***
После всего случившегося, должен признать, что-то в наших с Чонгуком отношениях едва заметно изменилось. И в этот раз я был уверен. Он стал улыбаться мне намного мягче, чаще поглядывал, особенно тайком, когда думал, что я не замечаю, и постоянно тянулся, чтобы пошептаться. На следующий день мы оба работали во дворе наместницы, так что могли без проблем разговаривать и наслаждаться покоем. И я бы так и делал, если бы не Бомгю. Он явно тоже заметил эти изменения. И, кажется, был не в восторге. Странно, с чего бы это, хах?.. То он сам, то его слуга постоянно из-за каждого угла таращились, как будто им заняться больше нечем было, честное слово. Не хотелось, чтобы эта маленькая заноза меня преследовала, так что нужно было что-то срочно решать. Но, увы, я понимал — он принц, и я не могу его поставить на место, как какого-нибудь надоедливого парня из параллельного класса. Поэтому решил, что должен его как-то… умаслить. Может, Бомгю начнет проще смотреть на ситуацию, если решит, что я не такой уж и плохой? Я дождался раннего ужина, после которого принц отправился в местную церковь, снова увильнул от этой неприятной экскурсии и принялся за выполнение своего сомнительного плана. — Вот и моя берлога, — с гордостью пробасила полюбившаяся мне служанка, проскрипев по старому крыльцу и бедром распахнув дверь. — Проходи, не стесняйся, гостям мы всегда рады. Я даже рискнул войти первым, с любопытством оглядывая узкую темную комнатку. — В коридоре-то не стой, — подпихнула в спину женщина, — в дом проходи. Нечего тут разглядывать, красота вся — внутри. Красота внутри, действительно, была. Обещанная полочка с цветами оказалась почти настоящим ботаническим садом, занявшим половину огромной комнаты и пышно цветущим всеми цветами радуги. А между этим разнообразием, задрав пушистые хвосты, с мяуканием бродили почти такие же разноцветные кошки. — Вот это я понимаю, подпольный садик, — протянул я, глядя на пятнистую мурлыку, уже трущуюся с урчанием о мою ногу. — Это вообще законно?.. — Хах, скажешь тоже! Роз-то у меня не много, но несколько штук найдется, — сказала женщина, каким-то поистине волшебным образом ловко и грациозно пробравшись в серединку зарослей и приподняв горшочек с алой розой. — Такая тебе сойдет? — Еще как, — заверил я, протянув руки, но не дотянувшись. Посмотрел на кусты под своими ногами и решил не рисковать, дождаться, когда роза сама до меня доберется. — Спасибо большое, это как раз то, что я хотел. Главное, чтобы красная. Женщина широко и довольно улыбнулась. Я отдал обещанную монетку и уже было подумал, что на этом встреча окончена, собирался уходить, но тут прозвучало нечто еще более волшебное: — А хочешь супчику налью? Ягодный, с клёцками. Только-только состряпала, остыть еще даже не успел. — Не знаю, что это, — пробурчал я и пожал плечами, — но согласен, если оно горячее и вкусное. Чтобы я отказался от бесплатного угощения? Не бывать такому. Средневековый мир быстро превратил меня из человека, готового хоть как-то держать себя в руках и отказываться от лишнего, в человека, который не знает слова «лишнее». Поэтому, перешагивая через котов и цветы, я всё же отправился к столу. Теперь работать приходилось за каждый кусок хлеба, в самом прямом смысле этих слов, так что дополнительная миска супчика не помешала бы. И в этом я убедился, когда передо мной на столе устроилась тарелка с симпатичной и странной розоватой жижей. Парок восхитительно пах ягодами, поэтому никаких подозрений незнакомая похлебка не вызывала, я поспешил взяться за ложку. На колени ко мне тут же вскарабкалась тощая белая попрошайка. — Кошки у вас… ласковые очень, — проворчал я, пробуя