О чём мечтает сердце принца?

              Жизнь постоянно преподносит сюрпризы. Не все они приятные, да. Но порой бывает и так, что одно и то же событие разные люди видят по-разному, да и мы сами со временем меняем свое отношение к этому событию. Так что, получая очередную подлянку на своем пути, не стоит сразу расстраиваться: быть может, очень скоро она изменит вашу жизнь к лучшему, привнесет в нее что-то новое, чего вам так давно не хватало. Может быть, что жизнь преподносит нам сюрпризы не просто так… — ШУГА! Утро выдалось холодным, но светлым и немного… шумным. По моим скромным подсчетам, едва перевалило за шесть. Как раз то время, когда все деревенские уже проснулись, но еще почти никто не ушел работать. На улицах окраины сновало предостаточно людей, больше, чем я видел обычно. И от того складывалось впечатление, что все пришли поглазеть. От этих мыслей продирал отвратительный мороз по коже… хотя, наверное, не от них. Передернув плечами от холода более реального, я зло шмыгнул носом. На поясе у меня была кое-как застегнута-перевязана моя теперь уже любимая рубашка, а вот торс сверкал благородной обнаженной белизной на всю улицу. Я даже радовался, что оставил очки в комнате, когда отправился на рассвете на озеро, чтобы взбодриться. Без очков хотя бы почти не видно лиц. Хорошо, что хоть кроссовки кобыла не умыкнула, а то рубашка на голое тело и босые ноги точно довели бы прямиком до простуды. В таком виде я и появился снова во дворе наместницы. Да, для такого появления идеально подходила задорная бранная песенка, которую завел налакавшийся с утра пораньше менестрель. Он сидел на лавке у крыльца, бренькал на своей покореженной лютне и купался во внимании старушек, у которых в это время, видимо, дел других не имелось, ведь они уже слишком дряхлые, чтобы работать, а следить за детьми рано — мамки еще дома. После долгого удивленного молчания тренькнула лопнувшая струна. Менестрель невозмутимо повысил голос, переходя к припеву, но песня его всё равно потонула в веселом смехе. — Шуга?! — еще раз окликнул я, упорно шагая через огромный двор. Белая морда медленно высунулась из-за угла ближайшего хлева, показала длинный язык и тут же спряталась обратно. Когда я добежал, разумеется, ее там уже не было. Смотрела из-за колодца и тихо злорадно ржала. А стоило мне оказаться поблизости — будто испарилась, тут же показав нахальный зад из-за сарая и помахав хвостом. Какого черта я гонялся за шебутной кобылой вместо того, чтобы пойти и одеться? Увы, вся моя сменная одежда мялась в стирке, и родные джинсы с бомбером оставались единственным, что у меня было. В тот момент я четко понял, что пора раздобыть себе нового шмотья. — Шуга, имей в виду, я ухожу! — крикнул я. Кобыла выглянула из-за соломенного ската ближайшей крыши. ЧЕГО?! Как она туда вообще взобралась? — Я ухожу. Но я глубоко разочарован твоим поступком. Так и знай. Шуга оттопырила губу, прижав ушки к голове, как котенок. Я только глянул еще строже, чтобы точно не подумала, что шучу, а после резко развернулся и зашагал к уже знакомому домику у дворовой стены. Утро добрым, конечно, бывает… но не всегда, не со всеми и не до конца. Но, на мое счастье, доброй была новая знакомая, которая сумела помочь в этой маленькой беде довольно оперативно и абсолютно безвозмездно. — А в них никто заживо не сгорел? — осторожно поинтересовался я, не зная толком, хочу ли услышать правдивый ответ. Посмотрел на женщину и снова опустил взгляд к странным штанам, придерживая край рубахи, на моей фигуре больше напоминавшей мешковатое платье. Обгорелый край штанов доставал только до середины икры. Зато обновка оказалась теплой, что надо. Но неприятное чувство не проходило. — Где вы их взяли? — Да вот, — задорно улыбнулась женщина, махнув рукой на дом позади. Тот и правда с одной стороны оказался