Над густым уснувшим лесом Слышен гулкий перезвон. Совы смотрят с интересом, Даже лось забыл про сон. Что творится в небе тёмном, Что хрустально так звенит? Почему так неуёмно Всё над кронами дрожит? Может быть, с краёв далёких Надвигается метель? Может, синий свод широкий Пополам разбила щель? Всё спокойно в доме лунном, И беды не надо ждать! Просто звёздочки-шалуньи В салки вздумали играть.
— Уооо, — протянул я, с довольнющей улыбкой растекаясь по подушке. Да, определенно, Чонгук вполне мог составить мне достойную конкуренцию в этой области. Да и опытной Джису, наверное, хотя в детских стихах я плохо понимаю… говорят, у них свои законы… — Это можно было бы вставить в следующий твой сборник. — И правда, — покивала Джису, прямо сияя. — Моим племяшкам уж точно ужасно понравится! — Ладно, а что у нас тут? — спросил я и тыкнул в лист, который хорошо помнил по рисункам «на полях». Это стихотворение Чонгук писал в карете, на пути в Пиретрум. Нас, как обычно, здорово трясло, поэтому строчки плясали, но лицо у него в тот момент было до невозможности загадочное и сосредоточенное. — М?Я яблочным соком наполнен до самого края. Что скажешь, мой ласковый путник, судьба нам какая? Падут нам на плечи объятья смертельных веревок, Не знающих чувств, не дающих и шанс для уловок? Ты соком вишневым наполнен до самого края. Так смогут ли души предстать пред воротами Рая? Окрасится соком вишневым помост эшафота? С добычей вернется лисица с кровавой охоты? Нам судьбы налиты холодным, обманчивым соком. Нам занавес неба опустится точно по сроку? Авось и сумеем отсрочить последние вздохи, Должны мы с тобою запомниться чем-то эпохе.
— Ох, — вздохнула Джису, закончив. — Это куда печальнее. Не похоже на стихи юного беззаботного мальчика. Как будто он везде чувствует опасность и боится плохого конца… — Нда. — Я неуютно потер шею. — Есть у него такое. Но звучит неплохо… Ладно, давай еще разок попробуем. Вот, вот это. Он вчера его писал перед сном. — Ладно, поглядим. Мой разум в плену беспокойных фантазий… Ой-ой. Ой, нет, это я читать не буду, это слишком личное! — Джису заметно смутилась и даже покраснела, откладывая лист в сторону. Потом снова цапнула, спешно пробежалась взглядом и отложила еще дальше. — Пошлости какие. Надо же, что за фантазии у этого скромного мальчика… Я заинтересованно уставился на бумажку, как будто надеясь, что от упорного глядения незнакомые символы вдруг сложатся в понятные слова. Джису хихикнула и стала читать следующий милый детский стишок. А я всё глядел. Потом была пейзажная зарисовка о красотах Пиретрума. А я всё глядел. Потом всплыли несколько забавных стишков о братьях. А я всё глядел. — Джису, научи меня читать, — решительно потребовал я, как только девушка аккуратно сложила листы стопочкой. Держа в руках несчастную бумажку с «пошлостями», смотрел на улыбающуюся собеседницу и впервые за всё время в новом мире поражался, как это я раньше не занялся таким важным вопросом. Мог бы и сам додуматься, что это будет проще, чем кажется, раз уж устную речь местных я понимаю. — Пожалуйста, научи меня читать! — Ладно, ладно, — добродушно рассмеялась Джису. — Я отдам тебе записи, которые делала для себя. По ним ты легко научишься. Но о личных уроках не проси, я слишком занята обучением племянников. Я согласно кивнул, радуясь. Личные занятия я бы и сам посещать не захотел, а вот записи… это в тот момент для меня было как сокровище.***
