Слушайте, это всё уже слишком. — Что «слишком»? — переспросил его Донмён, и Сохо, наконец, заметил, что тот, если задуматься, не пристаёт к своему брату как обычно, не сетует на его чертовски хреновое состояние и не лезет обниматься, а выдерживает значительную дистанцию. После всех предыдущих рассказов это стало бросаться в глаза так же, как и прохладный тон голоса Донмёна. — То, что вы все собрались, чтобы обсуждать, как спасти меня от окончательного погружения в пучину разврата, — ответил Дончжу с лёгкой усмешкой на губах, и Донмёна всего передёрнуло, потому что усмешка эта напомнила ему о не столь давних неприятных событиях. — Твоего Лиса необходимо усмирить, обуздать и показать, где его место, иначе никак, — сказал Сохо. — Но мы пока не знаем, как это сделать. Ясно только одно: после второй Лисьей болезни на тебя словно навалилась та нехватка секса, которого ты себя лишил до этого. Просто задумайся: мы ведь все довольно рано начали половую жизнь. И ты тоже должен был. — Может, — коротко ответил Дончжу. — К чему ты клонишь? — Возможно, когда ты восполнишь нехватку, то Лис успокоится? — Хорошая мысль, — кивнул Ёнджо и, то ли неосознанно, то ли специально, приобнял Сохо сзади. Слегка удивлённые взгляды заметивших это Гонхи и Гиука ничуть его не смутили. — И что дальше? — спросил Дончжу, которого выводы эти не впечатлили. — Тебе предлагают натрахаться вдоволь, чтоб тебе полегчало, и ты такой: «Ваааа~ Я могу вздохнуть свободно~», — симитировал миленький голосок Гонхак с глупой улыбочкой, после чего его лицо резко сделалось вновь серьёзным. — Не могу это обсуждать, вот правда… — вздохнула Сесилия. — Так приезжай и разберись с этим, — раздражённо бросил Гонхак. — Ты же так о нём постоянно печёшься. — Во-первых, я не могу приехать, во-вторых, да, пекусь. И не вымещай свою злость на мне за то, что тебе пришлось подобное пережить. Не я соглашалась на тупейший спор, который, очевидно, вообще ни к чему хорошему вас бы не привёл. — Заткнитесь, — вдруг подал голос Сохо, и пусть он был почти неслышен, но ударил по ушам присутствующих ощущением настоящей угрозы. — Донмён говорил, что предлагал Гонхаку этим заняться, и это логично. — Пошёл на хуй, логично ему, — грубо отозвался Гонхак, не поворачивая головы. — Ну… Раз ты отказываешься… — проигнорировав грубость, продолжил Сохо. — …а обычных людей подвергать такой опасности нельзя, тогда удовлетворением потребностей Лиса Дончжу займусь я. Гонхак резко обернулся и во все глаза уставился на Сохо, а вслед за ним и остальные. — Я не позволю, — раздалось сбоку от Сохо, но он не обратил особо внимания. — Ты же снизу, — ляпнул Гонхак, на что Сохо зло прищурился. — Серьёзно? Считаешь, что я с позицией актива не справлюсь? Ты совсем тупой, что ли? — Никто не сомневается, но я тебе ещё раз повторяю — я тебе не позволю, — настойчиво повторил Ёнджо, сжав Сохо в своих руках так сильно, что у того рёбра затрещали. — Если всё так запущено, то лучше уж тогда я. У Сохо неожиданно дрогнуло сердце. Сложившаяся в воображении картинка ему не пришлась по душе. — Да ни хера ты делать не будешь, — тихо проговорил Сохо, еле шевеля губами. — Если вы тут соревнуетесь в чём-то, то я пас. Не буду предлагать свою кандидатуру, — глупо вбросил Гонхи. — Дело не в этом. Я просто знаю, что будет, если Дончжу так и будет запираться один в комнате и воздерживаться. И последствия секса с ним мне также известны. Мне известно, на что я иду, — с серьёзным лицом ответил Сохо. — Конечно, я себя рядом с Дончжу никогда не видел, но здесь вопрос уже чересчур остро стоит. — Вы