diamond hell

Хорошо начинать новый день с улыбки, но удаётся только сморщиться от напрягающего света на улице. Солнце больше всего любит Ботсвану, самые яркие и жаркие лучи кидает на её границы, погружая в невероятное тепло. Здесь раскаленный воздух. Адски жарко даже с самого раннего утра, высокие градусы беспощадно бьют каждого жителя этого красивого государства. Не сыскать даже одну тучу на небе — сезон дождей завершился месяц назад. Животные млеют, ищут тени, укрываются как могут. Птицы не поют, тихо сидят на ветках деревьев, и взлетают лишь когда пугаются быстрого бега гепарда поблизости. Люди, недавно прибывшие на африканские земли, молят об одном дождливом дне. Хотят почувствовать на своей горячей коже холодные капли прямо с неба. Но дожди пока к ним не приходят, не приносят удовольствие, обходят их стороной и ждут определенного часа. Пробудившиеся альфы и омеги в такое раннее время не могут уже терпеть эту жару. Юнги задыхается, но старается жить дальше в этой геенне огненной и терпеть все издевательства судьбы над собой. Глаза еле держит открытыми, ужасно щиплет, веки тяжелые до невозможности, перед собой толком ничего не видит. Он шагает и мысленно проклинает взрослого мужчину, из-за которого и оказался в этом гиблом месте, где не знают ничего о человечности и помиловании. Юнги проснулся двадцать минут назад, не успел понять, как приказали выйти на улицу и двинуться непонятно куда. Даже возникать не стал, и сейчас молчит и потирает веки подушечками пальцев, топая своими старыми кедами по пыльной дороге. Даже не оглядывается по сторонам, не пытается понять, куда именно он и ещё около восьми человек идут. Ему хочется спать и никого вокруг себя не видеть. Идут так пятнадцать минут, и точно не к алмазным копям, как они привыкли. За девять дней Мин уже выучил короткую дорогу к большим ямам с водой, но сейчас они направляются в другую сторону. Юнги только жмурится и прикрывает глаза ладонью от яркого солнца, пропуская мимо ушей чужие разговоры рядом. Его сейчас ничего не интересует, кроме еды, так как желудок начинает ворчать на него из-за отсутствия пищи. Хочется сорвать ягоду или какой-нибудь экзотический фрукт, но боится, что отравится и умрёт в ту же секунду. Парень не знает, что именно растёт в Ботсване, и что из этого ядовитое, а что съедобное. У него в руке только бутылка холодной воды, хотя бы за это спасибо, он точно не умрёт от обезвоживания. Однако уверен, что рано или поздно задохнётся от этой невозможной жары и покинет мир, будучи настоящим рабом в ядовитой алмазной долине какого-то Чон-Рено. Юнги ненавидит это место. Юнги ненавидит проклятого старика, которого он обокрал. Ему и правда стоило убить его в одну прекрасную ночь. Уж лучше тюрьма, нежели это. В один момент молодой омега впечатывается в чужую спину. Он морщится и убирает ладонь с глаз, делая шаг назад и анализируя вид напротив. Перед ним стоит темноволосый омега небольшого роста. Мин сгибает бровь и окидывает немного раздражённым взглядом его спину, а потом тот снова двигается вперед. Парень фыркает и оглядывается по сторонам, наконец-то понимает, что они пришли к чистому озеру среди небольших зарослей, а вот зачем — один Бог знает. Зачем им нужно озеро, если в долине и так есть приличные условия для жизни? Возможно, они являются рабочими, которым ни деньги, ни свободу не дают, но еда, кров и средства гигиены у них точно имеются. Если эти люди рассчитывают, что Юнги полезет купаться в озеро, откуда, скорее всего, животные пьют воду, то они очень сильно ошибаются. Мин не докатится до такого. Юнги обходит нескольких людей, ближе подходит к этому озеру и хмурит брови, поворачивая голову в сторону и замечая в нескольких метрах ублюдка-Хосока, который разговаривает с другим альфой. В губах у мужчины зажата сигарета, и Мину до дрожи в конечностях хочется тоже покурить. Он две недели живёт без табака, еле держится, чтобы не заплакать или зарычать, видя, что поблизости кто-то курит. Так бы и вырвал у этого человека сигарету из его рта, но омега ни в какую не желает подходить к Чону, ему вполне нравится держаться подальше от него. Альфа все мозги выносит своими указаниями и напоминаниями, что именно он главный в долине, пока нет Рено. Юнги верит, но ему всё ещё плевать, кто и чем здесь руководит. Думает только о том, как ему выбраться отсюда. Все мысли только этим и заполнены. Переводя раздражённый взгляд с альфы, Мин смотрит на озеро, куда вошли трое человек. Они, как и Юнги, являются рабочими. А блондину не хочется купаться, и уж точно не на глазах Чон Хосока. — Это зеленый рай, — Юнги дёргается и ошарашенно смотрит на носителя этого мягкого голоса. Это молодой омега азиатской внешности с заплетёнными косичками на голове и с очень широкой яркой улыбкой на пухлых розовых губах. Он стоит рядом с Мином и смотрит на озеро, видимо, мысленно сочиняя огромные стихи о красотах Ботсваны и всего остального в мире. Именно так он и выглядит. Появляется ощущение, что исполняет песни в стиле регги. Незнакомец блаженно закрывает глаза и вдыхает горячий воздух, из-за чего Юнги делает шаг в сторону и сгибает бровь, подозрительно смотря пока на озеро, потом вновь на очень странного корейца, одетого чересчур в светлую одежду: цветная футболка в полоску, салатовые короткие шорты и жёлтые кроссовки. В ушах несколько проколов, и на них имеются чёрные серёжки, на колене почему-то завязана красная бандана, а на правой руке набита заметная всем фраза: «laughs the one who smoked weed». Смеётся тот, кто накурился травки? Юнги потирает ладонью шею и ещё раз оглядывает парня. За пару секунд понимает, что он растаман. — Это зелёный ад, ты что-то попутал, — говорит Мин и смотрит на него, другой смеётся и поворачивает к нему голову. — Тут прекрасная природа, слов не подберёшь. Не думал, что влюблюсь в Африку, — продолжает незнакомец. — Было бы во что влюбляться. — Детка, — Мин раскрывает рот и вскидывает брови, — с ненавистью к тому, что создал Бог, ты и правда в Ад попадёшь, — парень с косичками улыбается и снова вздыхает. — Умей любить всё и всех вокруг, и тебе станет намного лучше в душе, — он вздыхает и разводит руки, несильно ударив блондина по плечу. Тот отходит ещё на один шаг и задумывается ненадолго. — Жизнь прекрасна, а особенно в Африке. Юнги до этого вообще толком ни с кем не разговаривал, кроме Хосока. И этот растаман — второй человек, который с ним общается сейчас. Мин в клоунаду прибыл. — А ты вообще в курсе, куда попал? — спрашивает Мин и щурит глаза. Ему правда кажется, что омега пока не совсем соображает, где именно находится. — В курсе, — уверенно кивает. — Наверное, ты не добываешь алмазы, а руководишь… — с подозрением говорит. Тот снова громко смеётся и упирается ладонями в свои колени, опуская немного голову. Юнги в неясности хлопает ресницами и чешет затылок, поглядывая на голову с несколькими тонкими косичками. Незнакомец действительно хохочет от души, еле дышит и кидает короткий взгляд на блондина, который не понимает, что такого смешного сказал ему. — О Матерь Божья, — немного успокаивается он и выпрямляется, улыбаясь всеми зубами. — Ты думаешь, я могу быть приятелем Чон-Рено — львиного Бога? — спрашивает и сгибает бровь, а Мин всё ещё ничего не понимает. — Нет?.. — Конечно же, нет. Руководят здесь только его друзья, а я не вхожу в этот круг. Мало кто входит, — объясняет парень, кинув взор на Хосока, что Юнги даже морщится, взглянув на альфу. Чон через мгновение замечает его в своём обзоре и пересекается с ним взглядом, но омега тут же хмурит брови и вновь смотрит на чудика. — Глупо называть человека Богом, когда ему Ад принадлежит, — говорит Юнги и старается не закатить глаза, так как чувствует на себе взгляд татуированного мужчины. Конечно же, он много раз слышал за десять дней эту фамилию, но ни разу не интересовался: был занят мыслями о побеге. — Ты не так понял, — усмехается этот растаман. — Он Бог львов, а не людей. У него собственный прайд, и по этой причине ботсванцы назвали так старшего сына Саеда Рено. Юнги только кидает смешок и вскидывает брови, оглядывая людей этого Рено. Он понимал, что Чон Хосок будет являться дружком главного владельца этих земель, это слишком легко. Бесящий человек слишком многое из себя возомнил. От него тошнит, несмотря на то, что альфа довольно симпатичный и в какой-то степени сексуальный, благодаря мышечной массе и большому количеству татуировок. Если бы стереть его характер, вложить ему в грудь другое сердце и душу, то, возможно, Юнги как-нибудь зацепил бы он. Однако на самом деле блондин мечтает только об его исчезновении. Глаза мозолит даже с расстояния. В нем нет ничего мягкого, одна чистая сталь даже в глазах, которые сейчас держатся по неизвестной причине на Юнги. Хочется вырвать их и затолкать ему же в рот, заставить прожевать и после проглотить. Он под этим тяжелым взглядом поворачивает голову и образует зрительный контакт с Хосоком. — Пусть этому Рено принадлежит вся Южная Африка, но я всё равно найду способ сбежать отсюда, — признается совершенно незнакомому человеку, смотря на Чона, с которым разговаривает другой альфа. Стоящий рядом с Мином парень стягивает с себя свою цветную футболку, быстро прилепив к себе любопытный взгляд Юнги. — Зачем сбегать из этого божественного уголка? — спрашивает растаман и улыбается, будто правда накурился. — Ты ничего не ценишь, вот я — да. Поэтому сам прибыл сюда, — кивает он, прикрыв глаза. — Сам? — переспрашивает, не веря своим ушам. Он правда накурился. — Да, — кивает и пожимает плечами, словно в этом нет ничего ненормального. — Но зачем ты сделал это? — поражён. — Мне нужно было укрыться от некоторых личностей, и я нашёл подходящее место для этого, — объясняется парень, снимая с себя жёлтые кроссовки. — Будем знакомы, — он быстро протягивает руку, — Пак Чимин. — Мин Юнги, — пожимает чужую ладонь, полностью ещё не доверяя странному парню. — Ты и правда будешь купаться в этом озере? — Нужно брать от жизни всё, что она даёт. Пак, сняв с колена бандану, входит в чистую кристальную воду, в которой уже находились три человека. Мин продолжает смотреть на это озеро с подозрением, хотя не видно, что в нём купаются местные звери. Одна мысль, что Хосок увидит его мокрым, будоражит. Такое наслаждение он ему не даст, его глазам можно видеть только средний