***
Последняя неделя оказалась самой ужасной. Каждый день просыпаясь от её тёмного силуэта, хотелось кричать во всю глотку и надеяться, что жизнь, превратившаяся в бесконечный кошмар без неё, наконец-то закончится. Почему-то то и дело искал волосы, глаза, улыбку. Да, ту самую ненавистную улыбку, которая была адресована Уизли. Искал взгляд карих глаз, настолько глубоких, что бесконечно тонешь. В этом взгляде столько ума, начитанности, красоты. В тот вечер на самом деле он любовался Грейнджер со спины, следил, как она плавно двигает головой и маленькими пальчиками по той пожелтевшей газете, вспоминая тот блаженный момент. Их первый поцелуй, дурманящим запахом ромашек уносит его далеко. Драко на миг ослеп, оглох и онемел. Парализовало. Сначала был металлический привкус во рту, словно кровь, которая нарастающей сладостью обжигала губы. И она, такая неумелая, но смелая гриффиндорка, желающая будто сожрать его язык, почти царапала своими ногтями щёки Малфоя. Он забывался в ванной, стирая с щёк её прикосновения. Вода капала на платиновые волосы, стекала на горячие губы, с них на руку, с руки на кафель. И эта капля унесла с собой её гигиеническую помаду вкуса самого сладкого на свете мёда. Потом в эту ванную заходила она, та самая Грейнджер, гладила его плечо, вызывая волну мурашек, и целовала теми самыми губами с помадой вкуса мёда, оставляла нежный поцелуй на носу, шее и грудной клетке. Так когда-то делала Нарцисса — целовала его в нос и желала спокойной ночи, или доброго утра. В-третьих, что происходит, Драко Малфой? Он вскакивал с кровати в холодном поту. Копошась в волосах, пытался добраться до своего сознания, в котором застряла эта девчонка и вырвать всё, напоминающие о ней, но сам не заметил, как всё его существо наполнили воспоминания о Грейнджер. Свет от одной зажжённой в комнате свечи успокаивал, давая надежду, что он ещё здесь, он ещё не зло. Чувствовал, что гниёт изнутри и превращается в сгусток самой тёмной и вязкой гнили. Отец всё так же изредка посещал, поторапливая с выполнением задания Драко, и настолько давил на мозг, что стоя с этим выродком в одном помещении, хотелось треснуть ему (или самому себе?). Так или иначе план был готов: утром в Хогсмиде он заколдует Ромзету, чтобы та любыми способами передала ожерелье Дамблдору. Плевать как, но она это сделает. Ночь совершенно не хотела уходить, а сон Малфоя приходить, поэтому он решил выйти из подземелий и посмотреть, как лунный свет озаряет поле для квиддича, именно то место, где он чуть впервые не поцеловал Грейнджер. Хочешь сжечь, всё связанное с ней? А самого магнитом тянет. Накинув свитер и чёрные брюки, слизеринец вышел из гостиной и неспеша прогуливался по коридорам. Всё же в статусе старосты есть свои плюсы. Наконец избавился от бесконечной темноты подземелий и направлялся по саду к Большому залу, а затем и к многочисленным лестницам. Мысли снова заняло задание Тёмного Лорда. Так и должно быть, верно? Он ведь Пожиратель Смерти, в первую очередь должен думать о своём задании. На самом деле хотелось убить самого себя, вовсе не Дамблдора. Каким бы противным не был этот старик, убивать его не хотелось. Не хотелось никого убивать. Совсем. Он же просто мальчик, которого увлёк сраный папаша в ряды убийц. Точнее «Высокого Общества». Из головы не выходила деталь, что Драко не единственный Пожиратель в этом замке, и это настораживало. Даже гребаная Грейнджер могла быть им. Это бы многое объяснило, например, её интерес к Малфою. Хотя нет, ничего бы это, блин, не объяснило. В конце коридора послышались голоса, уже не понятно те, которые в голове или наяву. Он узнал этот голос, и теперь уверен, что слышит его взаправду. Этот он запомнил с первых секунд — голос проклятого Бруно. Семикурсник, у которого на лбу написано «бездельник и урод». Он клеился к Грейнджер и играл с ней в дурачка, хотя у самого девчонка есть — Мур, кажется. Блейз на днях рассказывал, что эти двое ругались во дворе, и тот чуть ли не поднял на даму руку, благо тот вальяжно вышел из-за угла, и Элио сбежал, как поджавшая хвост псина. В голове всплыла Грейнджер с фиолетово-красными синяками, и Малфой убил бы того, кто с ней это сделал, поэтому