оба — Лисы, — неожиданно снова подал голос Гонхак, и Сохо вообще не мог понять его этих невинно-тупых аргументов. — Как это нам помешает, интересно? — Не. Позволю. От такого пронзающего душу жёсткого голоса Ёнджо у Сохо по спине побежали мурашки и он, обернувшись, примирительно проговорил: — Успокойся, прошу. Ты же понимаешь, что тут не место упрямству? — Почему это должен быть именно ты? — с нажимом произнёс Ёнджо, и у Сохо не осталось сил с ним спорить. Он отвернулся, думая над тем, как ещё он лично мог бы помочь Дончжу и что вообще они все могли бы сделать. Тем временем Дончжу поднял голову и под шумок приблизился к Гонхаку. Когда Сохо его заметил, тот уже восседал у слегка удивлённого Гонхака на коленках. Видимо, Гонхак уже попросту не был в состоянии испытывать сильные эмоции и быстро реагировать. — Хён, — проговорил Дончжу, привлекая внимание всех пристутствующих, у которых цвет лица стал меняться у кого на какой в зависимости от переживаемых эмоций. — Я тебя слушаю, — ответил Гонхак, пока относительно спокойно снося то, что Дончжу буквально сел на него и обнял за шею. — Я… — начал Дончжу и, приблизившись, прижался виском к виску старшего. — …хочу, чтобы это был ты. Гонхак цыкнул и так громко клацнул зубами, что все прям нутром ощутили, как Лис Дончжу за пару мгновений вытащил наружу Волка Гонхака. И тот явно был не очень рад. — Мелкий, — обронил Гонхак голосом, уже не слишком похожим на свой. — Я тебя не хочу. Меня выводит из себя то, что произошло ранее. — Знаю… — Твоё тело меня не привлекает. Терпеть не могу мужиков, ненавижу сраных педиков, Лиса твоего придушил бы за то, что он крутил мной как хотел, всячески манипулировал, заставлял рвать тебя там, сам знаешь где, грубо обращаться. Мне хочется освободиться. Отпусти ты меня уже. — Но хён… — Дончжу чуть отстранился, его руки задрожали. — В этом вопросе… я доверяю только тебе. — Да ты бредишь. Ты же знаешь, что я — худший вариант. — Нет… — прошептал Дончжу, после чего слез с Гонхака и внезапно опустился перед ним на корточки, положил руки на колени. — Я всё для тебя сделаю. Всё, что попросишь. Даже это. Гонхак прищурился, после чего его губы дрогнули в неловкой усмешке. — Будешь мне отсасывать? Занятно. — Эй! Ну нет, — прервала их Сесилия, и Гонхак, стерев с губ усмешку, обвёл хмурым взглядом всех присутствующих, остановившись на стоящих дальше всех Сохо с Ёнджо. Сохо явственно ощутил изучающий взгляд Гонхака, но его такими вещами было не напугать. Он по-честному не понимал, что творится в голове у этого парня, потому что при всём ранее им сказанном он как будто не сильно-то отнекивался. Будто сам понимал, что знал Дончжу лучше всех в этой комнате не Сохо, а он, Гонхак. — Пожалуйста. Я больше не могу, — взмолился Дончжу, сложив обе ладони на правом колене Гонхака и уткнувшись в них лбом. — Знаю, что всегда прошу тебя. Ненавижу это. Потому и говорю, что сделаю всё, что в моих силах. Я весь долг за сделанное тобой отдам, хён. Мне нужен только ты. Потому что только ты всегда мог меня спасти. — Ты так говоришь, как будто я прям какой-то святой спаситель. Отнюдь… — ответил Гонхак и устало потёр пальцами глаза. — Просто давай девушку тебе найдём. Так будет правильнее. — Лисицу? Или… Волчицу? Удачи, — отозвалась Сесилия. — Но ты же всегда была против меня, — с горькой улыбкой на губах, сказал Гонхак. — Однако же я не глупая. Не знаю уж, как это у вас происходило, но вы явно давно уже в одной лодке, знаете друг друга лучше, чем кто-либо из нас знает вас, и тела друг друга уже тоже знаете. — И когда на меня перестанут