палец омеги. Юнги поджимает бледные губы и приближается к воде, которая касается слегка его уже не белых кед. Он смотрит на неё и видит на дне небольшие камни. Озеро и правда чистое. Мин слегка дёргает подбородком, замечая, что в его сторону идёт высокий альфа, который вечно ищет, на чём подловить блондина из Южной Кореи. Омега щурит глаза от яркого солнца и переводит полностью взгляд на Хосока, быстро анализируя его сегодняшний образ. Обычно мужчина бывает одет в обыкновенные штаны, но сегодня и он решился отличиться внешним видом из-за довольно жаркой погоды. Тоже надел шорты чуть выше колен и белую футболку-безрукавку, открывающую отличный вид на интересные татуировки на предплечьях. Мин всерьёз их осматривает с расстояния, потом, как дёрганный, отворачивается и складывает руки на своей груди. Ожидает точно бури при таких высоких градусах. — Разве тебе не жарко? — слышится уже совсем близко низкий голос, но Мин лишь хмыкает, смотря на воду. — Вижу ведь, что да. А есть тот, кому не жарко в Ботсване? — Собираешься дуть на меня, пока не охлажусь, или в голову пришла мысль кинуть насильно в воду? — вполне серьёзно спрашивает Юнги, видя, что Хосок встаёт рядом с ним и склоняет голову к плечу. — Ничего подобного. — Тогда прекрати меня преследовать. — Я тебя не преследую, — вздыхает Чон и вскидывает бровь. — Преследуешь, извращенец. — Нет, — вкладывает больше строгости в голос. — Слежу, чтобы ты ничего не украл, — Мин злобно на него глядит, показывая своё недовольство. — Мы сейчас не на алмазных копях, здесь нечего красть. — Вор всегда найдет, что ему украсть, — чуть сгорбившись, шепчет ему в лицо Хосок. Эти слова приносят то ли лёгкую боль где-то в глубинах сердца, то ли более сильную ненависть к Чону. Ему надоело, что он постоянно ищет момент, чтобы обозвать омегу вором, даже если младший таковым является. Считает, что Юнги каждые пять минут раздумывает о том, что бы ему украсть. Кроме одного алмаза, ему больше ничего не нужно. Один алмаз поможет сбежать с этой дыры с прекрасной природой. У него нет с собой буквально ничего. Все документы отобрали и присвоили себе местные корейцы. Лишили возможности уйти с ядовитой долины. Ещё в Южной Корее надели на него наручники, когда люди сеульского миллиардера нашли Мина в его же квартире, о которой совершенно никто не знал. Однако они в любом случае очень опоздали, так как омега к тому времени уже продал небольшую, но очень важную для взрослого альфы картину. Ещё до кражи парень нашёл отличных покупателей, и поэтому обменял её на деньги в следующий же день, не желая держать дорогую картину у себя. Блондин и подумать не мог, что его смогут найти, и он правда был удивлен, когда в его квартиру завалились несколько альф и насильно увезли омегу к богатому бизнесмену. Юнги долго отрицал, врал, убеждал, что ничего из огромного особняка не забирал. Но ему верить, разумеется, никто не стал. — Может, обыщешь меня? — повернувшись к нему корпусом, спрашивает сквозь зубы блондин и вскидывает подбородок. — Сейчас ты ничего не брал, — заявляет очевидное Хосок, смотря из-под век. — Я же сказал, что слежу за этим. — Ты мог отвлечься на секунду, — Мин делает ещё один шаг к мужчине, который был намного выше его. — И за это мгновение я бы был в состоянии стащить у кого-нибудь из вашей стаи шакалов ключи или ещё лучше — пистолет, — омега тычет пальцем в его грудь и напрягает скулы, услышав от Чона только усмешку. — Будет неприятно, если я пущу пулю тебе прямо в сердце. — Так жаждешь, чтобы я тебя обыскал? — обыкновенно интересуется мужчина, вскидывая одну бровь. — Может, тогда ты уже заткнешься. За секунду Юнги разворачивается к нему спиной, не отстраняясь и находясь так же близко к альфе. Он поднимает руки, поворачивает голову и смотрит через плечо, встречаясь с безумными глазами и невнятно кивая. Чон наклоняет немного голову и совсем слегка касается руками чужого бедра, хлопает слабо по карману шорт и удерживает зрительный контакт, пока блондин сам не отворачивается и смотрит вперед. Замечает, как младший сглатывает от горячего прикосновения через ткань и сжимает зубы ещё сильнее. Хосок прикладывает вторую ладонь уже к другому карману и также хлопает, проверяет содержимое. Естественно, он понимает, что ничего омега не крал, но забавляет тот факт, что парень так злится по этому поводу. Мужчина поднимается выше, его ладони трогают уже талию, из-за чего тонкая футболка немного задралась, оголяя бархатную кожу, а Юнги только показывает свой профиль Чону. От этих прикосновений почему-то ещё жарче становится. Видимо, обоим. — Что, нравится трогать меня? — цедит Мин, опуская взгляд на татуированные крепкие руки. — Мне нравится тебя унижать, — шепчет ему на ухо Хосок и криво улыбается, прикасаясь уголками губ к хрящику. — Ты сам меня попросил, я об этом даже на секунду не подумал, бедолага. Мин переводит на него агрессивный взгляд, и Чон просто ведёт ладонью выше, к подмышкам, слегка давя пальцами на чувствительную мягкую кожу через ткань. Мурашки по позвоночнику омеги приятно рассыпались, вынуждая сморщить маленький нос. — Прекрати называть меня так, ублюдок, — хмурит брови Юнги и опускает одну руку. — Но как ещё называют таких, как ты? — с издевкой спрашивает мужчина и берёт двумя пальцами его подбородок. Мин рычит ему прямо в лицо и показывает агрессию в маленьких глазах. Омежья ладонь за секунду оказывается на тазе мужчины, накрывает кобуру с пистолетом. Хосок усмехается и переводит взгляд на тонкие длинные пальцы, которые коснулись уже рукояти его револьвера. Мин сжимает его, но не вытаскивает, внимательно заглядывает в глаза выше и торопливо облизывается, ощущая чужое ровное дыхание на своих губах. Ненавидит. Правда хочет убить. Они привлекают чужое внимание к себе. Им обоим дела до этого нет. Юнги держится за чужое оружие, а Хосок коварно улыбается, ведь знает, что не умрёт. Худые руки не в состоянии будут удержать такой тяжелый пистолет, и смелости не хватит перед всеми пустить пулю в лоб своему объекту ненависти. — Не сегодня, — шепчет Юнги и отстраняет руку от кобуры, кинув короткий взгляд на губы альфы. — И никогда, — тоже обращает внимание тот. Смотрят друг на друга в течение нескольких долгих секунд, разглядывают черты лиц, и в моменте Мин просто делает несколько шагов вперёд, отводя глаза на озеро и задумываясь. Хосок молча уходит, но перед этим проводит по худой фигуре малозначимым взглядом. *** Терпкий запах кофе преследует до того момента, пока белая небольшая чашка не отправляется в раковину. Каждый день мужчины сопровождается двумя чашками крепкого горького напитка: ранним утром и приблизительно к четырём часам дня. Вошло в привычку, и она не является вредной, так как старший Рено улавливает момент, когда нужно остановиться. Чонгук знает меру, в отличие от некоторых личностей, которые никак не могут прекратить творить необдуманные вещи. Это начинает надоедать, злить, бесить и будить тихо спящего днём зверя в груди безумца. Альфа очень старается держать в себе агрессию, но это плохо выходит, когда люди настолько глупы. Надо учиться на чужих ошибках, ведь при собственных риск смерти увеличивается до максимума. Сколько раз предупреждал, столько же раз не слушали. Выбравшись вновь в широкий двор, Чон-Рено несильно хмурит брови и пялится в экран своего смартфона, внимательно читая присланное Ханом сообщение. Он слепо закрывает за собой высокую парадную дверь и медленно наступает, не слыша вокруг ни единого звука. Охранники снова замолкают у железных решетчатых ворот и не двигаются, крепко сдерживая в руках свои оружия, дабы не подпускать к частному дому Чонгука лишних людей. Сам Рено уже осторожно спускается по ступенькам в одних чёрных спортивных штанах, выставляя напоказ свой широкий торс, рельефные плечи и руки с царапинами от собственных хищников. Загорелая кожа блестит на уже тусклых лучах большого солнца, точно переливается с этим янтарным светом. Русые отросшие пряди волос влажные, заведены назад, открывают аккуратный лоб и также видны уши с чёрными кольцами на мочках. Глаза нервно закатываются. Чонгук хрустит шеей и прячет телефон в кармане штанов, оглядывая двор из-под век. Где-то поблизости слышится дикий рёв Диего, гуляющего по большой территории, и чисто по этой причине охранники стоят за воротами — Рено позволил, так как не хочет слышать крики в ясный день. Его нервы уже пошатаны, и это бы только добило его. Чонгук выпустил тигра около двадцати минут назад. Животное всем сердцем обожает ходить во дворе: изучает по несколько раз знакомую территорию, бегает к большому бассейну и наворачивает около него круги, наверное, желая запрыгнуть в воду. Когда он громко рычит, появляется ощущение, что зверь зовёт своего хозяина, который уделил внимание сообщению Квон Хана. Чон-Рено, когда находится рядом со своими животными, почти никогда не отвлекается ни на что другое, он полностью отдаётся им. Сегодня редкий случай. Не мог закрыть глаза на увиденные предложения в своем телефоне. Остановившись на одной из ступенек, Чонгук глубоко вздыхает и прикрывает глаза, откидывая голову назад. Старается отогнать от себя нервозность, безумную агрессию, накинувшуюся на него при жаркой погоде. Он собирался провести сегодня целый день с Диего, а уже к вечеру отправиться к львиному прайду. Не думал ехать в ядовитую долину, однако планы поменялись очень неожиданно и не в лучшую сторону. Не терпит подобное. Хан об этом знает, но не было другого выхода. Скрывать эту информацию от главного в алмазной долине нельзя. С этим нужно разобраться именно старшему Рено, раз взял всё в свои руки с самого начала, как отцовский бизнес перешёл ему. Альфа и не позволит кому-нибудь другому разбираться с проблемами на своей собственной территории. Дверь позади Чонгука неожиданно открывается, но мужчина даже не дёргается, только раскрывает веки и смотрит вперёд. Слышит чужие шаги, и только тогда поворачивает голову и сталкивается взглядом со старшим Белло — отцом маленького двенадцатилетнего Ези. В руках он держит белый конверт и приближается к Рено, который ломает вопросительно бровь и окидывает старшего мужчину беглым взором. Альфа останавливается у ступенек и заглядывает в суровые светло-серые глаза, поджимая сильно губы. — Сэр, — начинает он и протягивает конверт вперёд. Чонгук щурится и полностью