подкопченным. — У соседа своего взяла, выкидывать собирался, несчастливые будто бы. Да ты его не слушай, не в штанцах его беда, хотя и там всё плохо. А они-то хорошие еще: удобные, греют всё, что нужно. — Ну да. — Я отпустил и разровнял «платье», задумчиво нахмурился и попробовал прислушаться к ощущениям. В самом деле, удобно, тепло. Что еще нужно? — Пойдет. Спасибо, выручили очень. Женщина неожиданно крепко пожала протянутую руку и уселась удобнее, поправляя пушистый платок. Проблема была решена. Я с довольной улыбочкой осмотрел раскинувшиеся по холмику дома, решая, куда идти и чем заниматься в это непростое утро. — Ёнджун? — удивленно спросил я, глядя на вставшего рядом парня. Тот кивнул, с интересом разглядывая мой новый костюм. — Ты что тут делаешь? А Кай где? — Да вот сам его ищу, — пожал плечами парень. — Как вчера вечером вышел из комнаты, так и не вернулся. — А куда он выходил-то? — Позвали его, — усмехнулся Ёнджун. — За ним девка одна всё утро увивалась, глазки строила. Две миски с заказами расколотила, пока мы в трактире были. Хозяин нас даже попросил не засиживаться. Так вечером она под окошком стучалась, требовала выйти и поговорить. — Хе, помню-помню, — усмехнулся я, — а не мелковат ли он для нее? — Уже семнадцать лет, — с некоторой гордостью заявил Ёнджун, слегка выпрямляясь. — Давно пора. — Да я про габариты, — со смехом отмахнулся я, вспоминая эту кокетку в душе, скалу снаружи. — Он-то тощая спичка, а эта… ай, не суть, не мое это дело. А ты-то чего боишься? Что у них что-то закрутится? Ревнуешь? — Боюсь, что Кай ей отказал, а она его с обиды зашибла насмерть случайно… она-то, как ты сказал — ай, не суть. Если увидишь живым, скажи, чтоб на прежнем месте меня искал, нам про тренировки забывать нельзя. Он неожиданно по-дружески хлопнул по плечу и зашагал прочь. Я хмыкнул, мельком глянул на занятую своими делами женщину, и тоже побрел. Искать кобылу-воровку. Дело это откровенно не шло. Ни намека, ни следочка. Так что вскоре я плюнул на всё, натянул плащ, который носил в Кампануле, и отправился зарабатывать себе пропитание. Это становилось уже привычным делом. И мне, признаться, даже начало нравиться, что в чужих краях я мог постараться, поработать усерднее, больше успеть и получить от добрых людей порцию посытнее. Не то что в замке, сколько ты ни лезь из кожи вон, всё равно не дадут ни ложки лишней. Когда, наконец, пришло время обеда, я забрал положенный нам с принцем горшочек, укутав в плед, чтобы не остыл, и отправился разыскивать, собственно, принца, без которого обед не обед. Он был в лугах, само собой. Пас овец… или… пытался пасти овец. Насколько я мог судить, ему полагалось бы сидеть себе тихо в сторонке, присматривая за кушающими животными, и следить, чтобы всё у них было хорошо. Но Чонгук, кажется, хотел лично убедиться, что таки хорошо, доставая всех овец поочередно своими расспросами. — Мой принц! — устало окликнул я, прикладывая ладонь козырьком ко лбу. — Оставьте ягненка в покое, вы не в его вкусе! — Неправда! — тут же отозвался издалека Чонгук. — Он не возражает! — Если даже так, вы должны за ними просто следить, а не тискать в объятиях. Из вас плохой пастух! — Чонгук что-то фыркнул и зашагал ко мне, ягненок удивленно оглядывался по сторонам, но и в самом деле даже не пытался вырваться. Как так и надо. — Ну куда вы его тащите? Сейчас же мама-овца перепугается… Но мама-овца лишь семенила следом за принцем, успевая по дороге еще и приглянувшиеся цветочки надгрызать. То ли она была уж очень рассеянной, то ли это семейство уже успело привыкнуть к принцу. Ну что за безответственность? — Хочешь подержать? — весело предложил Чонгук. Ягненок высоко и протяжно что-то бякнул, могло показаться, что он даже вполне поддерживает идею. Но я со смехом отказался, опираясь на разделяющий нас заборчик. — Зря. Успокаивает. Чонгук