diamond hell

Ушёл привычный строй жизни. Аура прежних дней покидает верного жителя африканской земли. Его захлестнуло нечто новое, пугающее и странное, шепчущее на ухо: «Живи среди нас, живи в личном святилище своём». А слова эти не игнорирует: со страхом, но решительно вступает на дорогу, которая неизвестно, какие беды и радости принесёт. Седьмое утро подряд укутанный в аромате граната и спокойствия просыпается. Седьмой день в бою выживает. Седьмую ночь в объятиях и молчании засыпает, отстраняясь от всех проблем на плечах. Ворон — вестник смерти — запугивал детское сердце, а тигр, солнцем целованный, столько же раз укрывал от плохого, выпуская когти и обнажая острые, точно лезвия, клыки. На протяжении всех суток нахождения Тэхёна в особняке Чон-Рено Диего от него никуда не отходил: ходил по пятам и убеждался в его хорошем состоянии. Как человек чувствовал чужое настроение, сам расстраивался, видя слёзы в больших чистых глазах. Ему от них не по себе. Чонгук был абсолютно прав: его хищник чувствителен и нежен. И чтобы не расстраивать его, Ким постоянно пытался выглядеть получше, чем душа: улыбался и смеялся. В улыбках была искренность и ничего другого. У Тэ не получается сдерживаться перед тем, кто так сильно старается ему помочь. И никогда подумать не мог, что в тяжелые моменты будет нуждаться в ботсванском кошмаре и бенгальском тигре. Боль не говорит, когда уйдёт. Слишком рано для этого. Гонится за парнем, а тот прятаться не умеет и принимает пули на себя. Другого выхода нет. И Чон-Рено редко что-то может с этим сделать. Тэхён просто привыкает к мучениям, которые остались позади, но нарисовали большой противный след на парне. Ким слёзы в себе сдерживает, не разрешает самому себе плакать лишний раз, ведь в глубине души понимает, что в данный момент в полной безопасности находится. Рядом с ним сильный во всех смыслах человек, он в обиду больше не даст. Тэхён верит его словам. Это не из-за отчаяния. Пока что ни на кого другого рассчитывать здесь не может. Омега стоит у зеркала в ванной комнате и сушит свои пепельные волосы, перебирая их пальцами. Приняв тёплый душ, он полностью освежился после долгого и крепкого сна. Киму немного спокойно этим утром, ничего пока что не тревожит, и лишний раз голову ничем не забивает. Тэхён, слабо вздыхая, выключает фен и откладывает его, поправляя пряди волос. Ким тянется к очередной серой футболке Чонгука, натягивает её на своё тело и пользуется моментом, вбирая тоненькие нотки запаха Рено. Тэ, чувствуя его кисловатый аромат, начинает ещё больше скучать по мужчине. Тэхён проснулся в пустой кровати: без Чонгука, без Диего. Никого поблизости не увидел и чуть одну слезу не пустил от обиды. Не привык за эти дни выбираться из сна и не встречаться с жителями дома. На часах было только одиннадцать часов, а его оставили. Предыдущие разы под боком бывал либо хищник, либо его хозяин, они выполняли свою главную рутину — дарили ласку львёнку. Но сегодня Тэ поприветствовал утро в одиночестве. Он долго сидел на простынях и тёр кулачками глаза, смотря на двери и ожидая, когда они раскроются, а Чон-Рено подарит лёгкий поцелуй в лоб. Это было необходимо. Прошёл час, а Тэ так и не увидел Чонгука. Первым делом, когда проснулся, парень кувыркался в разные стороны, пытаясь полностью пробудиться ото сна, а позже всё же направился в душ, прихватив нижнее бельё и широкую светло-серую футболку альфы. Ему было заранее разрешено копаться в его шкафу. Вещь Рено тянется до бёдер и прикрывает чёрные купленные Чонгуком трусы. Тэ на всякий случай тянет её чуть ниже и выдвигается из ванной. Выходя в большую спальню, Тэхён застывает на месте и выпучивает блестящие глаза. Таращится с диким удивлением на кровать Чон-Рено и даже не хлопает ресницами. Когда помещение заполняет слабый детский рык, губы Кима медленно тянутся в мягкой улыбке. Не может поверить. Это подарок лично для него: мягкий, игривый, нежный… Вероятно, хотели заставить улыбнуться, и всё так и происходит. — Амур, — восхищённо произносит любимое имя любимого маленького львёнка. Не став больше стоять на месте, Тэхён подрывается с места и оказывается у кровати, коленями на неё забираясь и приближаясь к львиному сумасшедшему детёнышу. Амур начинает прыгать от радости на простынях и так бежать к человеку, издавая мягкие рыки. Ким тут же подхватывает его на руки и удерживает напротив своего лица, с широкой улыбкой разглядывая милую мордочку и чмокая прямо в крохотный нос, а позже и в пушистый животик. Амур лапами трогает лицо омеги и рычит, вызывая у Тэхёна славный тихий смешок. — Маленький, я так соскучился по тебе, — умиляется и прижимает к своей шее Ким, расплываясь как лужица от мягкости и пушистости этого зверька. — Но что ты здесь делаешь? — задумчиво хлопает ресницами, водя ладонью по пятнистой шкуре. — Чонгук тебя сюда привёл, да?.. — прикусывает губу, чуть алея. — Он правда сделал это… От подобной мысли почему-то тепло становится в области груди. Омега смущается и пропадает во времени, думая о Рено. Он как будто расцветает, ласково обнимая Амура и целуя его в голову. Тот трется носом об его подбородок и слабо его кусает, желая поиграться с парнем. — И ты по мне соскучился? — указательным пальцем потирает ему между глаз, принося легкое удовольствие. — Очень соскучился, — хихикает и сжимает, как игрушку. Они ластятся друг к другу в течение минуты, Ким гладит его по мягкому животу и пищит от восторга. Позже он вместе с Амуром на руках сползает с кровати и поворачивает голову в сторону внутреннего двора, где как обычно раскрыты панорамные двери. В последний раз убеждается, что Диего в своём логове даже не видно, и идёт к выходу из большой спальной комнаты. Выходя наружу, Тэ закрывает за собой и топает по узкому коридору, чувствуя укусы львёнка на своём плече. Сейчас Киму для полного удовольствия не хватает только бенгальского тигра вместе с его хозяином, которых сегодня совершенно в зрительном поле не замечал. Тэхён выдвигается в уютный зал, в котором несколько дней назад Ким от всего сердца обнимался с Чон-Рено и получил от него трепетный поцелуй. Это событие навсегда в памяти останется. Ким в зале замечает молодого темнокожего омегу лет двадцати трёх, который чистит большие окна и не замечает за спиной парня. Тэ застывает на месте и прикусывает губу, в тишине разглядывая незнакомца. Когда прислуга к нему поворачивает голову, Ким и вовсе затаивает дыхание, смотря на недоброжелательное выражение лица. Тэхёну неловко становится от взгляда, которым обводят его с ног до головы. Тэ хватается свободной рукой за конец серой футболки и чуть тянет его вниз. — Я ищу Чонгука… — негромко объясняет Ким и делает несколько коротких шагов, оглядываясь по сторонам. — Он в особняке? Южноафриканец скептически выгибает бровь и отворачивается от него, продолжая мыть окна. Тэхён не понимает этого, сжимается и вздыхает, поглаживая Амура и сглатывая. — Извините, но… — Чон-Рено в задней части двора, — грубо в ответ вылетает, заставляя аж мальчишку вздрогнуть позади. — Спасибо, — еле слышно благодарит и настораживается немного. Ким как можно скорее покидает зал, не имея больше никакого желания попадаться этому омеге на глаза. Он идёт вместе с Амуром к парадным дверям, к большому счастью, не встречая больше на пути другую прислугу. Который день ожидает пересечься снова с Ези, но никак не выходит. Маленького альфы здесь не бывает, словно ему запретили появляться в доме Рено. И сам Тэхён молчит, ничего Чонгуку не говорит и избегает всячески любые ссоры. Они сейчас совершенно не нужны. Парню нравится быть в тёплых отношениях с альфой, когда друг на друга не злятся и не повышают тон. Тэхён выходит на улицу и встречается с ярким светом солнца. Во дворе кроме охранников у ворот больше никого не видит. Точнее, нужного человека не обнаруживает. Ким, крепко держа львёнка, спускается по ступенькам и оглядывается, после чего спокойно и уверенно направляется туда, где, предположительно, находится Чонгук. По дороге Тэ тискает Амура и гладит по животику, пока тот лежит в его руках с закрытыми глазами и наслаждается моментом. Тэхён из-за такого вида смеётся, не желая сдерживаться. Настроение с ним и действительно становится намного лучше. Ким рад, что Амур сейчас рядом. Когда омега доходит до задней части большого двора, то сразу замечает широкие раскрытые ворота, ведущие в какое-то помещение, похожее на гараж, и куда заходит только дневной свет. Тэ без доверия смотрит и поджимает губы, неторопливым шагом подходя. Он склоняется в разные стороны, дабы увидеть что-нибудь, но только чуть приблизившись, Ким замечает Диего, который разгуливает там. Тэхён, издав тихий писк от легкой радости, ускоряет свой шаг и направляется к этому гаражу. Внимание с крупного хищника быстро сводится, поскольку Ким понимает, что это далеко не гараж, а место для занятия спортом. Тут несколько тренажеров, гири и штанги разной тяжести. Тэхён немного удивленно рассматривает их и цепляется своим ясным взглядом за голую вспотевшую спину, которую сейчас напротив демонстрируют. Чон-Рено сидит на силовом тренажере и в ладонях держит его ручки, двигая ими в небыстром темпе. Альфа не видит чужое присутствие и ничего не слышит — в ушах наушники. Ким стоит как вкопанный у железных раскрытых ворот, чуть ли не роняя челюсть на землю, и сглатывает, обхватывая затуманенным взором каждую движущуюся мышцу на влажных от пота руках и плечах, и наслаждается шумным дыханием. На мужчине нет футболки: одет в спортивные чёрные шорты и белые кроссовки. Тэхёну впервые выпадает шанс увидеть накаченные икры, и он чуть слюной не давится, позабыв об Амуре в своих объятиях. Диего, ходящий между тренажёров, поднимает голову и находит Кима. Тигр издаёт рык и быстро бежит к мальчику, чем выбивает того из приятного транса и будит интерес в своём хозяине, который переводит на него вопросительный взгляд. Тэхён сразу переключается на хищника, а Амур в его руках, видя тигра, ёрзает и испуганно смотрит на большое животное. Диего замедляется, пронзительно анализируя маленького зверька. Он, приблизившись, нюхает руку Кима, а львёнок чуть ли не на голову парня залезает. Ким сам переживает за детёныша, ведь не знает заранее отношения тигра к нему. Его веки расширяются и губы поджимаются — шаг назад и Амура теснее к своей груди. — Он его не тронет, не волнуйся, — слышится, наконец-то, хрипловатый голос Чонгука, восстанавливающего своё дыхание после упражнений и откладывающего в сторону телефон с наушниками. Тэ поднимает на него глаза, а Рено удобнее поворачивается, не вставая с сиденья и хватаясь за бутылку с водой, лежащую рядом. Ким медленно садится на корточки и опускает львёнка на землю, но малыш упрямо прижимается к его ногам и напугано пялится на Диего, который только ближе подходит и нюхает мягкий пятнистый комок. На губах Тэхёна улыбка сверкает от возникшей картины: Амур рычать на большого хищника начинает, однако тот не ломается и просто носом трогает его пушистые большие уши. Чонгук в стороне усмехается и упирается локтями в свои колени, попивая холодную воду и получая на себе вновь блестящие от радости глаза. Они зрительный контакт образуют. Альфа, отстраняя от губ горлышко бутылки, откровенно, без скрытности наслаждается квадратной улыбкой. На миг перехватывает дыхание. Уже по венам счастье течёт. Чон-Рено хорошо. Хорошо от того, что Тэ снова искрится. За это и горы свернуть не жалко. — Ты привел сюда Амура для меня? — всё же интересуется Тэхён, поглаживая львёнка и стараясь его успокоить. Чонгук молчит несколько секунд и затем обыкновенно кивает. — Для тебя. Так старается, чтобы Тэхён не думал о событиях из прошлого. Щеки загораются, как и сердце. Ким смущается и жуёт нижнюю губу, когда на фоне Амур защищается от вполне влюбчивого и нежного Диего. — Спасибо… — эта же благодарность заполнена искренностью. — Хоть кто-то должен был заставить тебя улыбнуться. Тэ застывает, прекращая водить ладонью по притихшему детёнышу, даже уголки губ чуть опускает от неловкости. Издалека всматривается в серые глаза, чей носитель совершенно от него не отвлекается и выглядит очень спокойным и расслабленным. Ким по нему соскучился. Хочет быть ближе. — И Диего заставляет улыбаться, — извещает и кидает на тигра короткий взор. — Но не я, — от тона голову кружит на мгновение. Из-за подобного заявления парень ещё сильнее теряется. — Ты не меньше их помогаешь мне… — Я делаю хуже, львёнок, — сухо усмехается Рено и опускает бутылку на землю, закрыв её крышкой. — Неправда, — недовольно хмурится, отрицательно мотая головой и поднимаясь на ноги. — Это не так, Чонгук. Амур прижимается к стене и укладывает лапки на нос бенгальского тигра, пока тот тычет им в его круглый живот. Тэхён и Чонгук больше не смотрят на них, видя только друг друга. Ким медленно движется к Чон-Рено и нервно сглатывает. — И зачем ты только так далеко ушёл в Саванну? — кидает навстречу риторический вопрос и, пользуясь моментом, каким-то несытым взглядом ведёт по голым длинным ногам. — Вот к чему твоё любопытство привело, — снова возвращается к глазам. — А ты не веришь в судьбу? — тихо спрашивает и приближается, становясь в метре от сидящего мужчины. — В судьбу? — скептически вскидывает бровь, облизывая губы. — Да, — подтверждает и кивает, ненадолго задумываясь. — Возможно, кто-то сверху захотел нашей встречи, и без моего любопытства она бы всё равно случилась, — и хлопает невинно глазами, возбуждая в альфе тёплые ощущения. Чонгук подхватывает пальцами чужие, сжимая их и притягивая Тэхёна к себе. Ким встаёт между раздвинутыми коленями и укладывает