Ночь в тот раз была прохладная, тихая и одинокая. Весь дом смолк и улегся спать, а я между тем улегся учиться, собираясь дожидаться возвращения принца, что называется, до победного конца. Ждать пришлось долго. — Здрасти, ваши высочества, — процедил я, даже самому себе напомнив кобру, готовую наброситься и покусать. Не то чтобы я был так уж зол за позднее возвращение или неожиданного гостя, но, раз уж взялся воспитывать, то филонить нельзя. «Оу-у-у, — протянул Хосок, с интересом меня осмотрев. — До чего любопытная картина». Да, я сидел в тот момент посреди огромной постели, одетый вместо пижамы в старую ночную рубаху Чонгука, которую он мне любезно подарил, и изучал свитки с записями Джису. Поправив очки, я хмыкнул и продолжил: — В честь чего этот дивный перегар, который я даже отсюда чувствую? — У его высочества Хосока сын родился, — виновато протянул Чонгук. — О, — растерялся я. — Мои поздравления. Но… надеюсь, вы не продолжать празднования сюда пришли? — Нет, у нас важное совещание, — деловито заявил Чонгук, разуваясь и одновременно стягивая с себя застиранную рабочую рубаху. Хосок хмуро посмотрел на это, но тоже разулся, пристроив свои роскошные туфельки у стены и недовольно оглядывая пол. Идеально чистый пол. Налив себе из ведра немного воды в огромную плошку, Чонгук принялся умываться и продолжил свои путанные объяснения: — На тему… политических перипетий в самой жаркой провинции. Его высочество Хосок сообщил мне тревожные новости. И мы обязаны… всё хорошенько обдумать. — Зачем ты всё это ему рассказываешь? — усаживаясь за заваленный бумагами столик, скривился Хосок, которого, наверное, раздражала такая пустая трата времени. — Зачем это знать слуге? — А он меня повысил до личного советника, — невозмутимо ответил я, — вы не знали? Хосок посмотрел на бумаги в моих руках, нахмурился, но возражать перестал. Поверил, что ли? Чонгук тем временем успел ополоснуться и переодеться в домашнее, так что уселся на постель, чуть оттеснив меня к краю, и вернулся к их важному совещанию. — Господин Морус сказал мне, — заговорил Хосок, беря в руки перо и рассеянно его покручивая, — что он хоть сейчас готов отказаться от должности и передать печать. У меня нет ни малейшего повода хоть каплю сомневаться в правдивости его слов. Посему, я полагаю, нужно действовать решительно, без промедления. — Есть ли повод спешить в таком важном вопросе? — пожал плечами Чонгук. Я в это время делал вид, что читаю, а сам внимательно прислушивался. Тема обсуждалась весьма интригующая. — Выбор нового наместника — дело непростое. Господин Морус должен… — Я же говорю тебе, — перебил Хосок, стиснув перо в кулаке, — это чрезвычайная ситуация. Старик боится за свою жизнь и не хочет оставаться с Анчаром вдвоем! Наместник обязан написать королю рекомендательное письмо, предлагая своего кандидата на место. Разумеется, все ждут, что Морус будет рекомендовать своего сына… так делают часто, Анчара с детства готовили к роли наместника. И больше всех этого ждет сам Анчар. Но Морус не хочет давать сыну в руки такую власть. — Его можно понять, — покивал Чонгук, утыкаясь взглядом в одеяло. Я уже даже отложил свои бумаги, скрестил руки на груди и внимательно слушал, переводя взгляд с одного на другого. — Анчар — умный и хитрый, но излишне жадный, себялюбивый и жестокий… Он будет ужасной сменой для господина Моруса. Но разве есть другая кандидатура? — Есть, — кивнул Хосок, шлепнув помятое перо брату на колено. — Лилая. Женщина, обучавшаяся когда-то в его гареме. «Лилая, — подумал я про себя, — если из гарема, должна быть умной». — Та, что командует торговым обществом? — Именно. Именно ее народ хочет видеть новой наместницей. И Морус тоже. Но он боится рекомендовать ее, потому что Анчар обозлится и отомстит. Чонгук, мы сыны короля, мы не просто так оба оказались в Рёмерии в такие непростые дни! — Хосок весь пылал энтузиазмом и готовностью воевать за дорогого его сердцу старикашку. Я едва сдерживал теплую улыбку, видя этот пыл. — Мы должны как-то помочь! — Да, — неуверенно выдохнул Чонгук, расправляя перо. — Но что мы можем? Думаю, мы