поставил ягненка на землю, потрепал по кудрявой голове и принялся перебирать свои вещи, лежавшие у забора, что-то ища в сумке. Я присмотрелся и удивленно охнул. Рядом с его вещами лежали мои, свернутые аккуратной стопкой. Задумчиво хмыкнув, я поставил сверток с обедом на землю и поднял бомбер, расправляя и осматривая. — Принц, гляньте-ка, — окликнул я, демонстрируя свою находку. — Шуга украденное не только вернула, но еще и в порядок привела. Тут половина букв на спине почти оторвались, локти протерлись и цвет потускнел из-за грубой стирки. А теперь — как новая. — Действительно, — пролепетал Чонгук, изумленно и осторожно ощупывая бомбер, как сокровище, в реальность которого так сразу не поверишь. — Выглядит совершенно иначе. — Не знаю, что она за существо, но не кобыла. И даже не кобыла с суперразвитым интеллектом. Какой бы ты ни была умной, ты не сможешь взять в копыта иглу и зашить куртку, для этого пальцы нужны. А вернуть цвет полинявшей вещи даже все эти распиаренные кондиционеры для белья и жидкие средства для стирки не могут, я пробовал — толку нет. — Магия, — улыбнулся Чонгук, согласно кивая. — Красиво. Знаешь, я тоже такую куртку хочу. — Ну, похожее что-то, думаю, и ваши местные мастера соорудить смогут. Правда — на пуговицах. В тот момент я несказанно радовался этому странному происшествию, попутно гадая, с кем же имею дело. И, разумеется, понятия не имел, что мой бомбер, который я уже хотел припрятать, чтобы сохранить как память, вскоре снова сыграет важную роль. Принц устраивал удобное место для перекуса. Овечье семейство паслось рядышком, с хрустом пощипывая траву. А я спокойно за ними наблюдал, выкинув из головы все лишние мысли. Оглянулся через плечо и увидел еще одно такое же семейство, только лошадиное. Усмехнулся, качая головой, а после чуть челюсть не уронил. — Боже, Шуга, ты когда успела?! — взвыл я, ошалело смотря на симпатичного белого жеребенка, резво скакавшего рядом с ней. Шуга глянула на малыша и меланхолично уставилась на меня, забавно дернув ушами. — То есть… чего это я разорался?.. Он же явно появился еще до нашей встречи. Где ты его прятала? И почему не сказала, что у тебя сын есть? Шуга снова посмотрела на жеребенка и бочком сделала пару шагов в сторону, несогласно мотая головой. Я нахмурился. Жеребенок споткнулся о собственные ноги и чуть не повалился, но тут же выпрямился и продолжил бегать за какой-то летающей над травой букашкой. — Где ты его взяла? — строго спросил я. Шуга кивнула головой, указывая на горы. — Серьезно, что ли? Прямо там? — Да там, там, не веришь, что ли? — На забор рядом со мной села Тильсин. Поправила пальтишко, насупилась и вздохнула. — Нашла в лесу. Это дикий жеребенок, если бродил один, значит мама либо погибла, либо бросила его. Всякое бывает. Вот Шуга его и привела. — И что мы с ним делать-то будем? — я развел руками. — У нас и так лишняя кобыла. Хорошо, что хоть кормить и чистить ее не надо, а то б мне уже давно высказали. А за такими малявками, наверное, уход нужен особенный. С нами он точно не поедет. Оставим в деревне. Шуга жалостливо отвела назад уши, переминаясь с копыта на копыто, но всё же вскоре сдалась под суровым и решительным взглядом. Кивнула, соглашаясь. — Не грусти, ему тут будет очень хорошо, — улыбнулся я, ободряюще потрепав белоснежную гриву. — Я знаю одну женщину, которая о нем позаботится, она очень добрая и любит животных. Вырастит. Да и ей потом будет кое-какая помощь в хозяйстве. Шуга довольно заржала, махнув хвостом. Мне пора было перестать удивляться ее поведению и странным поступкам. Кем бы она ни была, Шуга мне симпатизировала и старалась помогать, а это — главное. Она была другом, который, может, и не смог бы заменить старых, оставшихся в прежнем мире, но уж точно мог стать поддержкой и опорой в этом, ведь знала его куда