***
Утро ворвалось в сознание Драко внезапно и ярко, хлопком тяжёлой, из тёмного дерева двери. Сморщив нос и ещё больше сжимая веки, не желая их открывать, он расслышал тихие и мягкие шаги по комнате. Скрип кровати. Вдруг стало холоднее, с него бесцеремонно стянули одеяло. По щеке пробежался град коротких и горячих поцелуев. А чьи-то небольшие ладошки нежно блуждали по его телу, проходились по самым незаконным местам и возвращались обратно к его ещё не проснувшимся скулам. Кто-то стал постепенно расстёгивать его ночную рубашку, звонкое цоканье длинных ноготков. Достижение последней и самой сладкой пуговицы. Цок. И вот её уже как не бывало. Руки покрыло приятными мурашками, и Малфой фирменно ухмыльнулся, окончательно отрываясь от сна. Подземелье никогда не могло похвастаться ярким освещением, поэтому в комнате горело несколько свечей, а на его животе внезапно появился ещё немного робкий и подрагивающий шершавый язык. Он прошёлся вверх, затем снова вниз. Перед его глазами всплыла Грейнджер. Чего? Паркинсон. Это была Паркинсон. Совсем уже свихнулся за ту проклятую ночь. Уже спит и видит эту грязную идиотку. — Паркинсон, ты что, совсем осмелела? — он небрежно откинул волосы с её лица, да плевать он хотел на эту напускную нежность, нужно лишь чтобы она отсосала, забыть про этого ебаного Дамблдора, пропавшее ожерелье и Грейнджер. Отключиться. Нужно отключиться. — Сегодня у нас утром появилось окно, я думала, ты не прочь поразвлечься, — словно пропев, произнесла она, приблизилась к его лицу, затем горячо поцеловала шею, задевая тонкие артерии на ней, вызывая новую волну мурашек. Никто и поспорить не смеет, что она умела возбуждать до дрожи во всем теле. А потом она безжалостно впилась зубами в эту самую шею. Стало неприятно и больно. — Отцепись! Впилась будто гиппогриф! — слегка отстраняя её за плечи, чтобы ненароком не спугнуть, а её лицо застыло в каменном непонимании. Пэнси очень часто кусала Малфоя во время секса, это было не ново, но сейчас он почему-то её остановил. Не потеряв хватки, она кровожадно вцепилась в губы. Твою мать, почему же так противно? Но не отстранялся, хотел закончить начатое, лишь потому что уже стоял словно булыжник. Её поцелуи вновь накрыли живот. Закрыл глаза и пытался получать максимум удовольствия. И помогло. С закрытыми глазами всё играло по-другому. Дымка интриги. Штаны спустились ниже бёдер, губы начали интенсивно перемещаться вниз и вверх. Он слышал лишь её короткие сексуальные вздохи. Запахло книгами. Новыми свеженапечатанными страницами и ромашковым мылом. Странный набор, которого не было в Пэнси. Но это заставило возбудиться больше и почувствовать нарастающую волну наслаждения и удовлетворения. Пришёл образ. Его трудно разглядеть, но он такой сладкий и манящий. Худые, светлого оттенка руки. Глубокие карие глаза. И волосы, не выходящие из головы. Такие пушистые, похожие на лёгкое облако. Снова её лицо. Выйди из головы. Свали. Не приходи больше. Убирайся. Не хочу видеть. Прошу. Но продолжал думать. О её не слишком заметных веснушках и неестественно кудрявых локонах. О противном звонком голоске, который заставляет летать в облаках. Этого не может быть. Просто не может. Так не должно быть. Тем временем Пэнси все пыталась интенсивнее доставить ему удовольствие. Но уже не могла. Противно. — Остановись, — твёрдо произнёс Малфой, отрывая её голову от своего члена. Она надулась, лицо стало краснеть. И она сама не понимает от злости или от стыда. — Да что с тобой происходит?! — она вскочила с кровати, демонстрируя своё прелестное бежевое кружевное бельё. Оно было чрезмерно сексуальным. Но это больше не заводило. Он просто не мог смотреть на неё. — Тебе ли не всё равно? Сейчас же оденься, — Драко натянул штаны обратно, встал с кровати и прошёл к своему шкафу. Сегодня утром нужно явиться к Макгонагалл по поводу вчерашней ночи, когда они вместе с