***
— Гермиона? — из-за угла показалась чёрная кудрявая голова, голос был знакомым, и это радовало. — Разве мы не должны заниматься в библиотеке? Я тебя повсюду ищу. Малфой подскочил и поспешил отстраниться от Грейнджер. Вот как заиграло? Боится, что его увидят с грязнокровкой! Но взгляд был таким раздражённым, злым. Он на самом деле злился, что их прервали? Пф, хотя прервали от чего? Что за ерунда? — Я вам помешал? — с довольно-таки неприятным акцентом проговорил Бруно. — А что, если да? — язвительно заявил Малфой. Напряжённая пауза. Гермиона вскочила с подоконника, поправила свою чёрную майку и подняла палочку, спеша к Элио, который будто защитил её одним взглядом. Как же она рада его видеть. — Идём. Она чувствовала прожигающе—ревнующий взгляд на затылке, и в каком-то смысле ей это даже польстило. Не хотелось признавать, но это было так, Гермиона рада, что она заставила Малфоя ревновать. Два подростка быстро спешили удалиться от наглого аристократа. Коридоры сменялись другими, лестницы вели всё глубже и глубже вниз, время тянулось бесконечно. Гермиона мечтательно прокручивала в голове случившееся и всё никак не могла до конца всего понять. Раньше такого не было, Малфой не горел желанием подойти к ней ближе, прикоснуться. Ей даже казалось, что когда их носы чуть ли не соприкоснулись, он стал глубже впихивать в себя воздух, жадно и резко. То ли ему его не хватало, то ли он пытался сообразить, чем она пахнет. Но что это значит? Сам же утверждал, что от неё воняет грязью. В мысли въелся его прямой, проедающий взгляд, его зрачки были расширены, и он напоминал наркомана, которых она видела по телевизору в различных людских новостях. И они, говоря откровенно, всегда выглядели не очень, тряслись, кричали и вели себя, как животные. А в то время рядом шёл скучающий итальянец, вздыхающий каждые пять секунд. Нужно завести разговор? Зачем? Да хотя бы ради приличия. — Как ты нашёл меня? — Гермиона поправила непослушную прядь волос, немного прокашлялась и ждала ответа. — Я и не искал, просто услышал не очень приятный разговор и решил помочь. Я надеюсь, что на самом деле не помешал вам обоим? — Чем ты мог помешать? — Грейнджер раздражённо фыркнула. — Ну, вдруг вы хотели уединиться? Откуда мне знать? Она разразилась в громком, звонком смехе, словно колокола зазвенели. Это была действительно глупая мысль. Она и Малфой! Небо и земля! И непонятно кто всё-таки был небом, а кто — землёй. И всё равно его платиновые волосы изредка напоминали облако, а глаза, точно, голубое небо. — Хах, я что-то не так сказал? — Бруно тоже начал посмеиваться вместе с Гермионой. — Как ты себе это представляешь? Я и Малфой! Вот умора! Смех стал спадать, а взгляд семикурсника сразу стал серьёзнее. — Ты хочешь сказать, что не замечаешь, как он смотрит на тебя? — Смотрит? Я тебя умоляю… Давай закроем тему? Он очень неприятный человек, — Гермионе сразу же стало неловко за свою грубость. — Прости. И спасибо за то, что помог, я ценю это. — Обращайся.***
Вечер начался не менее необычно, Гарри вырвался из своей комнаты в два часа ночи, спасаясь от Невилла, пытающегося во сне прибить его подушкой. Гермиона в этот момент не спала, так как нужно было готовится к контрольной по трансфигурации, хоть она и должна была пройти только через две недели. Ложь. Такая глупая, глупая ложь. Она не стала даже ложиться в свою постель, ведь она — ловушка. Если она коснётся её хоть дюймом своего тела, то сразу же внутренне умрёт. Грейнджер не станет. Она утонет в белом омуте шелковистых волос и потеряется там навсегда, будет блуждать словно в лабиринте и не сможет найти выхода. Она уже не видела выхода. Невилла пришлось треснуть по голове несколькими тетрадями, чтобы он наконец пришёл в себя. Долгопупсу было ужасно стыдно, он молил простить, говорил, что он сделал это не специально, а Гарри лишь добро похлопал его по плечу и настороженно отстранился, попросив своего соседа по комнате идти спать. А