суп. Оказалось довольно вкусно. — А как же, дорогой, — покивала женщина, тоже усаживаясь за небольшой стол и пристраивая в середине миску со сметаной. — Меня же целыми днями дома не бывает. Они и скучают за лаской человеческой, в ноги бросаются. Им же тоже внимания хочется. Я задумчиво осмотрелся. Цветы, цветы, цветы, шкаф, цветы, стол с покосившимися лавчонками, дверка в следующую комнату, снова цветы. И всё это мяукает и урчит. — А вы одна живете? — Одна. Вдова я бездетная. Уже полгода вдова. Муж мой главным овцеводом был, все его уважали. Да только свалила его болезнь… что-то богине не понравилось. Оцарапал ногу в сарае, пришел промыть, да только не успел. Судороги какие-то начались, дергало всего, челюсть сводило, в голове гудело, говорил. Дугой всего изогнуло. — Столбняк, — вздохнул я, чувствуя неподдельную тяжесть на сердце. — А чем ему лекарь от этого помочь пытался?.. — Да нет у нас сейчас лекаря, — отмахнулась женщина. — Лет пять назад от горячки умер, так нового никого и не нашлось. — Ужас какой. — Я опустил взгляд на суп, стараясь даже не представлять, какая же в этих краях смертность. — Ну… А другие родственники ваши далеко живут? Навещают хоть в такое-то трудное время? — Да есть там, — пожала плечами женщина и взялась за мисочку со сметаной. Видимо, рассказывать об этом не привыкла, чувствовала неловкость. — Почти день на телеге ехать, там деревенька на болотах. Вот в ней у меня живет племянник, только он совсем знаться с теткой не хочет, в последний раз виделись, когда еще мать его жива была, ему-то годок седьмой шел, не больше. А сейчас уже четвертак разменял. — О, как я примерно, — вздохнул я, доедая последнюю ложку. — А я и знать не знаю даже, есть ли у него детки, — закончила женщина, тут же улыбнувшись. — Поэтому и помогаю молодым да неопытным вроде тебя, чтобы пользу приносить людям. А заодно цветочки развожу и кошек, успокаивает, радости от них много. — Грустно это. Со мной родственники тоже не сильно общаются, говорят, что интересы у нас разные, не сходимся личностями. Хотя и не родственники они мне. Так что ищу родственные души в чужих семьях. А супчик у вас, кстати, хороший очень. Я улыбнулся и тут же получил добавки.***
Поразмышляв с пару минут, выглядывая из-за угла забора, я принял решение приступать к выполнению следующей части плана: более удачного момента не предвиделось, а упустить можно было и этот. Спрятав розу, пригладив волосы и натянув почти вежливую улыбочку, постарался как можно тише подобраться к краю телеги. Мужчины в ней о чем-то лениво переговаривались со стоящими с другой стороны воинами. Я замер, осмотрел фигуру в пестрой тонкой шубе и кашлянул. — Прошу аудиенции, ваше многоуважаемое высочество. Бомгю удивленно похлопал глазами и перевел взгляд на топчущегося у повозки нахала. Я мялся, крепко держа полы куртки и нахально улыбаясь. Принц охнул с удивлением и тут же недовольно нахмурил брови. — Опять ты? — как-то устало пробормотал Бомгю. Тоже мне, как будто это я его своим вниманием достаю, а не он меня везде и всюду выглядывает. — Надеюсь, у тебя какое-то поручение от Чонгука. В противном случае я бесед вести не собираюсь. — Вы, ваше высочество, не обижайтесь, но разговоры с вами — скука смертная. — Молодцом, Юнги, так и налаживают отношения! — Но я всё же хотел бы обсудить кое-что, что вам будет очень интересно… уверяю. — Снова хамит, — вздохнув, меланхолично сказал Бомгю. — Учти, слуга, я прекрасно знаю, что это ты уронил мою сумку в лужу, это была твоя первая провинность. Сейчас — вторая. Высечь его. — Эй, я не успел еще хорошенько провиниться во второй раз, ваше высочество! Дайте шанс, у меня и правда