***
Вожатые вернулись в свой домик и закрыли дверь на замок, в надежде поспать еще хотя бы два часа. Они шли через лес крепко держась за руки, так им было не страшно идти на встречу с неизвестностью. Девушки быстро сблизились за эти дни и близость эта не заканчивалась на доверии. Для одной из них — такая подруга была той, кого ей не хватало всю прошлую жизнь. Для другой же — она стала той, кто заставил ее измениться. И Саманта, и Лесли рады были, что судьба свела их сюда и кардинально поменяла жизнь. Одна из них всерьёз задумалась о влечении к девушкам, а другая знала, что бывают дамы, которые ей по душе. Однако о важном и переломном моменте первая узнает лишь после возвращения домой, пока что, ей остается лишь догадываться о возможности этих событий. — Что это было? — Саманта смотрела в потолок и никак не могла заснуть. — Если бы я только знала… Не к добру все эти пентаграммы… — вздохнула ирландка, также смотря в потолок. — Я не об этом. — латышка повернулась к соседке. — А о чем? — не понимала Лесли, разворачивая голову к собеседнице. — О поцелуе. — А что с ним было не так? — усмехнулась Рой. — Только не говори, что я не умею целоваться. — Ну, ладно, не скажу… — засмеялась Тина. — Но мне вообще-то понравилось, как бы странно это не звучало… — задумалась блондинка. — Что не так? — У меня никогда раньше не было отношений с девушкой… — Всё когда-то бывает впервые. — улыбнулась Лесли. — Этот поцелуй тоже был первым у меня. Ну, в смысле, с девушкой. Саманта затихла. Она еще недолго посмотрела на ирландку, но вскоре отвернулась от нее, заставляя другую задуматься.***
Утром на весь домик раздался мерзкий звон будильника, из-за которого Блас начал мучительно ныть. Сегодня ему удалось легче встать с кровати и, в физическом плане, это было не так больно, как вчера. Однако в психологическом отношении его буквально разрывало на части. Испанец сел на кровать и вытащил из кармана зеркало. Разбилось. Парень провел пальцем по осколку, моментально из него хлынула струя крови. Он провел кровью по щекам, изображая слезы, но получились просто какие-то кривые линии, имеющие со слезами мало чего общего. Светловолосый вытащил один из осколков зеркала и спрятал его в комоде, а остальное закинул под кровать. — Блас, что у тебя на лице? — присматриваясь как можно лучше, спросил сонным голосом Уку. — Грусть, печаль, тоска. — ответил Канто, взглянув на соседа. — Нет, я имею ввиду, что нарисовано у тебя? — Кровь. — испанец вновь провел кровоточащим пальцем по щекам, размазывая кровь еще больше. — Боже мой, ты что, порезался? — эстонец соскочил с постели и подбежал к другу. — Ужас какой, где ты так? — Блас вскинул плечами. — Ох, ладно, подожди. — Сувисте полез в свой комод и вытащил оттуда ватный диск, а затем протянул его соседу. Тот неторопливо взял диск и приложил к пальцу, прижимая его к ладони. На лице Канто не было никаких эмоций. Ему просто было больно, не физически, а морально. Он снова плюхнулся на кровать и закрыл глаза, не желая двигаться дальше. Уку совсем не понимал, что с ним происходит и после тщетных попыток разговорить его, он психанул и вышел из домика, оставляя испанца одного.***
— Эден, ты живая, хвала небесам! — к девочке подбежала Атена. — Не трогай меня, грязная шлюха. — израильтянка сбросила со своих плеч Манукян и проследовала за Роксаной. — Эден? — удивилась армянка, смотря им вслед. Она вздохнула и направилась в домик, чтобы переодеться перед завтраком. — Атен, ты чего такая удивленная? — к ней подошла Стефания. — Эден сказала, что я грязная шлюха… — смутилась темноволосая, смотря уже на гречанку. — Ого, неожиданно… Она ведь такая тихая и мухи не обидит… — задумалась Либеракакис. — И не говори… — Атена опустила грустный взгляд. — А мне еще с ними на прогулку идти… — Хочешь, пойдем с нами на озеро? — предложила Стефания. — Нет, я, наверное, с ними лучше пойду, может, получится поговорить. — вздохнула Манукян. Девочка направилась в столовую, где ее, как ей казалось, ждали соседки по домику. Она вошла в здание и присела на стул, как в ее адрес тут же начались какие-то оскорбления. — Проститутка! — воскликнула Роксана. — Грязная шлюха! — поддержала Эден. — Твое место на трассе, а не здесь! — добавила