не подпустит этого выпендрёжника к Гермионе. Гермиона. Наверное, впервые думает о её имени. И это так глупо, чёрт, думать о чьём-то имени. На самом деле супер глупо. — Бруно! — прикрикнул Малфой, чтобы создать эффект неожиданности. — Какой сюрприз. — Оу, Малфой, — его рот скривился в фальшивой улыбке. — Действительно, сюрприз! — Надеюсь, ты в курсе, что я староста? — приподняв брови, дерзнул слизеринец. — Так вот, если через две минуты ты и твоя подружка, — метнул быстрый взгляд на девушку, которую было довольно сложно разглядеть, так как стояла в тени. — не окажитесь в своей гостиной, я буду снимать очки с факультета по шагам. — Но… — Прямо сейчас. Уделал? Уделал. — Конечно, староста, — огрызнулась девушка, которая всё не выходила из тени. На секунду стало не по себе, даже кожа похолодела, но чувство быстро ушло, как и желание продолжать разговор с никчёмными когтевранцами. Двое придурков молниеносно удалились. На месте, где стояла девушка, Малфой обнаружил листок, быстро сунул его в карман брюк и поспешил уйти.***
Ленивый день перед праздником тянулся, словно расплавленный сыр по сэндвичу. Зельеварение продвигалось уныло и скучно, так как шло закрепление темы перед изучением новой. Закончив с этим весьма занятным делом, Малфой попытался понаблюдать за Грейнджер, которая тоже закончила работу и что-то усиленно рисовала. С таким важным видом! Полузакрытые глаза, осанка слишком прямая и чуть поджатые в концентрации губы. Водила карандашом по шершавому белому листку и несколько раз поднимала взгляд на своих дружков, будто боялась, что заметят, что она делает. Слизнорт был слишком занят, чтобы уследить за ней, поэтому на него Гермиона почти не смотрела, лишь изредка проверяла его местоположение. — Драко? — протянул Забини, оборачиваюсь за свою спину и, вероятно, поняв, кем любуется друг. — Что? — Я подумал, ты… — Нет, даже не думай, я просто задумался. Гораций стал созывать всех учеников к своему большому тёмному столу для того, чтобы продемонстрировать котёл. Точнее то, что в нём находится. — Итак, дорогие ученики! — он поправил пиджак, поднимая массивную крышку от котла. — Перед вами сильное зелье. Сможете ли вы опознать его? Боковым зрением с правой стороны Драко заметил, как Гермиона приподнимается на носочки, чтобы разглядеть зелье. — Сэр? — тихо спросила девушка, поднимая свою худую руку. — Да, мисс?.. — Грейнджер, сэр. Смею предположить, что это — Амортенция. — Совершенно верно! Вы, видимо, узнали его по особому перламутровому блеску? — И по тому, что пар завивается характерными спиралями, — улыбаясь, заявила та. — Ещё оно пахнет для всех по-своему. Например, я чувствую запах свежескошенной травы, свежего пергамента и, — она слегка порозовела и замешкалась. — одеколона. Одеколона? Все взглянули на Грейнджер с неподдельным интересом, в том числе и Малфой. — Амортенция не создаёт любовь, это невозможно. Любовь нельзя ни сфабриковать, ни сымитировать. Нет, этот напиток просто вызывает сильное увлечение, вплоть до одержимости, — Гораций сделал паузу, наблюдая за реакцией учеников. — Вероятно, это самое могущественное и опасное зелье из всех, что находятся сейчас в этой комнате. Блейз приблизился к пуффендуйцам, пытаясь подлизаться к девушке, а Нотт что-то шептал Паркинсон, отчего она начала игриво хихикать. Вот бы подойти к нахальной гриффиндорке. Наклониться над её ухом и шепнуть что-то грязное, отчего белое, ровное личико с редкими веснушками залило бы багровым румянцем. К сожалению, она стояла слишком далеко. Малфою казалось, будто их разделяют тысячи километров. Как же это злит! Подойти к ней — означает высмеять своё чистокровное достоинство и запятнать себя в грязи. Так говорит отец. Так думает и его сын. — Интересно, чем пахнет Амортенция, Драко? — шепнула какая-то девчонка, надеясь, что тот не услышит. Он бы на самом деле никогда не сказал, чем она пахнет. Не осмелится признать. Не осмелится признать, что она пахнет…***