к вам дело есть. Я развел руками, залихватски улыбаясь. Из-за пазухи, не придерживаемый больше руками, тут же ухнул в густую траву горшочек с розой. Цветок покачнулся, но стойко выдержал испытание, не уронив ни лепесточка. Правду сказала служанка-вдова, крепкое растеньице. Бомгю чуть не подпрыгнул на месте от удивления и радости, но тут же взял себя в руки. Пока я, внимательно глядя на него из-под челки, поднял горшочек, демонстративно медленно отряхнул и снова спрятал под куртку, Бомгю уже собрался с мыслями, сидел почти невозмутимый, только глаза бегали по фигуре сумевшего-таки заинтересовать человека. Похоже, всё шло строго по плану. Бомгю коротко оглянулся на писаря, с которым до того беседовал, вздохнул и, немного подумав, сполз осторожненько с телеги. Продолжая оглядываться, отошел на несколько шагов и пробормотал, понизив голос: — Ну, что там у тебя, дерзкий простолюдин? Какие дела у тебя могут быть к сыну посланника богини? — Попросить хочу кое о чем, — аккуратно начал я, не зная, с какого боку к этому лучше подбираться. Вариантов у меня было много, вплоть до «Отвали уже, мелкота, и дай мне спокойно замутить с твоим братом». Но нужно было как-то наладить отношения, а не испортить окончательно. — Может быть, вы согласитесь простить мне мои ошибки и начать наши непростые отношения с начала, так сказать? Бомгю понимающе замычал, прищурившись, припоминая, видимо, все мои реальные и выдуманные им самим косяки. Он покивал и снова внимательно посмотрел на меня, видимо, ожидая продолжения. — Мне очень жаль, и я извиняюсь, — выдавил я, изо всех сил стараясь не раздражаться. — Простите, пожалуйста. — И для чего же мне прощать того, кто будет совершать ошибки вновь и вновь? — с деланным сомнением спросил принц. Гордо выпрямив спину, он медленно пошел вокруг, точно коршун над будущим обедом. Замерз, что ли, на месте стоять? — Что мне с твоих сожалений? — Я обещаю, что буду внимательнее и осторожнее. Во всех отношениях. В том числе и не доставлю неприятностей вашему дорогому брату, о котором вы так переживаете... — Я едва заметно улыбнулся, наблюдая за его реакцией. Глаза Бомгю опасно сузились, но он всё же чуть кивнул. — Я бережно отношусь к тем, кто питает ко мне симпатию и решается довериться… На это Бомгю еще и губы поджал. Я и правда рисковал, так что опасался, что он вот-вот озвереет и прикажет меня казнить или хотя бы высечь. Но принц только внимательно смотрел в глаза и слушал. — Ваше высочество, я не прошу вас понять, принять и благословить, — чуть ли не дрожащим голосом проговорил я. — Прошу только не пытаться нам мешать. Вы ведь видите, что для Чонгука это стало важно… и вы сделаете ему больно. — И чем же ты готов расплатиться за такой роскошный дар? — хмыкнув, полюбопытствовал Бомгю, стреляя взглядом на заметный бугорок куртки, под которым прятался горшок с цветком. — Вы — человек знатный, богатый, все мы понимаем, — пожал плечами я, изображая задумчивость. — Вас золотом не подкупить, получается. Но я, например, мог бы дать вам то, чего у вас нет, но чего очень хочется. Чего же нет у самого сына короля? Бомгю снова прищурился. Я уже был готов снова выслушать замечание за дерзость, но он только задумчиво помычал, еще раз оглянувшись на своих спутников и стоящую у телеги стражу, а после склонился немного и прошептал: — Едва ли ты заметил, но король Генрих настрого запрещает высаживать в замковом саду красные розы, только белые. Говорит, что лишь этот чистый цвет достоин считаться цветом королевского семейства. А я, признаться, так люблю всё красное. — Оно и видно, — я цокнул языком, окинув взглядом шубку принца, гревшую теплым мехом внутрь и