к нему поворачивается, поднимаясь по ступенькам. — Вы можете пересчитать эти деньги, мне кажется, что произошла какая-то ошибка. Чонгук становится напротив темнокожего мужчины и смотрит на содержимое в его руке, осторожно забирая. — Считаете, что я в состоянии ошибиться в элементарных вещах? — хриплым голосом спрашивает Рено и кидает короткий взгляд на альфу, помотавшего отрицательно головой. — Нет, ни в коем случае, — быстро отрезает он и торопливо облизывает губы. — Мы с супругом несколько месяцев работаем в вашем доме, но сейчас вы заплатили больше, — объясняется под тяжелым взглядом напротив. — Я справедливый человек, как и мой омега, и нам нужны только те деньги, которые мы правда заработали. Озирая его и кивая один раз, Чонгук всё же выталкивает из конверта национальную валюту Ботсваны, приступая пересчитывать деньги так, как его просит отец Ези. Чонгук уверен, что сегодня утром отдал в руки мужчине правильную сумму, как и предыдущие месяцы. Объективный и честный. Он никогда не заставляет ждать зарплату, платит вовремя людям, которые работают в его доме и выполняют определённые обязанности. И сейчас, внимательно смотря на каждую тонкую купюру, Чон сводит брови у переносицы и считает, понимая, что здесь нужное количество, и всё же он не ошибся, а этот мужчина стал возникать на пустом месте. Старший альфа прикусывает большую нижнюю губу и глядит на Чон-Рено, скорее всего, ожидая, что он согласится с ним и заберет несколько бумажек обратно себе, поскольку семья Белло не заслужила такую зарплату. Гук дергает бровями и засовывает деньги обратно в конверт, протягивая его чистокровному африканцу, удивлённо пялившегося на него. — Здесь правильная сумма, — бесцветно заявляет. Не понимает… — Вы уверены? — Чонгук кивает. — Это много для двух человек. — Для двух — да, для трёх — нет. — О чём вы говорите? — искренно не может уловить суть сказанных слов старший Белло, смотря на Чон-Рено. Чонгук усмехается и поворачивает голову, услышав ещё один громкий зов Диего. — О вашем сыне, — отвечает Чонгук и глядит на него. — Ези, — произносит его имя, заставляя другого альфу широко раскрыть глаза. — Три дня назад он сказал мне, что помогает вам с вашим мужем в моём доме. И в этом конверте есть его доля. Чонгук хорошо понимает, что делает. Понимает и то, что маленький альфа заслуживает эти деньги, так как буквально каждый день находится в особняке Рено. Возможно, у него имеются свои собственные интересы пребывания здесь, однако Ези в любом случае до конца рабочего дня помогает своим родителям, выкладываясь на полную. То бывает с отцом на кухне и выполняет маленькие работы, то прибегает к своему папе, и они оба убираются в больших комнатах и во дворе, наполненном густой зеленью. Мужчина ценит его огромный труд. Он пытается быть полезным не только для своих родных, но и для самого Чон-Рено, в чьих глазах хочет вырасти и стать маленьким другом. Очень любопытный и дружелюбный, а когда-то был трусливым, трясясь при виде Чонгука перед собой. Жутко боялся его, боится и по сей день, но где-то разыскивает в себе смелость заглянуть в серые глаза львиного Бога. — Слушайте… — Ези заслужил эти деньги, — перебивает его моментально Рено. Мужчина смотрит на него немного ошарашенно, и спустя несколько секунд тянет губы в слабой и очень доброй улыбке. Он горд за своего сына. — Спасибо большое, — негромко благодарит альфа. Чонгук только кивает и поджимает губы, разворачиваясь и спускаясь по ступенькам. Белло тоже возвращается в дом Рено, желая приступить к работе. Рено движется к своему автомобилю, стоящему во дворе. Он подходит к нему, открывает дверь с пассажирской стороны и садится на сиденье. Откинувшись назад, мужчина иногда оглядывается по сторонам в надежде увидеть Диего, который где-то здесь гуляет. Он тянется рукой к бардачку, открывает его и берёт оттуда в пальцы небольшую прозрачную упаковку, на дне которой блестит небольшое количество прозрачных маленьких алмазов. Чонгук подбрасывает их в своей руке и поглядывает на каждый камень, задумываясь и несильно хмуря брови. Чон закидывает упаковку к себе в карман и поворачивает голову, замечая младшего брата, вышедшего из особняка и зевающего, точно в спячке находился несколько месяцев. По чонгуковым меркам, именно столько времени и спал младший ленивый Рено. Сами себя в настоящем раю чувствует, живя с братом и без папы, который везде его разыскивает. Темнокожий парень стоит у дверей в домашних тапочках и в белом банном халате. Он проводит ладонью по своим коротким волосам и смотрит в сторону чёрного хаммера брата, позже замечая самого Чонгука в нём. Спускаясь по лестнице, Сами широко улыбается Чонгуку, а последний только усмехается, потому что снова замечает за младшим альфой спокойно гуляющего Диего, смотревшего на спину альфы, будто собирается с ним поиграться. У Рено злорадный взгляд, он складывает руки на широкой обнажённой груди и смотрит на Сами, кто в хорошем настроении идёт в его направлении, совершенно не подозревая, что бенгальский тигр находится позади него. Чон более чем уверен, что Диего вряд ли навредит младшему Рено, ведь с появления в этом доме он довольно часто замечает Сами рядом с Чонгуком и не видит в нём своего врага. Диего просто любит играть, а Сами не особо предпочитает это делать с хищниками своего брата. Когда тигр оказывается прилично близко к темнокожему парню, то он издаёт громкий могущественный рык, разгоняя не только птиц с крыш, но и темнокожего парня, уже бежавшего к брату. Чон-Рено хлопает лениво ресницами, вскидывает брови и наблюдает за Сами через лобовое стекло, который пролетает мимо и быстро приближается к дверям с пассажирской стороны. Он никогда раньше так быстро не открывал двери и не садился на сиденье. — Чонгук, блять, — дышит судорожно и агрессивно смотрит на брата. — Ты какого хера выпустил его во двор? — возмущённо спрашивает, видя, что Диего продолжает идти к хаммеру. — Мне теперь нельзя выбираться наружу? Я чуть не обосрался. — Ты сам решил жить здесь, я тебя выгонял, — пожимает плечами Чонгук, не улыбаясь. — Захочу и львиный прайд поселю в своём доме. Он не шутит. Совсем не шутит. — Ты спятил, брат, — пытается донести до него Сами эту информацию. — Так нельзя. Так никто не делает. — Я не смотрю на других. — Это так, — соглашается парень. — Даже наш отец никому кисти не рубил, — заглядывает в глаза мужчины напротив, который поворачивает голову к приближающемуся Диего. — Я не в своё удовольствие делаю это. — Я бы так не сказал, — вздыхает Сами и улыбается. Младшего в буквальном смысле не интересует, что творит Чонгук в ядовитой долине и как он обращается с рабочими, которые добывают ему алмазы. Он наказывает жестоко и нечеловечески людей за их оплошности, никого не прощает, и предоставляет уроки одним, нанося телесные повреждения другим. Чонгук считает это нормой. Сам придумал правила и требует чёткого их соблюдения. Если же какая-нибудь наглая личность откажется и пойдёт против старшего Рено, то время будет упущено, чтобы просить помощи у Бога. Чонгук без лишнего страха может схватиться за рукоять топора и отрубить человеку руку, не моргая и не морщась от подобного кровавого вида. Не жалеет людей, знающих с самого начала, что их может ожидать, но те всё равно решаются на кражу или на другое действие, которое не понравится главному владельцу большой долины. Жестокости Чон-Рено нужен только повод. Сами в эти дела не лезет, обходит стороной. Ещё отцу несколько лет назад говорил, что к алмазному бизнесу точно не подойдёт. В первый же день сделал бы ошибку в какой-нибудь элементарной вещи. — Справедливость должна существовать, и неважно, в каком виде, — спокойно говорит брату Чонгук. Диего подходит к чёрной машине, взгляд его горит и освещает всё вокруг. Чонгук сразу обращает на него внимание и аккуратно прикасается своей большой ладонью к полосатой мягкой шерсти, гладит за ухом и приподнимает слегка уголок алых губ, заглядывая в огромные жёлтые глаза дикого зверя. Тигр совершенно не обращает внимание на другого присутствующего в автомобиле, когда видит Чона. Прижимается мордой в его бок и получает нужную ласку от него. Это всё, что им обоим нужно. Сами в стороне наблюдает за ними и прижимается плотнее спиной к дверям машины, хотя Диего занят сейчас Чонгуком, показывает ему всю свою любовь и издаёт приятные на слух звуки. Раскрывает широко пасть, разрешает младшему Рено вздрогнуть от вида острых клыков, а сам игриво кусает Рено за локоть и поднимает одну лапу, играясь с мужчиной. Чон-Рено жесток только к людям. И ставит их намного ниже животных. — Глянь на Диего, — хмыкает Чонгук, а Сами выгибает бровь и смотрит на большую красивую морду. — Он является хищником, но не нападает, не пытается убить и не рычит даже на тебя, — младший сглатывает и поджимает пухлые губы, откидываясь на спинку сиденья. — Он понимает, что тебя трогать нельзя, иначе мне будет неприятно. Не глуп, как многие люди. Видит грань, которую переходить нельзя. — Почему ты не приведёшь в пример Борея? — с ухмылкой на губах интересуется Сами. — Этот лев опасен, и он способен убить человека. — Потому что Борея я воспитывал совершенно иным образом, — сообщает Рено и окидывает брата взглядом. Сегодня вся Ботсвана услышит о настоящей сущности белого льва Чонгука. *** Непонятная тоска наваливается на плечи. Может, действует жара, может, просто голову от лишних мыслей нормально очистить не получается. Мир сложен, в нём обитает столько непонятных Тэхёну людей, и отсутствие возможности уловить хотя бы одну ниточку, дабы узнать, что не так, заставляет в сотый раз за сегодняшний день тяжело вздохнуть. Жуёт он губы, хлопает густыми ресницами и ощущает холодные капельки воды на бархатной светлой коже. Летает где-то в облаках, будто во сне находится, но проснулся уже очень давно. На часах седьмой час вечера, а младший Ким всё ещё не выбирается дальше улицы. С самого утра пытается словить вдохновение где-то в воздухе или увидеть на оранжевом небе, дабы написать хоть половину страницы на своем ноутбуке. Пишет, но через минуту вновь всё очищает и начинает по новой. Сильно не устаёт, есть время поразмыслить о чём-нибудь важном или глупом, пока старший брат занимается собственными делами где-то поблизости. Когда слишком наскучивает и глаза болят от яркого экрана, то омега идёт к Джухёку