Грейнджер и её друзья весело шагали по каменному мосту в Хогсмид, Рон предложил выпить сливочного пива, отчего никто не стал отказываться. Этим вечером должен состояться праздник, а сейчас большинство детей веселились в городке, заходя в различные магазины и бары. Улица залита детским смехом и запахом шоколадных лягушек. Кажется, вот оно, счастье, вдохнув этот воздух и запихав его поглубже в воспоминания, она пытается уловить каждую окружающую деталь. Гарри, Рона, запах шоколада и хлеба, «Три Метлы» и самой себя. Запомнить себя в момент радости, умиротворённости, держаться за это воспоминание, чтобы не сойти с ума. — Рон, ты не видел Джинни? — смущённо спросил Гарри, потирая двумя пальцами переносицу. — Понятия не имею, — отвлечённо ответил друг, взглядом выискивая кого-то. — Я видела, как она выходила из гостиной с каким-то парнем, правда, не поняла с каким, — Гермиона стала оглядываться по сторонам, надеясь зацепиться за рыжую макушку, но поняла, что совершила ошибку, сделав это. Сзади шло двое слизеринцев: Малфой и Забини. Остановив свой взгляд на втором, поняла, что тот улыбается ей, причём довольно искренне. — Я её не вижу, — твёрдо, пытаясь скрыть своё волнение заявила Гермиона. — Идём быстрее. — Мы уже поняли, что тебе холодно! А я говорил надеть свой шарф! — О, Гарри… — посмеялась Грейнджер, когда Поттер галантно приоткрыл ей дверь. В щёки ударило разливающееся по телу приятными мурашками тепло. Знакомые лица занимали большинство столиков. Она узнавала учителей, ребят с факультетов, пару официантов, которые работают тут уже уйму лет. Как им не надоедает? Метнув взгляд на место, которое заприметил Уизли, и чуть ли не бегом занимая его, ребята сняли с себя верхнюю одежду и повесили на стоящую рядом вешалку. От вещей до сих пор веяло приятным холодком. Золотое трио устроилось на своих местах. Рон вёл себя настолько взвинчено, что через несколько минут постоянный скрип его стула начал раздражать, как Гарри, так и Гермиону. — Что такое, Рон? Ты весь будто на иголках, — одернул друга Гарри. Уизли выглядел слегка угрожающе. Он таращился в одну сторону, затем повернулся на друзей и несколько секунд изучал их лица, а потом кивнул в ту сторону, куда его голова была направлена до этого. — Посмотрите, Дин и Джинни! И что она нашла в нём? — Да ладно тебе, они просто разговаривают, — вдруг пара начала медленно приближаться друг к другу и в последствии нежно целоваться. —… а теперь целуются. У Рона раскраснелось лицо, а из ушей от злости медленно выходил пар. Так забавно выглядит! В голове эхом раздался голос, неразборчивый и противный. Тот, который не хотелось сейчас слышать вообще. На талии и губах начали будто кипящим маслом выжигаться прикосновения. Вспоминаешь то, о чем думать не нужно, но делаешь это постоянно, потому что это значит больше, чем ничего, потому что он значит гораздо больше, чем ничего. Когда наконец три сливочных пива стояли на столе, Рон со скрипящими зубами процедил: — Думаю, мне лучше уйти. — Что за глупость, Рон?! Уверена, что она бы не ушла, если бы ты целовался… не знаю… со мной, например, — она и правда сказала это вслух. Сказала. Это. Вслух. Хотя, благодаря этим словам, тема не получила продолжение, что безмерно радовало. — Итак, — прошептал Гарри. — Что дальше по плану? — Хм, — Гермиона провела рукой по своей верхней губе, чтобы убедиться в том, что на ней нет пены. — Гарри, ты узнал список пропавших ингредиентов? Он покачал головой и мрачно посмотрел на свою руку, погружаясь в раздумья. — Вот чёрт! Это бы нам здорово помогло. — Но в чём? Гермиона, а если она просто хотела сделать пакостное зелье? Последнее время Рон всегда сомневался в словах своей лучшей подруги, что очень раздражало и злило Грейнджер. — Рональд, пакостное зелье всегда можно сварить в клубе зельеварения или тайком в классе. Зачем ученику лишний раз подвергать себя и свой факультет опасности, тем более когтевранцу? Всему есть причина, — она победно приподняла голову вверх и тихо фыркнула. Во время спора Гермиона заметила, что Гарри уже совсем не летает где-то в своих мыслях между Джинни, квиддичем и тренировками с Дамблдором, его глаза плавно передвигались по помещению, он следил за кем-то. Хотелось окликнуть его, но вместо этого девушка лишь повернулась на объект, за которым наблюдал Поттер, но успела разглядеть лишь тощую руку с чёрным рукавом, закрывающую дверь в уборную. — Гарри? Гермиона? — позвал