пестревшую яркой красной тканью наружу. Я и сейчас не жалел, что в шутку назвал шубку в прошлый раз бабской, уж больно на платье походила. Красивая, теплая, дорогая, но такая забавная и непривычная взгляду. Как раз для нашей маленькой и вредненькой Червонной Королевы. — Отдашь мне свою розу взамен? — наконец прямо спросил Бомгю, откинув лишние разговоры, и посмотрел почти строго. — Розу? — задумчиво протянул я. — Розы в горшочках — редкость. Трудно переоценить подобный дар. — Тогда я, может быть, закрою глаза на ваши неподобающие отношения. — Так уж и быть, — согласился я, вытаскивая на свет горшочек с цветком. Бомгю аж просиял, радуясь своей ловкости в торге, наивное дитя. — Как говорится, расплачусь натурой. Натуральными продуктами. Но дайте обещание, «может быть» меня не устраивает. — Что б тебя богиня за наглость в болоте утопила. Будь по-твоему, я обещаю, что не стану строить козни и мешать. Даю тебе слово принца, жалкий простолюдин. И после этого Бомгю выхватил из моих рук глиняный горшок и торопливо зашагал к телеге, чтобы пристроить розу между мешками, на которых сам недавно сидел. Ужасно глупый спектакль мы с ним разыграли, но главное, что в конечном счете все остались довольны. Или почти довольны. Пристроив розу, Бомгю глянул на своих стражников и совершенно спокойно велел: — Высечь его. — Да как же так?! — возмущенно вскрикнул я, пятясь от двинувшихся на меня суровых амбалов в блестящем на солнце железе. — Я думал, что мы нашли общий язык, пришли к перемирию. Я вон вам розу подарил! Между прочим, мне ее у стаи кошек почти с боем вырывать пришлось! — Роза за обещание по поводу ваших отношений с принцем Чонгуком, а не за то, чтобы не наказывать за хамство. Всё честно. Да и я уже успел до этого приказать, как ты помнишь. — Так успейте взять свои слова назад, — настаивал я, петляя по траве от не слишком охотно преследовавших стражников. — Вы же тут главный. Отмените приказ. — Негоже, — покачал головой Бомгю, глядя на странную погоню со скукой в глазах. — Сам подумай, дерзкий простолюдин. Я ведь сын короля. Как я буду выглядеть в глазах своего народа, если стану болтать бездумно, а потом брать свои слова назад? — А у меня как раз на эту тему песня хорошая есть, — усмехнулся я, вынырнув вдруг из-под телеги и напугав принца. — Слушайте… — Ой, не начинай даже, не хочу я твои завывания опять слушать. Хватает из-за стенки этого нытья. — Да там интересно, — насупился я. Выросшие за спиной стражники схапали с обеих сторон, крепко вцепившись в локти. — Про свободных людей, про возможность выбора. — И без тебя голова надвое раскалывается. — Потому что надо меньше думать о том, как выглядишь в чужих глазах, — с досадой сказал я, снова осмотрев пеструю шубку, за насмехание над которой, видимо, Бомгю меня окончательно невзлюбил. — Вам положено думать о том, что для народа сделать, чтоб ему жилось лучше. А не о том, что вашу шубку бабской назвал мужик, который сам в непонятном тряпье ходит. Эх вы, не всех же дураков слушать, в самом деле. — Принцев учить удумал. Видит богиня, собирался я уже тебя пустить по добру, да только испортил ты всё. Точно высечь. И никаких возражений. — Как скажете, — пожал плечами я, гордо задрав нос. Бомгю покачал головой и стал подбирать слои теплого одеяния. — А ручки-то совсем девичьи, — с издевательской улыбкой заметил я, дернув бровями. Гулять так гулять, хамить так хамить. Всё равно уже накажут. — Сегодня ветер холодный, не морозили бы их, а то кожа шелушиться начнет. — Никак не уймешься? — хмуро спросил Бомгю. — Да что вы... Просто совет косметолога-любителя. Этакую красоту лелеять надо. Под ваши-то бабские шубки обветренные