и пытается отвлечься рядом с ним, слушая от него и Джелани очередные рассказы об их походах. Это интересно, не так нудно, как могло бы показаться. Парень моет себе большое красное яблоко и закрывает кран, сразу откусывая фрукт и выдвигаясь обратно на улицу, заполненную людьми и приятным шумом. Он выходит на их маленький балкон и приближается к небольшому креслу, на котором лежит включённый ноутбук. Садясь, младший Ким кладёт его себе на колени и закидывает голову назад, поглядывая на экран из-под век. Жуёт яблоко и пробегает глазами по нескольким предложениям, затем тыкает пальцем в одну клавишу и стирает всё, что напечатал до этого. Ему не нравится. Не может толком определиться с темой, чтобы написать хотя бы маленькую статью с яркими фотографиями, описывающими жизнь в Ботсване, однако ничего не складывается. Он на Родине десять дней, а всё ещё не знает, о чём рассказать людям в своих нелепых текстах, когда у него нет нормального опыта в этой сфере. От него и других студентов его факультета потребовали на каникулах сделать статью по определенным направлениям, и Тэхён, не думая, решил для себя писать о жизни в Южной Африке, так как будет приличное время находиться в этом месте. Прошло уже чуть больше недели, а Ким всё ещё не может поймать вдохновение. Парня хватает только на красивые снимки всего, что его окружает, но не получается связать их с текстом. Омега думает написать о своём родном брате и его близком друге, которые каждый день помогают людям поселения, хотя не являются участниками Красного креста. Но это всё банально, а Тэхёну хочется удивить каждого своей темой… Вздохнув, парень смотрит вперед на играющихся детей на улице: некоторые из них бегают, а некоторые сидят на красной земле и о чём-то громко разговаривают. В конце улицы виднеются Джелани и Джухёк в кругу своих друзей, к которым омеге нельзя, потому что он маленький. Именно так ему и сказал брат, хотя Тэхёну уже восемнадцать лет. Тэ не возражает, не пытается быть среди них, ему нужно работать, если даже пока что ничего хорошего из этого не выходит. Он только поглядывает на них с большого расстояния и кусает сочное яблоко, раздумывая о теме своей статьи и потирая двумя пальцами лоб, точно это обязательно бы помогло ему. Ким расслабляется и красит пухлые губы улыбкой, когда на их с Джухёком балкон забегают маленький темнокожий омега лет семи, а за ним его же возраста альфа. Вскоре появляется рядом другой альфа, кто будет старше этих двоих лет на пять. С ними у Кима получалось найти общий язык, он всегда мог разговаривать с детьми, для него это достаточно легко, поэтому и эти трое тянутся к светлому омеге. Двое из них падают на колени по обе стороны кресла и смотрят огромными блестящими глазами на горящий экран, вызывая у Тэхёна дивный смешок. Тот, кто был постарше потирает ладонью затылок и улыбается как-то очень смущенно парню за ноутбуком, точно в тайне имеет к нему детские чувства. Тэхён и сам это начинает понимать. Он умиляется и поджимает губы, кивая подростку. — Твой брат дарил нам такую вещь, — сладким голосом говорит Тэхёну сидящий рядом с ним маленький омега. Ким переводит на него глаза и тянет губы ещё шире, разглядывая милое личико. — Ноутбук, — поднимает на него детский взгляд. — И нам дарил, — включается уже второй, находящийся с другой стороны кресла, в котором сидит Тэхён. — Мне не понравилось, в нём нет ничего интересного, — дует губы и кладёт подбородок на подлокотник, смотря скучно и разочарованно в экран. В какой-то степени Тэхён с ним согласен. — Здесь можно найти несколько хороших мультфильмов, также есть различные игры, — мягко произносит Тэхён и смотрит на маленького альфу, похлопавшего густыми тёмными ресницами. — Игры на улице интереснее, — отвечает ему младший, и Тэхён не сдерживается и смеётся. — Они разнообразнее, есть больше возможностей, — издаёт сладкий смешок и морщит маленький нос, заглядывая прямо в медовые глаза. Этому малышу примерно семь лет, но он мыслит лучше некоторых взрослых. — Только меня папа иногда не выпускает из дома, — вновь слышится грустный тон маленького омеги, кто смотрит в одну точку и задумчиво мнёт пальцами мочку уха. — Это потому что ты плохо учишься в школе, — пожимает плечами его друг. Тэхён усмехается вместе с подростком, стоящим на ногах. Они смотрят на этих двоих и широко улыбаются. — Ези тоже не отличник, но он всегда бывает на улице, — указывает младший омега пальцем на альфу, который вообще не влезает в их вечные споры. Двенадцатилетний мальчик — Белло Ези — широко раскрывает веки и тычет пальцем в свою грудь, смотря на младшего, кто уже упирается кулаками в свои бёдра и хмурит обиженно брови. Не понимает, почему его приплетают к разговору. Хотя они дети, по крайней мере, младше его на несколько лет, и он вообще не должен паниковать и возникать из-за этих слов. Наверное, Ези и правда не слишком хорошо учится в школе, и много чего пропускает по собственному желанию, но альфа больше предпочитает помогать своим родителям на их работе. Не может побороть в себе это, желание быть рядом с ними превышает все остальные нужды. Младшему Белло приходится в тайне сбегать с последних уроков, а папе с отцом говорить, что их класс просто пораньше отпустили. Только сегодня такое не получилось сделать, поскольку у выхода из школы стояли учителя, и мальчишке пришлось вернуться в кабинет и позабыть о побеге. В этот раз он оставил своих родителей без собственной маленькой помощи в огромном богатом особняке. До жути расстроен, периодически оглядывается по сторонам, ожидает двух близких людей, когда те вернутся обратно в их поселение. Ким улыбается и смотрит на Ези, который не доволен таким заявлением. Обидно всё-таки стало от того, что ребёнок считает, что Белло плохо учится в школе. — Ези много работает, — защищает его семилетний альфа и хмурится на друга. — А ты ничего не делаешь, ленивый. — Тэхён, — омега смотрит на Кима и быстро приковывает его добрый взгляд на себе, — ты тоже много работаешь? — кусая губу, спрашивает у старшего, поскольку становится стыдно из-за своей плохой репутации в учебном заведении. Парень откладывает своё недоеденное яблоко в сторону и касается немного холодной ладонью щеки ребёнка, ласково ему улыбаясь и оставляя короткий поцелуй на кончике носа. Тот хихикает, ласкает слух приятным звуком, и прикрывает на несколько секунд веки, а затем снова широко раскрывает, смотря на ангельски красивое лицо старшего омеги. — Не совсем, мне многое не удаётся, — Тэхён отстраняется и кидает мгновенный взгляд на экран ноутбука. — Я должен писать о жизни в нашей Африке, а сил и вдохновения не хватает, но они обязательно появятся в своё время, нужно лишь потерпеть немного, — не знает, зачем говорит об этом маленьким детям, но нужно дать понять младшему омеге, что он не один. — Так и у тебя возникнет желание учиться. Мальчик тянет губы в улыбке и задумывается, ложась спиной на деревянный балкон и смотря вверх. — Ты пишешь об Африке? — интересуется уже маленький альфа с левой стороны. Ким обращает на него внимание и кивает. — Но тут пусто, Тэ, — он смотрит вопросительно в экран, а позже опять на старшего. Ким прикусывает щёки изнутри и смотрит на пустой лист, который никак не заполнится хотя бы наполовину. Становится даже немного стыдно за себя и свои неуклюжие попытки быть журналистом. Он толком год не проучился в университете, а месяц назад очень верил в себя и считал, что у него точно выйдет написать небольшую статью с захватывающим и очень интересным сюжетом. Всё оказалось не так легко. Всё оказалось ужасно. Знания в голове есть, а темы никак не высвечиваются, подводя омегу. Даже ребёнок грустно поглядывает на вздыхающего и огорчившегося Тэхёна. Совсем опускает руки и откидывает голову назад, пялясь в одну точку. Ничего вокруг ему не помогает, хотя должно было, ведь это Южная Африка, это его прекрасная Родина, божественное место, в котором не видит ни одного изъяна. В Ботсване Тэхён должен был почувствовать себя настоящим журналистом… Не выходит. — Да, но пока у меня это плохо получается, малыш, — одаряет теплой улыбкой и указательным пальцем трогает чужой подбородок, заставив его вздёрнуть немного. — Не могу определиться, о чём конкретно мне стоит писать. — Ты писатель? — Я будущий журналист. Надеется на это… Они все втроём охают восторженно и качают головой. Маленькие, но хотя бы что-то знают об этой нелёгкой профессии. — Ты можешь написать о камушках, — неожиданно предлагает младший омега, лежащий на балконе и рассматривающий свои пальцы. Тэ смотрит на него и вопросительно вскидывает бровь, издав смешок. — Такие яркие и очень блестящие, — хихикает он. — Алмазы. У Тэхёна медленно спадает улыбка с точеных губ, в глазах всё больше вопросов читается. Он не понимает ребёнка, оглядывает его беглым взглядом и медленно переводит взор на Ези, который внимательно смотрит на маленького омегу, уже сидевшего на деревянном балконе. Младший им улыбается, наверное, очень довольный, что предложил старшему подобную тему. — Какие алмазы, котёнок? — всё же интересуется Ким и закрывает ноутбук. — Львиного Бога… — очень тихо и сомнительно отвечает он, не сводя глаза с чужих — медовых. Мгновенно вспоминает короткую песню о жестоком львином Боге. Слышит эти будоражащие строки, которые дети буквально постоянно напевают, и смеются все вместе, словно в этом нет ничего такого. Тэ каждый Божий день слышит от них её. Когда услышал впервые, его немного это встревожило, он не знал, о чём думать, но быстро отогнал лишние мысли, ссылаясь на то, что дети просто сказок на ночь начитались. Он уже утром слышал эту песню от детей и никак не обратил внимание, ведь уже привык к ней. Сам помнит каждое слово, как бы печально это ни звучало. Они просто заедаются, крутятся вечно на языке, и с этим толком ничего нельзя сделать. Приходится ждать, чтобы строки сами из головы вылетели. И Тэхён до конца дня медленно шевелит губами, проговаривая слова и занимаясь собственными делами. Это уже невыносимо. Львиный Бог преследует, ходит по пятам, песня о нём не покидает его. — Он говорит о ядовитой долине, — подаёт голос уже сам Ези. — Она находится на другой стороне Саванны, там добывают алмазы. Ким хмурится и склоняет голову к плечу. Он всё правильно сейчас слышит? Джухёк точно дал понять, что поблизости больше нет людей, и