diamond hell

Аромат граната и бархатный луч солнца сластят на губах. Они распахиваются, и по ним проводят языком, давая знать, что парень сон от себя уже отстраняет и возвращается в африканское безумие, которое называет своей жизнью. В комнате танцует тишина, за чем омега не наблюдал в ядовитой долине, даже находясь в шатре Чон-Рено. Со всех сторон шумели, пугающе кричали, ругались и приказывали живее работать. С рабами на алмазной территории по-другому и нельзя. С ними никто не смягчает тон — обращаются как со скотом. Это жутко и до коликов в груди страшно. И весь этот ад принадлежит только одному человеку — человеку, которому Тэхён в кровавые руки своё сердце отдал со светлой и доброй улыбкой на лице. В ответ ничего, кроме боли и редкой нежности не получил. А парень терпеливо ждёт, не уходит и не прекращает дарить тёплые чувства самому страшному для Ботсваны человеку. Тэхён себя Чон-Рено отдаёт: добровольно и без ума. С ноющими ощущениями в некоторых участках тела Тэхён чувствует непривычное тепло, исходящее от чего-то очень мягкого и гладкого рядом с ним. Приятная истома медленно покидает его, и руки шастают по подушке, пропитанной чужим ярким ароматом. И когда нос слабо щекочут, парень мычит и тянется в огромной постели, в которой он как маленький горошек валяется. Горячая ладонь непроизвольно и медленно опускается на внутреннюю часть бедра, а подушечки пальцев скользят по сильному укусу вчерашнего голодного хищника. Ким морщит лоб, жмурит глаза и кусает нижнюю губу от мелкой боли, скуля, как щенок, и аккуратно поглаживая полученный след. До сих пор больно, и во сне чувствовал, но ничего с этим поделать не мог. Пока в памяти всплывают сцены случившегося на этих белоснежных простынях, он нащупывает засохшую кровь на своей коже и утыкается носом в подушку, немного ёрзая и сжимая пальцы на ногах. Тело разукрашено не только разнообразными линиями льва, но и более жестокими следами Бога львов. Его сильно хотели — Тэхён не дурак. Не понимал, что творилось с Чонгуком, словно его подменили. Тэхён впервые ощутил, что возбуждён был не он один. Руки Рено сжимали его с ужасной силой и яростью, а для омеги сдерживать слёзы и всхлипы было невозможным. Слышал, как трескаются цепи на мужчине, и видел, как он с каждой секундой становился всё более и более неуправляемым. Не хотел слышать и останавливаться. Жаждал разорвать на части. Это пугало очень сильно. Тэхён ожидал получить очередную нежность и ласку от него, однако в данный момент стонет не от удовольствия, а от полученной боли. Если бы Диего не остановил своего хозяина, то омега не знает, до чего именно дошёл бы Чонгук вместе со своим неконтролируемым желанием искусать каждый его миллиметр. Услышав рык дикого зверя, бесы в альфе в ту же минуту притихли, поняли, что нежному мальчику совсем не это нужно. После того, как альфа вышел из комнаты, он больше не возвращался обратно. Тэ уснул спустя два часа и за всё это время ни разу не увидел и не услышал Чонгука. Он спокойно, почти не шевелясь, лежал с бенгальским тигром и слабо его поглаживал, не желая будить своего защитника. И, окончательно пробуждаясь, Тэхён продолжает прижимать подушечки пальцев к следу от Рено и раскрывает веки, видя перед собой оранжевое мутное пятнышко. Хлопая быстро-быстро глазами, Ким таращится на морду Диего, который лижет языком свою такую же огромную пушистую лапу, лежащую на подушке омеги. От неожиданности просыпаться рядом с огромным хищником Тэ вздрагивает и чуть отползает, а тигр поднимает на него свои жёлтые глаза, скучающе смотрит в течение нескольких секунд и снова возвращается к своему занятию. Он лежит рядом с Кимом очень близко, будто бы на кровати больше не осталось места. Враждебно не настроен на парня, поэтому тот облегчённо выдыхает и рассматривает спокойного Диего, поражаясь его красоте. Влюбился в эти большие яркие жёлтые глаза, очень нравятся и смешат длинные белые усы, но больше всего Тэхён умиляется с пушистых ушей. Ким окидывает комнату сонным взглядом, подмечая, что здесь находится только с тигром. — Киса, — негромко зовёт омега и возвращает внимание на Диего, осторожно коснувшись указательным пальцем большого чужого носа. — И где твой хозяин? — дует по-детски губы и переворачивается на живот. — Его никто не выгонял из комнаты, ведь так? — зверь поднимает на него глаза и лениво хлопает своими длинными ресницами. — Тогда зачем он ушёл? Я ещё вчера простил за укусы, — вздыхает и упирается подбородком в подушку. — Я ни капли не обижаюсь на него… Тэ стал невероятно зависимым, точно на тяжёлые наркотики подсел. Чтобы было хорошо с самого утра, ему нужно обязательно посмотреть в ярко-серые глаза. Хочется вновь почувствовать горячие ладони на своей коже. Хочется, чтобы вновь в лоб поцеловали, прижимая к себе. Хочется соприкоснуться с любимыми губами, вкладывая в поцелуй всего себя. Тэхёну постоянно хочется к Чонгуку, независимо от его слов и действий в свою сторону. Омега поднимается и садится на кровати, прикрывая пах одеялом, так как он абсолютно голый. Ким смотрит на Диего, как и тот на него. — И вот как ты с ним живешь, не ругаясь? — вполне серьёзно спрашивает Тэхён, а хищник издаёт совсем слабый рык, положив голову на свои лапы. — Хотя… ты вчера сам разозлился на него, — хихикнув, пожимает плечами Ким и гладит его по полосатой шкуре. Увидеть защиту от него было удивлением не только для самого Тэхёна, но и для Чон-Рено. Никто этого не ожидал. Ким опускается корпусом, кладёт голову на большое мягкое брюхо Диего и решается полностью получить удовольствие, находясь с настоящим бенгальским тигром настолько близко. Он продолжает водить ладонью по нему, но вскоре зверь поднимается и случайно скидывает Тэ с себя. Тот непонимающее пялится на него и лежит спиной на кровати, чувствуя легкий страх. Однако Диего просто приближается мордой к его лицу и проводит своим большим языком ему по линии челюсти, удобнее усаживаясь рядом с ним и вызывая у Кима искренний смех. С закрытыми глазами хищник облизывает его, пока омега обеими руками гладит милого красавца. — Как, воспитываясь таким ледяным и безжалостным человеком, вырос такой нежный мальчик? — сквозь детское хихиканье произносит Тэхён. — Ледяной и безжалостный? Парень прекращает свои действия и поворачивает голову, убирая пальцами серые пряди с глаз и замечая в дверном проёме Чон-Рено, который закрывает за собой и держит в пальцах железное ведро. От легкого удивления омега ничего не может сказать, он просто, лёжа на ароматных простынях, разглядывает мужчину с голым каменным торсом и одетым в обыкновенные чёрные спортивные штаны. От такого вида позволяет себе прикусить нижнюю губу, уделяя время кубикам. Чонгук же окидывает незначимым взглядом сначала Тэхёна, потом дикого зверя. Диего отвлекается от омеги и перекидывает внимание на своего хозяина, издавая мягкий рык, словно в нём заложены извинения и признание в любви. Чонгук усмехается и оставляет ведро на полу, медленно подходя к своей постели, атакованной маленьким львёнком и огромным бенгальским тигром, которые игрались между собой, пока не заметили его присутствие в комнате. Ким язык проглатывает — очарован. Вновь. Откровенно залипает и плавает в своих мыслях. — Ты не ответил, — хрипит Рено и присаживается на конец кровати, не смотря на парня, а только на зверя, который поднимается и идёт к нему. — Что?.. — Тэхён быстро хлопает глазами и лучше прикрывается одеялом, садясь на кровати. Чонгук поднимает на него взор и рассматривает голые плечи, засыпанные его следами, а позже заглядывает прямо в глаза. — По-твоему, я ледяной и безжалостный? — серьёзно переспрашивает альфа и водит ладонью по тигровой шкуре. — Я не это имел в виду… — пищит, отводя взгляд в сторону. — Значение сказанных слов я знаю, Тэхён. Ким теряется, не знает, как оправдаться, ведь на самом деле, каким бы человеком он ни был, омега не хочет от него отворачиваться. Он сходит с ума и границ абсолютно не видит. Видимо, стоит остановиться, но ничего не получается. — И ты злишься из-за этого? — омега сжимает в пальцах одеяло, пялясь в одну точку. — По мне видно, что я злюсь? — альфа видит, как тот начинает волноваться, словно это привычка. — Я просто спрашиваю: правда ли ты считаешь меня таким? Неужели это так важно? Парень из-за такого лёгкого давления может и вовсе расплакаться. Он не желал задевать мужчину своими словами, если даже в них есть хоть капелька истины. — С тобой опасно находиться, Чонгук, — Тэхён снова поднимает взгляд на Рено и покрывается мурашками, встречаясь с яркими серыми глазами. — До знакомства с тобой я был наслышан, что ты суров, жесток и беспощаден… — говорит он, и Чонгук даже не моргает, а просто внимательно слушает. — И всё правда, даже с учётом твоей лояльности в мою сторону… — Чон-Рено всадил в тебя клыки, так слухи сразу подтвердились, да, львёнок? — стальной тон нагнетает ещё сильнее. Ким глотает ком в горле и поджимает губы, не отрывая внимания с альфы, который вынуждает его сердце биться как больное. — Мне стало страшно… Чонгук смотрит на Диего, который вновь ложится рядом с омегой, и переводит взор на чужие руки, со всей силы сдерживающие белое одеяло у паха. Рено чуть придвигается и тянет правую руку к чужой ноге, а Ким за эти секунды невольно дёргается и потерянно глядит на мужчину, но не отползает назад и позволяет коснуться себя. Альфа спокойно и осторожно отстраняет от хрупкого тела белую ткань, а в ответ не получает никакого сопротивления. Тронув горячую мягкую кожу, он сам стискивает зубы и ведет подушечками пальцев по внутренней части бедра, где оставил очень заметный след, вокруг которого замечает небольшую линию засохшей крови. Тэ краснеет, стыдится и стесняется. Прикусывает губу и, не отвлекаясь, смотрит, как Чонгук с нежностью водит вокруг небольшой раны, словно жалеет, что оставил после себя такой яркий след. Диего в стороне просто кладёт голову на простыни и наблюдает за людьми, не вмешиваясь в этот интим. Тэ в очередной раз полностью открыт для этого человека. И сердцем, и телом. Между ними вновь возникает странное молчание, во время которого омега отчаянно пытается не выдохнуть воздух через крепко стиснутые зубы. Не дышит — чутко наблюдает. — Болит? — негромко интересуется Чонгук, не отстраняя пальцы от своего же укуса. Ким отрицательно и быстро мотает головой. — Нет, — выкидывает, крепко-крепко сжимая зубами нижнюю губу. Альфа поднимает на него глаза. — Болит же, — сам догадывается. Тэхён неуверенно кивает. — Да… — Дитя, — Чонгук выгибает бровь, разглядывая парня перед собой. Для него всегда останется ребёнком, детёнышем, крохотным львёнком. — Нужно было быть нежнее… — бубнит Тэ, посмотрев на руку мужчины. — А на меня вчера как будто голодный зверь напал. К подобному Ким явно был не готов… — Вдруг так и было? — чуть склоняет голову к плечу, а омега недоуменно глядит на него. — Возможно, я правда был голоден. От этого ответа волна скользит с головы до пят и в области груди маленький факел самостоятельно разжигается. — Мной? — на всякий случай уточняет тихим голосом Тэхён. — Раз на тебя напал, значит, тобой. — Мной никто никогда не голодал… — Ким потерянно лепечет глупость, но в то же время это является абсолютной правдой. — Даже тут я первый, — Чонгук усмехается себе под нос и поднимается с кровати. Первый во всем… Пока Чонгук двигается к тумбе, стоящей около кровати, Тэхён молча следит за ним. Альфа вытаскивает что-то из ящика и снова возвращается к омеге, и только тогда младший замечает у него некий маленький тюбик мази. Омега немного напрягается, однако продолжает ровно сидеть на месте. Рено подсаживается ближе к Киму и выдавливает содержимое на пальцы, откладывая тюбик в сторону и кидая в омегу короткий анализирующий взгляд. Не встречая нежелание, Чонгук медленно растирает холодную мазь по следу и чувствует, как чужое тело от его прикосновений напрягается. Тэ, прикусив кончик языка, наблюдает за его плавными движениями и хлопает ресницами. Получает заботу от Чон-Рено и верить в это отказывается. Как может такой человек быть одновременно жестоким и