лучше меня. — Что у вас тут за шум? — раздалось за спиной. Чонгук остановился рядом со мной и опустил взгляд на забор, где сидела Тильсин. Синхронное тихое «Ой» — и феечка исчезла в облаке искорок. Чонгук склонился, удивленно разглядывая оставшееся пустое место. — Ничего себе! Это и есть твоя подруга-фея? — Ну, я бы ее подругой не назвал, — усмехнулся я, складывая руки на груди. — А вообще-то мне казалось, ее только я могу видеть. Забавно. — Уооо, — с очаровательным восторгом протянул Чонгук, прямо светясь от счастья и медленно водя рукой над забором, будто надеясь, что фея всё еще сидит на нем, просто стала невидимой. Шуга, заинтересованная его странной игрой, тоже склонилась, разглядывая деревянную перекладину. — Никогда их раньше не видел… Необычайно… Я хочу с ней познакомиться! — Как можно догадаться, она не горит желанием с вами знакомиться. Я, конечно, могу спросить, почему она не хочет вам показываться, но… — Я просто стесняюсь, — шепнул тихий голосок у меня за плечом. — Здешние легенды гласят, что феи прекрасны, их неземная красота сражает с первого взгляда, а я… ну… я… — Ясно, — хмыкнул я. На мой скромный вкус Тильсин была довольно хороша… для миниатюрной дамочки с крыльями. Но, говоря уж честно, я ей даже сочувствовал, ведь долгое время и сам от таких мыслей страдал. — У нее комплексы. Не хочет вас пугать, ибо слишком страшненькая. — Ты что такое говоришь?! — запищала Тильсин. Чонгук, услышав этот голосок, замер и скосил взгляд, ища источник звука. — Я не страшная! — Страшная. Меня аж передернуло, когда впервые тебя увидел. — Не страшная! — Тильсин выползла на плечо и недовольно топнула ногой. — Не ври. У тебя вообще никакой реакции не было, как у замороженной рыбы! Заторможенный! — Страшилка. — Тормоз! — Страши-и-илка… — Ух ты, — лилейно выдохнул Чонгук, разглядывая обозленную феечку. Та охнула, подобралась и попыталась было спрятаться за моим воротником, но всё же собрала волю в кулак и приветственно кивнула. — Прошу вас, дорогая леди, не нужно меня бояться или смущаться. Я много лет мечтал узнать, правда ли это, что феи существуют. Для меня подобная встреча — большая честь. Как и положено, он представился, назвав свое длиннющее полное имя с титулами и вежливо кланяясь. Тильсин ответила тем же… и у меня снова чуть челюсть не отпала. — Почему не сказала даже, что ты принцесса?! — А тебе-то это зачем? — фыркнула Тильсин, спрыгивая с моего плеча и отлетая в сторону. — Не хотела, чтобы ты предвзято ко мне относился. Пока ты ничего не знал обо мне, судил только по словам и поступкам… может, создавалось не лучшее впечатление, зато оно было беспристрастное. — Ой, да ладно. Где ты заметила у меня особенное отношение к королевским семействам? — Это уж точно… — согласно хмыкнул Чонгук. — Обращения «мой принц» и «ваше высочество» — его потолок. — Нет, «мой принц» это не про ваш титул, — улыбнулся я, отмахнувшись. — Ладно, слушайте, всё это, конечно, здорово и замечательно, но, может, мы продолжим разговор за едой? Лично я уже подыхаю от голода. М? Принц, фея и кобыла переглянулись. А я мельком подумал, что попал в жутко странную компашку… К вечеру день и вовсе превратился из неплохого в отличный. Кай оказался жив, здоров и даже не обесчестен. Моя знакомая служанка пришла в восторг от жеребенка. Поползли слухи, что вернулся обоз какого-то местного купца, привезшего с собой много разного и очень любопытного товара, на что Чонгук хмыкнул «Купим тебе завтра новый костюм». Шуга притащила на ужин поздних диких яблочек, в этот раз догадавшись благоразумно натрясти их в корзинку, а не в зубах тащить. И главное — принц Бомгю заявил, что уезжает с первыми же лучами солнца. Не то чтобы я прям так его ненавидел… просто намного спокойнее себя чувствовал, когда нам с Чонгуком компанию составляли только два знакомых стражника и кучер.