сам остался. Почему нельзя просто оставить её в покое? Хоть на несколько часов. — Герм, ты очень мало спишь в последние дни. Всё в порядке? — он устало потрепал свои лохматые волосы и поставил рядом стоявший стул к столу, за которым сидела гриффиндорка. — Лучше не бывает, — она поджала губы, и во рту появился приторно-горький вкус. Вкус лжи. Так не хотелось делать этого, врать лучшему другу, но что сказать? Что она чуть ли по глупости не поцеловала Малфоя? Или что она пялится на него в Большом зале? Да это даже звучит глупо. Она скажет ему. Через десять лет, когда у каждого из них будут дети, будут сидеть за огромным дружеским столом на Рождество, она ненароком скажет, что на несколько мгновений ей казалось, что она по уши погрязла в Малфое. И все засмеются, без слов продолжат обсуждать что-то действительно важное. Он исчезнет из-подкорки мозга и перестанет выедать её взглядом и пожирать внутренние органы своим пожаром. Так будет когда-нибудь. А сейчас на неё недоверчиво смотрит Гарри с лёгкой улыбкой и блестящими жизнью зелёными глазами. В горле застрял комок. Только не это. Может это и не Малфой сжигает тебя изнутри? А ты сама? — Гарри, знаешь, мы ведь ничего так и не нашли о сектумсемпре, — Гермиона виновато взглянула на него сквозь ресницы. Так глупо, у него столько проблем, он должен спасти целый магический мир, а ты забиваешь свои мысли каким-то Малфоем. Если он не хочет исчезнуть из её жизни, исчезнет она. — У меня для тебя есть нечто поинтереснее! Вчера после тренировки, на которой ты, кстати говоря, не была, я подслушал разговор Снейпа и Малфоя, — сердце защемило, будто бы палец между двумя стульями. — Я услышал что-то про Непреложный обет. — Непреложный обет — обещание, которое нельзя нарушить, — кожа покрылась мурашками от голоса Рона, который, едва проснувшись, схватил стул и подсел к друзьям. К обеду его выписали из больничного крыла при условии, что он не будет заниматься спортом неделю и подвергать себя опасности. Но кто знает, что Рональд может выкинуть на этот раз? Остаётся держать за него кулаки. И вот они все вместе. Золотая троица. — Это я и сам понял. Но что будет, если его нарушить? Настигло молчание, вдалеке раздался чуть слышный раскат грома; собиралась гроза — самое ненавистное явление природы Грейнджер. — Ты… Умрёшь, — Рон испуганно похлопал глазами. За окном неожиданно сверкнула молния, сопровождаемая раскатом грома, и всю комнату осветило жёлтым светом. — Рон! — Гермиона кинула в него раздражённый взор. — А что, разве не так? Грейнджер обеспокоенно осмотрела комнату: в руках Гарри снова появился злосчастный учебник, который только одним своим появлением вызывал тошноту. А как ещё ей себя чувствовать? Он стал лучшим в классе! Поттер буквально стал одержим этим учебником. Ел, спал с ним, она поклясться может, что видела, как он заходил с ним в мужской туалет! Девушка поправила воротник синего свитера и сглотнула тягучую слюну, глядя прямо на этот учебник. Что-то очень обременяло её, было довольно странное ощущение дежавю. Не то, которое появлялось при самых счастливых моментах её жизни, а ужасное чувство надвигающейся опасности, которая находится перед её носом. — Я думаю тебе нужно избавиться от этого учебника. — Ну вот опять! — заскулил Рон. Дело было в том, что Гермиона не в первый раз заводила этот разговор. Сначала ей двигала скорее зависть, чем страх перед неизведанным, но сейчас этот самый страх поглощал её с головой, словно склизкая смола. — Мы же это уже обсуждали, Гермиона! Это просто учебник, ничего со мной не случится, — Гарри демонстративно прижал его к себе ближе, боясь, что она выхватит этот ценный предмет из его чуть вспотевших рук. — Так если это просто учебник, почему я не могу прямо сейчас взять его в руки? Прочитать? — Грейнджер сощурила глаза и подозрительно нагнулась ближе к столу, оказывая на Поттера неприятное давление. — Гермиона, просто перестань завидовать и порадуйся за