нежным?.. Чонгук исправляет свои же ошибки спустя некоторое время. — Зачем ты это делаешь? — тихо спрашивает Тэхён и сглатывает. Чонгук словно вопроса не услышал, но просто застыл и прекратил свои действия. — Заботишься обо мне… Альфа отстраняется от него, встаёт с кровати и прихватывает тюбик мази, закрывая его крышкой и кидая на тумбу. Ким волнительно отводит глаза, а альфа заходит в ванную, где моет руки, и позже возвращается обратно в комнату. — Пойдём, мальчик, — Рено обращается к Диего, но реагирует на его голос и Тэхён. — Ты сегодня не ел, — мужчина берёт ведро с мясом, которое оставил у входа, и движется к открытым дверям, ведущим во внутренний двор. Львёнок тоже пока не завтракал. Его кормить уже пора. Тигр спрыгивает с кровати, чем немного пугает Кима. Зверь с радостью бежит за своим хозяином, то принюхивается к мясу, то специально ластится к Чонгуку, проявляя благодарность ему за пищу. Тэхён долго на месте сидеть не стал. Он торопливо встаёт с постели, надевает на себя свои трусы и параллельно наблюдает за Чон-Рено и добрым голодным хищником, приступившим есть большой кусок сырого мяса. Нацепив бежевые шорты, Ким сползает с кровати и босыми ногами направляется во внутренний двор, шастая любопытными искрящими глазами по голой широкой спине Чонгука. Тэ вступает на щекочущую пятки траву и чуть морщит нос, медленно идя к альфе, чей образ до безумия домашний: растрепанные вьющиеся густые волосы, голый торс и спортивные штаны, также глаза замечают чёрную резинку боксеров. Чон-Рено весь купается в ярких жарких лучах солнца. Один цвет его кожи сносит крышу над головой. Божественен. — И ты не ответил на мой вопрос, — подаёт вновь свой мягкий голос Тэхён. Чонгук вздыхает и собирает небольшие ранее обгрызенные Диего кости, отправляя их в пустое ведро, так как мясо находится уже в больших лапах тигра, лежащего около фонтана. — А догадаться не в состоянии? — альфа даже не поворачивается к парню. — Я сам сделал тебе больно, сам и должен решить эту проблему. — Дело не только в этом, — говорит ему Ким и останавливается позади. — Ты вчера отправил своего человека в город, чтобы он купил продукты… для меня, — последнее произносит шёпотом. Чонгук выпрямляется в спине и слегка поворачивает голову в сторону. — Ты плохо ел то, что у нас было, — будничным тоном отвечает мужчина. — Разве это должно тебя волновать?.. — никак не может найти связь. Рено усмехается. — Я монстр в твоих глазах, — кивает он и поджимает губы. Кто угодно, но не монстр. — Нет, — омега от обиды теряется и приближается вплотную к нему. — Для меня ты не монстр. Тогда бы я не тянулся к тебе настолько сильно, — он с осторожностью касается пальцами смуглой кожи, ощущая горячую энергетику. — Я, как ненормальный, нуждаюсь в тебе. Всегда, Чонгук, — Тэхён слабо обнимает его со спины и прикладывает щеку. — Пройдёт час твоего отсутствия, а я уже готов слёзы ронять. Ты ведь сам это знаешь, — хмурит брови и ладони укладывает на торс альфы, который слушает признания. — Чувство того, что ты где-то рядом, успокаивает меня… Он теперь с концами раскрыл ему своё сердце. Доложил о своих болезненных чувствах и надеется, что обязательно поймут эту неуправляемую манию. Любит — не скрывает, да и не собирается. Не сопротивляется этому неправильному явлению. — Маленький, — хрипит Чонгук и поворачивается в его руках, сталкиваясь с медовыми глазами. — Крохотный, — осматривает надутое возмущённое лицо. — Беспомощный львёнок. Ким не отходит от него, но взгляд отводит, хлопая ресницами. — Ещё вырасту… — оправдывается почти неслышно. — В льва превратишься? — скептически выгибает бровь Чон-Рено. — Превращусь, — довольно сомнительно выдаёт в ответ и задумывается. — Непременно, — кивает несколько раз старший. — В жестокого и опасного. Все только тебя и будут бояться, — откровенно издевается, но, видимо, его слова воспринимают всерьёз. Ким снова смотрит на него, широко раскрыв веки. — Даже ты? — Я уж тем более. Омега хочет уже хихикнуть, но мужчина быстро подхватывает его на руки, не предупредив и ничего по этому поводу не сказав. Тэ от неожиданности только вцепляется в его плечи, крепко держась, а Чонгук молча направляется обратно в комнату. Альфа одной рукой сдерживает парня и вторую укладывает на его ногу, поглаживая ладонью гладкую кожу. Ким, как счастливая коала, на нём висит и слезать совершенно не желает. Это действие его самого поразило, но уж слишком ему нравится, что Чон-Рено на руках носит и пальцами водит по колену, опускаясь к щиколотке и принося приятные ощущения по всему телу. Тэхён тянет уголок губ и прижимается носом к линии острой челюсти альфы, но тот не поддаётся детской ласке и шагает уже в сторону ванной. Омега не угомонится: ладонями водит по предплечьям и укладывает подбородок на плечо, прикусывая губу. Чонгук проходит в ванную и, приблизившись к раковине, прижимает Тэхёна к стене, покрытой светлым кафелем, и разглядывает чужую лёгкую улыбку на сладких губах, которые искушают его. Обоих друг к другу тянет с необычной силой. Возражать своим же желаниям уже трудно. — Умывайся, и идём завтракать, — Рено опускает Кима на пол и несильно хлопает по бедру. Тэхён расстроенно вздыхает, и альфа первым моет руки и покидает омегу, решив ждать его в комнате. Парень не знает, где и что находится, и ожидать его необходимо, дабы исключить потерю львёнка в огромном особняке. Альфа, услышав, что спустя пять минут омега выключает кран, движется к выходу из комнаты и понимает, что Ким торопливо идёт уже за ним. Тот настолько близко находится к нему, что понятно — действительно боится потеряться. Чон-Рено никого из домашней прислуги не встречает и направляется прямиком на кухню. Доходя до нужной точки, Чонгук безмолвно идёт к холодильнику и пальцем указывает Киму на накрытый стол. Младший разглядывает помещение и короткими шагами подходит туда, куда его и попросили. На деревянной поверхности лежат только две тарелки, предназначенные для Тэхёна и Чонгука. Ким в гробовой тишине садится за стол и прилежно складывает руки на колени, похлопывая по ним пальцами и следя за Чон-Рено, который достаёт из холодильника графин с апельсиновым соком и идёт к омеге. Альфа занимает своё место рядом с притихшим парнем и наполняет соком его высокий стакан, а себе — холодным чёрным кофе. О Тэхёне снова заботятся, сами перекладывают еду ему на тарелку и убеждаются, что всё полезное в ней имеется. И тот не знает, как благодарить или что говорить в этом случае, он просто смотрит на Чонгука и прикусывает щеку изнутри. Тёплая домашняя атмосфера, окутывающая их, невольно вызывает у младшего нежную улыбку, но она сразу же без следа испаряется, когда Тэ видит на тарелке Рено — львиного Бога — небольшие куски мяса. У омеги глаза в точности как у совы, он даже умудряется удивленно губы распахнуть, не веря картине перед собой. А мужчина внимания на него не обращает: спокойно вилкой берет кусок сочного мяса и кладёт себе его в рот, пережёвывая. — Ты ешь мясо? — интересуется Тэхён. Чонгук скептически смотрит на него и проглатывает, откидываясь на спинку стула. — Ем, — спокойно подтверждает мужчина и пожимает плечами, отпивая кофе. Ким был более чем уверен, что Рено вегетарианец. — Разве ты не защитник природы и животных? — Всё так и есть, — он ставит кружку с напитком на стол. — И ничего в будущем не поменяется. — Но… — Тэ откровенно ничего не понимает и ещё сильнее расширяет веки. — Это соевое мясо, львёнок, успокойся, — усмехается Рено. Ким облегченно выдыхает и хватается за свой столовый прибор, перебирая им свой салат. Альфа же вонзает на вилку ещё один кусок, после чего протягивает парню. Тэ смущенно мнётся, но всё же берёт мясо в рот и смотрит глубоко в серые глаза. — Я люблю говядину и свинину… — со страхом говорит ему омега и пережёвывает. — Но я больше не буду есть, честно. Никогда, — кивает, удобнее устраиваясь на стуле. — Почему? — хмурится мужчина. — Соевое тоже вкусное, и с ним ни одно животное не пострадало, — улыбается, морща нос и переводя взгляд на свою тарелку. Комок нежности. Чонгук смотрит на него в течение нескольких секунд, а затем хватается одной рукой за его стул и притягивает ближе к себе. Тэхён поднимает на него испуганные глаза и ничего не успевает понять — в его губы врезаются любимые и влажные. Пальцы крепко держат вилку, когда ощущает, что ладонь Рено оказывается на его шее и прижимает всё сильнее и сильнее. Омегу с жадностью целуют и кусают до разлетевшегося на сотни кусков разума. Прикрывая веки и раскрывая рот, он все же отвечает на это утреннее желание и слабо стонет в поцелуй. Тэхёну до судорог хорошо. Ему это нужно было. Всегда нужно. Ресницы трепещут, дрожащие кончики пальцев касаются мускулистых плеч, и собственная кожа вся покрывается сумасшедшими мурашками. Рено настойчиво ласкает языком чужой и откидывает в сторону вилку, освобождая руку и опуская её на голое колено Кима. Он ведёт ладонью выше и пролезает немного под шорты, сминая пухлые губы и кусая их. — Иди сюда, — рычит Чонгук, отстраняется и хватается за локоть омеги, вынуждая его встать. Тэхён лишь поддаётся: седлает крепкие бёдра и тянется к губам, целуя и проводя по ним языком. Мужчина, сидя откинутым на спинку стула, сжимает талию в ладонях и опускает их на мягкие ягодицы, разводя чуть в стороны и углубляя поцелуй, который и так выходит у них слишком влажным и сумасшедшим. Тэхён ёрзает на нем и плотнее вжимается, врывается с волнением пальцами в русые волосы и слабо оттягивает их, нисколько не сдерживая себя и отдаваясь целиком и полностью. — Кто-нибудь ещё есть в особняке? — стесняясь, шёпотом задаёт вопрос Тэхён и заглядывает в яркие глаза. — Есть, — отвечает Чонгук, тяжело дыша. — А если увидят нас?.. — Не беспокойся насчёт этого, — Чон-Рено мажет языком по нижней губе. Мужчина притягивает тарелку омеги и кивает на неё, молча говоря младшему приступить к завтраку. Тэхён сглатывает и держит в руке вилку, цепляя на неё дольку помидора и кладя в рот. Рено берёт чашку своего кофе и из-под тяжелых век смотрит на до ужаса смущенного омегу, поглаживая его талию и не желая выпускать на волю. Вскоре и сам возвращается к своей тарелке с мясом, но взгляда с красоты не сводит. Он слишком прекрасен, чтобы отвлекаться от него. Чон-Рено всматривается в каждый изгиб тела и каждую черту лица, понимая, что ненормально сажать Тэхёна на свои бёдра и вынуждать есть. Однако сейчас это мало его интересует. Тяжелая рука шастает по тёплой коже, задевает выделяющиеся ребра, даже набухшие и облившиеся розовым цветом соски, оставляя за собой приятные ощущения, из-за которых Ким периодически забывает дышать и шевелиться. Секунды тянутся долго и мучительно. Чон-Рено чересчур часто заменяет настоящую еду на изысканные плечи Тэхёна, ласково их целуя и переходя на шею, где до сих пор больно пульсируют его вчерашние засосы. Он не даёт спокойно позавтракать: срывается и губами кусает участок кожи у ключиц, ненасытно вдыхая аромат цветов и невинности. Ким продолжает есть, но тихие стоны в себе оставлять не в силах. Откидывает голову назад и хнычет, двигая бедрами на альфе и желая чего-нибудь большего. Тэ голоден во всех смыслах. Забывает вновь столовый прибор на столе и уделяет внимание напрягшимся кубикам пресса, карабкаясь по ним, как игривая кошка, и цепляясь зубами за мочку чужого уха. Из-за этого действия альфа звонко шлепает по его ягодице и выбивает из груди львёнка судорожный выдох, заставляя остановиться. — Ешь, — грубым тоном и холодным взглядом даёт понять, что не шутит. Тэхён недовольно хмурится и слушается. Малыш в лапах хищника. *** Счастливая улыбка на губах сверкает ярче сегодняшнего солнца. Не из-за того, что дали отдохнуть; не из-за того, что сегодня тишина; не из-за того, что плохие люди не достают. Из-за того, что просто всё хорошо. Песня не лгала: каждая маленькая вещь будет в порядке. Чимин песне поверил, и сейчас, вдыхая чистый воздух, свои положительные эмоции излучает на окружающих. Плевать, что не каждый этого заслуживает, ему всё-таки невероятно хорошо. У него, можно сказать, сейчас праздник очень важный — он Мин Юнги не потерял. Увидев, что его друг, кто параллельно является и чем-то большим, целуется с Чон Хосоком, Пак не хотел даже смотреть в его сторону. Говорить с ним отпало желание моментально. Ему было до жути обидно и больно понимать, что омега с ним так поступил, ведь ямаец действительно думал — между ними не только обыкновенная дружба. Был уверен, что Юнги придерживается того же мнения. А сердце хоть на немного успокоилось, услышав настоящую причину случившегося на его глазах. Чимин верит каждому слову Мина. Верит, что Хосок чёрт в обличии человека. К нему приближаться слишком опасно, ничьего доверия не заслуживает: весь сгнил изнутри. Растаман в этом нисколько не сомневается. Раньше даже внимания не обращал на этого человека, теперь всё поменялось. Стоило ему приставить пистолет к Юнги и кинуть угрозы, пытаясь сделать из него свою игрушку, Пак вместе с Мином против него встанет. Чимин искренне рад, что сегодня не удавалось видеть Чон Хосока, но остальных его верных псов — да. Это уж лучше, потому что омегу без шуток тошнит от этого альфы. Хотелось бы просто о нём забыть и никогда не вспоминать. В данный момент Пак правда не думает о всяких ублюдках, он уверенно сдерживает в пальцах бананы с персиками и двигается в нужном направлении, представляя, что час отдыха, который дали рабочим, окажется невероятным и сладким во всех смыслах. Улыбка с его лица ни при каком обстоятельстве не исчезает, будто бы парень собирается всю жизнь тянуть губы шире и шире. Возможно, и планирует, если Юнги согласится быть рядом с ним все оставшиеся годы. Омега чуть не с прыжками двигается в сторону озера, где его и ожидают. Он сам отлучился ради фруктов, ведь желудок не спит и постоянно просит себя наполнять. Туда Чимин шагает от одной мысли — Юнги находится в одиночестве, и нет ни единой надоедливой личности поблизости. Надеется, что всё остаётся по-прежнему, иначе ямайцу уже будет не до улыбок и смеха. Он, вообще-то, считает, что у них полноценное свидание, и неважно, что сейчас только половина третьего дня. И в семь утра был бы готов со вспыльчивым корейцем на что угодно. Чимин подходит к нужному месту и тянет уголки губ выше, обнаружив Юнги сидящим у озера и смотревшим куда-то в даль. Как и прежде, никого рядом нет, что не может не радовать. Растаман весь сверкает, сжимает фрукты в руках и идёт к своему другу-партнеру, который спустя пару секунд слышит его шаги позади и дёргает подбородком в сторону. — Сегодня Сами снова на глаза не бросается, — начинает говорить Мин, как только Чимин приближается. — Забил он на вторую сторону ядовитой долины, — хмыкает омега. — Небось, на первой со своим диким старшим братом отрывается. И ведь правда, младшего Рено не видят уже третий день. Их общий друг без следа пропал, но оба уверены, что это не на слишком долгий промежуток времени. Чистокровному африканцу самому вполне нравится бывать с ними и обсуждать буквально всё, начиная с однокурсников Сами и заканчивая мордобоем Юнги в старшей школе. В их разговорах омеги изредка упоминали знаменитого на всю Ботсвану Чон-Рено, кем их запугивают с первого дня нахождения на алмазной территории. И каждый раз альфа пытался защитить своего ненаглядного братца: рассказывал, что у него есть сердце и не так уж он жесток, при этом не предоставлял никаких доказательств своих слов. Моментами Сами задумывался и вспоминал добродушные поступки Чонгука, а в памяти всплывал только один единственный факт, который никто никогда не оспаривал, — невероятно хорошо относится ко всем животным. Чимин и Юнги решили немного приподнять Чон-Рено в своих глазах, ссылаясь только на это важное качество в суровом человеке. — Возможно, мы ему не нравимся, — улыбчиво предполагает Пак и усаживается рядом с Мином, кидая фрукты ему на колени. Блондин кидает короткий взгляд на бананы и персики, после чего смотрит на парня с косичками. — Не нравимся? — удивленно переспрашивает. — Это мы должны жаловаться на него, ведь он придурковатый. Сами как будто в своём мире живёт. — Мы с тобой тоже на нормальных не тянем, Юнги. Мин гневно хмурит брови и пялится на хлопающего своими густыми чёрными ресницами Чимина, который поджимает губы. — Ты прав, — спустя небольшую паузу соглашается омега и пожимает плечами, хватаясь за банан. Воришка и растаман с Ямайки, у которого большой запас марихуаны, действительно не выглядят со стороны как-то правильно и обычно. Пак хихикает и ближе придвигается к Мину, подозрительно разглядывая его. — Главное, нам друг с другом комфортно, — негромко произносит Чимин и не прекращает улыбаться, огибая пожирающим взглядом чужие голые плечи. Блондин очищает жёлтый фрукт и поворачивает голову снова к другу, откусывая банан и щурясь. Не понимает, что сейчас происходит. Его немного смущают эти яркие огоньки в карих глазах, они будто бы проглотить вот-вот готовы. — Больше никто не нужен, — всё же искренне отвечает парень и дёргает уголком губ. — Я, ты, ганджа и Мадагаскар. — И так будет всегда, да? — в голосе звучит одна надежда. — Не всегда, Чимин, — мягко убеждает его и замечает, как огорчённо опускаются у ямайца брови. — Почему ты говоришь это? Боль неприятно пульсирует где-то в области груди. Пак даже не дышит. — Когда-нибудь мы должны перейти на здоровый образ жизни. Придётся отказаться от марихуаны, растаманчик, как бы печально это ни звучало, — усмехается Юнги, откладывая банан, и прикасается ладонью к чужой щеке. — Я испугался, — цокает по-детски Пак, закатывая глаза. — То есть факт, что ты больше не будешь курить, тебя не расстраивает? — Ямайская ганджа невероятная, но я хочу прожить эту жизнь подольше, — Чимин пожимает плечами. Мину до ужаса необходимо было услышать эти слова от Пака. Это как бальзам на душу. — Покажусь эгоистом, но… — на губах сверкает ухмылка, а ямаец выгибает вопросительно бровь, — я не дам тебе прожить длинную жизнь без меня. Темноволосый парень приближается к его лицу и бархатно шепчет: — Тогда бывай таким эгоистом почаще. — Я вчера и сегодня отгоняю от тебя глупых альф, куда ещё чаще? — усмехается Мин и опускает взгляд на полные розовые губы. — Но я хочу чаще… — тихо кидает напоследок и прикрывает веки, подаваясь корпусом. Юнги не теряется: сразу же отвечает на поцелуй и улыбается сквозь него, ощущая, как растекается удовольствие по венам. Он усмехается и переносит вибрацию на чужой горячий язык, из-за чего Мин сам тянет уголки губ и сильнее вжимается в парня. Их тела полностью отдаются приятной неге, что в плен двоих забирает. Чимин чуть отстраняется, для того, чтобы просто прикусить нижнюю губу блондина и оттянуть, вырывая из себя тихий стон, из-за которого судорога вонзается стрелой в Юнги. Пак такой божественный, его страшно разбить. Так легко открывается ему и своими действиями просит о большем. Мин тоже не каменный, в нём нет сильной выдержки рядом со своим личным очень странным растаманом. Юнги откидывает фрукты в сторону и хмурит брови, наклоняя голову к плечу, и углубляет поцелуй, добавляя больше страсти в него. Обе руки скользят по голым коленям Чимина, лаская нежную кожу своими прикосновениями. Омегу чувства изнутри разъедают получше любой кислоты. Им бы раствориться одновременно и вместе в этом мгновении. Пальцы цепляются за футболку Пака, приподнимают ткань и скользят по талии, перебираясь на рёбра и несильно проводя по ним короткими ногтями. Растаман выгибается и валится спиной на траву, потянув Юнги за собой. Мин устраивается между его раздвинутыми ногами, стягивает с него футболку и отбрасывает в сторону, вновь, как ненормальный, вовлекая в поцелуй и сплетая их языки. Пак ерзает под ним и гладит ладонями предплечья, вскоре повторяя за другом и стаскивая с его тела ненужную майку-безрукавку. Юнги звонко отлипает от чужих губ, перед этим смачно их облизнув, и заглядывает в одурманенные глаза, тяжело дыша. — И как далеко мы зайдём? — хрипит омега. — А ты боишься? — тихо спрашивает Чимин. Мин издаёт смешок, оставляя короткий поцелуй на плече омеги. — Нисколько. — Будет не весело, если кто-то из смотрителей придёт, — улыбается Пак. — Во время перерыва они заняты только собой, лишь к концу заинтересуются вновь нами, — ухмыляется Юнги и встаёт на колени. — Тогда нам стоит быть чуть побыстрее. Мин уверенно ему кивает и припадает пальцами к резинке чужих шорт, стягивая их вместе с трусами. Пак приподнимает таз и сам помогает избавить себя от одежды, смотря на друга с лютым желанием. Нисколько не скрывает, что хочет не просто крышесносных поцелуев, но что-то большее и приятное. Чимин спустя пару секунд остаётся на мягкой траве абсолютно голым, что сводит Юнги с ума. У него в глазах окончательно мутнеет от яркого головокружительного аромата клубники, который сейчас вбивается в нос и отравляет все органы. Аккуратный сочащийся член прижимается к впалому животу, а маленькие горячие ладони Пака специально скользят по вздымающей груди, привлекая внимание Мина ещё сильнее. Блондин практически не дышит, он пронзительно озирает обнаженное тело под собой и с трудом сглатывает слюну во рту. Чимин покрывается лёгким румянцем и вжимает шею в плечи, чуть сильнее раздвигая ноги. — Сегодня ты сверху?.. — смущаясь, говорит ему Пак. Юнги не привык к таким вопросам, но он не против них сейчас. — Если позволишь мне, — очень мягко отвечает. Разве может отказать ему? Чимин кивает несколько раз и тянет губы в лучезарной улыбке. Мин осторожно переворачивает омегу спиной к себе, вынуждая нагнуться и опереться локтями в землю. Пак взволнованно выдыхает и прикрывает веки, когда ощущает обе ладони Юнги, который разводит его ягодицы в стороны. Весь гореть начинает от поцелуев на своей чувствительной коже, перед глазами фейерверки картины рисуют, а в животе всё сжимается с максимальной силой. Блондин опускается и припадает губами к сочащейся дырочке, выпуская язык и проводя им по колечку мышц. Пак начинает дрожать, издавая громкий стон, и тут же сильно прикусывает свою губу, выгибаясь в спине чуть ли не до хруста. Кореец гладит его бока, оставляет сладкие поцелуи на ягодицах и на самой пульсирующей дырочке, слизывая смазку. Мину хорошо. Ему до чёртиков сильно нравится приносить удовольствие Чимину, слыша его скулёж. Он бесценный. Никогда ни на кого другого не посмеет променять. — Юнги… — сквозь стон хрипит Пак и тянет руку назад. Юнги тут же цепляется за его пальцы, крепко их сжимая и круговыми движениями лаская своего мальчика языком. Невероятно вкусный. И весь сладкий ямаец только ему одному принадлежит не только в этот день, но и во все последующие. *** Хорошо поспав, не подпустив к себе жуткие кошмары и приняв прохладный душ в больших хоромах, действительно чувствуешь себя королём. Душа, сердце, тело и разум сейчас у молодого альфы, как у настоящего короля. Ему хорошо и легко, всё вокруг радует. Даже рано утром крик ворона под окном его только заставил дернуться, но кричать он не стал. У него отличное настроение, он весь сверкает и искрится, когда наступает на пол. Взгляд живой и пронзительный; шаги уверенные и веселые; звуки, которые издаёт, наполнены счастьем; движения танцев, исполненные им на каждом метре, рассказывают, что в этом человеке ничего плохого обнаружить невозможно. Парень так бы и зарычал, как африканский лев, но боится, что его услышит Диего и подумает, что Сами вызывает на бой. Младший Рено никуда бенгальского тигра своего брата не вызывает, он держится от него как можно дальше, дабы исключить травмы на своём подтянутом теле. Чонгук сотни раз повторял ему, что зверь не сможет навредить тому, кого знает не первый день. Однако хищник навсегда останется хищником, и его природные инстинкты никуда не исчезнут даже с годами. Сами об этом не забывает — каждую минуту помнит, находясь в этом особняке. Каждый раз кажется, что Диего ходит где-то рядом и выжидает для кровопролитного нападения. Сами наблюдателен даже в ванной комнате. Щурит глаза и внимательно смотрит на себя в зеркало, озирает рельефный торс и оборачивается, слыша маловажные шорохи. Он сам понимает, что у него начинаются глюки с тех пор, как начал жить в доме своего