***

Утречком мы первым делом проводили Бомгю в долгий путь. Вернее — Чонгук проводил, как и положено, обняв на прощание и чего-то там в напутствие сказав. Младшенький с милейшей улыбкой выслушал, кивая, бросил на меня короткий убийственно-ледяной взгляд и скрылся в своей карете. Через пять минут их и след простыл. Я облегченно вздохнул и собирался поваляться еще немного, но неугомонный принц уже влетел в комнату, перебирая шмотки и лопоча что-то про торжище. Я скривился, догадываясь, к чему всё идет. И не прогадал. В лицо мне тут же прилетела пустая сумка, следом мимолетное «Ой, извини», а дальше меня уже за рукав тащили куда-то далеко… далеко… далеко… Торжище, конечно, слишком громкое слово для того местячкового бардака, что творился на окраине деревни. Купец просто поставил все пять привезенных телег полукругом. Рядом с каждой из которых поставил кого-нибудь из своих родичей, чтобы сторожили да торговали, а сам прохаживался туда-обратно и нахваливал товары. Шум стоял неописуемый, все толклись, смеялись, кричали, торговались со знакомым купцом до хрипоты в голосе. Чонгук же с любопытством оглядывал всё, что на пути попадалось, как будто даже не выбирая. — Вы же ткань на куртку хотели, разве нет? — спросил я громко, чтобы перекричать болтающих под боком. — Чего тогда вцепились в… это? Чонгук глянул на меня искоса и снова стал перебирать складки легчайшей нежно-голубой ткани с едва различимыми зелеными цветочными узорами. Невероятно нежно и красиво, но уж явно для пошива бомбера не подошло бы. Чонгук прикусил губу, приложил ткань к моей груди, задумчиво помычав, и вдруг улыбнулся, окликая торгующего парня: — Я возьму весь отрез! — Эй-эй, принц, — зашипел я. — Что-то не понял вашего жеста. Надеюсь, это не обещанный мне «новый костюм для слуги принца»? — Вроде того, — бросил Чонгук, отсчитав монетки и протянув парню. Тот от души поблагодарил щедрого покупателя и нажелал напоследок кучу всего приятного. Чонгук же стал осторожно пробираться сквозь толпу, прижимая свернутую ткань к себе. — У меня есть одна идея, которая тебе, возможно, не слишком-то понравится. — Она мне уже не нравится, — проворчал я, протискиваясь следом. — Я считаю, это немного не мой оттенок. Да и ткань слишком легкая для таких холодов… — О, об этом можешь не волноваться. — Остановившись, Чонгук еще разок осмотрел толпу и телеги с расстояния, видимо, прикидывая, не нужно ли еще чего прикупить. А когда я дополз, тут же пошел обратно к дому наместницы. — Через пару дней мы отправимся в Рёмерию, это самая жаркая провинция. Там и сейчас стоит ужасная духота. — Вот оно как, — хмыкнул я, не зная, сомневаться ли в знаниях принца. Вроде и неправдоподобно звучит, а вроде он лучше знает местные погоды и сезоны. — И в чем же заключается идея? — Ооо… — протянул Чонгук, оглянувшись через плечо с таинственной улыбкой. — А это я тебе объясню чуть позднее. Скажу только одно — мне бы очень хотелось воспользоваться тем, что внешность моя немного изменилась. Мало кто в народе знает меня в лицо, но все помнят, что принц Чонгук — принц с белыми волосами и белым же медведем на груди. Коль уж теперь я брюнет, почему бы не притвориться другим человеком? — Хотите явиться в Рёмерию… эм, инкогнито? — Что? — Неважно, продолжайте. — Так вот. Сняв доспехи с гербом, я вполне сойду за сына какого-нибудь чуть-чуть знатного и самую капельку богатого дворянина. Пускай меня так и воспринимают хотя бы в первый день. — Но все уже знают, что принцы разъезжают по провинциям. Думаете, не догадаются, когда увидят вашу карету? — О, конечно, ее узнают. Но Тэхён не будет заезжать в город, поведет карету к ближайшей деревне. Там никто знать не знает про указ короля, не станет требовать расплачиваться работой, без проблем пустят принца, его стражника и кучера на постой. А в это время оставленные ими у городских ворот путники преспокойно войдут в город, находящийся под управлением