ладони на влажных плечах, ощущая разогретые крепкие мышцы. Ему либо хорошо, либо плохо, но больше непонятно. Самому жарко становится. От такого вида и голову потерять не слишком тяжело. — Зачем кому-то детёныша ко мне присылать? — Чтобы он сильнее с тобой стал, — без колебаний говорит ему и нисколько не сомневается в своих словах. — И станет? — Чон-Рено скользит ладонью по бедру парня, вкушая блаженство от мягкости кожи. — Это ведь от тебя зависит, — будничным тоном отвечает и вводит пальцы в русые волосы. Гук аж веки слегка расширяет. Его откровенно поражают эти ответы, в которых совершенно не слышится ни стеснения, ни страха. — Всё на моих плечах. Чонгук самостоятельно сажает омегу на своё колено, придерживая его за талию и поглаживая через ткань своей же футболки. — Они у тебя не хрупкие, — тише произносит Тэхён и анализирует рельефные плечи, аккуратно гуляя по ним подушечками пальцев. — Совсем не хрупкие, — Рено усмехается. — Они очень крепкие, широкие и крупные, — поднимает вновь свои большие глаза и сталкивается с серыми. — Всё выдержат. Сегодня Тэхён очень игривый, болтливый и смелый. Ничего и никого не стесняется, словно из скорлупы вылез. Это радует, но также это очень необычно выглядит со стороны. — Не думал, что когда-нибудь кто-то будет так расхваливать мои плечи, — выгибает бровь. — Я не расхваливаю… — потерянно оправдывается Тэхён. — Просто комментирую. — Не называя ни один минус. Иногда появляется чувство, словно омега не видит в альфе абсолютно никаких плохих качеств. Он и его суровость воспринимает нормально: терпит, и терпение это сопровождается огромными слезами. Ничего не вынуждает отвернуться от Рено; надежно вцепился в него и заставил того сделать то же самое с ним. Крепко держатся друг за друга. — Ты видел себя в зеркале? — в голосе слышится удивление и в глазах оно читается. Чонгук пока не догоняет и просто глазеет на парня, чуть хмурясь и отвечая: — Видел. Ответа не требовалось, но Ким задал этот вопрос очень серьёзным тоном, что пришлось подтвердить. — Ты ведь очень красивый, — внезапно роняет Тэ и пристально смотрит, держась за плечи Чон-Рено и удобнее к нему поворачиваясь. — Твоё тело, лицо, а в особенности глаза… Впервые встречаю корейца с серым цветом глаз, — рассматривает влюблённо засасывающие в себя пропасти, а Чонгук молчаливо его слушает, не перебивая. — Они, конечно, иногда пугают, страх кошмарный нагоняют, что только о смерти мечтать хочется, но… красивее глаз я не видел… — тихо завершает парень. — Что всплывает у тебя в голове, то и говоришь в следующую секунду, — Чонгук берёт за подбородок и притягивает его ближе. — Ты очень искренний, — хрипло шепчет, озирая личико. От характеристики мурашки по позвоночнику карабкаются. Тэхён сглатывает и опускает взгляд на влажные приоткрытые губы мужчины, тайно мечтая коснуться уже их своими за это утро. Это жёстче зависимости от наркотиков. — Правда?.. — Ты этого не замечаешь? — Ким в ответ мотает головой. — Не стесняешься говорить то, о чём думаешь, и плакать при мне. Сложно уже пересчитать, сколько раз Тэ перед ним срывался и плакал. С первого дня он делает это. Ничего от владельца ядовитой долины не скрывает и раскрывается, как цветок в весеннюю пору. Боится Рено, однако и страх нисколько не останавливает. На пути у Чонгука такие люди не встречались. Он уникален. Больше таких не обнаружить. Знакомы совсем мало, а с Кимом становится роднее, нежели с некоторыми членами своей семьи. Аура Тэхёна умеет успокаивать его. Пусть сидит, плачет по привычной причине — недостаточно ласки получил, а Чон-Рено от этой глупости будет становиться на душе комфортнее и теплее. Это по-домашнему — заплаканные медовые глаза и дрожащий голос. Неправильно к подобному привыкать, но это случилось. Сердце будет на кусочки разрываться, окрасив всё в кровь, только если причина слёз будет серьёзная. Тогда Чонгук весь мир похоронит, направляя всю ярость и силу на устранения главной проблемы. — Тебе нравится, когда я плачу?.. — взгляд сверкает. — Мне нравится твоя искренность. Ещё сильнее смущает и довольствуется. Тэхён будто бы в облаках порхает, коснувшись кончиком носа щеки мужчины и слабо улыбнувшись. Не только Амур и Диего могут заставить улыбнуться. Рено в этом тоже силён. Чонгук первым целует его в уголок губ, положив одну ладонь на талию, а другую на бедро. Притягивает к себе, что младший аж непроизвольно выгибается в спине, сминает нижнюю губу Чон-Рено и быстро, но мягко отпускает. — И только это?.. — безумно сомнительно шепчет и отводит взгляд, вжимаясь в альфу и облизываясь. — Я в руках держал много алмазов, разной формы и разных размеров, но ты у меня первый алмаз, который цены не имеет, — с уверенностью признаётся Чонгук, поцеловав в линию челюсти. Нашёл бесценный драгоценный камень. — И за миллиарды долларов не продашь? — вновь поднимает бусинки-глаза. — Смертью пусть угрожают — не продам, — сквозь зубы проговаривает. Не проходит и трёх секунд, а мужчина снова вгрызается в персиковые губы. Он пролезает пальцами под футболку и больно сминает мягкую кожу, толкаясь языком в чужой. Тэхён от прикосновений разгорается, как факел, и не хочет возвращаться в суровую реальность. Ему до безумия нравится Чонгук. До безумия нравится быть с ним в такой близости. Только с ним. Не страшится и удобнее усаживается на крепких бёдрах, разворачиваясь к нему и обнимая руками шею. Чувствует, как тяжелые ладони то опускаются на ягодицы, обтянутые чёрной тканью трусов, то обжигают израненную спину. Тэ ёрзает на нём, но Чон-Рено рычит в ответ и моментально отстраняется, хмуря брови и смотря на немного напуганного парня со злостью. Ким виновато глядит и жуёт губы, похлопав ресницами. Чонгук тоже не железный — взглядом даёт понять. Рено оставляет лёгкий поцелуй на лбу, беря правую руку омеги в свою и поглаживая кожу большим пальцем. — Я хочу быть с тобой полностью искренним, — произносит Тэхён. Чонгук меняет выражение лица на более серьёзное и сосредоточенное. — Тебе есть, что мне сказать? — Есть… — кивает несколько раз. — Но я… — замолкает, тяжело выдыхая. — Не бойся. Говори мне, что тебя мучает, — серьёзной интонацией хочет успокоить и вызвать доверие. — Всегда говори. — Семь дней назад… — голос очень тихий. Чонгук аж мрачнеет, стоит ему вспомнить момент, когда он нашёл Тэхёна абсолютно мокрым около озера. Уже вписал в голове этот день, как один из самых худших. Ему сложно об этом думать, и представить не может, насколько тяжело Тэхёну. — Продолжай, львёнок, — утешительно поглаживает пальцем его щеку, пока у самого скулы напряжённые. Ким сглатывает и поджимает губы, смотря глубоко в серые глаза. — Тогда… — теряется и затрудняется говорить. — Тогда он пришёл ко мне не просто так, Чонгук, — со страхом делится, и альфа непонимающе сводит брови у переносицы. — Задал один вопрос: какой алмаз я тебе принёс? — опускает взгляд и сжимает кулаки, царапая ногтями ладони. — Я не говорил ему сначала, хотя не знал, имеет ли эта информация какую-то ценность. До сих пор не знаю. Но, когда он разозлился… Я был слишком напуган, и проболтался. Наверное, я не должен был этого… — Должен был, — резко перебивает, не дав закончить, а Тэхён как-то со страхом глазеет на него. — Ты должен был сразу ответить и ничем не рисковать ради какого-то алмаза, — сквозь зубы чуть ли не рычит Чонгук, хотя пытается сдерживать себя. — Что за глупости творятся в твоей голове? — мужчина сжимает в пальцах талию омеги, делая ему немного больно. Ярость его охватывает с кошмарной силой. — Почему ты решил, что гребаный камень будет важнее тебя самого? Тэхён судорожно вбирает в себя воздух и не имеет представления, что ответить. — Я… Вновь не дав закончить, Чонгук, положив ладонь на затылок Тэхёна, притягивает его к себе, и тот носом утыкается в шею и сразу же крепко обнимает альфу. Рено сжимает тело в своих руках, как в пальцах пепельные волосы. — Почему ты так решил, львёнок? — более тихо и хрипло повторяется. Тэхён, закрывая веки, не хочет отдаляться от Рено и отвечать на этот вопрос. — Чёрт, — цедит. — Он настоящий ублюдок, раз прибежал к тебе узнавать об алмазе, а не ко мне. За это гореть в аду будет, страдать и мучиться вечность, — шепчет агрессивно, поглаживая спину парня. — Теперь там ему место. У Тэхёна взгляд застывает в одной точке. Это ужасно слышать. Но ничего не отталкивает. Только сильнее вжимается в мощное тело, находя в нём успокоение для себя. Рено сейчас единственный свет в жизни, которую сам и перевернул ему вверх дном. *** Он не знал… Никогда бы подумать не мог, что обида так безжалостно будет разрывать его в клочья. Дышать приходится в тягость. Цвета Ботсваны никакого удовольствия не приносят, словно государство окрасилось за эту неделю в серые оттенки. Солнце не исправляет ситуацию. Все грехи превращаются в тлен. Тут творится хаос, ночной кошмар, а проснуться никак не получится. Из-за одного действия разгневался владелец здешнего ада и сотряс землю, нарушив порядок ещё сильнее. Люди боятся, и их понять можно. В их сердцах посеяли страх. Это правильно. Сокджин рад этому впервые за все года здесь, но он стоит ни на стороне Чон-Рено, ни на стороне убитого Линь Вэя. Ни на чьей. Никто не имеет право переходить за поставленные грани. Это мучает душу, вгоняя её в плен. У омеги слов не осталось, чтобы описать свои чувства. Он плакал. Слёзы как ненормальный проливал, получая от старшего брата поддержку. Из дома не выходил, стоило Намджуну рассказать о случившемся в ядовитой долине. Услышав имя своего хорошего друга, на ногах ровно стоять не мог. Верить не хотел. Чонгук не мог поступить так с человеком, которого знает далеко не первый месяц. Они работали на протяжении нескольких лет, а Рено мгновенно забыл о прошлом и в пытках избавился от Вэя, не смягчаясь с ним. Избил, отрубил обе руки и пустил на него своего жестокого огромного белого льва… Ком в горле застревает от этих мыслей. Хочется, чтобы это всё было очередным пугающим кошмаром, потому что, стоя на земле второй стороны ядовитой долины, Сокджин с болезненными слезами на глазах смотрит на эту территорию. Отсутствие Линя причиняет невероятную боль. Каждый раз думает, что молодой альфа вот-вот появится на горизонте. Смерть друга тяжело принимается. Джин с Вэем действительно были хорошими друзьями. У омеги получилось найти общий язык с ним и его напарником — Хосоком. Чона неделю нигде не видно, в воздухе испарился и не приезжает на алмазную территорию после того, как Рено убил его лучшего друга. О нём ничего не слышно, никто не знает о его местонахождении, сколько раз ни пытался бы выяснить эту информацию Сокджин, переживая. Киму страшно, потому что Хосок слишком вспыльчивый человек. Неизвестно, что может прийти ему в голову. У него с Чонгуком в последнее время были напряженные отношения, а теперь всё станет хуже, в этом и сомневаться не имеет смысла. Чон с цепей может окончательно сорваться, разрушая всё на своём пути. Джину нужно обязательно найти его, дабы исключить будущие жертвы и попытки их совершить. Рено опасен. Хосок опасен. А опаснее их будет только вражда между ними. Сокджин с трудом проходит через ворота на вторую сторону долины, поднимая, наконец-то, измученные глаза вверх. Ему тяжело. Пока что не получается сдерживать в себе слёзы. Он в этот раз даже Боа с собой не забрал и оставил его на час с Намджуном. Парень вяло шагает вперёд, не слышит посторонних звуков, хотя люди в алмазных копях продолжают добывать алмазы, боясь сделать какую-нибудь маленькую ошибку. Их всех Чонгук напугал своей агрессией. Джин не оправдывает Чонгука, как и не одобряет поступок Вэя по отношению к Тэхёну. Ему противно думать об этом. Он плакал вместе с восемнадцатилетним омегой, не представляя его душевную боль. Плачет до сих пор, вспоминая дрожь и громкие рыдания куда-то в грудь Сокджина. Парень пережил ужасающую вещь, и виновник должен был понести наказание за своё грязное действие, но смерть для него — слишком… Был бы Вэй жив, Джин не простил бы его ни за что. Навсегда отвернулся бы от этого альфы. Ким идёт к алмазным копям, у которых стоят смотрители долины и ходят из стороны в сторону, держа в руках автоматы. Он направляется к определенному темнокожему альфе, и, когда становится чуть ближе, тот сам замечает его, но полностью не переключается на него, уделяя время пока что рабочим. — Баако, — зовёт мужчину Джин, вынуждая его повернуть в свою сторону голову. — Сокджин, — кивает южноафриканец и перекидывает автомат на спину, делая пару шагов к омеге. — Тебе не нужно было приходить. Сейчас не самое время посещать обе стороны ядовитой долины. — Я знаю, но моё сердце не спокойно… — гулко сглатывает слюну Сокджин и останавливается, смотря на старшего. — Хосок не приезжал? Баако, поджав большие тёмные губы, отрицательно мотает головой. — Неделю его никто не видел. — Мне не нравится это, — вздыхает Сокджин, тревожно оглянув территорию. — Он, наверное, очень зол на Чонгука… — Рено убил его лучшего друга, конечно, он будет зол, — хрипловатым голосом проговаривает, давая понять правильно этот факт. — Линь и Хосок были неразлучны. — Вэй тоже поступил ужасно… — негромко произносит омега. — Я не знаю, что именно произошло и каким образом он довёл до слез журналиста. Подробностей не рассказывают. — Подробности и не нужны, — омега смотрит ему прямо в глаза. — Чонгук и так дал всем понять, что за неправильный шаг к Тэхёну стоит ожидать тяжёлое наказание, — качает головой омега и отходит от Баако, не желая больше с ним разговаривать. В этой ситуации Сокджин рад только одному факту: Рено всю Африку на уши поднимет, войной