старшего брата, но съезжать отсюда даже ни разу не подумал. Ему очень нравится жить с Чонгуком, если мужчина даже изредка говорит ему вернуться к папе и оставить его особняк в покое. Парень более чем уверен, что Чонгук сам рад его присутствию здесь, только признаваться в этом он не собирается. Чон-Рено абсолютно никаким образом не умеет выражать свои чувства. Любит — не скажет. Чонгук не ненавидит Сами, а, наоборот, очень заботится о нём и всегда старается держать его подальше от плохих вещей, как настоящий старший брат. Молодой альфа благодаря ему решился бросить курить, и уже несколько дней живёт без сигарет довольно спокойно. Его нисколько не тянет к табаку, и этот факт радует не только его одного, но и Чонгука, который как-то улыбнулся, получив эту информацию. На часах начался третий час, и лишь в это время Сами умудряется выбраться из своей комнаты на поиски еды. Он тянет пальцы к белому мягкому банному халату и надевает его, подмигивая себе в последний раз в зеркало и направляясь к выходу. Альфа подпевает под нос очередную латинскую песню, подтанцовывает и покидает комнату, щёлкая пальцами и спускаясь на первый этаж. Рено с танцами врывается в пустую кухню и приближается к большому столу, беря из крупной вазы красное яблоко и сразу откусывая его. Что-то мычит самому себе и шагает уже к холодильнику, заглядывает в него и глазами бегает по каждой полке, разыскивая для себя что-нибудь вкусное. Кушая фрукт, Сами шумно свободной рукой копается во всех ящиках и находит себе куриный салат, вытаскивает его и кидает на стол, позже снова возвращаясь к холодильнику и беря в пальцы графин с апельсиновым соком. Холодный напиток, который прежде здесь никогда не видел, пьёт прямо из ёмкости, пользуясь моментом, ведь Чонгук обязательно пустил бы ему подзатыльник за это действие. Рено радостно закрывает дверцу и подпевает, делая шаги назад и прикрывая глаза в наслаждении. В момент Сами застывает у стола и пялится на темнокожего омегу лет сорока, который стоит у входа на кухню и щурит глаза, направленные на младшего Рено. Альфа сглатывает и в течение десяти секунд просто смотрит на него, медленно кладя графин с соком на стол и вытирая тыльной стороной ладони влажные губы. Мужчина же с места не двигается и испепеляет парня одним только взглядом, заставляя панику и страх накинуться на альфу в белом банном халате. Атмосфера на кухне сразу же меняется на напряжённую и опасную. Отсюда бежать со всех ног нужно. — Папа, — лепечет Сами и натягивает фальшивую улыбку, сжав в пальцах яблоко. — Сами, — агрессивно шипит омега, делая шаг вперёд. Младший Рено умереть от волнения готов. — Папуль, — нервно смеётся и отходит назад. — Сами, — предупреждающе. Рено Нео находится с другой стороны стола и медленно приближается к своему младшему сыну, который осторожно пытается покинуть кухню. — Пап, ты что здесь делаешь? — показывает свои белоснежные зубы. — У меня к тебе точно такой же вопрос, — напрягает скулы омега и хватается за нож из подставки, из-за чего у альфы брови высоко поднимаются. — Положи нож, пожалуйста… — встревоженно просит его. — Я не знал о твоём отлёте во Францию и про возвращение обратно в Африку тоже не был в курсе, — хмурится старший. Сами действительно не знает, как спастись от этого человека. Ему страшно. Искренне страшно. — Париж очень красивый, я обязательно тебя туда отвезу, ты должен увидеть эти красивые улицы, — пытается наладить ситуацию, улыбаясь и продолжая отдаляться. — Может, на этих выходных? Что скажешь? — Не смогу, — отвечает Нео. — Буду занят организацией похорон своего младшего сына. Парень издаёт смешок, но позже, осмыслив полученную информацию, напугано сглатывает и кидает короткий взгляд на большой острый предмет в руках родителя. — Младшего? — переспрашивает, словно не понял. — Наверное, ты хотел сказать про старшего. Я слышал, что он руки людям рубит, ты представляешь? — расширяет веки парень и выходит из кухни, смотря на папу. — Боюсь, скоро на головы перейдёт. Обязательно пригляди за ним. — Старший уважает меня, а ты, бездельник, скоро до нервного срыва доведешь. — Кто тебе сказал, что я здесь? — выгибает вопросительно бровь младший Рено, не отрывая глаз от папы. — Догадайся, — сквозь зубы цедит, ускоряя свой шаг. — Я его самого руки лишу, — рычит себе под нос Сами, понимая, что в этом точно замешан Чонгук. Нео, не желая больше церемониться с альфой, надвигается на него смертельным ураганом и поджимает губы. Парень удивленно вытягивает руки вперёд, пытаясь остановить как-нибудь папу и отбегая назад. — Если бы Чонгук мне не позвонил, возможно, я бы даже не узнал, что ты прилетел, — недоброжелательно говорит старший Рено и идёт за сыном, который врывается в огромный зал. — Я так сильно переживал за тебя, не мог нормально спать, потому что постоянно думал, как ты себя чувствуешь, — ещё сильнее злится, пугая Сами. — Успокойся, — бежит за большой бежевый мягкий диван и становится там, хмуря брови и добавляя: — И, черт возьми, убери уже этот нож, ты ведь любишь меня. Омега хватается за подушку с кресла и тут же запускает её в альфу, но младший отскакивает в сторону. — С этого дня я люблю только твоего брата, — хмыкает Нео. Боковым зрением замечая в стороне шевеление, Сами поворачивает голову и улыбается, радостно проговаривая: — Чонгук. Чон-Рено, на плече которого висит чёрная футболка, стоит у входа в зал, облокотившись о косяк, и с вскинутой бровью смотрит то на одного, то на другого. Чонгук, увидев в руках папы нож, усмехается и насмешливо оглядывает Сами снизу вверх, нисколько ему не сочувствуя. Чонгук натягивает на себя футболку и проходит дальше, словив, наконец-то, внимание своего папы. Выражение лица Нео быстро смягчается и в глазах добрые огоньки зажигаются, рассматривая своего старшего сына с теплотой и улыбкой. Чонгук сам растягивает губы, встречаясь взором с одним из самых важных людей в своей жизни. Омега шагает в его сторону, весь сверкая от счастья. Приблизившись, он опускает руку с ножом и крепко обнимает Чонгука, как и тот его, нежно целуя в щеку и гладя ладонью по спине. Эти объятия теплее жаркого солнца. В них заложены неподдельные чувства, в которых они вдвоем никогда не усомнятся. Чонгук никогда не чувствовал себя не родным ни рядом с отцом, ни рядом с папой, ни рядом с младшим братом. Никто из них не проявлял фальшивой любви к нему. — Привет, милый, — отстранившись, старший касается пальцами щеки альфы и оставляет поцелуй на скуле. — Рад тебя видеть, пап, — говорит Чон-Рено, заглядывая в чистые глаза. — Я очень соскучился по тебе, — ласково признаётся Нео, чуть заломив брови. — А мне ты так не сказал, — встревает Сами, который прячется за диваном и смотрит на свою родню. Омега, хмуря брови, оборачивается и с прищуром глядит на темнокожего парня. — Радуйся, что ещё жив, — отвечает старший Рено, не отлипая от ухмыльнувшегося Чонгука. — Ты наказан на целый месяц. — Мне двадцать один, если ты забыл, — вздыхает альфа и делает шаг вперёд, но через секунду снова назад, когда видит довольно опасные глаза Нео. — Возможно, ты сбился со счета, я тебя понимаю и нисколько не осуждаю, я же твой сын и люблю тебя, — быстро тараторит и невинно хлопает ресницами. — А мозги у тебя, как у пятилетнего ребёнка, — мужчина полностью поворачивается и складывает руки на боках, не отводя взгляда от него. Гук, спокойно наблюдая за ними, просто идёт дальше и подходит к креслу, садясь на его мягкую ручку и складывая рельефные руки на своей груди. — Чонгук, — возмущённо зовёт Сами и встречается с ярко-серыми глазами. — Да прими же мою сторону ты хоть раз. Я хочу жить в нашем доме, — вдобавок злобно жестикулирует и переводит взор на Нео. — Скажи ему. — Это мой дом, Сами, — вздыхает Чон-Рено. — Нам ведь неплохо жилось вместе, пока папа не ворвался сюда, точно варвар, желающий как можно быстрее разрезать меня на миллионы маленьких кусков. Омега, прикрывая веки, потирает пальцами переносицу и говорит: — Я его сейчас точно разрежу. — Подумай ещё немного, вспомни, что не можешь без меня, — широко улыбается молодой парень. — Как ты с ним жил-то эти дни? — раскрыв глаза, серьёзно спрашивает Нео у Чонгука, а тот в свою очередь обыкновенно проводит языком по губам. — От него толку нет. С ним на войну не пойдёшь и ни за что не доверишься. Сами от этих слов только смеётся и ловит взгляды и родителя, и брата. — Эксклюзив, — пожимает улыбчиво плечами и падает на диван, перекидывая ногу на ногу и разглядывая их двоих. — Я редкий алмаз, пап, — кусает свое незабытое яблоко, пережевывая. — Такой редкий алмаз, как ты, Сами, только продать хочется, — произносит омега, поджимая губы. Чонгук безмолвно озирает их, но вопросительно выгибает бровь, когда они синхронно поворачивают голову в сторону и непонимающее пялятся на что-то. Старший альфа сам не может уловить, что происходит, и повторяет за ними, глянув туда, куда направлено их чуткое внимание. И единственное, что видит мужчина, — блестящие глаза, показавшиеся у входа в зал и пробежавшие по каждому из находящихся здесь. Однако вскоре большие бусинки мгновенно исчезают, словно никто их и не заметил. Чон-Рено смотрит в точку, где ранее демонстрировали свои длинные чёрные хлопающие ресницы, и немного щурится, прокашляв. Также лицезрит кусочек серой ткани своих же шорт, которые альфа одолжил своему важному и очень нежному гостю. Гуку долго думать не приходится: сразу догадывается, что в львёнке, родившемся на другой стороне Саванны, либо вновь заиграло любопытство, либо ему, как обычно, на месте не сидится без самого Чонгука, раз альфа видит сейчас его прячущимся за стеной. Такой ребёнок, что страшно напугать и обидеть. Хочет к Чонгуку. Ни для Рено, ни для Кима это не секрет. — Львёнок, — произносит так, чтобы его точно услышали, и замечает, как малыш дёргается, но не появляется перед ним. — Не прячься, войди сюда. Сами и Нео переводят взгляд на Чонгука, не понимая, кто ещё, помимо них, здесь находится. Секунды текут и текут, альфа молчаливо ожидает и, наконец-то, наблюдает за тем, как Тэхён очень медленно и осторожно выдвигается, покрываясь ярким румянцем из-за неловкости, вцепившейся в него когтями. Тэхён все мышцы тела напрягает и гулко глотает слюну, теребя пальцы и останавливаясь на одном месте. Смотрит на темнокожего омегу, стоящего напротив, и быстро замечает в его руке нож, ощущая в груди слабую тревожность и как непонимание в голову прокрадывается. Нео как-то выпрямляется в спине, хмурится и просто анализирует чужой хрупкий вид, позже взглянув на старшего сына, который концентрирует своё внимание на Тэхёне и выглядит серьёзным. Тэхён прикусывает губу и сталкивается глазами уже с Сами, вальяжно сидящим на диване, но, похлопав веками, парень переключается на того, из-за кого сердце влюблённой птицей порхает. Чуть не давится воздухом, теряет платформу под ногами и чувствует силу Чон-Рено до вибраций на кончиках пальцев. Не привыкнет к их постоянным встречам. Находясь в его особняке, Тэхёну волнительно попасться на пути Чонгуку. — Опять напуганным выглядишь, — разбавляет напряжённую тишину низким голосом Чонгук и двумя пальцами подзывает омегу к себе. — Я… — затыкается тут же Тэхён, сделав пару шагов и опять застыв на месте. — Что такое? — на лице читается одинокая серьёзность. Тэхён поворачивает голову назад и негромко зовёт: — Киса. Вскоре в проходе появляется и бенгальский здоровый тигр, чьи шаги очень спокойные и медленные. Сами, пробубнив что-то себе под нос, закидывает ноги на диван и огромными глазами пялится на Диего. Чонгук обыкновенно смотрит пока на хищника, а потом на Тэхёна. Нео же откладывает нож на журнальный деревянный стол и нисколько не пугается дикого зверя, больше интересуясь незнакомым мальчишкой. — Выпустил Диего из берлоги? — спрашивает Чонгук. — Ему там одиноко, — шепчет, неторопливо идя вместе с тигром к Чон-Рено. — Прям как тебе. Тэхён смущается и выглядит более невинным. Его пепельные пушистые волосы превращают парня в одуванчик. Он только вышел из душа, в котором провёл почти час, и сейчас абсолютно свежий, чистый, и очень вкусно