Грейнджер обнаружили испорченное имущество Профессора Снейпа и пару улик. Не то, о чём нужно думать в момент, когда самая соблазнительная девушка Слизерина стоит полуголая в твоей комнате. Но не для него самая соблазнительная. Больше не для него. Как же мальчик запутался. — Как раз мне не всё равно! Разве ты не понимаешь?! Драко, ведь я… — запнулась, глаза скатились на пол и неожиданно, даже для себя слеза покатилась по её щеке. Но пусто. Это ничего не изменило. Ему плевать. — Да пошёл ты тысячу раз! — грозно потопала в сторону двери и не менее грозно хлопнула ею. Тебе бы разобраться со своими желаниями, чёртов мерзавец. Глубокий вдох. День только начался, а Малфой уже мечтает спрыгнуть с крыши Хогвартса. Хотя кого он обманывает, слишком обожает эту сладкую мордашку в зеркале, чтобы оборвать эту жизнь. Пару дней назад он без какого-либо разрешения покидал замок, потому что ему нужно срочно что-то сделать с этим стариком Дамблдором. И это что-то должно было быть исполнено как можно скорее. И всё-таки Драко решил подстраховаться, случайно подслушал разговор Слизнорта и Макгонагалл и узнал, что тот готовит директору подарок в качестве настойки медовухи. И тогда Малфой приказал подменить этот напиток на отравленный мадам Розмертой. Теперь лишь вопрос времени, когда Дамблдор откинет копытца. Но как же безумно был разъярён Драко, когда не обнаружил на почте Хогсмида своё проклятое ожерелье, которое он удачно приобрёл в «Горбин и Бэрксе». Это нужно было видеть. Облокотившись руками на тумбу, он вскинул голову вверх, до сих пор не осознавая всей случившиеся ситуации. Он остановил Пэнси. Остановил, потому что ему стало мерзко. Мерзко, что это была не та, о которой он думал часами напролёт… Хотя, что за бред сумасшедшего? Ему было гадко только из-за того, что он не мог, чёрт возьми, выкинуть из головы эту дуру. Перестать думать и отрезать себе голову. Очень забавно, что это может произойти довольно скоро, если он не выполнит приказ Волан-де-Морта. Накинув своё чудесное чёрное одеяние, от которого падали в обморок все девчонки этого гнилого замка, он поспешил покинуть свою комнату и впоследствии просторную гостиную Слизерина. Попасть в кабинет Минервы казалось не таким уж и сложным, нужно лишь направляться на второй этаж, в башню ЗОТИ и найти там же тайную дверь.***
— Так, о чём вы говорите, мисс Грейнджер? — сидя за своим громадным столом, повторила Макгонагалл, наконец оторвавшись от своих важных бумаг. Грязнокровка, которая буквально сидела в притык к нему, поёжилась и недовольно вздохнула, демонстрируя свою раздражённость. Было ясно — ей неприятно здесь находиться. А Малфою тем более, потому что сидеть почти плечом к плечу на одном диванчике с этой тупицей не приносило огромного удовольствия. — Повторяюсь, вчера мы с Малфоем патрулировали школу. По стечению обстоятельств Пэнси Паркинсон и Рон Уизли не смогли явиться, — она покосилась на Драко, а затем быстро перевела взгляд на стопку книг, стоявших на столе, а их было немало. Боже мой, зачем нужны книжные полки, если эти дурацкие порванные куски бумаги всё равно лежат на столе. Они оба всеми силами пытались не прикасаться друг другу, расстояние между ними двумя было настолько маленькое, что сразу было заметно как оба вжимаются в края этого несчастного дивана. А потом она сдалась. Её плечо едва коснулось его, прилив тепла. Головокружение. Его чуть ли не стошнило. Прямо на стол этой противной Макгонагалл. К нему прикоснулась самая грязная грязь на земле. Никогда не отмоется. Сколько бы он не тёр мылом, запах теперь навсегда останется с ним. И уже понятно, почему так пахнет ромашками. Он сам насквозь пропах ими. Этими обычными цветами, которые дети топчут и не замечают. Потому что это ромашки. Боже, они же растут на каждом углу. Это не цветы. Сорняки. Их нужно искоренить, сжечь, чтобы больше никто не пах ими. Только она. — Потом