румынка, бросив в армянку кусок хлеба. — Нечисть. — прошептала Ален, посыпая девушку солью. Атена молча терпела это и пыталась не реагировать, но у нее не получилось. Она вылила на одну из «подруг» стакан воды, а другой в глаза полетел перец. Девочки лишь пуще засмеялись, отчего Манукян опрокинула на них стол и с криками выбежала из столовой. Её встретил Уку, который даже не потрудился остановить девчонку, думая лишь о своих проблемах. Армянка влетела в свой домик и заперла его, а сама села на кровать, обнимая колени и начиная плакать. Девочка никогда раньше не подвергалась оскорблениям, тем более таким. Как она может быть шлюхой, если у нее даже парня-то нет? Атена ничего не понимала. Почему ее подруги стали так себя вести, почему встали против нее? Темноволосая пыталась понять, что она сделала не так, но на ум приходила лишь сегодняшняя ночь, когда Манукян оставила Эден одну в лесу без ведомых на то причин. Девчонка всхлипывала и хотела прекратить плакать, но всё происходило как-то само собой. Она легла на кровать и закрыла глаза, в надежде, что сможет заснуть, но её желания были прерваны громким стуком в дверь. Кто-то уверенно ломился в домик. Повезло, что шторы с ночи остались завешанными и она не видела, кто это был. По ту сторону девочку тоже не видели, значит, могли подумать, что здесь никого нет, раз никто не открывает. Однако всё было не так просто. Когда стук прекратился, то армянка с облегчением выдохнула и упала на кровать, но ее внимание привлек быстро скапливающийся на пустом месте черный дым, который становился всё гуще и гуще с каждой секундой, образуя некое торнадо. Атена испугалась и начала отодвигаться к стене, подбирая все конечности под себя. Внезапно на месте черного дыма возникла Роксана, она парила над полом, а ее глаза, налитые черным цветом, смотрели в потолок. Через мгновение румынка опустилась на землю, но глаза ее остались такими же ужасающими, как и пентаграмма, горевшая алым красным светом. — Ну, что, маленькая дрянь, пришло время отвечать за свои поступки. — это не было голосом Рокси, это был какой-то ужасный демонический вопль, от которого хотелось закрыть уши. Джурджу медленно приближалась к дрожащей Манукян, которая не знала, кому молиться. Рядом с кроватью Атены возникла Эден, с такими же черными глазами и яркой пентаграммой. Они протянули к шее темноволосой свои руки и хотели было сделать что-то ужасное, как вдруг раздался легкий стук в дверь. — Девочки, долго вас ждать? — спрашивала по ту сторону Лесли. — Нет, мы сейчас выйдем. — отозвалась израильтянка своим привычным голосом. — Тебе просто повезло. — прошипела Роксана всё тем же воплем, но возвращаясь к привычному человеческому облику. Атена замерла на месте, не в силах сдвинуться с места, она трогала свою шею, ей казалось, что не хватает воздуха. Она выбежала из домика и упала на вожатую, которая была испугана не меньше девочки. — Атена, что с тобой? — спросила блондинка, смахивая грязь с футболки. — Я… Не… Не могу сказать. — Манукян посмотрела на своих соседок, которые не сводили с нее глаз и лишь злобно ухмылялись. Лесли заподозрила что-то неладное, но не стала подавать виду и, как ни в чем не бывало, направилась на прогулку.***
В другом отряде всё было спокойнее. Из-за отсутствия Бласа, Саманте пришлось одной вести ребят на озеро, но она не злилась на парня и, в какой-то мере, даже понимала его чувства. Блондинка уверенно шла вперед и никак не могла забыть о том недоразумении, что произошло у них с испанцем. Девушка винила себя за то, что отказала ему. Ей было жалко Канто, которому явно не везло с девушками. Хоть он и не плох в интимных отношениях, но в социальных оставляет желать лучшего. Тина считала, что, если он поработает над тем, чтобы избавиться от прилюдных комплиментов самому себе, то жить станет проще. Однако не ей было это решать, а совет давать латышка никому не собиралась, поэтому попыталась избавиться от этой жалости, как можно скорее. — Сэм, ты не против, если я вернусь в лагерь? — спросила Ульрикке посреди дороги. — А что у тебя случилось? — блондинка тревожно посмотрела на девочку. — Ничего, я просто забыла взять полотенце. — смущенно улыбнулась норвежка. — Так ты об этом. Конечно, можешь