пахнет. — Тэхён? — врывается в разговор Сами, ловя его взгляд и Чонгука. — Из ядовитой долины? Омега отводит глаза, приближаясь к старшему Рено. Из ядовитой долины… — Он сейчас в моем доме, а не в долине, Сами, — грубо говорит Чонгук, немного очерчивая скулы. — Находясь в твоём доме, он, чёрт возьми, не боится огромного хищника? — искренне удивляется Сами, разглядывая огромными глазами бенгальского тигра, который издаёт негромкий рык и заставляет его сжаться. Чонгук берёт Тэхёна за локоть и притягивает к себе, а тот слабо цепляется пальцами за широкие плечи, стесняясь чужих людей в помещении и кусая губы. — Я один ничего никогда не знаю? — как-то грустно говорит Нео, смотря на них всех. — Видишь, не только младший скрывает всякое от тебя, у старшего сына что-то посерьёзнее, — усмехается Сами. Тэхён высоко вскидывает брови и удивленно смотрит на Чонгука, не ожидая услышать подобное. Он ещё сильнее теряется, понимая, что эти незнакомцы являются роднёй Чон-Рено. Не кровной, но, видимо, альфа с ними очень близок. Тэхён кидает короткий взгляд на темнокожего омегу и потом вновь переключается на мужчину, прижимаясь к нему. — Я помешал… — негромко произносит Тэхён и заглядывает в серые глаза. Но не мог терпеть… — Нет, кроха, ты не помешал, — умиляется Нео и медленно идёт в их сторону. Тэхён проворачивает голову к старшему, пока Чонгук гладит его по талии через ткань белой футболки. — Ты только спас брата Чонгука от смерти. Я был так зол, что думал уже по стенке размазать его. — Он преувеличивает, — нервно смеётся Сами. — Я взял в руки нож, — признаётся, кладя ладонь к груди и смотря прямо в медовые сверкающие глаза. — Все поняли, что я изгой в семье, пап, ты можешь остановиться, — чешет затылок альфа. Нео закатывает глаза и мотает головой, желая уделить полностью внимание новому знакомому. Растягивает пухлые тёмные губы в нежной улыбке и присаживается на диван, стоящий недалеко от кресла, в котором устраивается Тэхён и аккуратно поглаживает по голове лежащего у его ног Диего. — Меня зовут Нео, — представляется мужчина. — Я папа Чонгука и идиота Сами. Сами в стороне цокает языком. — Я Тэхён, — пожимает он чужую руку. Не зная, какую информацию о себе ещё сказать, он почти неслышно добавляет: — Просто Тэхён… Считает, что никто в этом большом особняке. Даже не понимает, почему до сих пор здесь остаётся и никак не уйдёт. Чонгук молчит и ничего по этому поводу не говорит, только приказывает завтракать, обедать и отправляет в душ, отдавая ему свою одежду. — Откуда вы знакомы? — дергая бровями, интересуется Нео и посматривает на них двоих. Чон-Рено опускает взор на Тэхёна, и тот сглатывает, ощущая, как его бросает в жар, потом в холод. Не скажет правду. Ему ужасно неловко, и Чонгук это мгновенно понимает. — Чьё-то любопытство столкнуло нас, — голос насыщен глубоким и низким звучанием. — И ни одна причина больше не отдаляет друг от друга, словно это проклятье. Разве в силах что-то разрушить невидимую связь, чья сила становится только опаснее? У Тэхёна ком в горле застревает. Сверлит глазами объект своей любви и задохнуться мечтает, исчезнуть, испариться, чтобы остаться на несколько минут одному. Первые встречи в Саванне глубоко в сердце сидят, притаившись и грея своим драгоценным теплом. Сложно забыть и не хочется вовсе. До конца жизни будет вспоминать и понимать, каким глупым и наивным был. Поверил. Согласился отдать себя чувствам к неправильному человеку, чтобы в будущем страдать буквально каждый день, расплачиваясь за каждый шаг, сделанный к Чонгуку. Но пройдут годы, а Тэхён ни разу не пожалеет о своих действиях. Он впервые понял вкус незнакомых чувств. Смело может называть это любовью, ведь так оно и есть. Тэхён действительно любит Чон-Рено, если даже жутко боится произносить это вслух. Любит очень чисто. В нём нет никакой фальши. Искренен перед этим человеком, показывается ему только настоящим, не надевая маски. Злится, обижается, плачет и дует губы, как ребёнок, не сдерживая в себе эмоций. Даёт мужчине полностью изучить свой характер. — Звучит немного таинственно, — улыбается Нео и хочет привлечь их внимание, но те только друг на друга смотрят, словно загипнотизированные. — Узнав подробности, верить не станешь. — В каком смысле? — не понимает омега. — В том, что даже я бы посчитал это ложью, — говорит, исследуя блеск в тэхёновых глазах. И Тэхён нисколько его за это не осуждает. Их встреча безумна, как и все последующие. — Чонгук… — вздыхает старший Рено, грустно взглянув на Тэхёна. — Мне нужно ехать в город, — быстро переводит тему Чон-Рено и поднимается с ручки кресла, в котором сидит парень. Веки Тэхёна чуть сильнее расширяются. — Что? — произносит одними губами самый младший в помещении. — В панику не впадай, — немного грубо выдаёт Чонгук. — Тебе не грозит опасность в моем доме. — Я останусь здесь?.. Суть своего нахождения не понимает. Его даже немного это начинает пугать. — Здесь, — убедительно, холодно. — Ты этого не хочешь? — Хочу, — сразу же отвечает и в следующую секунду кусает губу. — Просто не думал… — Делай что хочешь, ходи где хочешь, распоряжайся прислугой как хочешь, но за территорию дома и не смей выходить, — проговаривает ему указания, пропуская в глаза небольшие агрессию и предупреждение. — Всё хорошо услышал? Нео и Сами в стороне просто переглядываются, и последний пожимает плечами, вскоре взглянув на Чонгука. — Да… — кивает и опускает взор на тихого Диего, закрывшего свои веки. Особняк Чон-Рено находится слишком близко к дикой среде и хищникам. Переходить границу и правда опасно. Нельзя ослушаться. — Одевайся, Сами. Поедешь со мной, — предупреждает Чонгук перед тем, как покинуть зал и оставить их всех. Сами радостно подскакивает с дивана, отправляет воздушный поцелуй папе и подмигивает Тэхёну, уходя за своим старшим братом и кушая яблоко. Нео, проводив сыновей взглядом, снова поворачивает голову к взгрустнувшему омеге и очень нежно подхватывает пальцами его подбородок. Тэхён в улыбке на губах папы Чонгука не видит ничего плохого: так добр с ним, что мышцы расслабляются, отгоняя напряжение куда подальше. — И где он такого маленького сумел найти? — задаёт вопрос Рено, поглаживая тёплую кожу. — В Саванне, — не желает держать хотя бы маленькую информацию в секрете. Саванна отобрала у Тэхёна прошлый образ жизни. — И вы?.. — вскидывает брови, намекая на кое-что очень важное. — Нет, — резко отрицает Тэхён, мотнув головой. — Нет ничего… Есть только львёнок, его страдания и что-то непонятное, творившееся между ним и Чон-Рено. *** Сегодня в Ботсване слишком жарко. Сегодня Ботсвана, как и все государства планеты, встречают первый день зимы. На календаре пробило первое декабря. Находясь в Южной Африке, сложно верится, что спустя пару недель наступит Рождество. В такой период и взрослые, и дети мечтают о снеге, а в такой теплой стране никогда не заметишь пушистые снежинки, спускающиеся с неба. Сокджин тяжело вздыхает. Не потому, что ноябрь сменился на декабрь: уже половина восьмого, и он стоит в одиночестве с обыкновенной бутылкой воды в небольшом супермаркете. Парень очень старается не расстраиваться слишком сильно по этому поводу. Он, в принципе, не должен был надеяться увидеть в этом месте человека, чей грустный взгляд отпечатался где-то внутри него. Ему понравился альфа — признаётся себе. Понравился только внешне, ведь не удалось полностью изучить его поведение и характер. Джин не успел это сделать. Хватило только пару коротких минут, чтобы понять, что хочет продолжения. Наверняка, глупости в голову пролезли, но Ким поверил и пришёл в нужное время в супермаркет, уже который десяток минут делая круги и разыскивая глазами Джухёка. Мужчина на пути не попадается, зато сотрудники, скорее всего, подумывают, что Сокджин собирается что-нибудь украсть и просто выжидает момент. Омега видел, как внимательно за ним наблюдают со стороны, щурясь и вскидывая подбородок ещё с самого начала. Начинает казаться, что он просто зря приехал в столицу. Проехал столько километров для одной бутылки воды. «Наивный идиот», — именно это произносит себе в голове Сокджин, злясь на ситуацию. Ким около трёх минут просто стоит и пялится на цветные хлопья, якобы читая их состав. Ему нисколько не интересна эта информация, однако приходится поступать подобным образом, дабы отогнать от людей быстрее подозрения в свою сторону. Ничего воровать в этом супермаркете он не собирается, омега лишь ожидает здесь определённого человека, но говорить этого им не будет. Хлопает густыми ресницами и поджимает пухлые губы, посмотрев на омегу, который сейчас со сложенными руками на пояснице наблюдает за его действиями. Прокашляв, Джин прижимает коробку хлопьев к своей груди, разворачивается и не слишком быстрым шагом покидает этот отдел, напоследок оглянув сотрудника с ног до головы. У него есть гордость. Он сможет купить этот продукт, что собирается сделать с уверенно приподнятым подбородком, двигаясь к свободной кассе. Джин быстро достаёт карту, укладывает бутылку воды и хлопья на кассу, оплачивая их. Глаза ещё раз пробегаются по помещению, надеясь увидеть Хёка, но, сдавшись, он просто покидает супермаркет с пакетом в пальцах. Огорчённо вздохнув, Ким идёт к своей припаркованной машине, по дороге её разблокировав ключами. Подходя, он кидает купленные продукты на заднее сиденье и позже приближается к дверям с водительской стороны, хватаясь за ручку. — Сокджин! Парень застывает на месте, расширив глаза. Медленно поворачивая голову, Джин с улыбкой на губах и с придыханием произносит: — Джухёк. Сокджин не двигается, когда высокий и крепкий силуэт, наконец-то, попадается в его зрительном поле. На Джухёке обыкновенная чёрная футболка и джинсы, но даже такой вид Джину довольно сильно нравится. Он шастает взглядом по открытым рельефным предплечьям, невольно прикусывает губу и быстро переводит внимание на красивое лицо, которое сверкает от искренней улыбки. Мужчина стоит около своего автомобиля, и через пару секунд трогается и идёт прямиком к Сокджину. Омега весь в мурашках. Он в шаге от предательской трясучки. Волнуется непонятно от чего. Джин засовывает ключи в карманы, отпускает ручку двери и растерянно ожидает альфу, от чьего тела приходится сглатывать и напрягать скулы, пытаясь отогнать лёгкое желание провести пальцами по каждой чужой мышце. Даже не стесняется, просто думает, что этого точно никто не заметит. — Я жутко опоздал, — вздыхает альфа, подходя к Джину. — Прости… От низкого хрипловатого голоса голова кружится… — Зачем ты просишь прощения? — улыбается ему омега, засовывая руки в карманы своей серой ветровки. — Мы просто предупредили друг друга о предстоящей закупке продуктов. — Звучит не очень романтично, ты не думаешь? — усмехается, вздёрнув бровь. — Но мы не назначали свидание. По идее, здесь не должно быть романтики, — в интонации хорошо слышится смущение. — А хотелось бы, — выдаёт Джухёк, сильнее вгоняя младшего в ступор. — Хотя бы на маленькое мгновение. От неожиданности и прямолинейности сердце Сокджина колотится в груди так ненормально, так быстро и так взволнованно. Ладони резко потеют, и улыбка выходит какой-то натянутой, но парень со всех сил старается выглядеть обыкновенно. — На дольше кого-то из нас не хватит? — рискует и спрашивает, бегая взглядом по чертам чужого лица. — Боюсь, что меня, — поджимает губы темноволосый мужчина. Джин сухо хмыкает и качает головой. — Поматросишь и бросишь, — говорит с лёгкой обидой. — Всё с тобой понятно, Ким Джухёк. Альфа приближается к нему на несколько шагов, мотнув головой и слабо улыбнувшись. — Матросить я не собираюсь, но оставлю на неизвестное время. — Армия? — вскидывает брови Сокджин, удивляясь. — Нет, — негромко смеётся Джухёк. — Что-то похуже. — Разве есть что-нибудь похуже? — не понимает омега и цокает языком. — Я столько слёз проливал, когда брата забрали. Даже не хочется воспроизводить этот период жизни в своей голове. Он задыхался без Джуна, место себе найти не мог и постоянно пытался связаться с альфой, дабы на короткое время приглушить внутреннюю боль. Они с самого детства тесно