мы… кхм… спустились в подземелья, через некоторое время услышали шум и поспешили на его источник. Виновника мы не обнаружили, но нашли так называемые доказательства, — она достала маленькую сумочку, которая лежала на её худых, закрытых тёмными колготками коленях. Грейнджер положила на стол откровенно тупые очки, которые должны принадлежать полоумной Лавгуд, и кусок мантии, с одной стороны синего цвета, с другой — чёрного. Было очевидно, кто совершил так называемое преступление. Вопрос лишь в том, для чего такой, как Полумна, рыться в вещах Снейпа. — Недавно Полумна спрашивала меня о пропаже очков, так что я уверена, что это сделала не она, — Грейнджер приподняла подбородок и гордо шмыгнула носом. Как бесит этот звук, как и она сама. Возомнила себя чёрт пойми кем. — У вас есть что добавить, Мистер Малфой? — Минерва перевела свои выпуклые глаза на Драко, после нескольких секунд молчания, кратко кивнула ему, намекая на то, чтобы он вернулся с небес на землю. Так он и сделал. — Я думаю, что это сделала Лавгуд, просто отводит от себя все подозрения, нужно осмотреть её комнату, Профессор, — да плевать ему на всё это. Если честно, просто хотелось позлить Грейнджер, увидеть её нахмуренные брови и уверенный тон снова. Так и произошло, словно читала его мысли, пробираясь сквозь пучки нервов в сознание. Хотя её дом давно был там, она поселилась у него в голове и не думала выходить из неё. А так хотелось хоть на минуту не думать о её глазах. — Что за бред? Все факты налицо! Это сделала не она. И что это за попытка проникновения в личное пространство, мы что — в тюрьме? — А вдруг это и не Полумна вовсе? — Что ты имеешь ввиду? Что в школу пробрался Пожиратель Смерти и решил прикинуться Лавгуд? Опасно. Слишком опасно. Нужно закончить этот разговор. Но что сделать? Просто признать, что был неправ? Да как бы не так! Он не выдержит победного ликования в её глазах, он просто этого не допустит. Решил промолчать, грозно смотреть ей в глаза. И она смотрела в ответ, а потом расплылась в ухмылке. В её глазах пронеслось победное «бум». Он буквально слышал, как она говорит это. А потом быстро сменила эмоцию на более сдержанную, повернула голову на декана своего факультета и ждала вердикта. — Грейнджер, прошу вас передать эти очки Мисс Лавгуд, а с этим мы пока повременим. Если узнаёте что-то новое, обязательно доложите. Быстро схватила очки и положила их в сумку. Оба собирались уходить, но Макгонагалл обратилась к Драко и попросила задержаться на минуту. — Мистер Малфой, как я знаю вы не были на собрании старост, могу ли я узнать причину вашего отсутствия? — это не было похоже на вопрос, скорее утверждение, Минерва должна знать эту грёбанную причину. Что ей сказать? «Извините я сбежал из школы, потому что мне нужно было забрать ПРОПАВШЕЕ проклятое ожерелье, чтобы убить Дамблдора. Надеюсь, это уважительная причина?» Заколдовать её заклинанием Империус? Ну уж нет! Кто знает, что из этого может выйти? Просто солжёт. Никому не стало хуже от того, что он не присутствовал на собрании. — Я себя неважно чувствовал. Надеюсь, не нужно описывать в подробностях? — поднял брови и правдоподобно, неловко улыбнулся. Поверила. Было заметно по глазам. — О, нет, конечно. Можете быть свободны. Какое счастье. Благополучно покинув кабинет, Малфой услышал крики Золотой Троицы. — Ты же ОБЕЩАЛ, что с Рональдом всё будет в порядке! Скорее, нужно отвести его в Больничное Крыло! Пока ему не стало хуже! — Грейнджер буквально визжала от вида её драгоценного Уизли. Давно было понятно, что эта сука неровно дышит к предателю крови Уизли. И сейчас он был готов разорвать этому рыжему уроду глотку. Что она в нём нашла? Нужно проследить. Вдруг случилось что-то важное. Быстро проследовав за ними по многочисленным коридорам и стараясь действовать незаметно, он пытался разобрать каждую деталь их разговора, обычно вслушиваясь в слова грязнокровки лучше, чем в слова святого Поттера. — Вчера всё было хорошо, он лишь отравился медовухой Слизнорта, мы его откачали и побочных эффектов не было, а на утро он жаловался на жар. Рон, ты ещё жив?! Чем. Он. Отравился? Медовухой. Что за дерьмо? Почему Гораций не отнёс эту проклятую бутылку Дамблдору?! Что теперь делать? Ни ожерелья, ни отравленной медовухи, совершенно ничего. Идиот Уизли. Это он во всем виноват. — Норма-ально… — протянул тот. Следить уже было незачем, лишь только послушать голос этой грязнокровки. Но нужно было что-то решать с Дамблдором.***