против народа пойдёт, но больше не даст в обиду совсем неопытного, очень нежного и солнечного мальчика. А сейчас Джин даже не знает, куда ему идти. Никого из его друзей сегодня здесь нет: старший брат с Боа, Чонгук дома вместе с Тэхёном, Хосок пропал, Хан на первой стороне, Сами, скорее всего, ещё не проснулся. Он застывает на месте и нервно потирает переносицу, упираясь одной ладонью в свой бок и прикрывая глаза. Сердце сжимается, причиняя боль. Просто жаждет упасть на колени, пока не поймёт, что следует ему делать. Надо бы поехать к Тэхёну, но Чонгук не разрешает этого делать. Омега звонил, узнавал о его состоянии и предупредил Рено о том, что приедет, однако в ответ услышал отказ, словно пытается держать Тэ подальше от всего мира. Сокджин лишь тяжело вздыхает и поворачивает голову к воротам, чьи двери разрываются и на территорию проходят двое людей Чон-Рено и ещё один человек с наручниками — новый рабочий в алмазных копях. Омега щурится, хмурит брови и всматривается в альфу. Стоит хорошо разглядеть знакомое лицо, Ким расширяет глаза, прекращая шевелиться лишний раз. Понять ничего не может, поэтому только пялится. Его шок душит. Ему плохо становится. — Джухёк… — выдыхает с жуткой болью. Джин в следующую секунду подрывается с места и мчится к новому другу, который с опущенной головой двигается туда, куда ведут его смотрители долины. Подбежав, Ким агрессивно пялится на южноафриканцев и шумно дышит. — Отпустите, — хватается за руку Хёка, выбив его из собственных мыслей. — Немедленно, — рычит сквозь зубы. Когда Джухёк поднимает голову, он моментально хмурится, всаживая в омегу свой потерянный взгляд. — Нам сказали перевести его на вторую сторону, в чём дело? — грозным голосом спрашивает один из альф. — Я поговорю с братом, а пока снимите с него наручники, — в буквальном смысле приказывает и испепеляет взором. — В любом случае за это достанется тебе, — сухо усмехается он и слушается, сняв наручники с рук застывшего темноволосого корейца. Смотрители, скептически оглянув их, проходят мимо и оставляют наедине. Сокджин, наконец-то, переводит глаза на мужчину и поджимает губы, рассматривая его помрачневшее выражение лица. Джухёк ничего не понимает, как и омега. Они оба ничего друг другу сказать не могут, пытаясь отойти от полученного шока. Джин прикусывает губу и делает ещё один шаг к старшему, после чего крепко обнимает, становясь на носочки из-за заметной разницы в росте. Хёк смотрит в одну точку где-то впереди, укладывает ладони на спину омеги и сжимает слабо в своих руках, не успев решить, как именно нужно поступать в этой сложной для них ситуации. Но проходят секунды, и мужчина сдаётся: прикрывает веки и зарывается носом в его шею, вдыхая тёплый аромат. Джин разрыдаться в голос готов от происходящего. Этот мир сошёл с ума, и люди вместе с ним. Насытиться объятием не может, вкладывая в него сожаления, будто бы он во всех чёртовых проблемах виноват. — Почему ты здесь, Джухёк? — тихо и спокойно интересуется омега, глотая ком в горле. — За что ты попал в ядовитую долину? — парень чуть отстраняется, дабы снова заглянуть в глубокие глаза. — А почему ты находишься в таком месте, Сокджин? — наконец-то подаёт свой голос Хёк. Глаза его блестят, а губы чуть бледные и потрескавшиеся. — Я не понимаю… Джин не собирался в ближайшем времени делиться с Джухёком детальней историей его нахождения в Ботсване. Альфа может не понять — это пугает. Омеге уж слишком он понравился, с ним приятно общаться и проводить время, а сейчас правда страшно потерять его, когда они только-только сблизились. — Я же говорил тебе, что приехал сюда из-за брата, — совсем тихо и с опасением произносит Джин. — Намджун один из смотрителей… — всё же признаёт и внимательно следит за реакцией. Хёк, похлопав веками, немного хмурится. — Он несколько лет назад познакомился с Чон-Рено, а позже тот предложил ему работу здесь, в Южной Африке. Они в хороших дружеских отношениях… — То есть… — мужчина сглатывает и проводит по адскому месту беглым взглядом, — ты тоже один из них? — возвращается к глазам омеги. — Нет, конечно же, нет, — отрицает и мотает головой, держа локоть мужчины. — Дикие джунгли находятся близко к этому месту, я пользуюсь шансом и через долину вхожу в них, — кивает он в сторону тропического леса. — Я верю, — кивает Хёк, стиснув зубы. — Но ты… Не пугай меня и скажи, что произошло, — это сейчас Сокджина волнует больше всего, так как тревожность сердце сжирает. Джухёк выдыхает воздух и потирает свои запястья, на которых были туго затянуты наручники. — Я в этом алмазном аду по той же причине, что и ты, Джин. Меня сюда мой брат привёл. — Что?.. — парень делает шаг назад, широко раскрыв глаза. — Но твой брат разве… — Его забрали, — чёткой интонацией обрывает младшего и вскидывает подбородок. — Из-за детского любопытства он перешёл через Саванну, а его упекли на эту истлевшую землю Рено, — цедит, едва удерживая в себе настоящие эмоции. Это тяжело. Ненавидит. — Он ещё, чёрт возьми, ребёнок, но, как я понимаю, никто из здешних на это не посмотрел. Мой брат не вернулся домой спустя столько дней, — напряжение режет воздух. Джин язык проглатывает: слушает с сожалением, ведь видит истинную боль альфы. — Они не отпустили ребёнка, Сокджин. Оставили среди преступников, — дышит тяжело и говорит тише. — Как зовут твоего брата?.. — ошеломлённо спрашивает Джин. Джухёк кулаки сжимает, пропуская ярость в зрачки, а другой человек чувствует, как сердце готово пробить кости, раскрошив их. — Тэхён, — еле слышно произносит. — Его имя Тэхён. Кроха… Омега не успевает ничего понять: стоит ровно и прокручивает в голове полученную информацию. Все мысли слиплись в один огромный шар. Хёк, не услышав от него ни одного слова, переводит взгляд на алмазные копи и тщательно их разглядывает. И понятно сразу, что сейчас глазами разыскивает пепельную пушистую макушку. Он шагает ближе к ямам и беспокойно рассматривает каждого рабочего, боясь не заметить нежную душонку. — Его здесь нет. Мужчина застывает на месте и немного приподнимает брови, смотря на рабочих в ямах. Джин аж начинает бояться после своего подобного заявления. Хёк, раздумывая некоторое время, медленно оборачивается к темноволосому парню и вопросительно выгибает бровь. — Ты знаешь, о ком я говорю?.. — губами проговаривает. Сокджин теребит пальцы и невнятно кивает, прикусывая нижнюю губу. — Восемнадцатилетний мальчик с пепельным цветом волос, очень нежный и чувствительный, — мягко поясняет и сильнее в тупик загоняет своего недавнего знакомого. — Его нет ни на первой, ни на второй стороне ядовитой долины… — омега неторопливо двигается к нему. — Ты его здесь не найдёшь, Джухёк. Уже нет… Джухёк и Джелани потратили немало времени, чтобы найти способ попасть на землю Рено, и это не может быть всё напрасным трудом. Они прибыли сюда за Тэ, а не за подобной информацией. — Тогда где он находится? — в тоне слышится подозрение. — Ты разозлишься… — у омеги в груди глухо бьется страх. Альфа полностью разворачивается к нему и практически не дышит. — Но я обязан знать. — Не реагируй остро, прошу тебя, — устало выдыхает. — Всё не так, как тебе покажется. — Джин, где мой младший брат? — строже интересуется, настаивая и желая услышать ответ на этот вопрос. — Чон-Рено… — резко, но почти шёпотом роняет известное на всю Ботсвану имя. — Он с ним. В долине Тэхён больше не появится, теперь он бывает только в особняке Чонгука. Услышанное Джухёком очень схоже с бредом. Он таращится на омегу, словно совершенно не способен разобрать сказанные им слова. Возможно, всё так и есть. В это верить отказывается, а принимать — тем более. — О чём ты говоришь?.. — переспрашивает спустя несколько секунд, тяжело сглатывая. — Это правда, — на всякий случай добавляет. — Не придумывай ничего, потому что ему лучше уж быть там, нежели здесь. Он с ним в полной безопасности. Сокджин нисколько не сомневается в этом. Чонгук не сделает больно, руку не поднимет на молодого парня и против его воли не прикоснётся. Человек, который ради Тэхёна был готов десятки людей в пытках убить, сам никогда не пойдёт на плохие вещи в его сторону. Рвал и метал, узнав, что ужасно с омегой обратились. Никого не жалел, минуты не терял и мучениями вырывал из окровавленных ртов нужную информацию. Он добился своего — убил. И убьёт во второй и в сотый раз, если нагло посмотрят в глаза мальчишки, которого надежно спрятал за своей спиной. Рено не глупый, и за маленький шаг к Тэхёну способен на части разорвать — Хёк должен когда-нибудь в это поверить. Но сейчас… альфа взбешён, недоволен, и его тоже понять можно. На это нужно время. — Нет, — нервно издаёт смешок мужчина и мотает отрицательно головой. — Ему лучше быть со мной. Я его семья, в конце концов, — сильно стиснув зубы, говорит Ким. — Тэхён должен быть подальше от этого гребаного ублюдка, а ты пытаешься успокоить меня и сказать, что всё это нормально? — Джин от его слов всем телом сжимается. — Он ещё ребёнок, — повышает тон, хотя очень старается сдерживать агрессию в себе. — Что он может делать, блять, с Чон-Рено?! — срывается и вынуждает мелко вздрогнуть младшего. — Ты сейчас слишком зол, чтобы услышать причину… — Ты сказал, что не один из них… — спокойнее произносит Джухёк и отводит взгляд в сторону. По Хёку сразу видно, что он жалеет о крике на омегу. Джин не обидчивый, а понимающий. Альфа любит своего младшего брата и искренне за него переживает. Сейчас злиться не имеет никакого смысла. — Так и есть, — подтверждает в очередной раз и приближается к нему. — Но я вижу отношение Чонгука к Тэхёну: оно иное, нежели к его людям, друзьям и знакомым. Ты зря волнуешься. Тебе лучше успокоиться. — Успокоиться? Как ты себе это представляешь? — выгибает возмущённо бровь. — Я узнал, что мой брат живёт в одном доме с человеком, который из-за своей алчности ослеп и потерял человечность, — обида по груди скребётся, оставляя неизлечимые раны. — Джухёк… — Я не оставлю его рядом с ним, — опускает подбородок и выделяет скулы, твёрдо выдвигая своё решение. — Ни за что. — Не ненавидь Рено, прошу тебя… — буквально молит, потому что знает, что из этого ничего хорошее не вытечет. — Ты своей ненавистью к нему сделаешь больно только Тэхёну. — Не хочу слышать. Я сам разберусь с этой проблемой, — негромко говорит альфа. — Прости, Сокджин, — поджав губы, кивает и разворачивается, направляясь к алмазным копям. Сокджин не имеет право говорить Джухёку о чувствах Тэ к Рено. Это должен сделать сам омега, и никто другой. А если бы Намджун не принял любовь Джина к какому-нибудь человеку, сердце кровью облилось бы. Парень уверен: у Тэхёна будет точно так же. *** От страшных мыслей пока что не гложет, а на долго ли это — не знает. Спокоен, расслаблен и не сосредоточен на проблемах. Его утешил бархатный голос, которым рассказывали короткие истории из жизни; утешил тёплый взгляд, не несущий за собой ничего враждебного; утешили тёплые нежные руки; утешили губы, касающиеся его собственных при каждом неловком молчании. С Тэхёном душа умеет отдыхать. От него не исходит негативная энергия. Он ещё совсем невинен для этого мира. С ним хорошо. Настолько хорошо, что с трудом покинул его. Он от него недалеко, но и не рядом сидит, чтобы Чон-Рено его холодными глазами видел. Мужчина оставил ломкий поцелуй на лбу, персиковых губах и пламенных щеках, и оставил под присмотром Диего и такого же маленького, как сам Тэхён, Амура. Ушёл, сказав, что вскоре вернётся обратно, — ему поверили. А Чонгук ложью не делился, он далеко не уходит, находится в своём особняке, однако не перед лицом омеги, как тот того хочет. Рено от домашних дел отвлекли. …от Тэхёна отвлекли. Чонгук практически всю неделю ходил в ядовитую долину либо уезжал в столицу. Всё это время Ким бывал у него дома, не получая разрешения выходить дальше территории Рено. Старший не переживал о состоянии парня, так как был абсолютно уверен в его безопасности. Ничего бы ему не грозило, когда бенгальский тигр ни на шаг от него не отдалялся. До сих пор не отдаляется, забывая о своём настоящем хозяине, который играется с ним, купает и кормит его, а также чистит внутренний двор, дабы ему было уютно на своём месте. Диего и Тэхён за эти дни очень сблизились, словно не Чонгук два года назад привёл тигра к себе, а Ким. Дикому зверю с ним комфортно. Ему нравится омега. Видимо, видит в нём своего партнера, поскольку чувствует нежность от него. Его ласка совсем другая, отличается от чонгуковой. А поведение и характер молодого парня любого привлечь смогут, независимо от того, человек это или животное. А Рено действительно начинает ревновать крохотного пугливого львёнка к могучему тигру. Чонгук движется к главному залу, который является самым большим в особняке. Мужчина одет в обычные бежевые камуфляжные брюки-карго и чёрную облегающую футболку. Волосы его мягкие, волнистые и уже отросшие. Альфа убирает с глаз русые пряди и вальяжно входит в нужное помещение. Взгляд его нисколько не изменяется: остаётся пассивным, нечитаемым и холодным — всё как обычно. Альфы в зале сразу на него переключаются: Намджун сидит на деревянном столе, кидая на него свой телефон, Хан расположен в мягком кресле, закинув голову назад, а Сами, одетый в домашнюю одежду, рассматривает в руках самодельный нож Джуна. Чонгук никого сюда не приглашал. Брат с самого утра на глаза не попадался, на удивление, а остальные двое даже не предупреждали, что собираются приехать к Рено. Альфа услышал об их приходе от охранников, которые свободно пропустили мужчин, — знают, кого владелец не будет против видеть на этой территории. Только Чон-Рено