связаны, и расставание для них обоих было сложным испытанием. Пришлось пройти через это, чтобы воссоединиться в конце и продолжать братские неразрушимые отношения. Сокджин Богу благодарен за Намджуна. — Боишься остаться один? — осторожно интересуется Джухёк. — Один я никогда не останусь, — пожимает плечами Джин. — У меня есть Боа. Мой мальчик никогда не бросит меня, — Джухёк меняется в лице и вопросительно пялится на него, после чего омега добавляет: — Боа — это попугай. — Любишь птиц? — шире тянет губы Хёк. Жить без них не может. — Больше, чем людей, — усмехается, прикусывая губу. — Я биолог, а точнее орнитолог. Изучаю пернатых красавчиков. — Не буду тебе предлагать пойти поесть курицу, но мы можем зайти в пиццерию, — произносит Джухёк, дёргая бровями и вызывая у Сокджина искренний смех. — Если ты, конечно, никуда не торопишься. — Не тороплюсь, — отрицает Джин. — Просто до конца вечера буду надеяться, что Боа и мой брат друг друга не перебили. Они вместе и неторопливо двигаются в нужное направление по тропинке. — Вероятно, у них вражда. — Это похуже войны, — кивает парень и глядит вперёд, пока другой анализирует его профиль. — К счастью, к этому я уже давно привык, — омега поворачивает голову и сталкивается с яркими глазами, улыбаясь. — Я познакомлю тебя с Боа, когда ты вернёшься из своего временного исчезновения. — Я постараюсь с ним поладить, — мягко говорит ему. Сокджин смущённо отводит взор, вжимая голову в плечи. — Мне будет приятно. Но… — он смотрит в одну точку в земле, — на долгое ли время ты должен отлучиться? — Об этом я не могу знать, всё зависит от ситуации и моей удачи, — поджимает губы альфа и стискивает зубы, задумавшись. — Без младшего брата в дом не войду. — Он далеко?.. — Его нет рядом со мной, значит, далеко, — грустно и слабо улыбается Ким. У Джина сердце кровью обливается. Понимает, что здесь не всё в порядке, однако это не его дело и спрашивать он пока что не станет. — Мы почти не знакомы, но что-то мне подсказывает, что ты хороший брат, Джухёк, — желает поддержать мужчину, вкладывая в голос ласку. — Эти подсказки абсолютно неправильные, Сокджин. Из-за его слов теряются, но быстро отгоняют их в сторону, не поднимая больше эту тему. Они с обыкновенными тёплыми разговорами идут в кафе и не затрагивают ничьих братьев. *** Где цепи на руках и ногах? Куда они исчезли? Разыскался, устал от подобных мыслей… А были ли когда-то оковы на Тэхёне?.. Чон-Рено не изуродовал запястья, он на свободе его держит, двери не закрывает и только предупреждает об опасности снаружи. С ума сойти и разум больше никогда не получить. Парень сам мирно сидит, не жалуется и ожидает, а чего — сам запутался. Голова от информации и боли раскалывается. В ушах звенит от волнения. Неспокойно. Неспокойно от того, что не понимает себя и Чонгука. Возможно, они синхронно потерялись в мире, упустив логику своих поступков. Тэ выдохся. Со всех сторон что-то давит на него. Был бы Рено рядом, наверное, стало бы чуть легче. Раздражает именно этот факт: когда Чонгук поблизости, то лучше дышится. Так не должно быть. Киму от него бежать нужно, а способы выхода из паутины сам у себя в мыслях стёр. Большое окно напротив становится своеобразным телевизором для Тэхёна. В нём картинки не меняются, но продолжает лицезреть то, что перед ним открывается: огромный пустой двор. Нет никого и ничего. Чистота. Недавно мельком удавалось увидеть только хмурых охранников. Сейчас же будто бы перекати-поле получится заметить, сидя на мягком диване. Он в молчании находится в огромном зале, который нашёл ещё час назад. Ему здесь больше нравится, нежели там, где находился еще днём с братом и папой Чонгука. Тихо. Ещё ни один из прислуги не входил сюда, будто это запретная зона. В помещении и правда ценное хранится: у стены стоит небольшой деревянный шкафчик со стеклянными дверцами, а внутри него уложены несколько бутылок неопробованной прежде жидкости — алкоголь. Тэхён без интереса пробежался по ним глазами и быстро сдался, плюхаясь на диван и довольствуясь удобством. Ничего развлекательного не найти. Тэхён и Диего скоро задохнутся от скуки, накинувшейся на них с тех пор, как уехал папа Рено. Теперь они одни, исключая прислугу, которым нет до них дела. Тэхён один раз лишь увидел двух убирающихся молодых омег. Успел нахмуриться, ведь Чонгуку приходится видеть их каждый день, а это немного тревожит. Те тоже без доверия на него пялились и не могли понять, кто он такой. Тэхён просто молча покинул их и ушёл к Диего, посчитав его более интересным. Бенгальский тигр и львёнок сегодня неразлучны. Даже в туалет вместе шли. Тэхён только с ним разговаривает, жалуется на Чон-Рено и говорит, как сильно по нему соскучился, позже снова дуя губы и бубня о холодной натуре альфы. Хищник лежит с закрытыми веками с Тэхёном на диване, положив голову на его согнутые в коленях ноги. Омега вздыхает и поглаживает его по шерсти, лениво хлопая глазами и зевая. Взгляд направлен на окно, в ожидании увидеть там Чонгука. Страха в сердце нет, но в любом случае хочется поскорее встретиться с Чон-Рено непонятно для чего. На улице стемнело, альфа отсутствует около шести часов. И всё это время Ким думает, что он вот-вот появится на пороге. От этого спать захотелось. Однако Тэхён сильно держится и слабо чешет за ухом Диего, доставляя ему удовольствие. Больше не боится этого тигра. С ним совершенно не опасно. Со вчерашнего вечера стал его стражем. Время тянется, глаза видят, как раскрываются высокие ворота и виднеется свет фар. Тэхён приподнимается и выпрямляется в спине, потревожив Диего, который непонимающе смотрит на него и спрыгивает с дивана, ложась на пол. Тэхён встаёт и быстрым шагом идёт к большому окну, подходя к нему и приподнимая один уголок губ. Чёрный хаммер въезжает в просторный царский двор, и ворота за ним закрываются. Вскоре автомобиль паркуется, и мотор заглушается. Первым выходит Сами, который что-то улыбчиво говорит и не стоит на месте, сразу двигается к особняку. Чонгук покидает машину, а у Тэхёна на лицо прокрадывается энтузиазм, и глаза зажигаются как яркие лампочки. Рено захлопывает дверь и кидает ключи в карман, небыстро направляясь к дому, где его уж очень сильно заждались. Перед тем, как подняться по ступенькам, мужчина обнаруживает крохотного львёнка у окна. Их взгляды встречаются. Море мурашек разливается по бархатной коже Тэхёна, заковывая его в своих крепких объятиях, и не отпускает, даже когда Чон-Рено входит в особняк. Тэхён, шагнув назад, взволнованно сцепляет пальцы в замок и, не дыша, ожидает Чонгука, чьи шаги слышатся только через три минуты. Он поворачивает голову и видит, как мужчина идёт в большой зал, формируя вокруг себя наводящую лёгкий страх ауру. Выглядит вымотавшимся, но обаяние никуда не теряет: оно при нём круглосуточно. Всегда красив и мужественен. — Думал, уже не вернёшься, — негромко начинает Тэхён, стоит альфе появиться на пороге в зал. Тот замедляет шаг и держит леденящий взор на фигуре напротив, анализируя его и малозаметно вздыхая. Устал. — Успел из-за этого расстроиться? — хрипло спрашивает Чон-Рено. — И не только я, — отвечает и смотрит на почти спящего Диего. Чонгук тоже обращает внимание на хищника и идёт мимо Тэхёна. — Как я понимаю, сегодня вы друг от друга не отходите, — альфа подходит к деревянному столу и берёт оттуда чистый стеклянный стакан. — Стоит ли мне ревновать? И тишина. Младший замирает, таращится на широкую спину мужчины, который из-за возникшего молчания поворачивает к нему голову и бесстрастно оглядывает. Ожидает ответа, и Тэхён спустя пару секунд неуверенно проговаривает: — Кого к кому? Тэхён начинает паниковать из-за заданного глупого вопроса. Чонгук даже бровью не ведёт, просто сводит с него глаза и приближается к шкафчику с алкоголем, открывая дверцу. — Ты отобрал у меня моего тигра, — напоминает старший и выбирает бутылку рома, беря её в пальцы. Тэхён медленно идёт к нему, зажимая в ладони конец своей футболки. — Я не специально. — Ворвался в мою жизнь тоже не специально? — с резкостью задаёт вопрос и снова смотрит на омегу, немного хмуря брови и выделяя и так острые скулы. Он весь из себя чистая суровость. Одна сплошная враждебность. — Не ругайся… — просит его и останавливается в метре от Рено. Выражение лица не смягчается. Нисколько. — Не ругаюсь. — Твои глаза пугают. Не дают ни покоя, ни жалости, — откровенно говорит и прикусывает губу. Парень выглядит побитым щенком. Он так сильно скучал. Эти часы дались в тягость, но Чонгук не может этого никак понять. Больно. Неприятно. — Вся Африка не получала от меня столько жалости, сколько получаешь её ты за такое короткое время, Тэхён. Чонгук отворачивается, наливает себе алкоголь и оставляет открытую бутылку на столе, делая небольшой глоток и по-новому изучая горький вкус тёмного рома. Тэхён лишь в стороне наблюдает за ним с неясностью, почувствовав лёгкий запах и стиснув зубы. Подходит ещё ближе, заламывая как обычно брови и прикасаясь к его локтю. — Что-то случилось? — тихо интересуется, не узнавая мужчину. — С чего у тебя такие предположения? — выходит довольно строго, и Тэхён ещё сильнее напрягается, растерявшись. Альфа заглядывает в его глаза, поджимая губы и видя, как Киму не нравится его тон. — Ты холоден, — с осторожностью произносит и глотает ком в горле. — Слишком… — тише уточняет. — Такова твоя натура, но сейчас ты меня пугаешь. Утром Чон-Рено остановиться не мог: покрывал поцелуями, изучал пальцами каждый сантиметр, а в данный момент от него веет чем-то опасным. Тэхён хочет, чтобы до Чонгука всё дошло, — не выносит его настолько суровым. Ни одна эмоция не проскальзывает на лице мужчины. Изучает чужие эмоции и тянет свободную руку, касается горящей щеки и будто бы молча просит прощения. Тэхёна наизнанку выворачивает. И правда жаждет верить, что альфа осознал. Чон-Рено это словами не озвучивает: переводит ладонь на шею и притягивает Тэхёна к себе, заботливо прижав его к груди. Тэхён врезается в него и ещё в течение нескольких секунд шокировано смотрит в одну точку перед собой, после медленно расслабляется в его руках, положив голову на крепкую грудь. Этого вполне достаточно, чтобы на месте умереть. Жмется всем телом в него, чтоб тепло чужое принять. Дышит только ароматом граната и прикрывает в наслаждении веки, цепляясь за кожаный ремень на чёрных джинсах Чонгука. Тэхёну хорошо, потому что слышит ровное дыхание и чувствует, как длинные пальцы Рено поглаживают его затылок и трогают шею. Альфа чуть отстраняется и ведёт кончиком носа по виску, коснувшись губами уха. — Ещё пугаю? — говорит так низко, так дурманно, так хрипло. Тэхён только один раз мотает головой. — Успокоился? — Немного… — в ответ выдаёт и поднимает на него взгляд, похлопав ресницами. Ангел. В нём найдётся когда-нибудь что-то плохое? — Я к этому не привык, — Чонгук целует его в лоб и отходит. — Не привык к чему? Рено садится на диван, расставив широко ноги, и отпивает ром, пронзительно глядя на Тэхёна и поглаживая голову лежащего в ногах тихого бенгальского тигра, который в свою очередь тычется мордой в накачанные икры. — Видеть, что моего возвращения домой ждёт кто-то помимо Диего, — сообщает альфа. — К тому же, некто такой, которому всегда ласки мало. Тэхён к нему приближается, и Рено сам руку тянет, сажая на своё колено. Тэхён опускается к нему, утыкаясь носом в изгиб чужой шеи. — Сам приучил, — Тэхён ведёт указательным пальцем по ключицам Чонгука. — Сам и отучу, — обыкновенно предупреждает, пожимая плечами и переводя взгляд на медовые расширенные глаза. — Не надо, — испуганно и с мольбой. Альфа хмыкает, выгибая бровь. — Ещё подумаю. Чонгук переключается на содержимое в правой руке и обволакивает во рту ром, проглатывая. Тэхён смотрит на него со стороны и сглатывает, торопливо облизывая пересохшие губы. Когда альфа отстраняет от себя напиток, Тэхён неуверенно трогает его стакан и ловит гневный взгляд, делая невинный вид, чтобы не получить возражения, потому что ему тоже хочется. Младший с чужих рук подносит к губам стакан и опасливо пробует тёмную жидкость на вкус маленьким