Он живой

      Женя перебирал в руках пакет, пока ждал, когда его пустят к Лёше. Боже, как он волновался. Сердце стучало так сильно, что звук отдавался в ушах. Он ждал этого момента, так ждал.        — Можете идти. — сказала молодая медицинская сестра. Та была очень взволнованной и дёрганной.       Женя опустил ручку двери и вошёл в палату, услышав позади писк девушки. Кажется, она была фанаткой и держалась до последнего… Лёша лежал на кровати, и, увидев Женю, улыбнулся:        — Знаешь, я мог бы обидеться на маму, за то, что рассказала…        — А я мог обидеться на тебя, глупый! — Женя кладёт пакет с фруктами на светлую прикроватную тумбочку и обнимает Лёшу. Женя чувствует, что скоро заплачет, но сдерживает себя. — Ты просто при-ду-рок.        — Зато — красивый весело улыбается Лёша. — А ты старпёр.        — Зато смешной.        — Почти все старпёры смешные, придумай что-то другое.       Женьке кажется на пару мгновений что не было разлуки, что Лёша никогда не уезжал… Но Женя сидел в светлой палате и улыбался бледному, с глубокими кругами под глазами Лёше. Он взъерошил волосы, и, на пару мгновений выпал из реальности.        — Зато я люблю тебя. — выдыхает он.        Очередное признание, но оно даётся с трудом, ведь он вложил в эти слова всё, что он пережил за последнее время: страх, боль, обиду, грусть, потерянность, счастье… Он смотрел на Лёшку, живого, улыбающегося и чувствовал, что кровь в его жилах кипит, когда он видит его. Что каждое мгновение рядом с ним — огромный подарок судьбы. Никогда настолько сильно Женя не любил кого-то. Разве что… разве что того, кто разбил ему сердце несколько лет назад, растоптав Женины чувства в мелкие крошки. Но те дни прошли, боль осталась, но Женя её совсем не замечал. Ведь рядом были те, с кем он сейчас. Кого он любил.        — Жень, ты выглядишь так, будто ты меня хоронишь, а я ещё пожить собираюсь. — Лёша смотрит на Женьку, ушедшего в свои мысли. — Серьёзно, если ты сейчас расплачешься, я включу Helena или Tears in Heaven* и мы будем репетировать мои похороны.       Женя улыбается и трёт лицо руками, стараясь таким образом «стереть» грусть со своего лица.        — Знаешь, мне придётся некоторое время проходить реабилитацию, так что на концертах я не смогу играть.        — Думаешь, к апрелю не вернёшься в строй?        Лёша жмёт плечами и Женя задумчиво кусает губу.        — Знаешь, что-нибудь придумаем.        И он улыбнулся.        — Кстати, как только вернёшься в Москву, сразу же переедешь жить ко мне. Буду следить, как ты диету соблюдаешь.        — Же-е-ня… — Лёша уставился на своего парня щенячьим взглядом. — Ну хоть кофе…        — Нет. — отрезает Мильковский, по-садистски улыбаясь. — Разве что только понюхать позволю.        — С-сади-и-ист…        — Я тоже тебя люблю! — смеётся Женька, уворачиваясь от яблока. — Эй! Оно мытое вообще-то!       Лёша смеётся:        — Не сахарный, помоешь!       Женя садится на Лёшину кровать и утыкается ему в шею и чувствует, что этого ему не хватало.        — Я люблю тебя, Жень. — Лёша крепче сжимает Женьку в своих объятиях и растворяется в этом.       Он чувствует облегчение.       По палате гуляют солнечные зайчики, изредка ударяясь в зеркало и кидая блики на стены. За окном слышатся звуки проезжающих машин, музыка из колонок проходящих подростков. Лёша чувствует Женино тепло и чувствует и чуть не смеётся от понимания того, что он живой.