уже собирался впервые отправиться в ядовитую долину за целый день, но его верные люди и друзья сами к нему прибежали. На часах уже шестой час вечера, и всё это время Чонгук провёл в особняке: с Тэхёном, Диего и Амуром. — Если вы оба здесь, то кто в долине? — первым начинает Рено, критично оглянувший Намджуна и Хана. Квон вздыхает и из-под век смотрит на своего близкого друга, позже закрывает глаза, вероятно, не собираясь отвечать на недовольный вопрос Чонгука. Рено, слабо поджав губы, медленно движется дальше в зал. — Там остальные смотрители, — усмехается Намджун и пожимает плечами, не получив от Чонгука осуждающего взгляда. — Только не смей срезать нам заработок. Чон-Рено выгибает бровь и присаживается на ручку свободного кресла, поворачивая голову к Киму и складывая руки на груди. — Не срежу, — свободно говорит. — Полностью исключу. Сами в стороне издаёт смешок, откидываясь на спинку дивана, а Квон на них даже не реагирует, выглядя уставшим. — Суровый и жестокий, — издевается Намджун, улыбаясь. — Вы лучше других там следите за порядком. В этом я уже убедился, — оглядывает их и напрягает скулы Чонгук. — Но сейчас Тэхён с тобой, нечего переживать, — как можно мягче говорит ему Ким, сделав улыбку слабой. Им всем неприятно случившееся с молодым журналистом. Рено лично не беседовал с ними на эту тему: понимает, что подобные разговоры неуместны. Только с Тэхёном сможет поговорить, когда тот сам этого захочет. Но Хан и Джун были в шатре с Чонгуком и Линь Вэем: они слышали слова китайца, и агрессия в груди так же имелась и имеется по сию секунду. — Я не переживаю, — звучит довольно холодно. Взгляд у него темнеет. — Хочу быть уверенным, что в моё отсутствие на моей земле не творится бардак. — Он в порядке? — подаёт свой голос уже Квон, раскрыв веки и посмотрев на Чонгука. Рено поворачивает к нему голову и невнятно кивает, негромко отвечая: — В порядке. И в долине больше не появится, — абсолютно уверенный в своих словах, в глаза пропускает враждебность ко всему миру. — Но ты его и отпускать домой не хочешь, — спокойно произносит Хан. Всё понимает. У него получается прочитать Чон-Рено в этот раз. Чонгук молчит. Глаз не сводит с друга и нагоняет в помещении гробовую тишину, которую пока никому не хочется нарушать. Джун и Сами переглядываются, а потом переводят взоры на старшего Рено. Тот не жаждет что-либо отвечать на это предположение, сильнее выделяя скулы. — Сегодня было тихо в долине? — ожидаемо сменяет тему Чонгук, взглянув на Намджуна. — Тихо, — вздыхает Ким. — Но так выглядит только со стороны. — В каком смысле? — непонимающе хмурится старший. — Твой дядя снова приезжал, — отвечает на этот раз Хан и отстраняется от спинки кресла, упираясь локтями в свои колени и привлекая внимание Рено. — Как шакал ходил из стороны в сторону, следил за добычей алмазов. Мне не нравится то, что он снова заинтересован этой землей, Чонгук. — Пусть интересуется и продолжает вгонять самого себя в заблуждение. Ему откровенно плевать на своего дядю, не видит опасности. Рено Рудо строит из себя сильного властного человека, когда на самом деле в нём нет ни капли этих качеств. Это обыкновенный театр. Хочет напугать того, кто сам держит в страхе всю Ботсвану. — И Болтон… — с тревогой проговаривает это имя Хан. — Он старается стать с тобой ближе, что очень подозрительно. По Квону видно, что он правда переживает из-за накопившихся проблем в долине. — Я не идиот, чтобы принимать его любезность всерьёз, — тон у Рено становится грубее. Ненавидит американца. — Дуайт отчаянно старается стать вторым королем в одном государстве, а если продолжит, то итогом этих действий станет его же смерть. — Не думаешь, что он правда хочет с тобой сотрудничать? — спрашивает Намджун. Чон-Рено сухо усмехается. — Гиена никогда не подойдёт ко льву с хорошими намерениями. И гиены никогда в одиночку не ходят. — Я тоже ему нисколько не доверяю, — усмехается Хан. — Линь Вэй узнавал у Тэхёна об алмазе, который он принёс мне, — признаётся Чонгук с тяжестью в груди. — И мне кажется, это связано с Болтоном. — Что? — непонимающе таращится на друга Хан, вскидывая брови. — Ты серьёзно? — Он сказал ему? — шокировано уточняет Джун. — Сказал. И рад, что Тэхён это сделал, иначе черт знает, как далеко бы зашёл этот кусок дерьма, — агрессивно цедит Чонгук и встаёт с ручки кресла, двигаясь к шкафчику с алкоголем. — Мне нужно было избавиться от него ещё тогда, когда он доказывал, что парень украл алмаз из долины. Ублюдок, — в интонации чистая злость, ненависть на Вэя и себя. — Не заслуживал жить ещё давно. Рено прикасается к стеклянной дверце шкафчика, раскрывая её и беря в руку бутылку рома. — Я был с ним в хороших отношениях, но, когда он перешёл границы, моё мнение о нём… — Вот оно, — неожиданно обрывает Намджуна посторонний голос, что все одновременно отвлекаются, — ценность настоящей дружбы, — произносится с ядом. Чонгук стоит спиной к пришедшему в зал. И оборачиваться не нужно. Он слышит этот голос на протяжении многих лет, и носителя его знает очень хорошо. Альфа сжимает в пальцах горлышко бутылки, не контролируя накопившуюся злость. В последнее время Рено многие раздражают, а только один человек в Южной Африке успокаивает безжалостных демонов, просыпающихся в нём. Чон-Рено молча берётся свободной рукой за чистый стакан и наполовину заполняет его крепким тёмным ромом, после чего убирает бутылку обратно и неторопливо поворачивается назад, в первую же секунду сталкиваясь с враждебно настроенными тёмными глазами. Злость заполняет не только его клетки тела, но и человека, стоящего у входа в помещение. Кровь начинает закипать и разум мутнеет. Чонгуку стала противна связь между ними: она паршивая, гнилая. Чонгук и Хосок хоронят десять лет своей дружбы. Их отношения давно превратились в грязь. Спасения больше не видать. Наладить ничего не получится. Хосок выглядит напряжённым. В особняк Рено пришёл не улыбками делиться. Взбешён — причина понятна. Его неделю не было видно и слышно, а Чонгук нисколько не переживал. Хосок обиду и злость копил всё это время, и сейчас прибывал вместе с этими чувствами к нему. Намджун, Сами и Хан слов не роняют, внимательно смотрят то на одного, то на второго. Встревать между ними слишком опасно, когда знают, что сейчас у них начинается безумная вражда, возникшая на почве смерти. Чон, не прекращая глядеть на мужчину, медленно наступает и тяжело дышит. Остальным не нравится ожесточенность, только один Чонгук уверен в себе. Делает небольшой глоток любимого напитка, останавливаясь на месте, и исподлобья озирает внешний вид Хосока. — Вернулся из царства мёртвых? — рушит тишину громовым голосом Чон-Рено. Он не удивлён видеть его здесь. Это предвидел. Слишком задел чужие чувства, чтобы об этом ему не напомнили когда-нибудь. — Только чтобы тебя туда отправить, Рено, — самоуверенно и грубо в ответ бросает Чон. Чонгук коротко улыбается, качая головой и отпивая ром. — В моём доме ты раскидываешься неправильными словами, Хосок. Сбавляя шаг, приближается к Рено и становится напротив него, заглядывая своими разгневанными глазами в яркие — серые, в которых зрачки медленно расширяются. Лицо Чонгука не выражает никаких эмоций: умеет сдерживаться, не выставляя напоказ свои чувства, запрятанные в глубинах нещадной души. — Плевать, — сквозь крепко стиснутые зубы выдавливает из себя. — Мне плевать на то, что я говорю тебе и где именно. Мне плевать на всё, — шёпотом, но с яростью. — Мне плевать на долгие годы нашего знакомства, после того, как ты так же наплевал на дружбу с Вэем. — Во мне нет ни грамма сожаления, — твердит, холодящим взглядом бегая по лицу Хосока. Терпение медленно заканчивается. — Ничего не мучает моё сердце. Совести будто бы нет со мной, — нервно усмехается, показывая неприятный оскал на губах. — Вернувшись бы в тот день, я бы проделал с ним что-нибудь гораздо ужаснее, — другой альфа кулак со всей силы сжимает. — Но дело лишь в том, что не придумана ещё пытка, которую он правда заслужил. Хосок нервно усмехается, сделав ещё один шаг к Чонгуку. Их одинаковый рост позволяет смотреть прямо в глаза друг другу. — Это ты должен пройти через пытки, — слабо повысив тон, хочет вдолбить ему в голову его безумие. — Ты убил его… У всех на глазах убил! — орёт, а Чон-Рено лишь бровь одну вскидывает, не почувствовав опасности в тоне. — Конченный ублюдок, — шёпотом. А слова нисколько не задевают. — Ты не знаешь, что произошло на самом деле. — Мне не нужны подробности от тебя, потому что Линь мне сам всё сказал, — приподнимает один уголок сухих губ. Взор Чонгука вмиг становится страшнее. Готов хрусталь в пальцах сломать — от этого он не далеко. Негативные эмоции исходят от него пронзающими стрелами. Ему уже не до шуток. Хосок сам своими действиями доводит Рено, издевается, пробует его на сдержанность и, смотря прямо в серые пропасти, питается результатом этих испытаний. — Тебе лучше остановиться, — приказывает Чонгук, хмуря брови и скрипя зубами. — Вэй тоже не понял, когда ему нужно закрыть свой грязный рот. Сделай это хотя бы ты. — Иначе дашь на растерзание Борею? — вскидывает брови. — Блять, — фыркает. — И из-за кого? Из-за приезжей суки? Время течёт. Чон-Рено не железный. Чонгук тяжело дышит, хватает свободной рукой воротник футболки альфы и разворачивает, больно толкнув к стене. Пока Чон пытается всё осмыслить, Рено разбивает стакан с ромом об стену, порезав себе пальцы и берётся за один крупный осколок стекла. Мужчина прижимает хрусталь к шее Хосока, напрягая скулы и приближаясь к его лицу. Младший только подбородок на всякий случай вскидывает и больше не смеет двигаться, ведь точно не уверен, на что именно может пойти Чонгук, находясь под властью жуткой неподдельной ярости. Вывел из себя. Хан быстро подскакивает со своего места вместе с Сами и Намджуном, приближаясь к ним двоим, но торопиться разнимать их они не собираются, — останавливает осколок, прижатый к коже Хосока. — Чонгук… — встревоженно произносит Сами, ошарашенно смотря на своего брата. Старший Рено совершенно не реагирует на голос альфы, он сейчас сосредоточен только на Чоне, вжимая острую сторону стекла в его глотку и сдерживая в себе вырывающийся зверский рык. — Я помню твои слова, — тихо шипит Чонгук. — Твой глупый неоправданный лепет, Хосок, — и улыбается уголком губ: пугающе, ненормально. Тот медленно дышит и злого взгляда ни на секунду не отрывает. — Ты сказал мне, что Тэхён станет моей слабостью. Был убеждён в этом, как самоуверенный щенок, — издаёт едкий смешок, рисуя кровавую полосу по коже мужчины, который сжимает зубы от тонкой боли. — И что теперь мы видим? Каков итог? — Итог таков, что ты помешался на мелком принце, который строит из себя святого, — с тем же враждебным настроем проговаривает Хосок. Рено приближается к его уху и шёпотом цедит: — Мое помешательство на нём не зародило во мне слабость, оно усилило меня. Чонгук медленно отстраняет от него стекло и другим кулаком сильно бьёт в живот. Хосок чуть морщится, но продолжает стоять на месте, издевательски поглядывая исподлобья на разгневанного, опасного и кровожадного Чон-Рено. Младший рычит себе под нос и подрывается с места, сжимая кулак и хватаясь за футболку Чонгука, после чего бьёт прямо в челюсть. Рено отшатывается назад, усмехаясь, и прикладывает пальцы к своей разбитой губе, выгнув бровь и глянув на тяжело дышавшего Хосока. Хранить всё в себе тоже уже не может. В его глазах безумное пламя горит. Прежде они никогда подобным не занимались. Чон быстро шагает к Чонгуку, но резко возникший между ними Намджун удерживает альфу, в то время как Хан крепко берётся за локоть Чон-Рено. Оба разум теряют и жаждут облить друг друга кровью. — До чего мы дошли, Чонгук? — громко говорит Хосок и пытается вырваться из чужой хватки. — До чего, блять, мы дошли?! — орёт и пинает Джуна со всей силы, однако тот не поддаётся, не желая видеть драку. — Из-за шлюхи ты убил нашего друга! Моего единственного друга в этом гребаном государстве! — срывается и шумно дышит. Рено сжимает в ладони осколок стекла, прорезая кожу, и толкает Хана в сторону, агрессивно рыча. — Ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры, — предупреждает Чонгук и надвигается на Хосока, которого держит Намджун. — Глазом не моргну, но, блять, я отрежу тебе язык и заставлю проглотить. Ты у меня свою же кровь литрами пить будешь за каждое паршивое слово, сказанное о нём. — Успокойся, — вновь появляется перед ним Хан, а Чонгук переводит на него помутневший устрашающийся взор. — Он специально выводит тебя, не ведись на это, — тихо шепчет ему и поджимает губы. В моменте Намджун и Хосок сводят с них взгляды, устремляя внимание куда-то в сторону. Чонгук быстро на это реагирует и хмурится. Это ему не нравится. Совершенно не нравится. Пугается, потому что понимает. А услышал ли? Чон-Рено, сглатывая, поворачивает голову и медленно вскидывает брови, тут же замечая удивлённого и застывшего у входа в зал Тэхёна. Львёнок заплаканными глазами смотрит на Хосока, сжимая в пальцах конец футболки, и вскоре переключается на Чонгука, встречаясь с ним взором. Видит и с расстояния разбитую нижнюю губу, из которой стекают брусничные капли по подбородку. Ким выглядит очень взволнованным: переживает и в этот раз хочет защищать мужчину, как тот постоянно укрывает его от всех плохих людей. А сильнее пугается, когда обнаруживает правую руку, также истекающую кровью и сдерживающую крупный осколок. Не шевелится, не тревожит тишину, отдавая победу страшной ауре. Не дышит. Пускает слезу и прикусывает дрожащую влажную губу. Ему хочется быть к Рено