наместника. Утомленный долгой дорогой принц будет отсыпаться в снятой комнате. А по городу без лишних проблем будут гулять… ну, допустим, какие-нибудь Майк и Элизабет. — Ага… — медленно покивал я. И это он сказал, что пока не будет объяснять? — Обожаю ролевые игры. Но… почему я должен быть Элизабет, а не, например, Эдвардом? Чонгук замер на крыльце, опустил взгляд на моток нежной ткани в своих руках, видимо, медленно соображая, что в плане его есть странные детали. — Потому что я так сказал, — после некоторых раздумий невозмутимо бросил принц и дернул на себя тяжелую дверь. Я усмехнулся, скользнув за ним следом. — А если что-то не нравится, я буду всем говорить, что ты моя сестра, которую я привез на смотрины к сыну наместника. Он мерзкий, но тебе уже двадцать пять, и ты вот-вот останешься старой девой, так что выбирать не приходится. — Да уж, незавидная у меня судьба, — тихо рассмеялся я. — Но можно я всё же буду женой? Или наложницей?.. — Хм. — Остановившись у своей комнаты, Чонгук задумчиво на меня посмотрел, открывая дверь пятой точкой. — Если хорошенько замотать, и за мать сойдешь. — Какая еще мать?! — рассмеялся я уже веселее и по привычке закрыл дверь на щеколду. — Я тогда скажу, что вы вообще меня похитили и в рабство продать хотите! Или… или у вас это норма? — Ты что? Нет, конечно! — Хоть что-то хорошее. Чонгук оттащил меня в середину комнаты и еще раз задумчиво осмотрел, стаскивая куртку и снимая очки. А после накинул купленную ткань и, как заправский модельер, принялся сооружать шедевр дизайнерского искусства методом наколки прям по живому манекену. У меня каждый раз сердце замирало, когда он вгонял в складки очередную длинную булавку. В конечном счете вышло нечто среднее между сари, паранджой… и бесформенным куском ткани, кое-как намотанным поверх одежды. Принц остался доволен. Помог мне осторожно выползти из этого балахона, аккуратно сложил его в свой сундук поверх не нужной больше теплой одежды и воодушевленно принялся перебирать свои легкие наряды. — Может, раз пошла такая пьянка, сделаем кое-что еще? — спросил я, сидя на постели и рассматривая Чонгука. — Что? — рассеянно спросил он. — Кое-что. Освежим ваш образ, так сказать. Слушайте, мой принц, вы мне доверяете? Я уверен, что всё выйдет отлично, если дадите разрешение. Что скажете? — Хм… — Чонгук поднял на меня оценивающий взгляд, медленно сворачивая какую-то светлую рубаху в крапинку. — Это всё звучит весьма подозрительно, и не следует мне, наверное, соглашаться. Но, раз уж мы пускаемся в опасные авантюры, думаю, я могу рискнуть разок. Что ты там задумал? Я улыбнулся, поднимаясь. Сбегал в гости к своей знакомой служанке и через несколько минут вернулся с ножницами для стрижки овец. Так как муж ее когда-то был главным овцеводом, у нее остался огромный набор с самыми разными ножницами. Мне особенно приглянулись самые маленькие и аккуратные, больше других похожие на привычные мне. «Для первой стрижки ягнят», — с умилением пояснила женщина. Самое то! Принц, увидев в моих руках столь грозное оружие, насторожился. Похоже, идея изменить прическу ему не очень-то понравилась, но он всё же согласился усесться на стул, позволил укутать его в покрывало и присмирел, не мешая воодушевленному мастеру. Конечно, никаких курсов я никогда не посещал, специального парикмахерского образования не имел, но много раз стриг папу, когда мама отказывалась это делать. Так что даже кое-что соображал… уж для средних-то веков сойдет. Ножницы были восхитительно острыми, принц — послушным, не хватало только яркого освещения. Но и при свечах кое-как справились. Не знаю, что в итоге получилось, боб, не боб, каре, не каре. Главное — вышло пристойно и Чонгуку очень даже шло. — Теперь вы и вовсе на себя не похожи, — довольно улыбнулся я, отряхивая покрывало. Чонгук разглядывал себя в мутное маленькое зеркало и встряхивал руками влажные пряди, чтобы быстрее высыхали. — Ну как вам? — Да… — тихо