руки зачем? Берегите нежную кожу. Пусть вон писарь вам подолы таскает. Писарь дернулся от неожиданности, пробормотав что-то невнятное, но быстро замолк, сообразив, что лучше притихнуть в такой ситуации. Бомгю, открывший было рот, чтобы отдать новый приказ, тут же его закрыл, задумчиво поджав губы и искоса глядя на писаря. Спрятал руки в складках шубы и, не говоря больше ничего, обошел упряжку с лошадьми. Кучер заозирался, ища упущенные вожжи. — До встречи, ваше как вас там. Принц предпочел сделать вид, что не услышал меня, под удивленные взгляды невозмутимо вскарабкался на повозку, стараясь не вынимать рук из шубы, и уселся на пыльных мешках. Ну просто воплощение грации. — Эх, плохо без навесов, — пробормотал Бомгю, оглядывая пространство над собой и передергивая плечами, чтобы поправить воротник. На такой повозке он смотрелся диковинно, мягко говоря. Совсем неуместно. Но возница что-то гаркнул, и понурая серая лошадка устало двинулась в путь, тяжело переставляя ноги. Я посмотрел на оставшихся рядом воинов. Те провожали телегу внимательными взглядами, стоя смирно. Казалось, что от них запросто можно улизнуть, но стоило только чуть потянуть вниз руку, как оба недобро уставились на меня. — Ладно-ладно, понял, — сказал я, тяжко вздыхая. — Давайте, что ли, не будем тянуть? Просто сделайте свое дело, и я пойду помирать от боли в своем закуточке. Один из воинов согласно пихнул меня в спину, пришлось шагать. Пройдя по улочкам, мы дошли до одного из сарайчиков в огромном дворе наместницы. И всё бы дальше пошло по понятному сценарию, но вмешалось чудо. Точнее — два чуда. Ёнджун и Кай как раз обосновались в том самом сарайчике, чтобы спрятаться от лишних глаз, перекусить солеными сухариками и потравить байки. А может, и еще для чего, я лично не исключаю… Заметив нас, парни одинаково удивленно округлили глаза, но, к счастью, быстро всё поняли и взяли дело в свои руки. Эти двое смогли здорово заговорить зубы стражникам Бомгю и навешать лапши на уши. Пообещали, что лично займутся моим наказанием и сделают всё в лучшем виде, ведь уже хорошо знают мои слабые места. На каких-то несколько секунд я даже успел перепугаться, глядя на Ёнджуна, держащего в руках хлыст, сам поверил, что влетит сильнее, чем могло бы. Но, стоило стражникам Бомгю выйти за двери, как Ёнджун убрал свое грозное оружие, а Кай упер руки в бока. — Как это понимать? — спросил он. — Что ты опять натворил? — Да какая разница? — облегченно усмехнулся я, пожимая плечами. — Я ведь постоянно что-нибудь творю, что всех раздражает. Не одно, так другое, не сегодня, так завтра. Просто дерзнул поговорить с принцем… и был при этом не очень учтив. — Ничему тебя жизнь не учит, — со вздохом покачал головой Кай. Ну, он был прав, конечно, но я только улыбнулся, не собираясь ни оправдываться, ни заверять, что изменюсь. — Таких и наказывать бесполезно. — Кстати, спасибо, что помогли избежать порки. Я как-то уже успел отвыкнуть, не хотелось бы начинать снова… — Разбаловал тебя Чонгук, — хохотнул Ёнджун, усаживаясь на пол рядом с ящиком, на котором был разложен их скромный перекус. — У Бомгю или Намджуна ты бы только и получал наказание за наказанием, целыми днями бы работал до потери сознания. — Серьезно? — усмехнулся я. — Что-то не кажется, что служка Бомгю сильно трудится. Шатается по деревне, к девкам клеится и яблоки из садов ворует. Неплохая работенка до потери сознания. — Так он же не дерзит принцам. — Ох, как же задолбали эти средневековые порядки, — вздохнул я, наваливаясь спиной на стену. — Слова никому не скажи поперек. Это отвратительно. Средневековый строй — отвратителен. Нельзя же так с людьми обращаться