глотком, сильнее раскрывая веки и анализируя серый цвет напротив, который его всего пожирает. Капли горького алкоголя щиплют чувствительный язык в следующую секунду. Тэхён морщится, недовольно хмуря брови и ругая себя за это действие. Невкусно. Ему не нравится. Совершенно не нравится, и Чонгук это видит и убирает стакан с пухлых губ, попивая любимый напиток с незаметной усмешкой. — Ужасно, — озвучивает своё мнение Тэхён. — Как ты можешь пить такое? — Чего ты ожидал? — вскидывает бровь Чонгук, озирая недовольное лицо. — Это ром, а не апельсиновый сок. — Я пью не только апельсиновый сок, — возмущается Тэхён, вызвав у Чон-Рено интерес. — Мне нравится полусладкое красное вино, — хвастается, отходя от ощущений, полученных от крепкого напитка. — Взрослым мальчиком тоже бываешь? — Иногда, — сомнительно лепечет и кусает щеку изнутри. — У тебя есть? — с надеждой всматривается в серые глаза. — Завалялась бутылка, — радует Тэхёна. — Ты дашь? — Больше одного бокала не получишь, — предупреждает и хлопает по бедру, заставляя его встать. Чонгук поднимается с дивана, ставит стакан на стол и хмуро смотрит на Тэхёна, который, прикусив губу, кивает несколько раз и смело соглашается с ним. Альфа, больше ничего не сказав, покидает зал и оставляет гостя на некоторое время со своим диким зверем. После его ухода Тэхён опускается на корточки перед Диего, и тигр сразу же приподнимается, лизнув подбородок парня. Ким смеётся и трётся своим носом о чужой — большой и любимый. Они играются друг с другом, будто бы несколько лет знакомы. Хищник мягко рычит ему прямо в лицо, и омега повторяется за ним — пытается издавать похожие рыки, смешивая их с хихиканьем. Ему становится с ним с каждым часом уютнее и уютнее. Не хочется больше никогда расставаться, как и с его хозяином, который неожиданно прокрался в его сердце. И мысли страшно подобные к себе подпускать. Очень страшно… — Тэхён? — слышится за спиной мягкий голос. Омега, понимая, что это никак не может быть Чонгук, вскидывает брови и оборачивается. В конце зала Ким замечает темнокожего мальчика, смотревшего на него с лучезарной улыбкой и кристальным шоком на детском лице. Тэ поверить своим глазам не может. Язык прилипает к небу и ком в горле застревает. Парень распахивает губы и медленно поднимается с корточек, убирая руки от Диего. — Ези? Они оба трогаются с места и улыбаются, сталкиваясь и заключая друг друга в крепкие тёплые объятия, в которых так сильно нуждались, а особенно Тэхён, который не видел всё это время родных лиц. Ким сжимает маленького альфу в своих руках, жмурясь до белых бликов и шире улыбаясь. Белло хихикает и совершенно не желает отлипать от омеги, стесняясь и радуясь одновременно. Когда старший немного отстраняется, он заглядывает в чужие тёмные глаза и проводит костяшками пальцев по горячей щеке Ези. — Я не понимаю… — шепчет Ким. Как такое может быть? — Тэ, — произносит одними губами. — Я безумно рад видеть тебя, — мальчик никак не может прийти в себя и принять этот факт. — Что ты здесь делаешь? — тревожно интересуется у него. — Мои родители здесь работают. После школы я прихожу и помогаю им, — добавляет милый смешок. — Но ты… — окидывает омегу и помещение взглядом. — Почему ты у Чон-Рено? Тэхён не может рассказывать ребёнку настоящую безумную историю. Это лишнее. Ким ни за что не станет говорить. Сам ещё до конца не может уловить, для чего по сию минуту находится в особняке Чонгука. — Так получилось, — отклоняется от чёткого ответа омега. — По кое-каким обстоятельствам остаюсь в этом доме. — А Джухёк? — произнося это имя, Ези образует хрустальные капли в медовых глазах. Ким сглатывает. — После того, как ты ушёл, он панику в нашем поселении поднял. Разыскивал каждую улочку со своими друзьями… — уголки губ младшего опускаются. Искал. Конечно же, Джухёк искал своего младшего брата. Это невыносимо. Сердце кровью обливается, а глаза — слезами. Чувство вины длинными острыми когтями царапает его изнутри. — Он в порядке?.. — сквозь боль спрашивает. Белло смотрит на него в молчании, поджимая губы, и Ким сам понимает, что ответ на собственный вопрос отрицательный. Нет. Не в порядке. — Джухёк немного изменился… — выдаёт неожиданно, нагоняя страх. — В каком смысле? — ему сейчас плохо станет от полученной информации. — Его сложно узнать. Лица нет, — прикусывает губу, сжавшись. Ким рвано выдыхает воздух, пуская по щеке слезу. — Господи… Я ужасно виноват перед ним, — почти неслышно признаётся, теряя силу воли. — Я не так давно рассказывал Чон-Рено о тебе и твоём брате, — Ким хмурит брови, вопросительно и удивлённо пялясь на Ези. — Но он не говорил мне, что знает тебя… — Что? — по телу пробегает неприятный ток. — Думал, что сэр поможет мне, поскольку он довольно влиятельный человек. Я сообщил ему, что Джухёк и мы все ищем тебя чуть ли не по всей Ботсване, а он внимательно меня слушал, — тон пропитан то ли испугом, то ли некой надеждой. — Я не вру, Тэ… Чонгук всё это время знал, что Тэхёна ищут, и не посмел даже кинуть маленький намёк на это. Ким сам понимал возможность своих поисков со стороны близких людей, это было вполне ожидаемо. Однако почему настолько сильно и страшно крошится его сердце? Душа неспокойна. Покой покинул, толкнув в нескончаемую пропасть. Омегу бесы атаковали: пускает слёзы и мелко дрожит. Понятия не имеет, как старается не зарыдать в голос, надрывая горло. Больно, что день проживал в доме того, кого, скорее всего, никак не тревожат беды чужих семей. Держал возле себя, никому ничего не говорил и от посторонних оберегал. Дело в том, что для Чонгука Тэхён и есть посторонний человек. Ким словно ничего в этой жизни не играет. Дешёвка, не розовый алмаз, и не заслуживает слышать от этого человека ни одного слова, которое для омеги послужило бы чем-то важным. Омега настолько потерянно глядит на Ези через бледную пелену слёз, что не замечает, как Рено проходит в зал. Белло отшагивает назад, и только тогда Ким поднимает заплаканные глаза на ожесточённо смотревшего мужчину. Этот бесчеловечный и нещадный взгляд вкалывает в Тэхёна, ни на секунду не отвлекаясь на темнокожего мальчишку. Его интересует сейчас только истерзанное дрожащее тело. Не жалеет его, нагоняет такой страх, что собственные ноги парень не чувствует. Он сейчас ничего, кроме боли, не чувствует. У Чонгука скулы очерчены, подбородок чуть опущен, губы поджаты и в пальцах правой руки крепко сдерживается хрустальный бокал красного полусладкого вина, который он принёс для своего крохотного львёнка. — Оставь нас, Ези, — гробовую и тяжёлую тишину нарушает своим грозным голосом Чонгук. Мальчик поднимает голову на Кима, а тот только на альфу глядит, бесшумно плача. — Да, сэр, — не смеет возражать Белло и идёт к выходу. Когда африканец покидает их, Ким смаргивает новую порцию слёз и растирает их по щекам, шмыгая носом и втягивая в себя гневность. Держа в руках страх, с Чон-Рено не справишься. — Почему ты не сказал мне? — выкидывает вопрос Тэ, двигаясь к нему. — Разве должен был? — сводит брови у переносицы и скрипит зубами. — Давно я делюсь с тобой тем, чем не хочу? Его прямолинейность убивает. Ким смирился с этим, но боль всё равно съедает. — Дело касается меня и моей семьи. Ты не можешь быть настолько бесчувственным, Чонгук, — на лице младшего читается столько агрессии и обиды, сколько альфа никогда не видел. — Лгал Ези и его родителям, будто бы не знаешь, кто я такой, — подходя к нему, парень напрягает скулы и поднимает подбородок, добавляя: — Двулично… Метко, раз Чонгук меняется. Смотрит пронзительно. Глаза в глаза. Душа в душу. Тьма во тьму. Не будь это Тэхён, возможно, мужчина бы не потерпел подобных заявлений и попытался привести человека в чувства. Но сейчас другой случай. Тэ — крепкая стена между адской жестокостью и здравым умом. Чонгук пока остаётся на положительной стороне и единственно сжигает дотла взглядом. — Двулично? — сквозь зубы. — Двулично, — утверждает и сглатывает. — Я у тебя под боком, в твоих окровавленных руках, а ты смелости не имел сказать это им в лицо, хотя, наверное, видел их каждый день, — не боится и выкладывает всё, вредя этими фразами и себе. — Ничего меня не подталкивало говорить им о пополнении в рядах рабочих ядовитой долины, — раздражающе произносит режущие Тэхёну вены слова. Что-то сжимает сердце. Сильно. Лишает воздуха. Тэ ни выдохнуть, ни вдохнуть не в состоянии. Слёзы блестят на свету, предательски скользя по коже. Нижняя губа подрагивает и сердце затихает, словно прекращает биться. — Я для тебя простой рабочий?.. — теряется и покрывается ледяными мурашками. — Твои безжалостные глаза видят меня источником добычи алмазов? — смотрит в эти разгневанные поглощающие серые пропасти и подталкивает себя к очередному мучению. — Только, к моему сожалению, я абсолютно прав. — Не выбирай слова за меня, Тэхён, — рычит на него, смотря сверху вниз и сжимая в пальцах бокал вина. Они оба на грани. — Я открылся тебе, — вырывает прямо из груди, сделав ещё один шаг. — Я отдал не только сердце… Я отдал тебе душу, тело, всего себя с концами, — говорит громче, начиная сильнее злиться. — Твои губы целовали меня, руки касались моей кожи. Каждый мой сантиметр в твоих отпечатках, потому что я наивно верил, что не пустое место для тебя! — не получается удержать в себе порыв и кричит, ударив маленьким кулаком альфу в грудь. Чонгук удары принимает, не отводит взора от плачущего дрожащего Тэхёна и кидает на пол бокал, который мгновенно разбивается на острые осколки. Ким вздрагивает, как током ударенный, смотрит вниз и позже снова поднимает шокированные блестящие глаза на Рено. — Будь ты пустым местом, я бы давно тебя жизни лишил. Не пожалел бы ни за что. Мои руки не гладили бы твою кожу, я ими бы на части тебя разорвал, — ядовито цедит, нависнув над ним и сильно стиснув зубы. — Ты сейчас не понимаешь, что, блять, несёшь. — Это ты не понимаешь. Не понимаешь ничьих чувств, — Тэхён делает тон чуть тише. — С людьми, которые любят тебя, не поступают подобным образом и не говорят им таких слов. Снова. В очередной раз сообщил, что любит… Излил душу, а сейчас, воспользовавшись чужим молчанием, Ким обходит мужчину и быстро покидает зал, не проронив больше ни одну фразу. Чонгук, шумно задышав и посмотрев на винное пятно на полу, разворачивается и торопливо идёт за Тэхёном, словно лев на свою беспомощную жертву. Младший выходит в главный огромный коридор и направляется к парадным высоким дверям, но альфа ловко хватает его за локоть и притягивает к себе. Парень пыхтит, пытается вырваться, не разрешает себя трогать, а Чонгук не сдаётся и лицом поворачивает Тэ к себе, крепко держа в своих руках и резко хватая за подбородок. Ему нужен его взгляд, чтобы на него внимательно смотрели. Ким этого нисколько не жаждет: плачет, пинается, жмурит до боли глаза и тянется к дверям. Бежать собирается. Далеко. Подальше от Рено, его дома и всего, что между ними случилось. Собственное существование сложно нормально воспринимать. — Куда так смело идёшь? — встряхнув омегу, Чонгук давит пальцами на челюсти и приближается к его лицу. — Я не могу оставаться в этом доме, когда мой брат страдает из-за моей же глупости, — немного задыхаясь, отвечает Тэхён и продолжает вырываться. — Я покоя лишил его, тебя, вас всех! — он грубо отталкивает Чон-Рено ладонями от себя и лихорадочно собирает в легкие воздух, глядя на мужчину. — Ты не перейдёшь на другую сторону Саванны, даже не рассчитывай на это, — хрипло и пугающе предупреждает Рено. Ким качает головой и распахивает влажные от слёз губы, спокойно произнося: — Рабочий ядовитой долины должен быть в ядовитой долине, а не в хоромах его владельца, Чон-Рено. Мужчина слышит это, весь напрягается и сжимает ладони в кулак, не зная, куда ещё деть накопившуюся агрессию. — Снова вернёшься туда? — даже рта не раскрывает, шипит и взором могилу роет. — Чтобы сбежать к себе домой, — уверенно, без колебаний. — Не тому человеку ты это говоришь. — Я смело признаюсь тебе в любви, с какой стати мне бояться говорить о том, что собираюсь сбежать? Чонгук молчит, ничего не отвечает и никак не возражает, когда Тэхён