— Должно же быть что-то ещё! Ну давай же, мать твою! Драко буквально перевернул всю гостиную, а затем перешёл к своей комнате, благо в которой никого не было. Вещи полетели на пол, и неважно что это было — нижнее бельё или очередная пара носков. Малфоя трясло. Страх. Панический страх. Его кожу пробирало изнутри, пульс останавливался на несколько мгновений, а потом снова учащался. Он же не хочет всего этого. Ни тогда, ни сейчас. Ему это не нужно. Да кто спросит его мнения? Всем плевать. Если бы не принял эту чёрную метку, то сдох бы на месте, как и вся его жалкая семейка. Если бы не Нарцисса, так бы и сделал. Он вспоминает её глаза, большие, полные страха глаза. Она умоляла сохранить жизни. Умоляла спасти свою. Руку снова зажгло в агонии, настолько сильно, что Малфой дёрнулся и рухнул на пол. Что это за чёрт? Что происходит? Не останавливаться. Продолжать искать. Да что можно найти во всем этом хламе? Бессмысленно… Схватил лежавший рядом с ним тёмно-зелёный свитер. В нём он вчера чуть ли не прикончил Грейнджер. Эту ужасную зазнайку. Интересно, где она сейчас? Почему же так безумно хочется найти её, посмотреть в глаза и сказать что-нибудь настолько гадкое и обидное, чтобы она умоляла прекратить. Умоляла. Извивалась под ним и ревела, пока не умерла бы от обезвоживания организма. Кровь закипела. Он поднялся с пола и стал укладывать вещи обратно, пока не заметил нечто шуршащее. Откинув пару шмоток, Драко заметил пакет. Такой же, как он видел в «Горбин и Бэрксе», когда покупал ожерелье. Аккуратно приоткрыв край упаковки, он увидел это самое антикварное ожерелье. Быстро положил обратно, чтобы случайно не умереть. И что это значит? Оно не могло просто взять и само прийти сюда. Кто-то его принёс. Но кто?***
Перед глазами простиралось поле по квиддичу. Из окна Хогвартса не настолько хорошо видно людей, находящихся на этом самом поле, но Гермиона точно различала макушки Гарри, Джинни и Маклаггена. Что делал там Кормак? Перед тренировкой Грейнджер самым очаровательным тоном умоляла его заменить Рона, так как неизвестно сколько он пролежит на больничной койке. И конечно же он согласился, при условии того, что она пообедает с ним. И зачем она всё это время так старательно избегала его, если в конечном итоге придётся идти с этой самовлюблённой задницей на свидание. Хотя, это и свиданием не назовёшь, просто обед. Хотелось верить, что просто обед. Время, проведённое в медицинском корпусе, было не самым приятным. Сначала они с Гарри должны были объяснить, что случилось с пострадавшим, при чём врать было нельзя ни при каких условиях. Мало ли, что могло с ним случится, если бы Гарри сказал, что он отравился обычным бутербродом из столовой (что было и так абсолютной неправдой, ведь еда всегда была первой свежести). Потом же нужно было дождаться Профессора Слизнорта и Макгонагалл, а когда выяснилось, что медовуха, которой отравился Рон, вообще предназначалась Дамблдору, в комнате насторожились абсолютно всё. Повисла тишина. А потом в помещение ворвалась Лаванда с криками: «О нет! Где мой Бон-Бон!? Я должна увидеть его!» Спросила, что здесь делает Гермиона. Да какая ей разница вообще?! Она является его другом и тоже имеет право быть здесь! Возомнила себя центром вселенной! Пф… Рон стал тихо шептать имя его милой Браун. Так должно