сбегать обратно, только быстро. — улыбнулась Саманта. — Спасибо. — крикнула черноволосая, когда уже принялась бежать. Естественно Брандсторп ничего не забывала. Она лишь переживала за вожатого, которого не видела вчера вечером и сегодня утром. Ульрикке считала, что виновата перед ним за то, что вчера устроила гречанка. Стефания поступила неправильно. Норвежка готова простить Бласа и быть с ним. Этот парень чем-то привлек девочку, и она никак не могла позабыть его. Черноволосая добежала до пустого лагеря и оставила свою сумку у входа на тропинку, ведущую на озеро, а сама побежала дальше, к домику своего принца. В это время Блас не спал. Он сидел на кровати и смотрел на одну точку на полу. Светловолосый вдруг осознал, что в его жизни больше нет смысла. Нет близких друзей, девушки, парня, да даже собаки у него не было. Канто не хотел заканчивать так, но ему, скорее всего, придется. Он вытащил из комода тот самый припасенный осколок зеркала и поднес его к венам. Испанец прокручивал в голове мысли о том, что девочки будут плакать на его могиле и вспоминать, как он был шикарный, а также винить себя в его смерти. Эта мысля не давала ему спокойно жить — она радовала его, как ни что другое. По щеке прокатилась настоящая слеза, Блас дрожащей рукой стал подносить осколок всё ближе к запястью, а на его лице возникла взволнованная улыбка. Светловолосый уже дотронулся вены, как вдруг раздался стук в дверь. — Блас, можно к тебе? — в его голове не укладывалось. Это что, Ульрикке? Пришла к нему сама? Канто тут же выкинул осколок за кровать эстонца и смахнул слезы. — Да, конечно. — улыбнулся испанец. — Привет… — поприветствовала вожатого девочка, закрывая за собой дверь. — Почему ты не пошел с нами на озеро? — Был занят. — ответил парень, не сводя глаз с норвежки. — Ясно… — вздохнула Брандсторп. — Я хотела поговорить с тобой. — О чем? — О нас. — смущенно улыбнулась девочка. — Я думаю, что Стеф неправильно поступила вчера, решив всё за меня. Блас смотрел на Ульрикке и боялся ее прервать. — Я хочу сказать, что не злюсь на тебя и… хочу быть с тобой. То есть, я готова быть с тобой. — улыбнулась черноволосая. — Я уже давно это обдумала и решила, что почему бы не попробовать. Я, конечно, не уверена, что родители это одобрят, но… Я буду пытаться представить тебя идеальным. — усмехнулась она. — Я… Я не знаю, что сказать. — его щеки покраснели. Что он там хотел сделать пять минут назад? Умереть? Нет, это подождет. Жизнь только начинается. — Ну, соглашайся… — Да, думаю, что я согласен. — рассмеялся испанец, смотря на сверкающие глаза девочки. — Спасибо, это очень мило. — улыбнулась Ульрикке. — До встречи! — девочка долго мялась на месте, но всё же решила поцеловать светловолосого в щеку, отчего оба смутились и покраснели от стыда.***
Вечером, когда вожатые собирались ложиться спать, то обнаружили одну свою древнюю находку. Из кармана Лесли выпала та самая карта, которую они нашли в домике Дункана. Блондинка подняла ее и решила изучить, раз она сама так просит внимания. — Здесь всё как-то неправильно… — не могла ничего разобрать ирландка. — Что ты там… — к ней подошла Саманта, вглядываясь в изображения. — Смотри, домики ведь не здесь находятся. И душ у нас левее, а это вообще, что за лес? — Рой пыталась разобраться в мельчайших надписях на бумаге. — А ты права… Тут написано кедровая роща, у нас нет такой… — изучала карту латышка. — Наверное, старая какая-нибудь. Пусть лежит в комоде, вдруг пригодится. — развела руками Лесли.***
Глубокой ночью, когда все уже давно спали. Это снова начало происходить. Эден и Роксана встали с кроватей и хотели было пойти в свой сатанистский центр, как вдруг получили новые указания. Девочки встали над мирно спящей Атеной и начали перевоплощаться. Их души застыли, перекрываясь чужими, разум заснул, а все мысли зациклились на поклонении дьяволу. Они протянули свои руки к шее невинной армянки, та распахнула глаза, когда почувствовала их холодные, леденящие душу прикосновения. — Девочки… Не надо… — взмолилась Манукян, пытаясь выбраться. — Уже поздно… — дьявольски проговорили они, сжимая шею Атены. Девочка бездыханно упала на кровать, а сатанистки переглянулись и усмехнулись проделанной работе.