тихим тоном Уизли. — Гарри? — повторила за другом Грейнджер. — Туда зашёл Малфой. Видели бы вы его глаза. Он так нервничал, — Поттер обеспокоено отпил пива из большой кружки, не отводя взгляда от двери. Девушка заполнила грудь воздухом, а потом медленно выпускала его. Она снова провела рукой по рту, чтобы снова убедиться в его чистоте, и вдруг резко вскочила с деревянного скрипящего стула, встав на такую же скрипящую половицу, взяла в руки бордовую шапку и натянула на лоб. — Пора возвращаться, — звонко протянула та. Небольшой слой снега трещал под ногами, издавая жутко неприятные звуки, хотелось пнуть его. Сзади послышался громкий лай собаки и гогот детей, улица была заполнена оживлёнными голосами людей и постоянно звенящими колокольчиками магазинных дверей. Гермиона стала думать о предстоящем событии, которые не выходило из головы последнюю неделю. Это ярмарка, вечеринка, музыка, танцы! Должно быть очень весело, и у неё наконец появится шанс отключить свой мозг и от души повеселиться, чтобы потом опять впасть в бесконечное смятение. Но она на самом деле заслужила отдохнуть, после всего, что пережила. Уголки губ приподнялись, на душе стало тепло. По дороге ребятам встретился Флитвик, направляющийся в «Три метлы». Побеседовав с учителем, ребята наконец двинулись вперёд, как вдруг… — Это не твоё дело, отпусти! Сейчас же! — громкий девичий крик обратил на себя внимание всей улицы. Голос был похож на голос Кэти. Кэти Белл. — Гермиона? — прошептал Гарри. Все были напуганы наступившей тишиной. Такой громкой тишиной. Она резала уши, не щадя ничего, а потом визг, пронзающий сердце и рвущий его на тысячи кусков. В воздух взмыла всё та же Кэти, истошно крича и метаясь из стороны в сторону, а потом камнем рухнула вниз. — Кэти? КЭТИ! НЕТ! — завопила её подруга, обмотанная в тёплый пуффендуйский шарф, который спал с шеи на землю из-за резких движений Лианны. Она не подняла его и не старалась быстрее укутаться. Она просто сидела на коленях у тела Белл и рыдала. На холодной земле лежал бумажный, порванный свёрток, к которому Поттер потянул руки. — Не трогай! — закричал запыхавшийся Хагрид. Кэти унесли. Снежинки стали падать большими хлопьями, попадая на глаза и ресницы. А на белом снегу всё лежал жёлтый шарф.***
Дерьмо. Проклятье лежит не на ожерелье, а на чёртовом Малфое! Он неудачник. Она на самом деле сдохла? Тогда об этом узнаёт вся эта гнилая школа. Все уже знают, что это сделал он. Драко видит, как они смотрят, боятся его, ходят стороной. И пусть идут, сука! Пусть катится всё к дьяволу, мать его! К дьяволу! В гостиную возвращаться он не собирался, слишком нервничал и злился. Настолько, что едва сдерживал порыв со всей силы вмазать рядом проходящим ученикам. Никого бы не пожалел, даже слизеринцев. Какого же хрена всё опять пошло не по плану? Почему сейчас? Ещё эта орущая во всю глотку пуффендуйка! Гореть ей в Аду! Ещё бы чуть-чуть и Грейнджер бы заметила его, но Драко смог быстро сбежать с места преступления, точно жалкий трус. Руки снова затряслись, а сам Малфой сидел на скамейке в подземельях, окружённый рыцарями в железных, обляпанных чьими-то отпечатками пальцев доспехах. Отец бы не допустил такого бардака. Да к чему это? Он допустил всё это. Жалкий. Какой же жалкий. Мысли снова путаются в клубок, к горлу подступает комок. Но весь этот мрак нарушают чёткие шаги, которые слизеринец мгновенно узнал. — Блейз? — довольно пискляво и неловко вылетает изо рта Драко. — Ага, ты как? Он присел рядом и легонько положил свою ладонь на плечо. Из груди вырвался этот комок неразборчивости, наступила кромешная пустота. Пустота, которая заполнилась новыми, ровными и аккуратными нитями, которые он снова растерзает, чтобы без остатка и снова до крика в грудной клетке. — Паршиво. — Вижу, — пробормотал тот, вдыхая пыльный воздух. — Насколько? Все конечности ныли, голова гудела. — Хуже быть не может. — Мы всё исправим. Всегда это делали. Эти слова сейчас нужны были больше всего. Они помогали не свихнуться и продолжать идти, гордо взмыв слизеринский подбородок, помогали, когда хотелось выть от боли. — Иди, скоро начнётся ярмарка, я догоню, — сказал Малфой шмыгнув носом.