Тэхён, не думая, поверил словам своего старшего брата. Джелани тоже убеждал его в этой лжи, твердил, что здесь они совсем одни. Омега откровенно не понимает, почему от него скрыли это. Разочарован. Мысли склеиваются воедино. — А львиный Бог?.. Кто он? — осторожно спрашивает у младшего Белло, кто закусывает нижнюю губу. — Чон-Рено, — отвечает после недолгого размышления. — Владелец алмазных копей, — Ким конкретно путается. — Мои родители работают у него в особняке, я сам тоже с ним знаком, и он… — Ези вздыхает, — не из самых добродушных людей. Чон-Рено. Львиный Бог. На другой стороне есть люди. Там добывают алмазы, о них Тэхён никогда ничего не слышал, точно от него всеми способами скрывали эту информацию. Даже дети, которые младше него на много лет, знают о ядовитой долине и его руководителе. Он не может поверить в то, что сейчас слышит от Ези. Даже не подозревал, что родители этого мальчика могут работать в доме какого-то человека. Теперь и вовсе не знает, о чём именно нужно думать, когда у него имеются такие данные. — Я отойду, хочу кое с кем поговорить, — улыбнувшись, омега поднимается со своего места. Дети ему кивают и начинают разговаривать между собой, а Тэхён тем временем заходит в дом, оставляет там свой ноутбук и вновь выбирается на улицу, закрывая двери. Рассерженный взгляд держится на скоплении молодых людей где-то посередине улицы, и именно к ним двигается младший Ким, хрустя нервно пальцами. Они все громко разговаривают и смеются, находясь в приятной дружеской атмосфере, только вот омеге совершенно не до смеха и шуток. Он безумно расстроен и обижен, что Джухёк вместе с Джелани скрыли от него подобные вещи. Младший Ким обязан знать, что творится в его любимой Ботсване, но, вероятно, близкие люди так совершенно не считают. Он торопливо наступает, хмурит немного брови и кусает губу изнутри, раздумывая о том, каким способом напасть на Хёка. В последний раз Тэхён на него так злился, когда старший отправил его в Южную Корею, к деду. Омега останавливается в нескольких метрах от них, привлекает внимание Джухёка. Он быстро отходит от своих друзей и направляется к младшему брату, напрягающему нервно скулы. Альфа постепенно меняется в лице, вопросительно смотрит на Тэ и проводит языком по нижней губе, останавливаясь напротив него. — Что такое? — тон серьёзный и немного холодный. Сразу понимает, что парня сейчас нечто тревожит. — Ядовитая долина? — прямо спрашивает, смотря снизу вверх на мужчину. Джухёк даже не удивляется, не вскидывает брови, не хмурится, ничего не делает, единственно глядит в любимые глаза и молчит. Немного сжимает зубы и поворачивает голову в сторону, смотря на их дом, на балконе чьём всё ещё трое детей над чем-то смеются. А Тэхён совершенно не отвлекается, не отрывает глаз от брата и глубоко дышит. По этому безмолвию Тэхён понимает, что дети были правы. На другой стороне Саванны добывают алмазы. И теперь омеге хочется знать всё. Какой бы горькой правда ни была, она намного лучше неопределённости. — Тебе необязательно об этом надо было знать, — спокойно отвечает Джухёк, вынуждая Тэхёна широко распахнуть веки. — Я бы сказал, но не видел в этом необходимости. Тэхён пялится, суть его слов уловить не может. В шоке. Его брат сейчас шутит? Но Джухёк глядит так, словно сейчас абсолютно прав. Он просто хочет отгородить близкого человека от всего плохого. — Джухёк, — возмущённо произносит Тэхён и делает ещё один короткий шаг вперёд. — Необязательно было знать? — альфа тяжело вздыхает. — Зачем вы с Джелани вообще скрыли это от меня? — в голосе слышится обида, которая заменяет злость. — Я спрашивал у вас, есть ли люди на другой стороне Саванны, но вы четко сказали мне, что нет… Тэхён чувствует себя идиотом, что с одного только взгляда заинтересовался в незнакомом человеке. Мужчина, чьё имя не знает, ему нравится. До дрожи в конечностях нравится необычный образ, высветившийся перед ним два раза. Проходят дни, а Тэхён помнит нотки его лёгкого запаха, прокручивает каждые полчаса их короткий бессмысленный разговор, от которого только неприятно и больно становится в области сердца. До сих пор по вечерам, когда садятся перед большим костром, Тэхён смотрит на играющие языки пламени и тени, а воображение рисует его образ перед глазами. И тем днём у реки, спрашивая у Джухёка, есть ли люди на другой стороне Саванны, Тэхён хотел лишь знать, будет ли у него шанс опять увидеть того мужчину. Он у него был, но правда не рассчитывал, что таинственный альфа окажется настолько черствым и незаинтересованным в обыкновенных знакомствах. Его отказ не повлиял толком ни на что. У омеги тот же глупый интерес, та же детская наивность, от которой попросили избавиться. — Я уже ответил, Тэхён, — холодно отзывается старший. — В подобной информации ты не нуждался, тебе всё равно возвращаться обратно в Корею, — не устаёт повторять одно и то же, а омегу скоро стошнит от вечных упоминаний об его отлёте. — Не лезь в это, не интересуйся и ничего не спрашивай. Глаза закрыть на всё не получается. — Но я хочу интересоваться тем, что здесь происходит. Это моя Родина, а ты скрываешь важные вещи, — Тэхён слабо пинает его кулаком в плечо и сводит обиженно брови у переносицы. — Врёшь мне прямо в лицо, Джухёк, что в этом государстве всё хорошо, — пытается говорить как можно тише. Совсем не хочется приклеивать к себе внимание соседей. — Я не выношу ложь именно от тебя. — Теперь ты знаешь об алмазах. Их добывают здесь уже много лет, продают в ближайших странах и берут за это несметное количество денег, которое обычным трудолюбивым жителям Южной Африки никогда не видать в своих руках, — торопливо и с чистой агрессией на эту ситуацию рассказывает тихо младшему брату, чуть склоняясь над ним. — Тебе стало хоть немного легче от этих фактов, ангел? — Тэхён молчит и смотрит, не излучая ни единую эмоцию. — Только хуже. Намного хуже… — Чон-Рено, — почти шепотом пробует произнести чужое имя. Джухёк за секунду меняется в лице. — Он ведь ужасный человек, это понятно по песне, которую поют дети нашего поселения, — твердо и бесцветно говорит Тэхён, будто всю жизнь готовился к этому разговору. — Маленькие дети, Хёк, знают о нём, но не знают взрослые люди в других странах. Старший Ким сразу понимает, к чему клонит омега, и это определённо ему не нравится. — Даже не смей лезть в это. Если я увижу в твоём ноутбуке хотя бы одно слово об алмазах или о Рено, Тэхён, ты в тот же день вернёшься обратно в Сеул, — предупреждает сквозь зубы альфа и еле держится, чтобы не зарычать на него. — Я не шучу. Омеге больно, что где-то в Ботсване живёт такой человек. Сидит себе спокойно, небось, в дорогом особняке, раз родители Ези работают там, и ни о чём не переживает, когда дети пишут песни о его бессердечии. «Ты не чаруй его взглядом, непредсказуем он и строг». Страшно представить, насколько строг. «В пальцах прозрачный камень под оранжевым солнцем горел». Сколько кровавых алмазов таит он у себя? — Воспитанный львами — львиный Бог в дом с жестокостью вошёл, — вслух проговаривает последнюю строку и заглядывает глубоко в глаза. — Глупая песня. — Я прогуляюсь, — извещает его Тэхён, разворачивается и уходит, оставляя брата нервничать за его состояние. Сегодня он снова вернётся в Саванну к старому дереву. Это место забирает все разочарования в жизни и людях. *** Высокие берцы полностью испачканы, их снова придётся мыть больше двадцати минут. На чёрных обтягивающих джинсах также виднеются следы, только одна белая футболка абсолютно чистая, что очень удивительно. Чёрные пряди вьются ещё сильнее, парень их каждую минуту заводит аккуратными длинными пальцами назад и спокойно переступает через очередную большую ветку дерева. Слушает прекрасное и обожаемое пение различных птиц над головой, которые сидят на не слишком высоких деревьях. Поднимает изредка голову вверх и смотрит на них, нежно улыбаясь и продолжая двигаться. Чем дальше идёт, тем чётче виднеется первая сторона знаменитой на всю страну ядовитой долины. Омега откровенно не любит бывать в этом адском месте, в настоящем пекле. Он это не скрывает, говорит прямо в лицо каждому, даже самому бесчеловечному Чон-Рено, что рабочим намного легче и спокойно будет в тюрьме, нежели на этих алмазных землях, поблизости с тропическим лесом. Его даже не смущает, что змеи могут выползти, и тогда точно придётся кому-нибудь попрощаться с жизнью от одного укуса. Парню нравится, как бережно мужчина относится к каждому животному, и за их убийство может разозлиться до такого ужаса, что посчитают, будто Сатана на Землю спустился. Но он точно не одобряет придуманные им правила на этой беспощадной территории. Не понимает, и, видимо, даже не хочет этого. Устал слышать, что сегодня кого-то лишили конечности. Это настоящее безумие. Выбравшись из высоких зелёных зарослей, парень устало держится за лямки своего небольшого рюкзака цвета хаки и смотрит на свою немного испорченную обувь. Он в этом лесу находился приблизительно часа три, может быть больше, и вымотался безумно сильно, что в данный момент мечтает только о глубоком и сладком сне. В долине почему-то очень тихо, не слышно голосов рабочих. И когда темноволосый ещё ближе оказывается к ямам и шатрам, то замечает, что и люди, которые промывают драгоценные камни в специальных корзинах, молчат и спокойно работают. Также видит очень знакомых людей у большого шатра. Трое альф, наверное, вытащили наружу небольшой деревянный столик и три стула, и сейчас двое из них играют между собой в карты, громко смеясь и разговаривая, а другой следит за тем, как работают люди. Рядом с ними никого больше нет, они одни: Намджун, Хан и даже Рено Сами. Последнего омега удивлён видеть, но приятно, так как очень скучал. С Сами всё вокруг светлеет, обретает действительно яркие краски. Трудно поверить, что он является младшим братом Чонгука. У них не одна кровь, но выросли они вместе, а совершенно друг на друга не похожи. Абсолютно разные. Сами поистине ангел, спустившийся с небес, а Чонгук из Ада восстал. Темнокожий молодой альфа во всем хорошее и позитивное видит, если у него даже десятки проблем на плечах. И, собственно, эти самые проблемы возникают из-за его придурковатого характера. Вечно лезет туда, куда не стоит. Опасается он только Чонгука, который хоть на некоторое время в состоянии угомонить брата, а когда