просто из-за их сословия… Я понимал, конечно, что совершенно не с теми веду беседы о человечности и пережитках средневековья, но мог бы продолжать еще долго. Вот только в окошке мелькнула знакомая мордашка. Тильсин осмотрела собравшихся и махнула мне рукой, пытаясь привлечь внимание. — А впрочем, не мое это дело, да, — бодренько закончил я и потянулся, натянуто улыбнувшись. — Еще раз спасибо. Приятного аппетита и… до встречи. Пойду немного прогуляюсь где-нибудь… далеко отсюда. Пока! И тут же выскочил прочь из сарайчика, провожаемый двумя растерянными взглядами, в которых так и читалось «Что опять задумал этот идиот?» Фея летела куда-то в самую гущу сада наместницы, я плелся следом, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто нас не заметил. Когда вокруг стало слышно лишь шелест листвы и пение птиц, фея наконец остановилась, усевшись на какой-то ягодный кустик и поманив рукой. — Здравствуй, — кивнула Тильсин, когда я присел напротив. — Что можешь рассказать? Ты разузнал по поводу воспоминаний Чонгука? Что он вспомнил? — Ну… Я пожал плечами и принялся по порядку рассказывать. Тильсин всё это время внимательно слушала, приложив пальчик к губам, а после нахмурилась, задумчиво хмыкая, и вдруг выдала: — Информация не самая полезная, но весьма любопытная. Вот так ирония. — Такая себе ирония, — несогласно покачал головой я. — Как бы он теперь не решил, что вообще не должен бороться за право стать королем. У этого мальчишки самооценка и без того явно занижена. — И всё же — ирония, вы же... — ответила Тильсин, пару раз усмехнувшись и сорвавшись на веселый хохот, звонкий, забавный, но казавшийся мне невозможно неуместным. — Не переживай, Юнги. Ты уже заразил Чонгука новыми увлечениями, взглядами и интересами. Теперь он не захочет отступаться, даже при том, что в его голове появились новые сомнения. — Думаешь? — Точно тебе говорю, — махнула ладошкой фея. — Только убеди его, что не стоит никому рассказывать правду. Король Генрих, возможно, уже знал всё, когда забирал мальчика. Но принцам уж точно лучше не знать. Пусть это будет ваш маленький секретик… — Что ж. Надеюсь, Чонгук согласится. — Он должен и дальше всей душой считать себя принцем, должен желать стать королем и менять жизнь народа. Это откроет нам много чудесных перспектив. Знаешь, Юнги, я должна извиниться. Я злилась на тебя из-за того, что ты не хотел слушаться, но именно ты открыл для нас самые лучшие дорожки… — Да, я такой. — Я улыбнулся, подбоченившись. — У меня отличное чутье на классных парней и хорошие дорожки. Можете не благодарить. — Ладно, оберегай своего… принца. — Тильсин хихикнула и продолжила: — Но не слишком-то увлекайся романтикой, у вас в этой поездке важное дело, между прочим. Вам нужно познакомиться с жизнью народа, изучить ее и обдумать. Чтобы знать, чем можно помочь. — Да и так понятно, чем тут надо помогать, — с досадой отмахнулся я. — Ввести хотя бы какие-то понятия о гигиене, санитарии и медицине. Чтобы люди не умирали в таких количествах. А еще в церквях порядок навести, чтобы не борзели там, народ обдирая. И хоть немного больше прав для простых людей, потому что… — А ты уже вникаешь, — улыбнулась Тильсин. Я резко замолчал, удивленно на нее уставившись. — Приятно видеть, что ты начинаешь переживать за мой мир и желать ему процветания. Обязательно расскажу об этом королеве фей, она будет рада. Продолжай в том же духе, и это очень пригодится нашему будущему королю… Крошка подмигнула и неожиданно исчезла, рассыпавшись снопом ярких искорок. Я хмыкнул, не представляя, как ее понимать. Это был намек, что у Чонгука есть большие шансы? Или она просто так подшутила на прощание?