открывает парадные двери и выходит наружу. Не останавливает его, наоборот, выпускает на своеобразную волю, давая ему делать то, что он хочет сам. Только покинув этот особняк, Ким с собой забирает и спокойствие мужчины. Оставляет при нём только самое чудовищное волнение. Чон-Рено ничего не остаётся, кроме того, как предупредить одного из охранников у ворот отвезти Тэхёна в ядовитую долину. Поклялся Господом, что головы его лишит, если на нежной целованной Рено коже хоть одна маленькая царапина появится. Обидит — Рено превратит в жалкие крошки. Чон-Рено ничего не остаётся, кроме того, как проводить машину взглядом прям из большого окна. Чон-Рено ничего не остаётся, кроме того, как изуродовать костяшки своих пальцев о стену, дабы на долю секунды подавить прежде не чувствующуюся загадочную боль в сердце. Оставляет багровые кривые рисунки на обоях, потому что «не пустое место». *** И куда Бог смотрит? Не замечает муки слабых духом людей. И куда Тэхён смотрел, когда выбирал, кому довериться? Потерялся в своих чувствах к непростому человеку. Ощущение, точно Кима избили, все кости переломали и бросили умирать. Ким задыхается, и один он в этом виноват. Ненавидит себя, но не Чонгука, словно никто и ничто не уничтожит любовь к этому мужчине. Плачет, плачет и плачет, остановиться не может. В мраке, в одиночестве, наедине со своими паршивыми мыслями терзает всего себя, не щадя и кромсая ещё сильнее. Ни одного человека не жаждет видеть, а уж тем более Чон-Рено. Ему не необходимы сейчас его серые глаза, теплые прикосновения и серьёзный голос. Тэхён тонет не в озере, к которому пришёл, а в своих горьких слезах. Ким благодарен смотрителям ядовитой долины, что они не заговорили с ним, как только он прибыл на эту жестокую землю. Лишь смотрели с лёгким презрением и непониманием, но не смели подходить. Смелость не смогли в себе отыскать. Знают, что за одно неправильное слово в сторону этого омеги их главный может руки отрубить, тело изуродовать, подкинув своему опасному льву. Из-за угроз Тэ спокойно вошёл в нужный шатёр и сидел пару минут в темноте. Спать не лёг, сон бы к нему не пришёл, поэтому парень отдал себя в капкан. Перед глазами высвечивался жуткий оскал насытившегося хищника. Это было кошмаром наяву. Он просто не мог прекратить думать о Чонгуке. Вся голова забивалась только им, а его природный аромат, шастающий призраком по всему шатру, наводил на Тэхёна больше судорог по телу и забирал последние силы. Терпеть не стал, с обидой выбежал из логова львиного Бога. Омега бродил около получаса по неизвестным местам и довёл себя до прежде невиданного озера, которое было далеко от алмазных копей, но относилось к ядовитой долине. Тэ слышал от других рабочих, что они часто приходят сюда во время сильной жары, только у Кима не возникало никакого желания уходить так далеко. Везде видел и видит опасность. Рисковать не хочет. Ким подходит к большому дереву, стоящему поблизости от водоёма, и садится на землю, упираясь спиной в кору и прижимая холодные колени к груди. Ким устало прикрывает веки и выдыхает, положив лоб на колени и облизнув губы. Лёгкий прохладный ветер щекочет открытые участки тела и мягкие пепельные волосы развевает. Ему от этого не хорошо и не плохо. Сидит в молчании и забывается. На часах будет примерно одиннадцатый час. Он никогда так поздно не находился полностью один непонятно где. Но сейчас это не волнует. Ничего не волнует. Тэ вдавливает пальцы в ноги, царапая их короткими ногтями, и сдерживает в себе рвущиеся наружу слёзы. Устал плакать как маленький. Устал плакать тогда, когда Чонгук обижает. Давно нужно понять, что от Рено сложно получить что-нибудь приятное. Это редкость, а Тэхён не такой везучий в этой жизни, в которой правят человеческие монстры и любовь. Поглощённый в себя, Киму всё же удаётся услышать посторонний шорох, вынуждающий его вздрогнуть. Тэ сначала от страха хмурится и спустя пару секунд, наконец-то, с нерезкостью открывает пульсирующие болью веки. Смотрит в одну точку впереди и понимает, что кто-то, не скрываясь, приближается. От этой мысли волосы по всему телу дыбом встают. Он медленно поворачивает голову в сторону и видит тёмный силуэт, вальяжно двигающийся к нему. Благодаря яркому лунному свету вскоре у Кима получилось разглядеть незнакомца. Тело немеет до кончиков пальцев. Не хочет чувствовать, помимо душевной боли, и адский страх. В этот раз ведь нет Чон-Рено рядом. Тэхён сам ушёл… — Добрый вечер, журналист, — приветствует его Линь Вэй, театрально разводя руками. — И добро пожаловать обратно в ядовитую долину, — столько желчи в словах Ким никогда не слышал. — Мы даже соскучились по тебе и твоему вечно напуганному виду. На его губах расцветает отвратительный оскал. Кима тошнит от него. Страх и ненависть овладевают им прямо сейчас. Этого китайца меньше всех на свете хотел бы сейчас видеть. Судьба жестоко издевается над Тэхёном такими неожиданными событиями. Ким, сглатывая и прикусывая нижнюю губу, отворачивается и сильнее прижимает ноги к груди. Глядит озадаченно на озеро и не знает, что ему делать. Он точно птица в клетке. — Мы с тобой здесь абсолютно одни, — хмыкает альфа и ближе к нему идёт. — Можно и догадаться, что я говорю с тобой. — Не отвечаю, потому что не имею желания беседовать с тобой, — вяло выкидывает омега охрипшим от плача голосом. — Не считай меня ублюдком, — шипит в точности как змея и присаживается на корточки рядом с Тэхёном. — Что я такого сделал? Неужели обижен из-за того случая? — усмехается и склоняет голову к плечу. Ким, нахмурившись, поворачивается к нему и поджимает губы, с лютым отвращением разглядывая довольную физиономию. — Это был ведь ты, — твёрдо утверждает и сжимает челюсти. Вэй щурится и не прекращает скалиться. Ужасен. — Пойдёшь и проболтаешься своему мужчине? — от этого вопроса омега напрягается. Не его. — И что же он мне сделает? Убьёт за тебя? — издаёт смешок, качая головой. — Довольно смешно. Разумеется, альфа этого не сделает. Чонгук не пойдёт на такие действия ради него. Не увидит толк. Львёнок не на нужном уровне в серых глазах, и никогда ничего не поменяется. С этого вечера постарается принять данный факт, поскольку обязан сосредоточиться на возвращении домой. Тэхён не задержится здесь надолго. Каждый день посвятит плану и сбежит из ада. Требуется возобновить прежнюю жизнь, даже если будет сложно, учитывая всё, что происходило между ним и известной на всю Ботсвану личностью. Это огромный отпечаток на все последующие годы. Самый уродливый, страшный и ужасный шрам, который Ким когда-либо получал. Он так сильно не страдал в момент нападения льва, как в момент нападения Чон-Рено. Тэ выкинет его из жизни, алмазную долину и кровожадных обитателей её. В особенности Линь Вэя и его коллегу, жаждущих тэхёновых страданий так яро и глупо. Парень правда не может понять, что такого плохого сделал ему и Чон Хосоку. Они в первый же день увидели в нём опасность для всего бизнеса, когда на уме у омеги было одно — опороченное имя. Он позабыл о статье, которую собирался написать. — Прошу, уйди, — молит Ким. — Нет, — отказывает, чего и ожидали от него. — Зачем, когда я пришёл не для простой болтовни? Тэхён окутывается в удивление и лёгкую панику. Раскрывает шире глаза и волчком бегает ими по чужому лицу. — Что тебе нужно?.. — Рено стал ужасно скрытным в мою сторону и сторону моего близкого друга. Всё в тайне держит, а посторонние рты докладывают о небылицах, — говорит ему, избавляясь от кривой улыбки и выглядя довольно серьёзным. — Это обидно. Ужасно обидно, ведь до твоего прихода Чонгук таким не был. Все беды из-за какого-то парнишки случаются? — Я ничего не понимаю… — шепчет Ким. Вэй нервно вздыхает и прикрывает на несколько секунд веки, облизнув губы и вновь заглянув в покрасневшие глаза. — Какой алмаз ты принёс Чон-Рено, Тэхён? — холодно спрашивает Линь. Ким не знает, в чём подвох, но догадывается, что дело здесь нечисто, раз он так интересуется камнем и приходит в такое время для этого. — Не помню, — проглотив ком, выдаёт Ким, добавляя в голос твёрдость. — Не делай из себя дурака, — грубо произносит альфа, приблизившись к нему. — Не стоит скрывать важные вещи и врать, как делает это он. В Рай не попадёшь, — и вновь оскал. Тэ не выносит его. — Тебе просто нужно ответить на мой вопрос, и всё. Никто не пострадает. Ни ты, ни твои родные, — продолжает, пытаясь надавить на больные точки, и в конце тише цедит: — Точнее, ни твой брат. Он один, кто у тебя остался. Все вокруг ему напоминают о Джухёке. Страшно представить, откуда эта информация в их руках. Тэхёну плохо. Сердце на куски рвётся и выпускает густую кровь, испачкав всё изнутри. — Убирайся отсюда, — почти рычит Ким со вспыхнувшей злостью и сам отползает в сторону. — Не трогай меня и моего брата. Никогда, — сквозь крепко стиснутые зубы цедит. — Ты мерзость. Омега хочет встать с земли, и у него почти получается, но Линь больно хватает его за локоть и возвращает обратно на место, прожигая взглядом и кривя в отвращении губы. Тэ тянет руку на себя и хмурит брови, пугаясь. — Следи за речью, падаль, — хрипит альфа и укладывает грубую ладонь на чужую шею, сильно вдавливая Кима в кору дерева. — Я пришёл за твоим ответом. Опиши алмаз, и этого достаточно. Тебе лучше не злить меня, — он конкретно злится, а Тэхён конкретно задыхается, порываясь избавить себя от хватки. — Думай о своём братике перед тем, как что-то говорить или делать. Парень, мыча от болезненных ощущений, сильно бьет правым коленом альфу по груди, из-за чего тот убирает руку от него и скрипит зубами. Ким восстанавливает лихорадочно дыхание и упирается ладонями в землю, начиная плакать и дрожать, как последний осенний лист на тоненькой ветке. — Такие люди, как ты, будут гореть в аду, — с горечью говорит и плюет Вэю прямо в лицо. Линь отворачивает голову и закрывает глаза, раздражённо дыша и стирая влажность с кожи. От него веет опасностью и враждебностью. Тэ знает, что невероятно его разозлил, взбесил, но он совершенно ни о чём не жалеет, только вжимается спиной в дерево и хлопает мокрыми ресницами. Мужчина резко поднимается на ноги и обжигает щеку и так запуганного зверя сильной пощечиной. Ким затаивает дыхание, смотрит вниз и молча проливает слёзы, содрогающимися пальцами прикасаясь к губе и нащупывая тёплую кровь. Его трясёт очень сильно. У него болит челюсть, шея и сердце. Но он не успевает ничего осознать, как его хватают за волосы, оттягивая назад и запрокидывая голову, чтобы заставить поднять измученные глаза. Тэхён от накатившего шока не соображает, не моргает и глядит на жутко агрессивного человека. Так страшно… Ему страшно, что хочется в голос заорать его имя. — Даю ещё один шанс. Скажи мне, какой камень ты принёс Рено. Тэхён распахивает губы и очень тихо произносит: — Розовый… — Так бы и сразу, — хмыкает, сильнее оттягивая шелковистые пряди. Тэхён плачет, бьёт кулаком по его руке и пробует встать, однако более сильная персона не даёт разрешение. — Отпусти, прошу тебя, — хнычет, задыхаясь. — Я ничего не скажу Чонгуку, клянусь… — Конечно же, не скажешь. Нужно заткнуть тебя как следует. Вэй припадает пальцами к ремню, расстегивая его. Тэхён тянется назад, в голос рыдая и со всех сил калеча альфу. Его попытки становятся напрасными, никчёмными и безрезультатными. В нём нет столько физических сил. Не сдаётся, надеется до последнего, а Линь даже и не планирует останавливаться на начатом. Давит пальцами на мокрые щёки и о себе только думает. О своём удовольствии и будущей разрядке, без чужой воли жаждая её получить. Держит его голову и, опуская своё бельё, грязным действием вдребезги разбивает Тэхёна. Просьбы парня никто не слушает, его рот насильно раскрывают и усмехаются, перед тем как резко вынуждают принять половой орган. Почему убийцы, насильники и все остальные преступники не страдают так сильно, как страдает обычный восемнадцатилетний мальчик, который просто полюбил не того мужчину? Легче заживо похоронить. Никто не услышит его крик — крик подстреленного зверя. Маленький, крохотный, беспомощный львёнок. И он правда без помощи остался…