старшего нет рядом, то Сами и войну развязать на пустом месте может. И сейчас почти на всю долину слышится смех именно этого парня. Он откидывается на спинку своего стула и широко улыбается, скидывая последние карты и радуясь, скорее всего, своей победе над Кимом. Старший недовольно фыркает и закатывает глаза, из-за чего идущий к ним омега мягко улыбается. Альфы не замечают ещё его выхода из тропического леса, иначе Намджун бы уже давно растянул губы в широкой и доброй улыбке при виде своего брата, который стал ему как родной. Но не проходит десять секунд, как мужчины поворачивают головы и видят уставшего парня в нескольких метрах. Старший Ким ведёт по омеге счастливым взглядом и искренне радуется его возвращению обратно в долину, так как он находился слишком долго в этих маленьких джунглях вместе со своими птицами. — Сами, не ожидал, совсем не ожидал, — лепечет и швыряет свой рюкзак на землю, подходя со спины к Намджуну. Он обнимает его за плечи и прижимается щекой к чужой. — Ты вернулся, и сейчас ты абсолютно цел, — коварно смотрит на сидящего напротив парня, что тихо смеется и по новой перемешивает карты в своих руках. — Чонгук разве не видел тебя ещё, или ты избегаешь его? Пока омега одаривает младшего Рено хитрым взглядом, Джун целует брата сначала в руку, которой он его обнимает, а затем оставляет легкий поцелуй на линии челюсти. Вечно ласку от себя ему дарит. — Я третий день живу в здравии и радости с ним у него же в особняке, Сокджин, — с ухмылкой на больших губах отвечает африканец. — И ни один раз он не пытался меня убить, — с закрытыми глазами кивает парень. — Хотя, наверное, это хотел сделать Диего, — задумывается и ведёт плечом. — Диего и мухи не обидит, Сами, ты мог бы уже это понять, — говорит Хан и вздыхает, вскидывая одну бровь и следя за рабочими. В это младший Рено как-то не особо верит. — Пугать он превосходно умеет, но точно не убивать. — Он хищник, а хищники любят только моего брата, уж точно не меня, — старается вдолбить в голову своего хорошего друга обычные вещи. У Чонгука лучше получается общаться с дикими животными, нежели с обычными людьми. Он не умеет находить подход к человеческой расе. Слишком груб и холоден к ним, у него для них ледяное сердце. А мягок он только к своему папе, который никогда в жизни не обделял его, и ставил наравне с кровным сыном — Сами. — В любом случае, Диего — это не Борей, которого обязательно нужно опасаться каждому, — усмехается Квон, вспоминая чересчур жестокого белого льва старшего Рено. Не хочется знать, на что способен этот зверь, потому что в голову лезут ужасные и очень неприятные кадры. Такой молодой, а уже жаждет крови. Ещё никому не известно, как именно воспитывает его Чонгук, и, вероятно, способности Борея будут скрыты до определённого момента. С самого рождения львёнок был привязан к человеку, а тот к нему. И по словам альфы, мужчина создал своего преемника, что уже не есть хорошо. Хищник жесток даже в прайде, среди старших львов может выкинуть непозволительное и быстро влезть в драку. Такими темпами он изгоем станет и ему непременно придётся покинуть прайд раньше времени. Порой и собственного отца не уважает — Аида, который является самым старшим среди остальных животных Чон-Рено. Борей только к самому Чонгуку хорошо относится и никогда специально не сделает ему больно. Всегда в меру играет с хозяином своим. Сокджин оглядывается по сторонам, точно ищет кого-то, но так и не отходит ни на шаг от своего брата, плотнее только прижимается и вбирает его природный запах в лёгкие. И сам Джун одной рукой ведёт по тёплой коже младшего, иногда поднимая голову и смотря на идеальные черты лица, которые привлекают большое количество внимания от противоположного пола. Мужчина терпеть не может, когда на брата смотрят чужие бессовестные глаза. Он вырвать их готов, только пусть прекратят анализировать не принадлежащее им. — Собственно, где сам Чонгук? Почему его нет здесь, в долине? — его и правда немного смущает отсутствие старшего Рено. — Неужели ему неинтересно поговорить с человеком, который сидит в шатре уже несколько часов? Джин поджимает губы и оборачивается к шатру, что находится позади. Альфы просто пожимают плечами и снова собираются сыграть ещё одну партию, а Сами уже раздаёт себе и старшему Киму. — Будто специально тянет время, а для чего — один Бог знает, — говорит Намджун, взяв свои карты в пальцы. — Он даже трубку не берёт, значит… — вздыхает, — кошмар подкрадётся очень незаметно и неожиданно. Хан прикусывает губу и дергает бровями, а затем тоже глядит на шатёр в течение нескольких секунд. Ему жаль человека, находящегося там. Смертник. Надо было лишь верить слухам. Внутри сидит прикованный к стулу и обмотанный цепями американец, который работал в ядовитой долине около десяти дней. Он прибыл на территорию Рено вместе с новыми заключёнными, и никто подумать не мог, что альфа лишь подосланный человек американского бизнесмена, который, как и Чонгук, имеет собственные земли с алмазами. Сегодня он потерял защиту одного Бога, а второй будет его наказывать. Чон-Рено и Болтон до конца жизни останутся яростными врагами высокого уровня. На дух друг друга не выносят. Но в отличие от американца, Чонгук никогда не лезет в чужой бизнес, не суёт свой нос куда попало, очень старается делать вид, что этого человека просто не существует в Южной Африке, и занимается собственными проблемами. Ненавидит Болтона, действительно хотел бы просто пустить ему пулю в лоб и закончить этот детский сад, который устраивает американец, когда ему наскучивает сидеть у себя в берлоге. Однако Чонгук пока сдерживается и всеми способами пытается донести до его глупой головы, что лучше ему и его людям элементарно не соваться в ядовитую долину. Но те, как видно, глухие и слепые, раз считают, что им всё же удастся обвести вокруг пальца старшего сына Саеда Рено. Чонгук прямо в лицо чётко и без юмора говорил, что поплатятся жизнью за петушиные поступки в его сторону. Слов на ветер не бросает. — На этой стороне никогда покоя нет, — грустным тоном говорит Сокджин и прикрывает глаза, дуя пухлые губы. — У Хосока и Вэя всегда тишина царит, а здесь Чонгук чаще бывает, но некоторые всё равно умудряются накосячить, — раскрыв веки, он указательным пальцем ведет по кисти руки брата. — Не понимаю… — вздыхает и отстраняется. Хан прав: Чонгука преследует хаос. — К этому быстро привыкаешь, — хмыкает Джун и берёт в пальцы пачку сигарет со стола. — Как никак, мы здесь уже четыре года, — задерживая фильтр губами, он поджигает себе и кидает взгляд на Хана, у кого глаза направлены на рабочих. — И уже плюёшь на то, что происходит вокруг. — Я уж это заметил, — отвечает в следующую секунду Сокджин, держа взгляд на старшем брате. Альфа откидывается на спинку стула и поворачивает голову к темноволосому омеге, усмехаясь и делая первую затяжку, вскоре выпускает дым в воздух. — А я этого за тобой ещё не наблюдал, поэтому будь добр, появляйся здесь реже, — заявляет ему старший Ким, но младший только напрягает скулы и окидывает его обыкновенным взглядом. Джин ежедневно слышит от Намджуна похожие фразы, точно у него пластинка заела. А ему надоедает каждый раз повторять одно и то же. — Я только отсюда могу попасть в тропический лес, — твёрдо объясняет парень и кивает на зелёные небольшие джунгли позади него. — Это моя работа, Джун, я орнитолог, я должен изучать птиц, а не ваши лица. Сами в стороне издаёт смешок. — Там опасно. Ты должен забирать с собой кого-нибудь, чтобы я был уверен в твоей безопасности. — Нет, Намджун, — сразу же отказывается Сокджин. Омега зависим от своей профессии, ему она приносит невероятное удовольствие. Ему до безумия нравится следить за редкими видами птиц и фотографировать их на свой фотоаппарат, чтобы дома более детально рассматривать их окраски. И в этих маленьких джунглях рядом с большой территорией с алмазами Джин больше предпочитает быть в одиночестве, в окружении звуков природы, но точно не людских голосов. Только неродной старший брат, с которым с малых лет рос в одном доме, этого не понимает. — Вот только не… Квон Хана обрывает внезапный, громкий и устрашающий рёв льва. Всё население в эти раздирающие секунды застывает, растворяясь в собственном страхе. Рено с ума сошёл вместе со своим безжалостным львом. Впервые в ядовитой долине видят молодого белого льва, чья пасть раскрыта, дабы каждому были видны острые клыки. У Борея, как обычно, взгляд враждебный и пугающий. Не один Рено вокруг себя хаос сеет, но и кто-то из его хищников. Он ступает медленно по красной земле, полностью уверенный в себе и своих физических силах. Понимает, что людей пугает одним своим присутствием здесь. Они все осторожно отходят назад, издают что-то похожее на писк, перемешанный с ужасом, не отрывают ошарашенные глаза от белого животного с небольшим шрамом на морде. Шкура его без следов, чистая и белоснежная, будто только недавно выбрался из водоема. Смотрит на людей и тихо рычит, готовый подорваться с места и за несколько секунд оказаться у их жалких тел, чтобы мог всадить клыки в шею. Он-то их ни в какой мере не боится. Когда рядом Чон-Рено, лев только больше верит в свои способности. Чонгук ни на кого не смотрит, напряженно двигается в сторону шатра, около которого и сидят Намджун, Сокджин, Хан и Сами с широко раскрытыми веками. Борей не отходит от него, идёт боком и оглядывается по сторонам, не прекращая издавать зловещее рычание, но границы точно не переходит, потому что его хозяин никаких сигналов ему не даёт. Стоит им оказаться ближе к ним, те вчетвером отходят подальше, ведь прекрасно знают, что из себя представляет этот зверь. — Чонгук, — Хан хмурится и смотрит удивленно на своего друга. — Что ты задумал? Рено подходит к их столу с картами, около которого валяется пень вместе с чистым топором. Грубо схватившись за рукоять, он вытаскивает его с куска дерева и даже не смотрит на остальных. Он их уже начинает пугать. — Не лезьте, — холодно отвечает и направляется к большому шатру. Борей идёт впереди, за ним Чон. Мужчина берётся за ткань и отодвигает её в сторону, пропуская первым своего льва, а потом проходит уже сам, опуская слегка подбородок. Альфа европейской внешности лет двадцати шести-семи сидит на стуле, прикованный к нему цепями. Он дёргается при виде льва и глубоко дышит, огромными