давить, интересно мне знать, бля? — спросил Гонхак и, погладив Дончжу по волосам, заставил его поднять голову, после чего взял его за подбородок и подвигал его из стороны в сторону, будто изучая лицо младшего. — И как вот мне тебя захотеть-то? Дончжу смущённо посмотрел жёлтым немигающим взглядом на Гонхака, после чего тот резко отвернулся, отпустив подбородок младшего. Хванун внезапно выплюнул: — Согласился. — Что? Кто согласился? Когда? — начал сыпать вопросами Гонхи. — Да я слышу, что он согласился, — отмахнулся Хванун. — Не ломай комедию, Гонхак. Это не навсегда, ты сам знаешь. — Мне охуеть какое усилие над собой делать приходится каждый раз, если чё, — взглянув на Хвануна, сказал Гонхак. — Думаешь, мне легко? — Нет. Но тебе не столько противно, сколько страшно. За себя и за Дончжу. Ты лучше всех нас знаешь, каков его Лис. И я знаю, что ты бросить Дончжу не сможешь, хотя тебе страсть как хочется это сделать. — Верно, — выплюнул Гонхак, отворачиваясь и обращаясь уже к Дончжу. — Поднимайся. Хватит тут ползать у меня в ногах, смотреть тошно, как ты меня уговариваешь трахаться с тобой. Дончжу медленно встал, а затем приземлился на кровать рядом со старшим. Его щёки были красными. У Сохо вся эта картина вызывала отторжение, как и, скорее всего, у остальных присутствующих. — Ты только не думай, что великое одолжение делаешь для всех тут, — ехидно проговорил Донмён. — Именно так я и буду думать, — огрызнулся Гонхак. — Потому что, бля, так и есть. Атмосфера в комнате была унылая, но главный вопрос был решён, и, за неимением каких-то ещё идей, все начали потихоньку расходиться, условившись, что теперь о каждой необычной вещи, связанной с Лисами и Волками, они будут говорить друг другу. Сохо вышел в состоянии задумчивости. Он сильно надеялся, что им удалось сломать систему, и теперь, после согласия Гонхака принести себя в жертву безумному Лису Дончжу, то будущее, которое он увидел, не произойдёт. Появилась хоть какая-то призрачная надежда изменить ход событий. — Знаешь, о чём я подумал? — спросил догнавший Сохо Ёнджо, озираясь, будто не хотел быть услышанным. — О чём? — без интереса сказал Сохо, всё так же глядя вперёд и не сбавляя шаг. — Если вдруг тебе хочется, я могу и снизу побыть. Сохо резко остановился и шокированно воззрился на Ёнджо как на редкое животное, на которое случайно наткнулся, когда просто шёл за хлебушком в магазин. — Гонхак поднял эту тему, и до меня вдруг дошло, что ты ведь, ну… Тоже мужчина. И это нормальное, наверное, желание — быть сверху. Сохо ещё некоторое время смотрел на него, после чего с прищуром поинтересовался: — Тебе любопытно, почему мне так хорошо, или тебя вдруг стала возбуждать мысль, что я тебя оттрахаю так же, как ты меня? — Не, просто пытаюсь быть участливым. Сохо почувствовал себя максимально странно. Мало того, что его за время их испровизированного собрания погоняло по всем косогорам эмоций и чувств, помотало его нервы так, что от них будто впрямь ничего не осталось, так ещё его настигла мелькнувшая в голове тень фантазии о том, как он бы завалил Ёнджо. Ну он даёт, этот Ёнджо. С ним вправду не соскучишься. — Ээээ… Ладно, спасибо за беспокойство, конечно. Если у меня возникнет острая нужда, то я тебе об этом скажу. — Окей, — будничным тоном ответил Ёнджо и пошёл дальше, пройдя мимо Сохо. Тот бы с лёгкостью себе признался, что Дончжу и Ёнджо как-то вообще не одно и то же, и у него вообще ни разу не возникало в голове мысли, что ему хочется поменяться с Ёнджо местами. Как-то так вышло, что он в этом не нуждался. И его это ничуть не смущало.