друга! — громче обычного заявил Рон. — Но это не так! Я не завидую! Она повысила голос настолько, что после её слов дверь из женской спальни отворилась, и с жутким скрипом кто-то направлялся вниз по лестнице. Это оказалась Кэти Белл, которая просто спустилась выпить воды. Дождь всё капал по крышам, гроза постепенно утихала, а ребята сидели в тишине. — Завтра матч по квиддичу. Думаю, нужно ложиться спать, — Гарри легонько ударил Рона по плечу и стал подниматься наверх, а Уизли покорно ждал пока тот удалиться. Он виновато похлопал своими глазами, а потом взглянул на Грейнджер. Так он на неё смотрел совсем недавно, когда совершенно случайно она застала их за поцелуями с Лавандой. Хоть Рон и был полнейшим тупицей, но ему было неловко за это. Сейчас взгляд был другой, ещё более виноватый и проникновенный, глаза бегали по комнате, сторонясь образа Герми. — Слушай, прости, что я так закричал на тебя. Чёрт, да его нельзя ненавидеть! И это так бесит. Что бы не сотворил, она не может долго злиться на его. И вот уголки губ Уизли чуть приподнялись, а его голубые глаза смотрели глубоко внутрь. Огонь стал тихо затухать, как и сердце Гермионы, она вдруг почувствовала робкий толчок в груди, от его лёгкой улыбки больше не бросало в дрожь и не поднималась температура. И это радовало. — Всё в порядке, Рон, — он поднялся со скрипучего стула и направился к лестнице. — Мне жаль, что ты не сможешь завтра сыграть. — Мне тоже. Спокойной ночи.***
Утром первым уроком оказалось зельеварение, поэтому Гермиона пыталась отдалиться от людей и идти отдельно от образовавшейся группы. Стать незаметной. К сожалению, утренние уговоры Гарри о том, чтобы взять плащ-невидимку провалились, и пришлось избегать слизеринцев всеми силами. Она усвоила для себя одно: увидишь Малфоя — уходи и без раздумий. Не хотелось видеть эти глаза снова. Ей сорвёт крышу при его виде. Но к сожалению, сегодня совместный урок, и у неё просто нет выбора. Завернув за угол, где находился кабинет Северуса Снейпа, она заметила Ребекку. Насколько Гермиона знала, почти у всех семикурсников в этот день недели утром окно. Что-то тут не так. Грейнджер затаилась и стала ждать, пока пройдут все ученики, чтобы узнать, чем здесь занимается Мур. Как только стало тише, она смогла расслышать тихие звуки отпирания замка, затем дверь тихо открылась. Сейчас или никогда! Выглядывает за угол и решительным шагом направляется к кабинету, дверь которого уже прикрыта. Сейчас она узнает, кто ворует ингредиенты для зелий, и это дело наконец будет закрыто. Она докажет Малфою, что это была не чёртова Полумна, увидит как он ненавидяще восхищается ею. Восхищается? О, нет, проклинает. Всем своим поганым видом проклинает её. Быстро дёргает за ручку. Этого просто не может быть. Дверь заперта. Всему должно быть рациональное объяснение, но сейчас его не было. Дверь не могла закрыться сама собой, значит кто-то запер её изнутри. Выжидать воришку не было времени, поэтому Гермиона быстро удалилась от двери, пока никто не решил, что это она является преступницей. Но сейчас появилась цель, прямая цель. И это Ребекка. Но ничего не складывалось. Для чего ей ингредиенты? Очки Полумны? Может быть у неё хорошие отношения со Снейпом, и Грейнджер ошибается на её счёт? Но тогда зачем ей ходить в его кабинет ночью, если у Мур есть ключ, и она может придти в любое время дня. А может у неё и нет никакого ключа? К ушам прилип скользкий, неприятный, доводящий до сумасшествия смех. Такой фальшивый и наигранный. И чем ближе она подходила к кабинету, тем громче этот смех становился. И тут она поняла, что этот смех принадлежит совсем не одному человеку, а целому факультету придурков. А навстречу уже бежала Парвати, волосы которой напоминали огромный душистый букет из розовых и белых тюльпанов. Выглядела она откровенно не очень, глаза опухли от слёз, а щёки горели красным и было непонятно настолько ли ей грустно или она зла. — Парвати, стой, что