глазами смотря то на животное, то на Рено, который совершенно не блещет добром. От него сейчас идёт только негативная энергия. Американец раскрывает рот, чтобы сказать что-нибудь, но не осмеливается и слегка подпрыгивает на стуле, слыша тихое, но такое опасное рычание белого льва. Борей на него не нападает, разрешает Чонгуку делать короткие и напряжённые шаги вперёд, крепко держась за топор. Другой нервно сглатывает и судорожно вбирает в себя воздух, понятия не имея, как спастись из этой ситуации. Смотрит на осторожно приближающего альфу с татуировкой на шее и сжимает пальцы в кулаки, не в силах больше ничего сделать. Уже слишком поздно сожалеть. Нужно было попытаться бежать отсюда, пока Чон-Рено оттягивал время и не появлялся перед ним. — Я буду очень краток, — яростно-хищный тон. — Я вынесу приговор за то, что вы, штатские выродки, позволили себе такую вольность, — он прикладывает лезвие топора к чужой скуле и сжимает зубы, наблюдая сверху-вниз и рисуя свежую кровавую линию на его коже. — Стой, послушай, Чонгук… — Нет-нет, я не собираюсь тебя слушать, — он наклоняется и сильнее вжимает орудие в него. — Больше скажу: я не собираюсь даже тебя убивать, — американец вскидывает брови и торопливо облизывает губы, заглядывая в серые глаза. — Кто-то ведь должен передать моё послание Болтону, и это сделаешь именно ты, раз осмелился тайно пробраться на мою землю, притворяясь одним из рабочих. — Я… сделаю это, — кусает губу и кидает короткий взгляд на льва, рычащего и ходящего туда-сюда. — Конечно, ты сделаешь, я ведь тебя в живых оставляю не из жалости. — Что нужно передать ему? — на свой страх и риск интересуется раньше времени. Чонгук смотрит ему в зрачки несколько секунд, скрипит зубами и выпрямляется в спине, отстраняя топор и делая несколько шагов назад, к Борею. — Свою кровь, — Рено смотрит на льва и хлопает его аккуратно по брюху. Это сигнал. Это разрешение. Лев опускается немного корпусом к земле и подлетает к человеку, прикованному к стулу цепями, который даже не в состоянии защититься. Может только закричать, что он и делает. Борей с ним не церемонится: запрыгивает и с рычанием всаживает длинные клыки в левое плечо. Альфа жмурит до бликов глаза и орёт с такой болью, что снаружи, наверное, вновь все замирают со слезами в глазах. Хлопает ладонями по подлокотникам стула, крутится в разные стороны, а у белого льва уже на белоснежной гриве виднеются брусничные капли чужой крови. Животное отрывает небольшой кусок от плоти и сдерживает его в пасти, после чего обыкновенно выкидывает на землю и нападет с новыми огромными укусами. Царапает кожу, изводит, сводит с ума, а человек шипит что-то еще, извивается, с огромной жаждой хочет сорвать с себя цепи и остановить это адское мучение. У Чон-Рено в светло-серых глазах нет ничего, кроме одной гордости за своего большого мальчика. Следит за кровавым представлением, лениво хлопает веками и держит в пальцах топор. Борей его не убьёт. Чонгук ведь уже сказал, что оставит его в живых, но не уточнил, в каком виде вернёт обратно к Болтону. С каждым новым укусом зверя мужчина подходит ближе, ведёт ладонью по белой шкуре и из-под век наблюдает, как на чужом лице образуется всё больше крови. Борей от прикосновения застывает и рычит американцу прямо в его физиономию, пока тот захлебывается в слезах и алой жидкости, прося Господа о помощи. — Завтра не наступит, если будет слишком поздно, — хрипит своим низким голосом, чувствуя под сердцем чистую ненависть. — И вам всем лучше об этом знать. Никому не стоит забывать. *** Кончики пальцев аккуратно касаются длинных шрамов на предплечьях и ключицах, оставленных крупным львом семь лет назад. Уже не болит. Боль давно прошла, оставив за собой последствия. Перед глазами каждый день всплывают страшные сцены того, как напуганный до жуткой дрожи одиннадцатилетний Тэхён весь в слезах считал, что просто покинет мир, лежа на траве в Саванне и прикрывая окровавленными ладонями своё мокрое лицо. От этих кадров сердце сжимается, воздух в лёгких заканчивается вместе с желанием смотреть на себя в зеркало. Следы у него очень заметные, их косметикой и закрытой одеждой спрятать от чужих глаз может. Только Ким этого не делает. Он пытается принять это, поверить в то, что его тело красивое и с отметинами больного прошлого, и оно обязательно в будущем станет чьим-то желанием. Надеется, что обязательно чужие ладони подарят ласку и любовь, а тёплые поцелуи покроют каждый миллиметр шрамов от когтей большой хищной кошки. Тэхён отходит далеко, как будто снова ищет льва. Гуляет по огромной Саванне уже полчаса, идёт лениво куда-то просто прямо, оглядывается иногда вокруг, убеждается, что никого рядом с ним нет. После случая с Тэхёном семь лет назад, почти всех животных отгоняли от их поселения, и сейчас по этой причине редко кого можно заметить. Хотя десять дней назад встретил белого льва уж слишком близко к местности с людьми. Раз этому животному разрешено переходить границу, то и младшему Киму во второй раз позволительно. По коже пробегают приятные мурашки из-за тёплого ветра, окутавшего его лишь на некое мгновение. Он проходит мимо одиноких деревьев с такими же одинокими сидящими на их ветках птицами, смотрит на оранжевое небо, перемешанное с волшебными красными оттенками, и очищает мысли от негатива, накатившегося на него. Наступает закат, солнце садится за горизонт, стоит и молодому парню возвращаться обратно домой после своей прогулки по опасным местам. Знает, что брат обязательно будет ругаться из-за долгого отсутствия, но Тэхён почему-то даже не смотрит назад, не собирается в ближайшее время возвращаться обратно. Вступает по желтоватой траве и опускает глаза на свою обувь, засовывая руки в карманы своих белых широких штанов. Пинает носиком кед небольшие камушки и вздыхает уже в третий раз за пару минут. Что-то тревожит. Волнение накапливается под ребрами и не разрешает сердцу успокоиться. Кинув ещё один камень вперёд, он попадает им в большой булыжник. Тэхён останавливается, хлопает ресницами и поднимает глаза с земли. На булыжнике валяется белая футболка с заметными маленькими каплями крови, около неё также виднеется серебряная цепь с крестом. Тэхён невольно вскидывает аккуратные брови и мажет языком по нижней губе, цепляясь взглядом за чёрный массивный хаммер, стоящий у совсем маленького водоема. Он склоняет немного голову, слышит и чувствует, как сердце бьётся намного быстрее, нежели минуту назад. Неужто, он погрузил себя в чувства? Не находится сил сопротивляться, это слишком сложно. Тэхён слушается себя и переводит глаза на знакомую обнажённую спину старшего мужчины, стоящего на ногах с закинутой назад головой. Длинные пальцы скользят в немного влажные и отросшие русые волосы, заводят их назад, лишают воздуха парня позади. У Тэхёна получается распахнуть пухлые губы и рвано выдохнуть, анализируя со стороны альфу, который не даёт ему спокойно спать. Заставляет просыпаться среди ночи, чтобы помнил омега о нём и ни за что не забывал. Этот мужчина пропитан запахом и духом здешней природы. Его бы вдохнуть поглубже и чувствовать на себе до смерти взгляд из глубины, манящий его и хранящий что-то неземное и загадочное. А загорелой смуглой кожей омеге бы только наслаждаться и восхищаться, ведь этот цвет так гармонично выглядит со светлыми серыми глазами. Тэхён теряет покой как школьник, когда видит перед собой объект восхищения. Зависает, теряется во времени и смотрит только на одно. Только на него. Мужчина массирует пальцами свою шею и опускает голову вниз, и омеге даже слышится его тяжелый вздох. Ким делает два маленьких шага к булыжнику, окидывает встревоженным взглядом ещё раз испачканную бордовыми каплями белую ткань и глотает ком, застрявший в горле. На долю секунды парень ощущает беспокойство за незнакомца, думая, что у него сейчас есть некие раны на теле. Но Тэхён больше никогда не осмелится заговорить с ним. Ни за что. Ни в коем случае. По крайней мере не первым. Теперь уже страшно слышать от него слова, потому что он может ими его поранить, как в прошлый раз. Ким снова переводит глаза на высокого мужчину, блуждает детским наивным взглядом по его взрослому рельефному телу, закусывая губу. Смотрит на виднеющиеся на свете оранжевого заката мышцы плеч и рук и стыдится своего бессовестного поведения. Он никогда ни за кем так не наблюдал прежде. Сходит с ума на пустом месте и страдает бессилием перед своими маленькими желаниями. Пока альфа стоит к нему спиной, Ким медленно отходит назад, задерживает дыхание и собирается пойти обратно, подальше от него, чтобы снова не посчитал его наивным ребёнком. — Ты зашёл слишком далеко, — Тэхён замирает и широко раскрывает глаза, пялясь в одну точку. — Находишься близко к небезопасной и дикой зоне, — Ким смотрит на него и вовсе не моргает. — Стая гиен живёт недалеко от этого места, — мужчина глядит куда-то в сторону. Он почувствовал его присутствие? Омега поворачивается и осматривает быстрым взглядом территорию Саванны. — Я не знал… — отвечает омега и поджимает губы, держа глаза на чужой спине. — Не знал и то, что в Саванне опасно гулять? — получает в следующую секунду более неприятный вопрос от пугающего альфы. — Ты же не мог забыть собственный опыт. Никто не забывает такое. — А мне бы очень этого хотелось, — с легкой дрожью в голосе признаётся Тэхён. — Жажду забыть этот ужас, очистить разум от плохих воспоминаний, чтобы не высвечивались ежедневно перед глазами. Альфа поворачивает голову, показывает свой идеальный профиль на фоне заходящего солнца, а после и вовсе оборачивается, столкнувшись взглядом с аккуратным парнем, чьи глаза сейчас сияют и блестят в этом полусвете. Тэхён становится таким слабым, как во власти сна от его ледяного внимания. Он пальцами держится за конец своей светло-голубой огромной футболки и жуёт нижнюю губу, выдыхая сквозь зубы и продолжая смотреть на незнакомца, живущего десять дней у него в голове, нагло не покидая запутанные мысли. Мужчина ведёт по этому тёплому и домашнему образу маловажным взглядом. Тэхён никогда не научится читать его размышления по глазам. Именно с ним это практически невозможно. Приходится временно забывать о воздухе, о других проблемах, которые у него имеются на плечах, чтобы полностью уделить своё время человеку, чьё имя даже не знает. Он решает свести