быть, это нормально, она же его девушка. Но почему это всё так неприятно? Не менее странным было отдавать очки Полумне. Сначала она мило поблагодарила Гермиону за то, что она отыскала и вернула очки хозяйке. Потом же она спросила всё ли в порядке с ней, что её мозгошмыги слишком громкие, и предложила вместе попить чай. Конечно же она отказалась! Не хотелось делать и без того суетливый день ещё суматошнее. Грейнджер тихо сидела на просторном подоконнике, словно самый маленький цветочек в поле, и крутила в руках свою палочку длина которой составляла 10 и ¾ дюйма, изготовленная из виноградной лозы, а сердцевина её — из жилы дракона. На плечи рухнули воспоминания с первого курса. Было ли всё спокойнее? Однозначно. Тогда над ребятами не висела опасность умереть в любой момент от кровожадных рук Пожирателей Смерти. Тогда им вообще ничего не угрожало. Конечно же, кроме того, огромного великана в туалете для девочек! До сих пор мурашки по коже. К Гарри начала приближаться высокая девушка с короткими волосами — Ребекка. Джинни и Маклагген взмыли ввысь и начали тренироваться, а Поттер подозрительно долго беседовал с Мур. Вдруг Гарри присел на метлу, а девушка похлопала его по спине. Возможно, она советует ему что-то? — Боишься, что святой Поттер будет трахать не только тебя? Что за чёрт! Гермиона быстро вскочила и направила палочку на источник звука. Это оказался Малфой? Кто бы сомневался. — Почему бы тебе просто не оставить меня в покое? Как странно. Ты говоришь то, чего в глубине души на самом деле не хотелось. Не хотелось почему? Из-за его голубых глаз, постоянно блуждающих по лицу? Или из-за того, что было утром? Прикосновение. Странное, лёгкое прикосновение. Был бы это кто-то другой, она даже не заметила бы. Но это был Малфой. Гнусный, противный Малфой. Ну почему всё так? Почему бы ему на самом деле не оставить Гермиону в покое, больше не появляться у неё на глазах. Исчезнуть. Как будто его никогда и не существовало. Всё было бы проще. — Опусти палочку, Грейнджер. Не приближался ни на миллиметр, но глаза предательски выдавали его, он горел. Внутри и снаружи. Словно факел. Но не в темноте. Он горит тогда, когда в комнате полно света. Этот факел хочется потушить обеими руками, обжечься. Прикоснуться к этому противному, ненужному источнику света. — Мне повторить ещё раз? Оставь меня в покое! Его глаза заблестели, а рот сложился в ухмылке. — Или что? Она предупреждала! Сказала уйти! — Остолбеней! — из конца палочки вырвался голубой огонёк направляющийся в Малфоя. — Протего. Перед ним появился невидимый, прозрачный щит, который защитил его от заклинания. А вот в Гермиону срикошетило её собственное заклинание, отчего она снова оказалась на подоконнике и чуть не выбила затылком стекло, благо оно было достаточно толстым. А пока она приходила в себя, к ней подкрался этот трусливый и подлый Малфой. Как же она ненавидит его. Одна её нога свисала, а другая стояла на твёрдой поверхности. Она почувствовала, что палочки рядом нет, она лежала на полу. Теперь ей точно угрожает опасность в лице Малфоя. — Ну ты и овца, Грейнджер! Даже идиот Уизли бы увернулся. Он повис над ней, с каждым разом все ближе и ближе оказываясь у её лица. Один — один, Малфой. Гермиону слишком сильно ударило в грудь, сердце ходило ходуном, а лёгким стало не хватать воздуха. И его губы. Близко. В паре сантиметрах. Почему? Почему сейчас так не важно, что он сказал, и что скажет дальше? То желание прикоснуться никуда не ушло. Оно лишь нарастает с новой силой, ломая всё на своём пути. Ломая стереотипы и правила, которые так долго устанавливала она для себя. Ты смотри. Смотри на него и не позволяй светиться от счастья. Не позволяй ему утонуть. Обессилено, встретившись, в отчаянии пытаются оттолкнуть друг друга как можно дальше. Но теперь и ты тонешь в его волосах. Пару сантиметров. Так не должно быть, верно? Так не будет.