случилось? — Гермиона задержала её и пыталась понять, что та пыталась ей сказать сквозь рыдания. Из всего этого стало ясно — Пэнси Паркинсон заколдовала волосы Парвати Хербифорсом. Гермиону стал переполнять гнев. Это уже слишком, они все чересчур много себе позволяют. — Направляйся в больничное крыло и не беспокойся. Я сделаю так, чтобы это не повторилось. Гермиона быстро распрощалась с девушкой и направилась к кабинету. Её грудь зудела от переполняющей ярости ко всем этим эгоистичным идиотам, которые учатся на этом проклятом факультете. Грейнджер всё твёрже и твёрже вышагивала, чуть ли не пробивая совсем маленькими каблучками пол, ногти впились в ладонь, казалось, что вот-вот из неё хлынет кровь и растечется по всему полу, но даже тогда ей будет совершенно плевать. Она зайдёт и разорвёт всех нахрен. Распахнувшаяся дверь заставила всех этих выродков тотчас замолчать. Всех кроме этой сучки Паркинсон, она до сих пор была довольна тем, что сделала, а Малфой стоял не скрывая своей циничной ухмылки. Свой взгляд на нём решила не задерживать, а сразу перейти к его подруге. — Минус двадцать очков Слизерину за использование магии и нанесение вреда другому ученику. Если у тебя есть желание подраться — Дуэльный Клуб всегда открыт. Немного оценив обстановку, Гермиона заметила, что Гарри стоит ближе к слизеринцам, чем остальные, вероятно он уже пытался доказать ей, что она не права. Но хрен она послушает его. — Минус двадцать очков Гриффиндору за занудство, — томно протянула Паркинсон, крутя в руках свою палочку. — Занудство?! Ты довела её до слёз! — Да кому какое дело? — Пэнси стала оглядываться по сторонам, ожидая поддержки от сокурсников, но как только поняла, что сейчас с пылающими глазами Грейнджер никто спорить не станет, она сразу же притихла и убрала палочку. Что можно было ожидать от слизеринцев? Они все думают только о себе и им совершенно не интересно влезать в перепалки, в победе которой не уверены. Стадо. Либо нападут все, либо ни один. Гермиона боролась с желанием взглянуть на выражение лица Малфоя. Что он чувствует? Каков его взгляд? Хотелось, но нельзя было. Против правил. Она подошла к Гарри, и они вместе ушли за свой стол, подготавливавшись к началу урока. — Ты молодец, Гермиона, поставила эту жабу на место! — гордо прошептал Уизли. — Боже мой, Рон! — девушка еле сдерживала смех. И вдруг интуитивно повернула голову в ту сторону, в которую нельзя было, в которую было запрещено смотреть. Малфой уставился на неё, поднял брови, а в его выражении лица ничего не изменилось. Он не чувствовал нисколечки? Ничего? Даже презрения? Но нет, волна напряжения прокатилась по его плечам, они устроили бой своими взглядами, бросаясь электрическими разрядами друг в друга. Каждого било током изнутри. Сердце пыталось быстро прогонять кровь по венам, чтобы мозг снова вернулся к реальности и Гермиона наконец осознала что прямо сейчас перед ней сидит Гарри и Рон, и они точно могут наблюдать за тем, что с собой творит гриффиндорка. Быстро ухватившись дыхательными путями за воздух, будто за спасательную лестницу, она отвернулась. Начался урок, а она всё не могла никак сконцентрироваться на нём. Всё дело в тех глазах. Те, которые не выходят из головы.***
После окончания уроков Грейнджер поспешила выйти на улицу. Ей хотелось затолкнуть в себя тонны свежего, прохладного воздуха, который развивал бы её пышные кудри. И как только она почувствовала себя более менее прекрасно, к ней подошёл Кормак. Стал говорить что-то о их предстоящем свидании и о том, что ради неё он без проблем поймает Золотой Снитч, что было полной чушью. И выслушав лекцию самовосхваления, ей удалось выбраться из цепких уз слов Маклаггена. Ни минуты без тишины. Сейчас она шла по земляной, заросшей травой тропинке, ведущей к полю по квиддичу. Через 15 минут должен был начаться матч между Гриффиндором и Когтевраном, поэтому у неё было не очень много времени на то, чтобы неспеша дойти, но достаточно для того, чтобы не слишком торопиться. Гермиона застряла в потоке мыслей о случившемся сегодня утром и нет, совсем не о очередной ссоре со слизеринцами или о Малфое, который поселился в мыслях почти с начала года, а о коварной когтевранке, проникающей без ведома Снейпа в его кабинет. И сейчас она точно уверена — ключа не было. Вероятнее всего она открыла дверь заклинанием. Вихрь в голове не стихал, она пыталась сложить цепочку воедино и обязательно сделает это. Но сначала нужно разузнать что-то об очках Полумны. Легче всего это сделать, спросив у неё самой.***