ближе. Ужасно чувствительный, не хочет видеть любимого человека раненым — это нестерпимо больно. Чонгук перед ним всегда бывал целым, сильным. Он и сейчас слабости или неприятной боли не чувствует, но Тэхён в это, скорее всего, отказывается верить. Тэхён делает короткий шаг вперёд. — Нет, — останавливает его на месте суровый голос Чон-Рено. — И не думай подходить, — тем же тоном продолжает, злобно смотря на парня. — Причина всех наших проблем, — сухо выкидывает Хосок и ловит потерянный взгляд Тэхёна. — Вы теперь вместе живете? — обращается к ним двоим. — Стоило ожидать. Небось, теперь наш Рено чаще трахается. Шлюхи на то и нужны. Тэхён сильнее сжимается. Не в силах проглотить ком в горле. — Закрой пасть, иначе, клянусь, я убью тебя сегодня же, — рычит на него Чонгук, пытаясь убрать руки Хана. — Меня не волнуют его чувства или психика, пусть знает подробности того, что его папочка благодаря ему сделал с нашим другом, как перед людьми над ним зверски поиздевался, — не может угомониться Хосок, презрительно кривя губы. Тэхён хлопает ресницами и сжимает пальцы, теряясь в лабиринте своих же мыслей. — Выйди, Тэхён, — сквозь зубы указывает действия омеге Чон-Рено. — Чонгук… — шепчет нежно, переживая за чужое состояние. — Я сказал тебе выйти! — криком повторяет и вынуждает Кима вздрогнуть от неожиданности, перемешанной со страхом. Сами, замечая, что брат напугал омегу, заламывает брови и сострадательно глядит на Тэхёна. Тот больше пяти секунд в зале не задерживается и быстро покидает помещение. Стоит Чонгуку понять, что и след омеги исчезает, он тяжело выдыхает, поворачивая голову к Хосоку и сталкиваясь с ним глазами. — Дерьмо, — произносит Чон-Рено, крепче держа осколок. — Он ещё ребёнок! — грудь его нервно вздымается и опускается, а голос хрипловат. Хан крепко его держит и напрягает скулы. — У тебя проблемы не с ним! Поступи как взрослый мужчина: разбирайся со мной, ведь я убил Вэя! — альфа горит от жажды разорвать человека напротив. — Свою обиду выливай на меня, раз пришёл в мой дом, — цедит. — Но если ты и дальше продолжишь оскорблять невиновного человека, то сейчас же выметайся с моей территории и из Южной Африки, Хосок, — выдвигает ему приговор. — Считай, что это фора. А как только найду тебя, так коллекцию отрубленных рук я дополню твоими. Чон, вырвавшись, наконец-то, из хватки Намджуна, раздраженно озирает Чонгука и проходит мимо него, специально задевая плечом и двигаясь к выходу. — Ты сам со мной развязал войну, — со спины извещает напоследок Хосок. Рено качает головой и, не смотря ему в след, хрипит: — И в этой войне ты обязательно сдохнешь. Чонгук на некоторое время закрывает веки и кидает на пол острый осколок, сжимая израненную ладонь в кулак и хмуря брови. Ему было важно, чтобы Тэхёна больше никто не задевал за чувства. Сам Рено долго не продержался. Ему пришлось наорать. Другого выхода не видел. Он не мог позволить ему услышать ужасные вещи. Снова драгоценные хрустальные слёзы в испуганных глазах. И с каждым разом сложнее видеть их… *** Порядок мыслей теряет. Жутко волнуется и сердце успокоить не может. Вокруг всё давит и нагнетает, что хочется залезть под стол и сидеть там, пока все слёзы не выплачет. Болит… Болит в области сердца. Сильно. Глаза мечутся, постоянно тело вздрагивает, когда слышит посторонний шум. Тэхён хочет увидеть Чонгука только для того, чтобы убедиться в его целостности. Плохо от безызвестности, но выбираться наружу не имеет никакого желания. Возможно, снова повысят на него тон. Возможно, снова услышит неправильные слова в свою сторону. В данный момент страшно даже громко дышать. Он прислушивается ко всем шорохам и терзает зубами свои персиковые целованные губы. Теряет реальность, потонув в своих глупых детских страхах. Не научится быть сильным. Омега колени к своей груди крепко прижимает, обнимает и молча царапает ногтями себе кожу, которую Чон-Рено любит успокаивающе целовать. Такой маленький в этом особняке. В мире. Уже сам это смело признаёт, не выдвигая оправданий. Ни в чём не разбирается и боится потерять всё разом. Здесь тихо. Хоть от этого приятно на душе. Но вот в этой тишине бы Тэхёну быть рядом с Чонгуком. Вместе. Наверное, им двоим так спокойнее будет. Время течёт, близится к вечеру. Парень неделю не выходит из этого особняка, думая, что вокруг опасность; Рено придерживается такого же мнения. Тэхён знает, что альфа пока что к нему никого не пускает, отказывает в встречах, а винить за это его не собирается. Тревожность за его состояние видно очень хорошо. Всё оправдано. Ким не против. Ему нравится быть с Сокджином, однако будет лучше, если Тэ для начала восстановится, и в этом ему помогают Диего, Амур и их хозяин. Глаза открыты, ловят искусственные пламенные язычки. В помещении тепло. У Тэхёна получилось включить камин не для того, чтобы согреться, а для того, чтобы хоть на что-то отвлечься. Он сидит на небольшом мягком диване, а где-то в ногах бегает в разные стороны маленький Амур. Ему на месте не сидится, словно ищет способы выбраться отсюда. Тэ к нему голову поворачивает, когда слышит мягкий рык. Львёнок валится на пол и огромными бусинками-глазами глядит на омегу, собственными способами с ним разговаривая и играя с самим собой. Ким на эту милую картину слабо улыбается и повторяет за Амуром — тихо рычит, морща нос. Детёныш льва чуть приподнимается, внимательно смотря на него и не понимая, что сейчас произошло. Позже перекатывается на спину и сонно моргает. Сегодня он целый день очень активный, ни на минуту не успокоился. Ким вздыхает и откидывается на спинку дивана, смотря на смешно лежащего и отдыхающего львёнка. Появляется ощущение, что Тэхён всё больше похож на Чон-Рено. Его с недавних пор всё сильнее начинает тянуть к животным. Хочется постоянно быть рядом с ними, а особенно с Амуром и Диего. Они стали ему как родные, двое легко приняли его и искренне полюбили, даря своеобразную нежность, без которой и дышать больше не хочется. Они спасают… В момент детёныш поворачивает голову и раскрывает свои блестящие тёмные глаза, устремляя их на что-то и быстро подскакивая с места. Львёнок начинает издавать короткие рыки, что вызывает у Кима любопытство, и он оборачивается. В проходе небольшой гостиной стоит Сами, спрятавший руки в карманах домашних клетчатых синих штанов и недоверчиво смотревший на крохотного Амура. Тэ чуть расширяет глаза, шмыгая носом, и поглядывает на них двоих, не понимая, что между ними сейчас происходит. Альфа словно не собирается двигаться, а львёнок — прекращать по-детски рычать. Это, как минимум, выглядит смешно. За эту неделю Чонгук как-то упомянул, что у его младшего брата не складываются отношения с животными, но омега не знал, что всё настолько серьёзно… — Он ещё маленький, — извещает его Тэхён на всякий случай, хлопая ресницами. — Ничего не сделает. Амур ведь даже кусаться нормально не научился. Киму сегодня пришлось для него мясо малюсенькими кусочками нарезать. — Я не боюсь, — отмазывается Сами и осторожно движется к дивану, на котором сидит омега. — Просто чего такой уверенный в себе? — щурится он, вглядываясь в милую мордочку. — Пискля, — усмехается. — Впервые видит тебя, наверное, поэтому, — мягко объясняет Тэ, улыбнувшись. — Скоро по этому дому будут ходить только животные, — вздыхает Сами, присаживается рядом с парнем. Тэхён тихо смеётся, обнимая колени и возвращая взгляд на затихшего Амура. — Чонгук так будет чувствовать себя комфортно. — Но не я, — тут же возмущённо отрезает Сами, прицепив внимание Тэхена к себе. — С недавних пор это и моё местожительство, — вздыхает старший. — Только не говори этому психу, он об этом ещё не в курсе. Тэхён кивает несколько раз, сдерживая в себе широкую улыбку. — Не скажу, но разве он будет против?.. — осторожно интересуется. — Вы же братья, и Чонгук точно любит тебя. — Любит, — легко подтверждает, пожимая плечами. — Только он грубый идиот, который совершенно не умеет правильно показывать свои чувства, понимаешь? — удобнее поворачивается к омеге и вскидывает брови, смотря на него расширенными глазами. Тэхён точно понимает. — Иногда у меня появляется ужасное желание влепить ему несколько кулаков в лицо, — с энтузиазмом признаётся Рено и имитирует руками драку. — И мысль о том, что в ответ мне прилетят более мощные удары, останавливает меня… — спокойнее завершает. Разговоры Сами действительно звучат очень забавно, хотя тот, наверное, нисколько не догадывается об этом. — У вас в любом случае очень хорошие отношения. — И у вас, — хмыкает, выгибая бровь. — У нас? — искренне не понимает Тэхён, вытаращив медовые глаза на южноафриканца. Мурашки ползут по позвоночнику, пальцы сжимают футболку и взгляд становится каким-то запуганным. Рено же самодовольно кивает ему, поджимая губы. — Ты первый омега, которого привёл в свой дом Чонгук, — негромко говорит Сами, а Тэ просто застывает, пытаясь никаким образом на это не реагировать. — Он повысил тон, но не думаю, что хотел обидеть тебя. Точнее, я в этом абсолютно уверен. Парень не брата защищает — пытается успокоить пострадавшего от громкого крика Чон-Рено. — Я знаю… — шепчет парень, опуская взор на свои пальцы. — Он такой сложный и пугающий, и смотри, где я, — шумно вздыхает, положив подбородок на свои колени, которые прижимает к груди. — В его доме и руках, потому что сам не имею желания уходить. После его слов Сами даже гулко сглатывает, ближе придвигаясь и разглядывая хрупкий вид. — Ты влип, дружище. Конкретно влип, — усмехается альфа, ударив кулаком Тэхёна в плечо. — Я просто обессилен, вот и всё, — переводит блестящие глаза на Рено. — Раз сил у тебя нет, — шутит, словно воспринял чужие слова в буквальном смысле, — то я могу от твоего лица устраивать Чонгуку взбучку, ты согласен? — дергает уголком губ, а Тэ слабо краснеет и издаёт смешок. — Я сейчас серьёзно. Приятно видеть, что Сами всячески пытается развеселить омегу и поднять ему настроение. У него хорошо получается. Его положительной энергетики хватило бы на всю Южную Африку — настолько хороший и добрый этот человек. Альфа живёт в собственном красочном мире, как когда-то и Тэхён, которому сейчас завидно. — Я обязательно обращусь к тебе в случае надобности, — улыбается Ким и кивает несколько раз. — Буду рад помочь тебе избить своего брата. — Только не сильно. Сами усмехается и задумывается. Амур отвлекает их своим громким рыком. Они заостряют внимание на львёнке, который смотрит куда-то вперёд и прыжком бежит туда. Альфа и омега одновременно догадываются, в чём дело, и оборачиваются. Чонгук, глядящий на месячного детеныша, опускается на корточки и поднимает его на руки, поглаживая по голове перевязанной рукой. У Тэхёна сердце болит, когда он видит чужую рану, что и обиды на некоторое время откидывает в сторону, прикусывая губу, заламывая брови и смотря щенячьим взглядом. Старший Рено, поглаживая за ухом Амура, медленно шагает к дивану и поднимает глаза на Кима. Тэ, похлопав веками, снова отворачивается и вздыхает, покрываясь неприятными мурашками. Ему становится не по себе в его присутствии. На плохой ноте час назад оборвали взгляды, и сейчас вновь придётся чувствовать волнение рядом с этим мужчиной. Просто водит указательным пальцем по голому колену и кусает щеки изнутри, выглядя обиженным. Сами после нескольких долгих секунд поднимается с дивана и лениво тянется, зевая, а Тэ осторожно возвращает на него взор. Не хочет, чтобы парень уходил: он успокаивает и веселит. — Пойду поиграю в приставку. Если тебе наскучит этот старик, — кивает на брата, который выгибает бровь, — то можешь подключиться ко мне, — и тянет губы в широкой улыбке. — Спасибо, Сами, — тихо от чистого сердца благодарит и коротко улыбается. Тот ему подмигивает и, кинув напоследок взгляд на Чонгука, покидает гостиную и оставляет их одних. Чон-Рено, глядя на пепельную макушку, идёт к парню, а Амур грызёт то его плечо, то подбородок. Альфа обходит диван и приближается к омеге, садясь напротив него на корточки и сажая зверька рядом с ним. Тэхён принципиально не встречается с его глазами, опуская ладонь на детеныша льва и ведя ею по его мягкой шкуре. Чонгук пальцами касается щиколотки парня и прикасается губами к правому колену, трепетно целуя и прикрывая веки. Тэхён даже взгляд не переводит, лишь лихорадочно выдыхает сквозь зубы и чуть выпрямляется в спине, продолжая чувствовать тёплые поцелуи на своей коже. Исследуют его каждый сантиметр, словно неизведанный. Рено ладонью водит по голени и выпускает горячий язык, скользя им к внутренней части бедра и задирая тёмно-зелёные шорты. Тэхён не сопротивляется: немного разводит ноги для чужого удобства и вбирает в себя воздух, запрокидывая голову на спинку дивана. Манит и пьянит. Его ненасытный и желанный… Тэхён смотрит куда-то мимо Амура, который в свою очередь жуёт его футболку, и тянет пальцы к руке мужчины, а тот сразу же цепляется за них своими и продолжает раскрашивать невидимыми влажными поцелуями чувствительную кожу. — Твои извинения своеобразные, — сглатывает Тэхён и, наконец-то, опускает затуманенный взор на лицо альфы. — Главное, тебе нравятся, — сталкивается с медовыми глазами. Тэхён смущается. Чонгук, отлипнув от бедра, упирается свободной ладонью в диван и приподнимается, оказываясь с парнем лицом к лицу и не отпуская его руку. Анализирует красивые черты на протяжении нескольких секунд и целует в верхнюю губу, перебираясь на скулы. — Я так возбуждаюсь… — через силу выдавливает из себя очень тихо, уткнувшись носом в чужую линию челюсти. Рено признание принимает спокойно и адекватно, мычанием соглашаясь. — Рядом с нами маленький детёныш. — Но