должны предложить господину Морусу не тянуть и написать королю Генриху письмо, рекомендуя назначить Лилаю. Раз это будет лучше для народа… — Ч-что? Нет! Анчар же… — Хосок нахмурился. — Нет, для начала мы должны поговорить с Анчаром. Разузнать его планы и взгляды. Попытаться убедить. Может быть, пригрозить… — Нет, — мотнул головой я. — Надо построить огромную катапульту, привязать Анчара к ядру и запульнуть далеко в пустыню. — Что? — оторопело спросили принцы в один голос, уставившись на меня, как на дурного. Почти как обычно. — Простите. Подумал, что это конкурс на самую дурацкую идею, решил поучаствовать, — всё так же невозмутимо продолжил я, разводя руками. Парни переглянулись и снова уставились на меня. — Пустить всё на самотек? Серьезно? — Я от переизбытка чувств даже легонько шмякнул Чонгука свитком по глупой тыковке. — Если старик боится оставаться с сыном в собственном доме, ему нельзя так рисковать. Вы не можете бросить его. Как я понял, Морус очень много сделал для людей, так отплатите ему, помогите без страха и забот выйти на заслуженный отдых! Чонгук запоздало потер наказанную голову и насупился весь. Я же обернулся к Хосоку. Тот аж плечи поджал, неожиданная критика от слуги явно заставила его растеряться. — Поговорить с Анчаром? Что за бред? В лучшем случае он пошлет вас в анальные дали. В худшем — навешает лапши на уши, что с вами двумя сделать не так уж сложно. Заставит поверить, что он белый и пушистый котик, а тем же вечером отцу кинжал в сердце вонзит. Потому что тут же сообразит, что это Морус нажаловался принцам на свою непростую ситуацию. А потом без проблем подделает письмо и отправит его Генриху, рекомендуя себя любимого. — И… и что ты предлагаешь? — нехотя спросил Хосок. — Есть планы лучше? — Нет, — честно ответил я, кривясь. — Но, раз народ хочет видеть наместницей ту женщину из гарема… может, стоит дать им возможность высказаться и выбрать самим? Это хотя бы снимет с Моруса ответственность… — Народ? Высказаться самим? — Хосок задумчиво потер подбородок. — Да. Чимин и Тэхён сейчас собирают всех церковных главнюков, чтобы они общими выборами назначили нового епископа. Мы можем пойти дальше. И опросить не какие-нибудь правящие верхушки, а простых людей. Демократия. Сложная и сомнительная штука, но со своими прелестями. На какое-то время в комнате стало тихо, только какое-то едва слышное шуршание доносилось, я не без удовольствия представил, что это шестеренки в голове Хосока трудятся, пытаясь разработать на основе моего предложения план действия. — Непросто будет такое провернуть… — пробормотал он, всё сильнее хмуря брови. — Несколько дней уйдет… И придется назначать доверенных людей, чтобы посетили все городки и деревни, собрали мнения всех семей. — Да, работы предстоит много, — кивнул я, безмерно радуясь тому, как спокойно принцы приняли мои почти революционные взгляды. Молодые и пластичные умы. — Но для того судьба и послала вас в Рёмерию в такие непростые для нее дни! — Ты прав, — протянул Хосок, поднимаясь и глядя куда-то в окно. — Мне нужно всё хорошенько обдумать и немедленно браться за дело. — Посреди ночи? — осторожно уточнил Чонгук, тоже глянув в окно, за которым было черным-черно. Может, звезд в этом мире видно было намного больше, но стоило облакам затянуть луну, тьма становилась непроглядной. — Не хочу откладывать. — Да, точно. Хватай свои туфельки и беги, Элли! А то приближается смерч. — Какой смерч? — удивленно переспросил Чонгук. — Метафорический, — отмахнулся я, наблюдая за торопливо обувающимся Хосоком. — Тяжко жить в мире, где твои отсылки понимают только чокнутая писательница, сующая везде свой нос, и вредная фея, сующая везде твой нос. — Но, Хо… — еще разок попытался окликнуть Чонгук, но дверь за Хосоком