Драко величественно разложился на зелёном кресле с мягкой обивкой с книгой трансфигурации в руках. Учебник будто в самом деле издевался над ним, буквы плавали по страницам и не желали воссоединяться в слова. Ещё и этот противный гул и суета вокруг него, маленькие девочки с затянутыми зелёно-серебряными галстуками пытались засунуть ещё только подросшей Мандрагоре тряпки в рот и задорно хохотали, когда она топорно выплёвывала их изо рта и пыталась укусить двух идиоток. Теодор и Блейз сидели на обширном диване и смеялись над полуголыми бумажными фотографиями, которые кто-то подложил под подушку Тео. Девчонки постарше выбирали, что надеть на матч и застенчиво поглядывали в сторону Драко всякий раз, когда в гостиной воцарялась хоть какая-то тишина. И вот из комнаты вышла королева драмы с чёрными чуть ниже плеч волосами, делая вид, что её до глубины души обидело поведение «друзей». Она назвала их друзьями, мать вашу. Но к большому счастью, Малфою было плевать, как на её вызывающее поведение, которое раньше пиздецки возбуждало, так и на неё саму. Его голова была забита совершенно другим. Например, недавняя встреча с ублюдком-отцом, не предупредившим о том, что скоро трансгрессирует в школу, чтобы повидаться и узнать, как дела у его драгоценного сына. Да нихера ему не интересно, как себя чувствует Драко после посвящения, этого идиота не волнует то, что рука парня отваливается вместе с костями, и что эту метку каждый день прожигает ядовитая кислота. Он лишь хотел узнать, когда же Дамблдор полетит с крыши Хогвартса, или его задавит тролль, или, когда хоть что-нибудь случится с этим говнюком. Но ничего не происходило как по волшебству. Это трусливое дерьмо опасалось лишь за свою жизнь, не более. Но что-то полезное Люциус рассказал, а именно о том, что Тёмный Лорд отправил в школу Пожирателя Смерти под прикрытием, но кем он является не известно. А потом он исчез, растворился. Лучше бы растворился навсегда, но нет, он до сих пор существует. Теперь у Драко полностью сложилась картина происходящего, а именно, как в его комнате оказалось ожерелье. Этот самый Пожиратель Смерти любезно помог и принёс проклятое украшение сюда, что же он сразу не замочил этого ссаного старикашку? Ему не нужна чёртова помощь, он всё сделает сам. — Драко, идём. Скоро начнётся игра, не хочешь ведь пропустить ужасающий проигрыш слизняка Поттера? — задорно выплеснул Теодор и мигом выскочил из гостиной. О нет, этого он никогда не пропустит.***
— Даю десять галлеонов, что гриффиндорцы победят. У Когтеврана не команда, лишь парочка зубрил решили играть, чтобы не позорить факультет! — доносились крики из толпы детей. — Да ты что! Мне сказали, что играет Бруно, он лучший загонщик Когтеврана! — влетел в лоб ответ придурку, который верит в Гриффиндор. — Вот именно, что Когтеврана, а не школы! Толпа всё больше и больше входила в узкий деревянный проём и втискивалась в башни, все хотели побыстрее занять места и начать следить за игрой, потому что сегодня была прекрасная погода, и игра наконец могла быть проведена спустя долгое время проливных дождей. Драко этому тоже радовался, это значило, что скоро будет игра с Пуффендуем, и он уверен, что это будет самая лёгкая победа в истории факультета. У входа, как всегда, стояли палатки для участников игры, но так как игра начнётся уже через несколько минут, они скорее всего