по твоей вине ведь всё… С самого начала, — бубнит Тэхён. — Не наорал бы, тебе не пришлось бы извиняться. Чонгук снова возвращается к его лицу и заглядывает глубоко в глаза, серьёзно произнося: — Ты должен был выйти сразу после моей просьбы. — Это был приказ, — сильнее дуется, выпячивая губы во время разговора. — Причём очень грубый… — И ты прекрасно понимаешь почему, — хрипло и негромко говорит Рено. — Он хотел задеть тебя за чувства, а ты не должен был слышать, как… — Как именно ты убил Вэя, — заканчивает вместо него Тэхён. Чонгук стискивает челюсти и выдыхает через нос, садясь на диван. — Да, — чётко выговаривает. — Ты и так услышал лишнюю глупость от него, — Рено всячески держит ярость в себе, дабы не запугать омегу. Тэхён теряется и мотает головой. — Я не… — Тебе обидно, — перебивает. — Не пытайся скрыть это, разве есть в этом толк? Тэхён грустно улыбается и удобнее берёт перебинтованную ладонь Чонгука, ведя по ней кончиками пальцев. — Он ненавидит меня, поэтому и обозвал подобным словом, а ты сразу резать его полез? — спокойно спрашивает и целует в ладонь, после чего сжимает в собственных — тёплых. — Чтобы знал своё место, — рычит сквозь зубы Рено. — Оно у моих ног. — Разве его слова имеют значение? — омега целует его в нижнюю разбитую губу, залечивая раны. — Ты не считаешь меня таким… — не хочет вслух произносить противное слово. — Вот что для меня важно, Чонгук. Рено хотел было уже вовлечь омегу в поцелуй, но резко возникший между ними Амур снова прыгает на коленях Тэхёна и падает на спину, рыча и стараясь привлечь драгоценное внимание. Они вдвоём синхронно опускают взгляд на детеныша. Чонгук усмехается, выгибая бровь, и берёт двумя пальцами заднюю лапку, отодвигая зверька в сторону. Но тот не собирается угомониться и думает, что с ним сейчас играют, и возвращается обратно. Тэхён прикусывает губу, подавляя в себе рвущийся наружу смех, поскольку замечает удивлённое и немного недовольное выражение лица Чон-Рено. Львиного Бога не слушают. Амур игриво рычит и двигает лапками, когда Тэхён гладит его по округлённому от еды животику и умиляется от бесценного вида. Чонгук не особо счастлив: ему нужен поцелуй, но Тэхён увлечён пока что кем-то помельче и надоедливее. — Отвезу Амура в Саванну, — выдвигает своё решение Рено и откидывается на спинку дивана. — Ты не можешь оставить его на ночь? — грустно уточняет Тэхён, взглянув на старшего. — Ему нужно быть в прайде, львёнок. Он не привык быть так далеко от остальных львов, — мягко объясняет Чонгук. — Ещё немного, и он начнёт их искать, как ищешь меня ты в моё долгое отсутствие. Два одинаковых зверька. Огорчённо вздыхая, Ким в итоге кивает, потому что понимает Амура. Он пододвигается к мужчине, кладя голову на его грудь и продолжая гладить детёныша. — Я поеду с тобой. — Поезжай, — произносит совершенно спокойно, вводя пальцы в мягкие пепельные волосы и целуя парня в макушку. — Не только туда хочу, — Тэхён вновь образует зрительный контакт, во время которого у Рено не впервые получается понять желание омеги. — Пойдём к Ла Алегрии. Внезапно образуется тишина. Чонгук пока что молчит, ничего не отвечает и будто бы пытается что-то секретное прочитать в чистых глазах. Тэхён поджимает губы и сглатывает ком, резко застрявший в горле от появившегося волнения. Поражается своей смелости. — Скоро начнёт темнеть. Я говорил, что в позднее время там опасно. — Я не отойду от тебя ни на шаг… — шепчет, не сдаваясь. Чонгук думает ещё недолго и один раз кивает. — Хорошо. Сделает всё, чтобы Тэхён голову лишними мыслями не заполнял. Они уйдут от людей, забудут про всё и всех. Во второй раз останутся наедине с джунглями и большим ботсванским водопадом. *** Молчаливо, трепетно и страстно. Щёки по-прежнему горят, на ресницах больше слёзы не мерцают, на губах привкус граната остаётся. И сколько бы ни было в жизни злобы, под наблюдением жестокого, но заботливого человека удобно и спокойно находиться. На устах одно имя. Вечность это терпеть и добровольно запираться в плен чувств к Чон-Рено. Его присутствие неизмеримо. Он — причина всех проблем, он — главное решение их. Тэхён, вероятно, с ума сошёл. Нет рядом лиц, от которых один лишь страх в крови пульсировал бы. Ему искренне хорошо, что и улыбки скрыть от чужих пожирающих глаз не удаётся. За каждым его шагом внимательно наблюдают, а стоит отшатнуться в сторону из любопытства, на него сразу же начинают рычать и грубо притягивать к своему телу. Ким не против. Он только краснеет и вжимается точно в крепкую высокую стену. Боится лишний раз отвернуться: не ядовитые змеи страшны, а будоражащий взгляд Чон-Рено, который согласился выполнить чужие неожиданно возникшие прихоти при соблюдении лишь одного правила. Львёнок пытается быть послушным, вжимая голову в плечи. Его укутали, спрятали от вечернего холода и пустили в высокие зелёные заросли, как и пожелал. За последний час Тэхён около пяти раз произнёс элементарное «спасибо» Чонгуку. Благодарен его выносливости. Альфа отказался поехать в ядовитую долину, хотя планировал это сделать ещё утром, но вместо этого сейчас вместе с пугливым Тэхёном в глубинах джунглей ходит, держа в своей ладони чужую — более маленькую и вспотевшую. Тэхён одет в камуфляжную тонкую куртку, а к груди он прижимает серый мягкий плед и топает под боком у Рено. Над головой тёмно-оранжевое небо, раскидывающее на красную землю тоненькие лучи через ветви высоких деревьев. Солнце садится и скоро полностью исчезнет за горизонтом, окрасив всё во мрак, однако к тому времени они доберутся до нужного места. Чонгук крепко сжимает чужую ладонь, двигаясь по тропинке и ощущая, как Тэхён вжимается щекой в его плечо. Омега никуда от него не хочет отходить. Оглядывается по сторонам и раскрывает широко от испуга глаза, слыша различные шорохи в траве. Альфу же ничем не напугать: взгляд серьёзный, шаги напряжённые, голос грубоват во время разговоров. Тэхён поглаживает большим пальцем кожу на руке альфы и вздыхает, видя впереди, между деревьев высокую скалу, а за ней водопад. Наконец-то, они уже совсем близко к Ла Алегрии, которая стала чем-то важным для них обоих. Тэхён растягивает губы, но от его улыбки ничего не остаётся, когда над головой раздаётся не слишком громкий крик. Чонгук продолжает двигаться, никак на это не реагируя, а Ким любопытно вскидывает голову и расширяет веки, видя висящего на толстой ветке маленького капуцина. Тот к нему спускается по стволу дерева, из-за чего Тэхён морщит нос от улыбки и тянется к зверенку, но вновь рыкнувший Чон-Рено прижимает к себе и ведёт за собой. Парень дует губы и обиженно отворачивается от капуцина, продолжая идти с сосредоточенным мужчиной. Вокруг них одни деревья, растения, заросли, насекомые и небольшие животные. Смешанные воедино звуки природы творят одно что-то большое и могущественное. Чистая африканская атмосфера, от которой приятная дрожь по телу карабкается, точно так же, как и очередная обезьяна, забирающаяся по дереву. Тэхён успел за неделю соскучиться по этому, а ещё больше тоску чувствовал по большому водопаду, по месту, где у него произошёл первый поцелуй. Теперь к Ла Алегрии трепетно приближаться — воспоминания вспыхивают перед глазами. Это было безумно, красиво и волшебно, потому что не один он в тот момент сгорал от ощущений. — Если и бежать от людей, то только в джунгли, — голос Тэхёна затмевает уютную тишину. Чонгук не смотрит, отодвигает в сторону попавшуюся на пути крупную ветку перебинтованной рукой и проходит дальше, ведя за собой мечтательного мальчика. — От меня ты тоже сюда сбежал. Тот вечер… Покинет ли когда-нибудь голову вечер, когда воссоединились у водопада и отдались внезапному чувственному блаженству? Никогда. Ни за что. Воспоминание поселилось в детском сердце, овладев им. Тэхён с мурашками по телу думает об этом. — Но разве это было похоже на побег, когда ты сразу догадался, где я? — поднимает голову и смотрит на Рено. Ему лишних усилий не понадобилось, чтобы понять местонахождение потерянного львёнка в джунглях. Это было легко для него, и мысль об этом согревает омегу. — Твоё любопытство всегда приводит тебя к чему-то новому и опасному, — негромко и спокойно в ответ говорит Чонгук. — В тот раз я не пострадал от своего качества, как это случилось в первый. Мужчина выгибает бровь и опускает взгляд на младшего, который хлопает ресницами и сильнее прижимает к себе плед. — Я поцеловал тебя тогда, — хрипло напоминает. — Поцелуй не принёс тебе боли? Цепляясь пальцами за крепкое плечо Чон-Рено, Тэ встаёт на носочки и приближается к лицу. — Это был мой первый и самый болезненный поцелуй в жизни, — смущённо шепчет ему прямо в губы. — Но я бы снова пришёл к Ла Алегрии, зная, что между нами с тобой произойдёт. Чонгук ладонь заводит за шею парня и, прикрыв одновременно с ним веки, голодно врезается в персиковые губы и в ту же секунду кусает за нижнюю. Его дыхание тяжёлое и шумное, как у Тэхёна. Он словно прощается, вложив в прикосновения больше страсти и безумия. Теряются и напористее целуются под звуки диких джунглей, в которых от внешнего мира спрятались. Ким не выдерживает, оказывается слишком чувствительным для таких поцелуев и с звонким звуком отстраняется, вырвав с губ горячий тончающий стон, за которым волны разносятся по рельефному телу напротив. Глаз не раскрывает, но это ему и не нужно, чтобы чувствовать, как ненормально на него смотрят. Парень облизывается, языком собирает чужую слюну и сладко мычит, самостоятельно и смело потянувшись за новой порцией. Чонгук грубо хватает обеими руками талию омеги и тянет дальше, ближе к скале, где устроился когда-то очень давно африканский водопад. — По сотни раз на одни и те же грабли, — сквозь зубы хрипло продолжает разговор Рено, словно ничего и не произошло за эти секунды. Ладони опускаются на ягодицы, скрывающиеся за тканью зелёных шорт, грубо сжимает и кусает за подбородок запищавшего омеги. — Поменяюсь ли я ещё?.. — Надеюсь, нет. Просто жду, когда сильнее станешь, — отвечает, расцеловывая шею. Тэхён отталкивает от себя Чонгука, восстанавливая сбившееся дыхание и заглядывая в серые глаза с увеличенными зрачками. — Стану, — твёрдо сообщает, разворачивается и небыстро бежит к Ла Алегрии. Чон-Рено с вопросительно выгнутой бровью смотрит на отдаляющуюся спину и усмехается, направляясь за ним, пока Тэхён за эти пару секунд не нашёл новые приключения для себя. Спустя минуту Ким уже обходит скалу, не оглядываясь на Чонгука, который от него слишком сильно не отстаёт и засовывает руки в карманы бежевых камуфляжных штанов. Мужчина медленным шагом движется и уже начинает видеть шумевший водопад, получая тёплые ощущения в груди и вдыхая чистый воздух через ноздри. Тэхён зачарованно глядит на стекающую струями воду и ближе подходит, кидая плед на траву и раскладывая его. Рено опускает взгляд с Ла Алегрии на омегу, следит за тем, как он садится на плед и внимательно разглядывает водопад, словно в этом заключается весь смысл его жизни. Звуки воды, смешанные с пением птиц по всем джунглям, с концами его завораживают, а если при этом Чонгук ещё видит безмятежного и тихого львёнка — будто бы попадает в сон: сладкий и, надеется, долгий. Рено становится позади омеги, впервые не имея понятия, чем именно сейчас у младшего забита голова. Он такой сосредоточенный. Такой счастливый. Радует глаз. — Могу ли я залезть в воду? — мягко интересуется Тэхён и поворачивает к мужчине голову, глядя снизу вверх. — Ты спрашиваешь это у меня? — скептически выдаёт Чонгук, окинув взглядом. Тэхён теребит пальцы и сглатывает. — Вдруг начнёшь ругаться… — Не начну, — обыкновенно говорит он. — Потому что пойду с тобой. Тэхён сильнее начинает паниковать, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Такого ещё прежде между ними не бывало. — Что?.. — не может поверить. Вместо слов в ответ Чонгук действует: стягивает с себя чёрную футболку и отбрасывает на плед. У омеги глаза заполняются блеском и восторгом, слюна во рту собирается, и руки с ногами вмиг слабеют. Взор с серых глаз давно опустился на мускулистую грудь и крепкий пресс, к которому пальцы так и тянутся. Небось, разогретый и тёплый, как было это сегодня утром после тренировки. От подобных мыслей только хуже становится. Тэхён, не отрывая своего внимания от альфы, припадает к своим кедам и расстёгивает их, снимая и аккуратно откладывая на траву. Позже он поднимается на ноги, подходит к Чон-Рено и сильно прикусывает нижнюю губу. Чонгук, разглядывая покрасневшее лицо Тэхёна, снимает с него свою же куртку, а за ней и широкую футболку, отправляя одежду вниз. Чонгук садится на корточки на некоторое время, избавляется от своих берцев и возвращается обратно к Киму. Пальцы Рено касаются резинки шорт омеги, а тэхёновы со страхом цепляются за застежку карго-штанов и тянут вниз. Мужчина оказывается у лица парня, трогая своим лбом чужой, и неторопливо опускает ткань с медовых бёдер. Тэхён застывает, побоявшись своих действий, и шумно выдыхает в гранатовые губы, слабо их касаясь. Спустя пару секунд он остаётся в одних белых трусиках напротив Чонгука, который самостоятельно снимает с себя штаны и пораненной рукой приподнимает подбородок, поцеловав успокаивающе в скулу. Тэхён первым берётся за пальцы альфы и тянет за собой, прошептав: — Пошли. Ким, не став ждать, осторожно входит в воду, тем временем, как Чонгук идёт за ним. Старший видит, что кожа на теле омеги превращается в гусиную от прохладной воды. Тэхён лишь морщит нос и издаёт смешок, заставив альфу усмехнуться. Когда вода становится Киму до бёдер, а альфе чуть выше колен, Рено прижимается к нему со