решительно захлопнулась. — Прямо среди ночи… — Ничего, мой принц, — заверил я, взбивая его подушечку и откидывая край тонкого одеяла. — Пусть трудится, пока горит, может, принесет своему народу пользу, о которой не мог и мечтать. Нужно иногда позволять людям поработать на износ. Большие дела легко не делаются. Чонгук перевел на меня усталый взгляд и согласно что-то промычал. Насколько я знал, он весь день так и трудился на стройке театра. А Хосок, наверное, у наместника был, вникал в дела провинции. Может, болтал со старичком, может, бумаги перебирал. И мне в тот момент было очень интересно, правда ли Чонгуку нравится вот так проводить время, трудиться, как простой человек, узнавать их жизнь изнутри. Определенно, всё это ему было любопытно, хотелось посмотреть. Но, может, уже утомился, потому и хотел в Рёмерии притвориться другим человеком? — А хотите, я вам кое-что подарю? — с улыбкой подмигнул я, свешиваясь с края кровати и запуская руку в лежащую рядом сумку. — Настроение сразу поднимется, точно вам говорю. Вот, держите. Я показал парню куколку-принцессу. Чонгук удивленно-недоверчиво оглядел подарок, а после улыбнулся, протягивая руки. Днем я ее хорошенько вытряхнул, почистил, немного подлатал и даже прическу в порядок привел. Чонгук ласково поправил пушистую шерстяную прядку и упал на подушки, удобно устроившись. — Что это за малышка? — спросил я с усмешкой. — Не замечал ее раньше. Но, судя по ее виду, вы успели многое вместе пережить. — Моя берегиня, — с нежностью ответил Чонгук, прижимая куколку. — Куки. — Берегиня? Это еще что такое? — Не знаешь? — Парень поднял на меня взгляд и, поняв, что не шучу, принялся объяснять: — Это такие куколки. Они распространены в знатных семьях. Их шьет кто-нибудь из родителей, а потом кладет рядом с малышами, чтобы оберегали и защищали. Обычно берегини теряются или приходят в негодность еще в детстве, дети ведь не слишком внимательны к игрушкам, но некоторым удается сохранить их на долгие годы. Говорят, если в зрелом возрасте берегиня всё еще с тобой, ее нужно прятать от всех, тогда она начнет еще и удачу приносить. Некоторые их даже кладут под подушку во время первой брачной ночи, чтобы всё прошло… хорошо. — Вот оно как, — улыбнулся я, медленно накрывая куколку одной из подушек. — Так, может быть… — Нет, — возмущенно фыркнул Чонгук, вытаскивая Куки и откладывая подальше от такого нахала. — Их кладут, чтобы жена забеременела! Мне уже хватит троих детей. — Нда, забыл, что тут всё крутится вокруг размножения и наследников… — Эту куколку мне сшил отец. Он всегда говорил, что, когда я вырасту, женюсь на королеве, поэтому и сделал ее принцессой. — Ну, это вряд ли, — рассмеялся я, поглаживая густые темные волосы, Чонгук зажмурился, растекаясь по подушкам довольной кляксой. — Но традиция даже милая. — Спасибо, что вернул мне Куки. — Пожалуйста. Буду ждать плату — вы знаете, чего я хочу. — Кстати, как день прошел? — спросил Чонгук, как будто и не слышал моих слов. — Чем занимался? — Кроме того, что с нуля сшил трех кукол, чтобы вернуть вашу Куки, за которую всё еще жду плату натурой? — Я многозначительно хмыкнул, делая вид, что серьезно задумался. — Нуу… хммм… читал ваши стихи. — Чего? — Чонгук даже глаза распахнул. — Джису тут дала мне свои записи, по которым я учусь читать. Решил потренироваться на ваших почеркушках. Узнал много всего любопытного… Кто бы подумал, что овца может давать в день до полутора литров молока! Очень интересно! Но стихи всё равно интереснее. У вас явно талант, мой принц. Не хотите совместно написать сборник для библиотеки? — Эммм… дааа, — рассеянно протянул Чонгук, с натянутой улыбкой оглядывая разложенные по одеялу листы внимательным взором. — Это очень заманчивое предложение, я обязательно его