пустовали, если, конечно, парочка гриффиндорцев не решили подбодрить друг друга перед игрой. Вдалеке Малфой заметил кудрявый затылок, медленно переваливающийся с ноги на ногу. Какая же мерзкая. Настолько мерзкая, что хочется взять её, будто железную банку и руками скомкать, царапая руки о острые куски металла, чтобы кровь стекала с ладоней на засохшую, жёлтую траву. Он заметил, что грязнокровка избегает его, причём намеренно, всегда нервно озирается по сторонам и усиленно «оббегает» его глазами. Это трудно не заметить, и из-за этого становилось смешно, ей будто бы 11 лет, и она усиленно пытается избегать предмет своего обожания. Но… что? Да, именно так себя ведут дети. Она чёртов ребёнок. Ненавидит детей. Точно также как и её кудрявую, тупую голову. Все люди уже прошли на места, они вдвоём последние, и всё бы ничего, но Драко шёл от неё в полутора метрах, а она до сих пор не заметила. Но вдруг решила проверить, что за спиной. Это лицо надо было видеть! Растерянность, смятение, злость до кончиков пальцев. А его пробирало мурашками, какое охуенное чувство смешения страха и ненависти, она излучает пожар. И она было хотела ускорить шаг и убежать, но он, чёрт возьми не даст, он получит ещё больше этого страха и будет упиваться её злостью, пока ему не надоест, и именно поэтому схватил за рукав и пихнул внутрь палатки. Её выражение лица сладко искажалось в гневе, это просто прелестно. — Ты совсем с дуба рухнул?! — Грейнджер чуть ли не упала на грязную траву, но продолжала открывать свой гнусный рот и стрекотать что-то противное. — Ты что, боишься меня? Целый день ведёшь себя, будто испуганная псина. — Мне дела нет до тебя, не заставляй повторять дважды! Отвали! Её руки сжались в кулаки и заметно тряслись, снова смешение гнева и страха, она таяла у него на глазах, раскалывалась на миллионы кусочков. С ней не было палочки, поэтому она до боли сжимает кулаки, потому что готова убить его прямо здесь голыми руками. Потому что, чёрт возьми, ненавидит. Точнее должна думать, что ненавидит. Они оба. Должны. — Да ну? Плевать значит? — Драко сделал шаг вперёд, а она отходила дальше. И правда ведь, боится. Он смотрел ей в глаза и продолжал подходить всё ближе, но когда Гермиона достигла деревянного шкафчика, стоявшего позади, наконец сдалась, опустила кулаки, и руки перестали трястись. Ну и где твой огонь в глазах, а, сука? Усмехнулся у себя в голове. — Оставь меня в покое, — она прикоснулась руками к его груди, которая то поднималась вверх, то опускалась вниз. Птицы в груди подлетели до небес и стали стремительно опускаться вниз, а затем снова вверх, настоящие американские горки. — Заткнись уже, Грейнджер. — А ты заставь меня. Он заставит. Он, мать его, заставит. Он уже позволил себе утонуть в твоём шоколадном озере, назад пути нет и не было. Как и ты, тоже тонешь, бесконечно тонешь в молчании и превращаешь своё сердце в лёд, отрицая всё, что чувствуешь. И снова близко. Носы соприкасаются. Соприкоснулись и горячие губы. Сердце взорвалось. Они оба грубо, будто бы пытаясь сожрать ненависть, старались побороть все чувства вместе, чтобы всё стало как раньше, но как раньше ничего уже не будет. Они так долго не позволяли себе погрязнуть в этом дерьме, а что в итоге? Растворились без остатка и без шанса снова стать разными людьми, слились в бесконечном поцелуе. Руки Гермионы схватили Драко за щёки, а он крепко сжал её талию в своих руках. Кем ты стал, Драко Малфой? Увидел бы твой отец. К чёрту отца, к чёрту Тёмного Лорда, задание, мир. К чёрту, мать его всё. К дьяволу Поттера, Уизли и Грейнджер, которая целует тебя и искренне не понимает свои чувства, лишь хочет, чтобы это поскорее закончилось. Нет, о Боже, никто не хочет, чтобы это закончилось. Её губы горячим пламенем соприкасаются с его. И он плывёт в её пушистых волосах, они вновь обволакивают его всего. Они впиваются всё грубее и грубее, пытаясь насытиться навсегда. Но насытится теперь невозможно.