спины, выдыхает куда-то в шею. Тэхён заводит руку назад, цепляется за крепкое бедро альфы, откидывая голову на его плечо и держа мечтательный взор на самой верхушке Ла Алегрии, откуда стекает вода. Оранжевое небо не колет глаза, и Тэхён с удовольствием стоит, ощущая влажные губы на шее. Целуют, водят языком, кусают и посасывают. Один засос за другим появляется. Тело заполняется странной силой, жутким азартом, трепетом и неконтролируемым желанием. На кожу роняют капли страсти и признаки голода; сопротивляться так сложно. Мокрая ладонь Чонгука ложится на живот, втянувшийся в ту же секунду. Он скользит к рёбрам, поглаживая горячие участки, и доходит до распухших сосков. Альфа сжимает правую розовую бусинку двумя пальцами и безумными глазами анализирует профиль парня: сочные губы широко раскрываются, выпуская немой стон. — Ты сходишь с ума, когда я делаю это, — хрипит на ухо Чонгук, беря в рот мочку. — Это ведь… — судорожно выдыхает, — приятно. Очень приятно… Рено прикладывает к языку пальцы, моча их слюной и влажными подушечками сильнее трёт сосок, а другой рукой касается резинки чужого нижнего белья, слабо приспуская. Тэхён от ощущений пропадает, выгибаясь в спине и в ладони сильнее сжимая бедро альфы. — Ты смело расслабляешься в моих руках, отдаёшь себя, поэтому и приятно, — Чонгук ведёт носом по виску, слушая тяжелые вздохи. — Доверяешь и позволяешь исследовать никем нетронутое прежде. Тэхён поворачивает к нему голову, вонзая возбужденный взгляд в Чон-Рено. — Знаю, что сделаешь хорошо. — Так и будет, но прекрати смотреть на меня такими глазами, — опьянено и в какой-то степени грубо предупреждает. — Почему?.. — Я хочу тебя сильнее. У львёнка сердце затихает где-то в груди. Волнительно. Страшно. — Это плохо?.. — не получается понять из-за лёгкого удивления. — Малыш… — выдыхает мужчина. — Для тебя — да. Рено целует его в губы, грубо их сминая и скользя ладонью в трусы омеги, который вскоре мычанием обрывает поцелуй. Старший ведёт его ближе к скале, по которой мелко стекает вода и где уровень воды меньше. Тэхён, упираясь ладонями в мокрую скалу, оборачивается через плечо к Чонгуку, вставшему также за его спиной и трогающему талию, рисуя на ней яркими алыми отпечатками кривые рисунки. — Но я тоже хочу тебя, Чонгук, — с трудностью произносит, бегло рассматривая лицо поблизости. — По-взрослому хочу… — Как? — просит уточнений холодным тоном Рено, целуя лопатки и упираясь пахом в мягкие ягодицы. — Так, чтобы не только мне было приятно… но и тебе, — с трудом говорит, стоя на чуть дрожащих ногах. — Нам двоим… Не думал, что когда-нибудь будет говорить о таких вещах с Чон-Рено. — Ты не боишься этого? — серьёзно задаёт вопрос. — Боюсь… — признаёт и вновь отворачивается. Чонгук, ничего не ответив, целует его в щеку и опускает бельё парня. Тэхён помогает ему стянуть с себя их, и старший, скомкав, кидает ткань куда-то на камень. Мысли у обоих плывут, все значимое в жизни улетает на задний план. Мужчина подносит два пальца к губам омеги, немного давит на них и всматривается в шокированные огромные глаза, вводя фаланги в рот и касаясь ими языка. — Чтобы не было слишком больно, оближи и оставь на них слюну, львёнок, — спокойно ему объясняет, убирая другой рукой пряди волос с вспотевшего ангельского лица. Тэхён кивает невнятно и с волнением начинает сосать пальцы, не разрывая ненормальный зрительный контакт. От этого вида зрачки у Чонгука значительно расширяются, уменьшая серый цвет в глазах. Ким неуверенно смакует языком пальцы, негромко причмокивая. Вскоре осторожно раскрывает рот, и густая ниточка тянется между внутренней стороной губы и костяшек. Чонгук, восхищенный драгоценным невинным мальчиком, освобождает его рот, заставляет выпятить задницу и опускает пальцы к пульсирующей покрасневшей дырочке. Тэхён слабо дергается, но не сопротивляется, кусает губу и внимательно следит за альфой. Чон-Рено времени зря больше не теряет: осторожно проникает одним пальцем в горячее нутро и вскоре добавляет и второй. Тэхён протяжно стонет и на полусогнутых ногах пытается ровно стоять, наслаждаясь ощущениями, вонзающимися в его тело электрическими стрелами. Голова кружится, слёзы собираются в уголках глаз от одновременно приятной и резкой боли, расплывшейся с головы до пят. Необычно. Больно. Горячо. Хорошо… Чонгук встречается с этими блестящими округлёнными глазами, с осторожностью вводя пальцы глубже и следя за очаровательной реакцией: низкий тихий скулёж и дрожь в конечностях. Рено опускается к нему, прижавшись губами к виску, и давит подушечками на горячие мокрые стеночки, параллельно целуя и слушая тяжелые выдохи. Тэхён сжимает кулаки на мокрой скале, сильнее выгибается и закрывает веки, растворяясь в воздухе от каждого толчка внутри себя. Неожиданное соприкосновение кончиков пальцев и простаты вырывает из груди Кима надорванный стон, смешавшийся с шумом водопада. Чон-Рено другой рукой крепко держится за его бедро и толкается пальцами, правильно растягивая не привыкшую дырочку. Пачкается вытекающей смазкой и довольствуется усиливающимся ароматом цветов, со скрежетом стискивая челюсти и позже кусая за хрящик уха. — Ч-Чонгук… — шепчет Тэхён, поворачивая чуть голову и сталкиваясь носами с Рено. Мужчина касается пальцами его щеки, медленно скользя к влажным покусанным губам и смотря на них. — Что, львёнок? Тэхён сглатывает, отдавая себя полученным ощущениям. Чонгук чуть замедляется, уделяя больше времени растяжке колечка мышц: круговыми движениями водит то одним пальцем, то возвращает второй, толкая их глубже. — Мне нравится, — сквозь нежный стон произносит и раскрывает рот, судорожно собирая в лёгкие необходимый воздух. — Мне очень… нравится, — голос плывёт, точно как разум. Чонгук слабо улыбается и дарит лёгкий поцелуй в уголок губ, вытаскивая пальцы из чувствительной дырочки, что Тэхён вскидывает брови и расстроенно глазеет на альфу, не пожелав обрывать странное удовольствие. Теперь сильнее в проходе зудит. Скулёж в Тэхёне не спрятать. Чувствует себя неправильно — это сейчас волнует меньше всего. Он пускает слезу и взглядом пытается сообщить, что Рено нужно до конца всё довести, а не обрывать, лишив мгновенного блаженства, от которого заживо сгореть вполне возможно. — Кое-что понравится тебе больше, — низко шепчет на ухо. — Что?.. — Тэхён окончательно теряется и пугается, краснея. Чонгук усмехается и влажно целует медовые плечи, прохрипев куда-то в шею: — Я попробую тебя на вкус. Отрывисто выдыхая, Тэхён скребёт пальцами по скале и облизывается голодным котёнком, не выдавая больше ни слова. Чонгук скользит ладонями по талии, целует позвоночник и медленно опускается вниз. Крупные ладони укладывает на полные ягодицы, кусая их в некоторых участках и разводя в стороны. На Тэхёна паника нападает. Он всячески старается посмотреть на мужчину, однако взгляд сконцентрировать не в состоянии. Прежняя уверенность сменяется страхом. Влажный язык касается подрагивающей промежности, принимаясь ласкать её. Смазка обильно вытекает, капает прямо на язык, и Чонгук не брезгует, смачно вылизывает дырочку и сминает в пальцах ягодицы. Дышать спереди прекращают. Тэ сгорает дотла, не вникая в происходящее, и прогибается до хруста, вскидывая голову. Из его рта вылетают бархатные стоны, разбиваются о шум Ла Алегрии, чьи крупные капли падают прямо на лицо. Альфа обводит кончиком языка по кругу, всасывает чувствительную кожу и проникает внутрь, толкаясь. Словами не описать, насколько приятно. Эмоции, чувства штормят, точно волны, захлестывая Тэхёна целиком и полностью. — Там… — скулит парень, всхлипывая и ногтями проходясь по скале. — Пожалуйста, там очень хорошо, — Рено усмехается и упорнее вылизывает, словно нечто самое вкусное. — Чонгук! — вскрикивает и тут же прижимает ладонь ко рту, роняя слёзы. Прикрыв веки, мужчина тщательно смакует своеобразный вкус смазки и с удовольствием ласкает языком влажные стеночки, больно сжимая в пальцах половинки и шире разводя их в стороны. Одна ладонь скользит между расставленными ногами, дотрагиваясь до яичек и слабо сминая их. Тэхён в воде сгибает пальцы на ногах, кусая свою ладонь, и заводит свободную руку назад, несильно хватаясь за русые вьющиеся волосы. Чуть отстранившись, Рено ещё несколько раз размашисто проводит языком между ягодиц и целует прямо туда, переводя взгляд на внутренние стороны бёдер, по которым вовсю стекает смазка. Львёнок уже совершенно не сдерживается. Не привык к подобному и боится слово проронить. Невинность. Нежность. И весь принадлежит одному человеку. Чон-Рено поднимается и тут же разворачивает Тэхёна обратно к себе. На него смотрят напугано, страстно и туманно. Альфа слизывает остатки смазки и врезается в распухшие губы, одной рукой поднимая парня, моментально вцепившегося в него руками и ногами. Он движется к суше и постепенно выбирается из воды, гладя чужие коленки и переходя на бёдра. Вступив на траву, Чонгук продолжает слепо двигаться, склоняя голову и углубляя торопливый мокрый поцелуй. Подходя к пледу, мужчина вместе с хрупким телом опускается на него и подминает Тэхёна под себя, кусая за нижнюю губу и специально разрывая кожицу до крови. Альфа слизывает брусничные капли и приступает уже к шее, не стесняясь покрывать её засосами. Кожа сахарная — насладиться тяжело. Адски хочет всё тело отметить своими следами — пусть все знают, под чьим владением теперь оно. Тэхён ёрзает, хнычет, трогает мокрыми пальцами плечи и просит больше ласки. Он возбуждён до предела. Его сочащийся аккуратный член прижимается к животу, требует внимания, и Тэхён медленно опускает пальцы к нему, коснувшись красной головки и зажавшись. Заметивший это движение Чонгук хмурит брови и резко хватает за тоненькое запястье, припечатав руку к груди вздрогнувшего парня. — Не трогай себя, — твёрдой интонацией приказывает и заглядывает в напуганные оленьи глаза Чон-Рено. Тэхён гулко сглатывает вязкую слюну и быстро кивает. — Хорошо… — тихо пищит. Ни в чём не разбирается и стесняется. Но он сейчас не один — переживать не имеет толка. Рено хочет его. Тэхён желает того же. Сил терпеть крайне мало. Чонгук, поцеловав в оба соска, встаёт на колени и проводит кончиками пальцев по втянувшему животу, исследуя на ощупь выделяющиеся шрамы. Вокруг распространяется сильный запах полевых цветов, проникая в организм и ломая последние капли выдержки. Рено чувствует, как горячая кровь ударяет в голову. Теряет самообладание. Дыхание сбивается. Мужчина тянет резинку чёрных боксеров и стягивает их с себя, откинув в сторону. Чужой ангельский взгляд становится плотным и мутным. Тэхён глазами медленно скользит с лица на широкую грудь, напряжённые кубики пресса, бёдра и ниже, туда, куда дико стыдно смотреть. Алеет моментально. Становится больно, между ягодиц ненормально зудит. Ким прикусывает губу, расширяя веки. Открывшийся вид нагоняет в каком-то смысле настоящий страх. В медовых глазах удивление. Рваный выдох… Господи. Чон-Рено ничем постыдиться не может. Растерянным, возбужденным взором смотрят на его лобок чёрных жёстких волос, тянувшихся полосой до пупка. Твёрдый, толстый, длинный. Переплетенные венки набухшие и чётко выделяющиеся. Головка крупного члена покрасневшая, из неё уже вытекает горячая тягучая смазка, которую Чонгук ладонью растирает по всей длине, но перед этим обильно сплёвывает. Альфа, замечая чужое любопытство, направленное на его пах, и раскрасневшиеся щёчки, усмехается. Не против этого, но терпеть уже не может. Он нависает снова над омегой и размещается между ног, упираясь одной рукой в плед, а другой продолжая небыстро себе надрачивать. — Скажешь что-нибудь? — вылетает неожиданно, ловко и быстро привлекая внимание Тэхёна. Чонгук удобнее за бёдра притягивает парня к себе. Тот и сам чуть сильнее разводит ноги, сгибая их в коленях. — Нравится, — в лоб говорит и горит от стыда. Не понимает, где смелости подбирает, но таить эти фразы не получается. — Не хочешь остановиться? — мягко спрашивает Рено, заботливо целуя в лоб. — Если даже мы зашли слишком далеко, то просто скажи мне, львёнок, и я прекращу. — Нет, — уверенно отвечает Тэхён и утыкается носом в шею мужчины, обнимая и закидывая ноги на крепкую спину. — Если не с тобой, то ни с кем другим в этом мире… — шепчет, роняя слёзы. — Уверен? — Уверен, — а в голосе страх. Как же он боится, а отступать и не думает. Они делят между собой всё: кров и еду, африканский водопад и бесконечное оранжевое небо, поцелуи и секс. Лишь друг с другом… — Сначала будет больно, но постарайся расслабиться и довериться, — успокаивает, а в ответ кивают и закрывают веки. — Тут только я. Раскройся полностью для меня одного, и тебе станет приятно, — низко шепчет, пьянея от запаха. Чонгук берёт член в ладонь и слабо надавливает головкой в истекающую дырочку, крайне осторожно входя и стискивая зубы. Тэхён тихо мычит, больно поджимая покусанные губы. И по ногтям, которые всаживаются во время объятий в рельефные плечи, Чонгуку понятно, что по омежьему телу растекается новая боль. Мокрые стеночки туго сжимают головку, вызывая у Рено томное головокружительное мычание. Он даёт несколько секунд Киму, чтобы мог привыкнуть, и глубже проникает, укладывая правую ладонь под коленом длинной тэхёновой ноги и сдерживая там. Тэхён несильно царапает смуглую кожу и плавно выгибается, прорываясь пальцами в влажные русые волосы и сжимая их. Его щеки красные и мокрые, а с уголков глаз, не прекращая, капают слёзы. Полностью верит Чонгуку и терпит странные ощущения, касаясь своей грудью его — огромной, как окружающие их скалы, и тёплой, точно солнечные лучи. Чон-Рено постепенно