его с ума, не иначе. Вспыхивает, просто загорается от одного только взгляда на себе и хочет спрятаться от него, чтобы не было так стыдно за себя и свой характер. Он ведь ещё не избавился от своей наивности, а вновь появился в его зрительном поле. — Но раз этого хочешь, то что делаешь здесь? — разрушает затянувшуюся паузу и поворачивается к молодому омеге, давая ему увидеть своё тело уже спереди. — Если тебе удалось убежать от льва, не нужно охотиться на него. Тэхён поджимает губы и смотрит куда-то мимо мужчины, рассматривает медовыми стеклянными глазами красивые янтарные узоры на небе. Не знает, куда точно он направлялся. Даже не думал сегодня увидеть и услышать его. — Мне просто необходимо было прогуляться, — на одном дыхании сообщает Тэхён и возвращает внимание обратно на нужного человека. — Именно по этим местам. — По опасным, где можно умереть? Тэхён буквально передёргивает, его точно обливают холодной водой. Повинуясь таким неожиданным эмоциям, снова вспоминает, как когда-то переступил границу и попал в лапы кровожадного хищника. — Я не рассчитывал умирать на этой территории, — как-то грустно говорит Тэхён и облизывает губы. — Хотел пройти далеко, посмотреть, что происходит подальше от нашего поселения. Это несообразно. — Ведёшь себя в точности, как детёныш, — стальным голосом сравнивает и медленно движется к нему, из-за чего Тэхён всем телом сжимается и кусает кончик языка от внезапного волнения. — Как любопытный львёнок, — омега приподнимает брови. — Его тоже постоянно тянет на неприятности, о которых он даже не догадывается, — подходит всё ближе, а у другого буквально дрожь по телу проходит. — И смотрит такими же огромными глазами, когда на него рычат старшие, пытаясь донести, что действия его крайне глупы. Омега хлопает быстро ресницами, не сводит взора с альфы, который останавливается в двух метрах от него. Специально держит дистанцию, но Ким готов поклясться, что хотел бы оказаться чуть ближе. Во всех смыслах этого выражения. Ему даже не страшно заглянуть в серые глаза и узреть нечто жуткое в них. Он его сравнил с львёнком, и у омеги двоякое чувство. Боится неправильно воспринять его слова и потом размышлять об этом, не разрешая себе спокойно спать по ночам. Ему снова дали возможность смотреть открыто на этого человека с небольшого расстояния. Только в этот раз мужчина стоит в одних чёрных карго-брюках, демонстрируя перед ним обнаженную грудь. Хочется укрыться, прекратить вести глазами по чужим крепким рукам и запоминать это мгновение. А альфа безэмоционально изучает только бледное лицо, которое ещё не успело загореть. Их цвет лица кардинально отличается. Тэхён медленно ведёт взглядом дальше, быстренько пробегает по выделяющимся кубикам пресса и смотрит уже на шею с татуировкой морды льва. В последний момент Ким уже уделяет время глазам, что ни на секунду от него не отрывались. Они опьяняют его похуже красного полусладкого вина. В них серые тучи, сталь, мрак и множество неразгаданных загадок. В них бы утонуть не прочь. — Так же наивен, как львёнок… — совсем тихо проговаривает Тэхён, намекая на сказанные мужчиной слова три дня назад у дерева. — Но у меня не получается избавиться от этой наивности. Я не научился этого делать. — Думаю, это элементарно, — отвечает почти его же фразой, будто издевается. Делает ещё два шага вперёд, к уже и так запуганному парню. — Просто нужно повзрослеть. Тэхён тяжело сглатывает и больно зажимает зубами нижнюю губу, не моргая и тщательно следя за бликами в таинственных суровых глазах, что смотрят сейчас на него, как на нечто убогое. — Я же сказал… — в голосе слышится то ли страх, то ли обида, — не выходит. — А ты пробовал? — ещё один шаг, и сердце омеги бьётся быстрее. В прошлые разы незнакомец искал моменты скрыться, теперь только приближается. Мучает, насмехается над ребёнком. Знает, что в крови огонь он разжигает. Тэхёну рядом с ним тяжело мыслить, дышать, разговаривать, существовать. Он нагло отбирает у него всю энергию и его способности. Солёный пот пробирается на ладони и в висках неприятно пульсирует. С такого интимного расстояния до младшего долетают слабые нотки чего-то кислого и сладкого. Два вкуса перемешаются, они образовывают реальное сумасшествие. У Кима от еле слышного аромата все органы сжимаются, веки тяжелеют и во рту сохнет. От мужчины пахнет и кое-чем другим. Омега незаметно хмурит брови, поскольку в воздухе ловит металлический запах. Пахнет кровью. Пахнет Африкой. — На протяжении нескольких лет пробую, — всё же отвечает омега, замечая, что мужчина останавливается в шаге от него. — Врёшь, — сквозь зубы выкидывает прожигающее слово. Пахнет безумием. — Почему я должен отчитываться за это перед тем, чьё имя я до сих пор не услышал? — произносит, совершенно не подумав, и быстро кусает себя за щёки изнутри. Мужчина напрягается, сжимает зубы и гипнотизирует своим холодным до дрожи взглядом. Тэхён к своему ужасу отмечает, что начинает бояться. Запах крови и следы на футболке только усиливают страх, разгорающийся где-то под сердцем. Это чувство является сродни азарту. Сознание плывёт и пылает. Он не принадлежит самому себе в данные секунды, находясь так близко к нему. Осознавать собственную слабость мерзко и очень непривычно. Он совсем рядом к тому, чтобы начать дрожать, как осенний лист на тоненькой ветке дерева. И, когда благодаря сероглазому незнакомцу расстояние между ними сокращается до невозможности, Ким сильнее сжимает ткань своей светлой футболки в длинных пальцах. Смотрит на него снизу вверх большими глазами с бесконечной нежностью в тёмных зрачках. Его теплый взгляд никому навредить не способен, своими искрами растопить лёд может в чужих сердцах, но уж точно не этого мужчины с ароматом граната. — Узнав моё имя, ты и слова не проронишь передо мной, — хриплый голос будто бы прикасается к чувствительной коже омеги. Не понимает… — Тебе же будет лучше, — чуть ли не шёпотом говорит Тэхён. — Разве разговор со мной может значить для тебя хоть что-то? Он мазохист. Альфа лениво хлопает веками и шастает глазами по чертам лица. — Абсолютно ничего, — самая чистая правда. Ни на секунду Тэхён не сомневался. Всё слишком очевидно. Один он заинтересовался. Ненормальный. — Единственное, что вынуждает меня верить в то, что ты человек — это твой поступок десять дней назад, — заявляет Тэхён. — Ты не дал льву напасть на меня. Уставившись на молодого парня, мужчина ничего ему не отвечает, наблюдает, как чужие глаза опускаются на его шею. Тэхён смотрит на чернильный рисунок на смуглой коже, словно лев действительно сможет снова принести ему физическую боль. Однако этот зверь не выглядит так опасно и свирепо, как тот, которого Тэхён встретил семь лет назад. К этому хочется прикоснуться. Тэхён поднимает правую руку и поджимает губы, весьма осторожно тянется к чужой шее и заглядывает в глаза выше, чтобы убедиться, что мужчина не против. Альфа никак не реагирует, не двигается и не хмурится, и омега вновь смотрит на нарисованную гриву, к которой прикасается кончиками двух длинных худых пальцев. Горячая кожа тут же его обжигает, оставляя следы, но Тэхен только распахивает рот и начинает вести подушечками по морде грациозного животного. Нежная дрожь расслабляющей волной стекает по спине и рукам. Намертво вонзает в льва свой переливающийся с оранжевым закатом взгляд. Он обводит пальцами плотоядные зеницы дикого зверя, а другой хищник равным образом вблизи следит за эмоциями на его лице, ловит каждую искру, исходящую от него. Медленно мажет кончиками по густой гриве, доходит до ключиц и прерывисто вдыхает воздух через рот. А запах, близко витающий, наполняет легкие, питает каждую клетку тела, циркулирует по венам. Альфа опускает взор на руку, которая исследует его, и цепляется им за бриллиантовый тоненький браслет, блестящий в таком вечернем свете. Смотрит на него на протяжении десяти секунд, проваливается в собственные мысли и пропускает в зрачки угрожающий отблеск. Он грубо хватается за хрупкую кисть, заставляя Тэхёна вздрогнуть на месте и зашуганно посмотреть мужчине в глаза. Скулы старшего напрягаются, на лице мелькает новая порция агрессии, а Ким искренне не может уловить суть. Тратит способность ясно рассуждать. Боли особо нет, лишь легкое покалывание, но испуг шипит на ухо так ядовито и алчно. Нужно бы сделать шаг назад, но его держат чрезвычайно крепко за кисть, что пошевелиться нет возможности. Он коротко смотрит на их руки, и ресницы его дрожат. На мгновение кажется, что голова кружится и всё перед глазами плывёт. — Ты не местный, — рычит ему в лицо, ничем не отличаясь от льва. Омега ненадолго сводит брови и вопросительно озирает его. Ему больно слышать подобное во второй раз. Мучительно. Будто на пытках находится. Это его дом. — Я родился в Ботсване, — со страхом пищит парень и сгибает пальцы рук. — Я вырос и воспитался в этом месте. — Но ты не был здесь долгое время, — цедит, нагнетает ситуацию ещё сильнее. — Не по своей воле, — всё, что приходит ему в голову. Хватка будто бы стала сильнее, но длится ещё недолго. Альфа резко отпускает его кисть, осматривает напуганное личико в последний раз и отворачивается, беря в пальцы с булыжника серебряную цепь со сверкающим на лучах заката крестом и надевая себе на шею. Тэхён же со стороны за ним наблюдает и потирает левой ладонью правую кисть, прикусывая губу и терпя неприятные ощущения в сердце. Он отводит взгляд в сторону, когда старший берётся за белую футболку с алыми следами и натягивает на своё тело, совершенно не обращая внимание на парнишку рядом с собой. Младший почему-то делает шаг назад, как провинившийся ребёнок. Кисть от чужой хватки не сильно болит, у него только кожа горит до невозможности, точно Тэхён окунул руку в кипяток. Желает убежать подальше или спрятаться хотя бы за что-нибудь, не разрешать себе больше заглядывать в серые глубины. Его аура ужасно дикая, мятежная, пугающая своей силой. — Даю тебе единственный шанс, — слышится голос альфы. — Поэтому уходи. — Шанс на что?.. — уточняет очень тихо. — Шанс спасти себя, — моментально отвечает незнакомец и смотрит на него, замечая промелькнувший ужас на лице. — Не падай спиной на нож, Тэхён. Сердце готово остановиться, и оно обязательно остановится, если ещё раз увидит его. И по собственному желанию, перемешанному с опасением, Тэхён уходит первым.