ответил Чонгук, как-то задумчиво, но без разочарования. — Теперь я точно похож на Майка. — Ага, только у него нос прямой. — Должен сказать, выглядит неплохо. Я доволен. Никто не должен ничего заподозрить. — Да уж. Мы совсем не будем выглядеть подозрительно… Пока я подметал пол, принц закончил перебирать свои одежки, отложив что-то приглянувшееся, неспешно собрал вещи, готовясь к скорому отъезду. А после ванны и ужина по привычке стал заполнять свои свитки, торопливо строча и бормоча что-то себе под нос. Где-то на окраине деревни пел так и не протрезвевший менестрель, в соседнем дворе подвывала ему старая хриплая псина, а в нашей комнате царили тишина и покой. — Я всё-таки гений… — пробормотал я, медленно и с наслаждением расчесывая высохшие волосы Чонгука. Ему безумно шел родной темный цвет. А с новой короткой стрижкой он и вовсе стал красавчиком, который в моем мире пользовался бы дикой популярностью. Точно вам говорю, мог бы вообще звездой стать, любимчиком миллионов. А тут был всего лишь четвертым принцем королевства, любимцем замковых служанок. Впрочем, может, это и хорошо… по крайней мере — для меня. — М? — Принц оторвался от своих записей и оглянулся через плечо. — Что говоришь? — Спать пора, говорю. Бросайте вы свои записи, уже глаза слипаются, я же вижу. — Ох. Да, ты прав… — Чонгук зевнул, потянулся и принялся убирать свитки. — Пожалуй, на сегодня уже достаточно сделано. Пора хорошенько отдохнуть. Расстели постель, пожалуйста. — Уже расстелил, — промурлыкал я, стягивая с его плеч домашнюю накидку. Чонгук встал и удивленно осмотрел кровать, убедившись в правдивости этих слов. — Эм… тогда… — Уже навел порядок, почистил обувь, принес кружечку воды, если захочется попить, и даже книжку на всякий случай приготовил. — Ого. Ты просто пред… — Предугадываю ваши желания? — Именно, — кивнул Чонгук, сделав шаг назад, как будто насторожившись. Я с коварной улыбкой шагнул к нему. Чонгук — еще назад. Я — опять к нему. Третий шаг не удался, Чонгук напоролся на край постели и плюхнулся в объятия подушек и одеял. Раздался жуткий хруст и грохот, постель заметно просела. — Твою ж… кажется, я сломал кровать. — Ну как так, Чонгук? Мы должны были сделать это вместе! — Я упер руки в бока и вздохнул. — Хотя бы не ушиблись? — Кажется, в порядке. — Ну и отлично. — И вместо того, чтобы подать руку и помочь встать, я без зазрения совести устроился рядом, укрывшись уголком одеяла. — Тогда — доброй ночи. — Эй-эй, поднимайся, — рассмеялся Чонгук, пытаясь выкарабкаться, — иначе окончательно доломаем. Негоже так грубо обращаться с чужим имуществом. — Гоже, негоже. Тьфу. Я устал и хочу спать. Приоткрыв один глаз, я следил за тем, как принц активничает. Расстелив на полу пледы и дневное покрывало, вытащил из-под меня матрас, плюхнув сверху, укрыл простыней, накидал кучей подушек. Получилось вполне уютное гнездышко. Натянул между столом и стулом с высокой спинкой еще одно покрывало — и гнездышко превратилось в настоящий шалаш. Я одобрительно хмыкнул, припомнив старую поговорку. — Ну вот. — Когда всё было готово, Чонгук откинул уголок, открывая проход, и с довольной улыбкой пригласил внутрь. — Временное жилище для путешественников готово. Извольте испробовать. — Щас изволю, — со смехом отозвался я, на коленках подползая к шалашу. — Неплохо, неплохо. — Идеально, — гордо поправил Чонгук, подпихивая меня под зад, чтобы не тормозил. Внутри было мягко, уютно и очень темно. Когда мы оба устроились, настала приятная тишина. Чонгук вздохнул. — Да, тут, конечно, не почитаешь перед сном… — Зато можно очень приятно поговорить, — шепотом отозвался я, довольно вжимаясь в подушку. — Но, знаете, мой принц. Чего это всё я рассказываю. В этот раз расскажите что-нибудь вы. О своем детстве, о том, чем вообще жили и занимались. Или о своих мечтах. — О своих мечтах?.. — Да. О чем мечтает сердце принца? Чонгук хмыкнул и задумался. Непростой это был вопрос.