начинает двигаться, не торопясь и не входя даже на половину. Главное — начать это как можно безболезненно. Тэхён распахивает губы и судорожно негромко стонет на ухо, скользя ладонями по спине с перекатывающимися мышцами и извиваясь от насыщенности чувств в груди. Горит, мерцает и исчезает в торнадо страсти. Дышит глубже, наслаждаясь и мелко успокаиваясь усилившимся ароматом граната и крови — любимая пытка. Огонь его наполняет, сильнее возбуждает. Рено ввёл в собственный мир, закрыв двери. Чонгук быстрее толкается бёдрами, наполовину вгоняя член в узкое нутро и вырывая громкий скулёж, эхом разбивающийся о скалы и разговоры Ла Алегрии. Он языком проходится по его щеке, переходя к губам, и вновь, точно помешанный на крови, терзает зубами их, сильнее разрывая ранки. Ким шипит, а Рено, чуть отстранившись, зверски озирает вытекающую алую жидкость и окрасившую кривыми тонкими линиями кожу. Красота. Живопись для львиного Бога. Он сдавливает в крепких пальцах ногу омеги до отметин, приподнимая её, и плавно двигается, осторожно ускоряясь и впиваясь серыми пугающими глазами в огромные — заплаканные. Изводится от животного желания. Смотрит на него сверху вниз и очерчивает скулы, сквозь закрытый рот рыча от узости и жара. Тэхён раскрывает окровавленные губы в немом стоне, ни на секунду не обрывая дикий зрительный контакт, и разглядывает лицо над собой, даря напряжённой шее новые царапины. — Ты красив и во время секса, — разбавляет нежные чужие стоны хриплым голосом Чон-Рено. Тэхён скулит и кидает ещё слёзы, а старший слизывает с подбородка кровь, стекающую с губ, и ускоряется. — Чонгук… — едва слышно шепчет, откинув голову и закатив глаза. Рено наблюдает за тем, как для Тэхёна боль медленно перетекает в удовольствие. — Произноси мое имя чаще, — делает толчок Чонгук и слышит громкий вскрик, отпугивающий птиц с ближайших деревьев. Он рычит в рот и шлепает по бедру. — Не бойся — кричи его, принимая меня, — Тэхён отворачивает голову в сторону и крепко удерживается за широкие плечи, издавая стоны без передышки. — Ла Алегрия наши секреты сохранит в себе. Как сделала это Саванна… — Я согласен только твоё имя… — обрывается, сглатывая, — произносить… — со стоном заканчивает. Этот ответ и нужен был Рено. Он оставляет ломкий поцелуй на линии челюсти и отстраняется. Тэхён ничто осмыслить не успевает: Чонгук закидывает его ноги себе на плечи и упирается ладонями в плед. Большие размеры оказываются полностью в омеге, из-за чего тот ногтями цепляется за предплечье альфы и вздрагивает, сорвав из горла очередной громкий крик. Рено замирает и чуть вскидывает подбородок, закрывая на некоторое время глаза и наслаждаясь тем, как мягкие стеночки обхватывают его член. Низко рычит от удовольствия и пробует ещё несколько толчков. Ким сбивчиво дышит, одной рукой залезает в свои же волосы и смотрит на водопад через пелену слёз, чувствуя себя заполненным. Ему тепло. Больше ничего не зудит, от этого легче и хуже одновременно. Чонгук, наблюдая за ним, начинает уже быстрее толкаться, образуя громкий звук шлепков влажных тел. Он резко, грубо хватается за правую щиколотку, тянет в сторону и кусает до крови у колена, вбиваясь в проход и смакуя свою пищу в виде крови. Смазка обильно выделяется, пачкая пах альфы и капая на плед. Вкусно пахнет. Голову Рено сильнее кружит, что тот одним укусом насытиться не может. Голодным зверем зубами исследует. Кровь вскипает в висках, член плавно скользит в теле, стоны музыкой для Чонгука звучат, а глубокий экстаз совсем другое приносит — вид Тэхёна, который места себе найти не может: плачет, хнычет и надрывается, изредка самостоятельно подмахивая бёдрами навстречу. И пугало ещё одно — удары сердца и мысль, что готов ещё тысячу людей перебить, но пусть даже в грязных фантазиях не представляют львёнка. Чон-Рено забрал его сердце, его первый поцелуй, его девственность, его целиком себе. Тэ плачет от жара, разъедающего его, и приятной волны, стоит головке ствола зацепить в очередной раз простату. Дрожит как ненормальный, и мокрые волосы прилипают к его влажному лбу. Он поворачивает голову обратно к Рено и удерживается за свои же ноги, сходя с ума от ощущения пульсации чужого члена где-то глубоко в себе. Брусничные струйки с укусов тянутся по бёдрам, смешиваются со смазкой, и Ким неприятное шипение категорически игнорирует, сосредоточившись только на удовольствии от глубоких, немного болезненных толчков. Взгляд Чонгука помешанный, сумасшедший и адский, им мужчина облизывает нечто прекрасное под собой и с рычанием дышит сквозь зубы. Тэхён беззвучно стонет и замечает капли пота на двигающихся мышцах плеч альфы. Мускулистые руки и большая грудь мокрые, разогретые, об них обжечься совсем легко. Ким глядит на татуировку льва на шее, где выделяются венки, и касается ладонью рисунка, потянувшись вверх и припав порванными губами к ней. Смачно целует, кусает кожицу и слизывает с неё соленые капли пота. Мычит и сжимает твёрдый член в себе, получая по половинке мощный шлепок, от которого вздрагивает. Из груди вырывается скулёж, когда Чонгук выходит. Тэ не понимает и хлопает мокрыми ресницами. — Ещё… — бубнит расстроенно Тэхён. — Я хочу ещё, пожалуйста… Взлохмаченный и просящийся ласки — это тяжелый наркотик. — Нетерпеливый, — хмыкает Чонгук и опускает его ноги с плеч. — Я просто не… — и смущается: сводит дрожащие коленки и быстро моргает, прижимая кулачки к груди. — Не кончил? — выгибает бровь Рено. Тэхён шмыгает носом и кивает. — Однако течёшь очень хорошо и густо. Сердце в груди омеги вот-вот вырвется наружу. Он выглядит жутко стеснительным, надувая губы и пуская слезу. — Оно само… — шепчет. — Не могу контролировать… — Я не сказал, что меня это не устраивает. Чонгук кладёт ладони на колени сведённых ног и разводит их в стороны, опускаясь лицом к внутренней части бедра, испачканной естественной смазкой. Рено выпускает язык, продолжая исподлобья смотреть на мальчика, и слизывает приятно пахнущую жидкость. С восхищением проглатывает и большим пальцем стирает остатки, стекающие с одного уголка губ. Умопомрачительно. — Тебе… — тяжело сглатывает Тэхён и глядит на старшего. — Тебе правда нравится? Чонгук кивает. — И тебе понравится моё, — вполне спокойно говорит ему, выпрямляясь в спине. — Но с этим мы немного подождём. Мужчина осторожно переворачивает Тэхёна, а тот неуверенно встаёт на колени, демонстрируя свою разрисованную и изумительную спину с яркими длинными шрамами. Альфа давит ладонью на поясницу, заставляя принять нужную позу. Омега слушается и опускается корпусом на плед, чуть вытягивая руки и пытаясь через плечо взглянуть на Рено. Чонгук впивается пальцами в бедра с широкими полосами от когтей хищника и вновь заполняет просящее его тело под другим углом. Тэхён берётся за плед и притягивает к себе, волной выгибаясь и хрипло вскрикивая во всё горло. Без промедления Чон-Рено рычит и толкается вперёд, звонко шлепая по пухлой ягодице, после чего омега чуть расслабляется и свободно принимает его. Тэхён прижимает кулаки, сдерживающие плед, к своей шее, мычит и плачет от удовольствия, удерживая взгляд на Ла Алегрии и вскоре снова закатывая глаза. Его ноги дрожат, разводятся шире с каждым выбивающим силы толчке. Он бёдрами сильнее опускается к земле, но Рено крепко удерживает и, разводя половинки в стороны, смотрит на то, как плавно и с хлюпаньем пропадает член в растянутом проходе. Их тела шлепаются друг о друга, и этот звук идеально сливается с громкими стонами Тэхёна. Дышит тяжело, часто-часто, прожигая своего крохотного мальчика гневным взглядом. В ладонях ягодицы терзает, сжимает и горбится над Тэхёном, выпуская язык изо рта и скользя им между лопаток младшего. Ким скулит беспомощно с закушенной губой, задыхаясь. Не чувствует слёз на щеках — ему не до них. Не принимает всерьёз боль в пояснице, отдаваясь мужчине полностью. Его всего окатывает кипятком, мир перед глазами качается из стороны в сторону. Бедра окрашиваются кровью, выделявшейся из укусов, но Рено помечает и на спине. Чонгук тонет в нём. Падает в пропасть, которая насильно захлестывает его в себя. Давится сладким ядом. Львиный Бог больше не сможет без львёнка. Сгниет, если потеряет. Ему губ хочется. Он слабо касается вспотевшей грудью такой же мокрой спины и хватается за подбородок омеги, разворачивая к себе и вторгаясь в его рот языком. Чонгук крупной ладонью накрывает маленький кулачок, крепко сжимая, и сильно вколачивается в него. Ловит бессильные крики ртом, зверски целуя и на весу продолжая двигаться. Позже Тэхён всё же отвечает на поцелуй, причмокивая, и выпячивает задницу, немного приподнимаясь на локтях и пытаясь успеть за быстрыми действиями языка Чон-Рено. Воздух застревает клубком. Задыхается, однако не переживает об этом, разрываясь на части от блаженства. Теряет себя и разум из-за Чонгука. Тот бёдрами делает круговые движения, задевая важные точки, и вставляет по самые яйца, даря приятные ощущения своему львёнку. Сердце кости Тэхёну изнутри разламывает, стуча только для одного человека. Для того, с кем вместе во второй раз предупреждение Ла Алегрии не услышал. Его уносит, с жаждой сплетаясь с горячим языком. Вновь и вновь повторяет движения. Чонгук быстрый, но осторожный. Вокруг сквозит ароматами двух сплетенных тел. Воздух пропитывается гранатом и цветами. Оба, теряясь в вихре чувств, не отдаляются — переживают первое горячее долгое безумие, передавая через рот в рот и воздух, и звучания. И, целуясь, не замечают, что совсем близко оказываются к нужному моменту. Им хорошо… В этот раз двоим одновременно. Чонгук скользит ладонью на пах Тэхёна, беря его член в ладонь, и Кима в момент безумно лихорадит. Он больно кусает в этот раз Рено за нижнюю губу, жмуря глаза, пока старший дрочит ему в такт своим быстрым толчкам. Начиная под ним ёрзать и поджимать пальчики на ногах, Тэхён хнычет, обливается слезами и неразборчиво что-то проговаривает, периодически выкрикивая имя своего искусителя. Шлепки громкие, сильные. Рено забывает, какую нежность держит. Ворвавшись в жестокую игру и иссякнув в мягкости, он сменяет темп на более страстный и грубый, напористый. Тело под ним больше не выдерживает, приближаясь к пику. Тэхён срывает связки. Его обнимает Рено, чувствуя дрожь. Его обнимает густой туман, состоящий целиком из сладкого грешного чувства, и резко выламывает. Изящная спинка выгибается и рот раскрывается в стоне. Узел в животе распадается, и парень, схватившись за другую руку Чонгука, кончает ему в ладонь и полностью опускается на плед. Тепло сохраняется, не отдаляется от него. На его плечах небрежно раскидываются поцелуями, помогая отойти от оргазма. Рено делает последние резкие толчки, утробно рыча через крепко стиснутые зубы между лопатками омеги. Почувствовав вонзающуюся стрелу, альфа покидает истерзанное колечко мышц и изливается на ягодицы, распахивая опухшие губы и опаляя прерывистым медленным выдохом гладкую кожу на спине. Чёрные зрачки значительно уменьшаются, и ярко-серый цвет по новой заполняет выразительные глаза. Мужчина устраивается боком рядом с Тэхёном, который вместе с ним восстанавливает дыхание и смотрит на вытекающую воду с высокого уступа, лежа к старшему спиной. Взгляд Чон-Рено анализирует потемневшее небо, где замечаются остатки оранжевого заката. Он расслабляется гармонией между Ла Алегрией и джунглями. Душа узнаёт свою природу и отдыхает. Тихо. Африка замолкает, и вместе с ней мысли, эмоции и безумие. Тяжёлая ладонь ложится на талию Тэхёна, оглаживая следы далекого тяжелого прошлого, и Ким первым пододвигается, плотнее прижимаясь и тяжело выдыхая. Рено, приподнявшись на локте, подкладывает ему свою руку, и Тэ безмолвно кладет голову на неё и получает нежнейший за этот вечер поцелуй в щёку. Чонгук убирает с его лица растрёпанные волосы, смотря на спокойные глаза, направленные на водопад. — Мне нравится чувство, которое даёт ощутить это место, — тон Тэхёна мягчайший и расслабляющий. — Какое оно? — так же тихо уточняет Рено. Парень блаженно вздыхает и касается руки альфы, находящейся на своей талии, сплетаясь с его пальцами. — Словно мы с тобой единственные оставшиеся люди в мире, — поворачивает к нему голову и глядит в самые опасные серые глубины. — Только я и ты. Сегодня у Ла Алегрии они действительно одиноки. Спрятались в сердце диких джунглей и согрешили. — Пусть это чувство сохранится с нами до утра. — Останемся здесь на ночь? — спрашивает и мелко удивляется, переворачиваясь на другой бок и не отпуская крепкую руку. Они сплетаются ногами и сильнее теснятся. Делятся друг с другом теплом. — Есть куда торопиться? — поцелуй в лоб. — Ты говорил, что тут опасно в позднее время. А в груди не остается и никчёмная капля страха. Рядом с ним сильный человек, и он в беде не бросит. — Я защищу тебя в случае чего, — твёрдо, без лишних сомнений. — Моё святилище, — шёпотом, смотря в глаза. — Мой львёнок, — одними губами. — Хочу, чтобы ты был только моим… Тэхён отдал ему себя. Ждёт от него того же самого. — Никто никогда не увидит меня таким, каким видишь ты. …ведь уже убил за него одного человека. Чонгук заболел. Им. Сильно, пугающе и неизлечимо. В ответ ему улыбаются: широко и лучезарно. Он восхищённо разглядывает эту улыбку и поглаживает большим пальцем кожу на руке омеги. Дрожь от близости губ Тэхён не укрывает, нежно целует и ловит послевкусие засевших на всю жизнь в голове слов. Вспышки остатков огненного заката стирают мысли, страхи и боли. Воздух пропитан магией — ими. Окутывает тела своим теплом. Вместе. Знают — счастливы. И этого хватит. Потому что они пробовали горькое, а сейчас ценят сладкое…