обду… Не успев закончить, он резво схватил один из листов и буквально выпрыгнул из кровати резвым лягушонком. Мой возмущенный вопль услышал, наверное, весь городок — принц выбрал именно тот лист с «пошлятиной», что я оставлял на сладкое, но так и не успел изучить. — Я еще не дошел до него! — орал я, пытаясь выпутаться из одеяла, чтобы кинуться на воришку и отобрать то, что мне по праву не принадлежит. — Не смейте! Стойте! Нет! Да, я всё же выбрался из мягкого плена и сбил Чонгука с ног, но тот уже успел изорвать листок на крохотные ошметочки и даже кинуть их в плошку с огоньком, где те моментально пропитались маслом и сгорели, только дымок горький пустив. Я раздосадованно застонал и обиженно глянул на принца. — Ну зачем вы так? Я просто хотел почитать… — Не надо такое читать, это неудачные стихи! — Я бы не стал критиковать. — Нет, всё равно не надо, — пробормотал Чонгук, взгляд отводя и пытаясь спихнуть меня. Я неохотно посторонился. — Если хочешь, я потом новую версию дам почитать. Когда обдумаю и перепишу… Он протянул мне руку, чтобы помочь встать, и смущенно улыбнулся. — Уговорили. Но чтобы без цензуры! Хочу знать самые тайные фантазии своего будущего короля. Чонгук только рассмеялся такой фразе.***
После шумного обеда Джису слиняла в сад, чтобы очень срочно поухаживать за цветами. Не раздумывая слишком долго, я поблагодарил вторую невестку за вкусную еду и побежал следом, чтобы помочь. Без меня же с таким никак не справиться. Старички дружным трио пожелали удачи, ничего не заподозрив. Как ни странно, в саду уже ковырялись и без нас. Зрелище это было необычайное. Шуга держала в зубах махонькую лопатку и осторожно делала в грядках ямки. А следом Тильсин устраивала в эти уютные норки какие-то едва проросшие луковки, делать это ей было трудно: луковки-то тяжелые, летать от корзинки с луковицами к грядкам и обратно — дело непростое. Но Тильсин еще и болтать успевала, что-то с Шугой обсуждая. Кобыла то и дело согласно фырчала и кивала, но тоже от работы сильно не отвлекалась. — Ну что за прелесть! — усмехнулся я, замерев рядом с грядкой. Джису хихикнула, присаживаясь и беря в руки луковичку из корзинки, с интересом разглядывая. — Чего это вы тут творите? — У нас важное совещание, — заявила феечка, бросая очередную луковку и отряхивая ручки. «Где-то я это уже слышал», — мелькнуло в моей голове. — А заодно мы решили извиниться за вчерашний букетик. Шуга не хотела портить ваш сад, она просит прощения. Кобылка горячо закивала, сыпля на дорожку комочками земли со своей лопатки. И на меня накидала, и Джису на платье попало, но она лишь невозмутимо тряхнула тканью, не переставая улыбаться. — Это королевские тюльпаны, — пояснила Тильсин, усевшись на плетеную ручку почти опустевшей корзины. — Феи выращивают их уже много поколений, но из людей их сейчас могут себе позволить лишь богачи. Редкие цветы. Они вырастают очень красивыми, розовыми и с белой бахромой на каждом лепестке. — С цветочками понятно, а обсуждаете что? — Ну… — Тильсин переглянулась с Шугой и пожала плечиками. — Выборы нового наместника в Рёмерии. — О, горячая тема, — кивнула Джису, бросая луковицу в последнюю пустую ямку и поднимаясь. — Сегодня уже не в первый раз слышу. Неужели правда? Говорят, что принц Хосок и принц Чонгук явились утром к господину Морусу и потребовали просить простой народ, чтобы именно он назначил преемника, которого захочет сам. Неужели это правда? — Вроде того, — хмыкнул я, видя, что девушка смотрит именно в мою сторону. — Да, что-то такое они там вчера напридумали… не знаю точно. — Вот так поворот! — восхищенно выдохнула Джису, сжимая ткань платья на груди. — Как же я рада это слышать… Это огромные перемены, просто гигантский шаг вперед! — Да. Кажется, Хосок хочет этого, чтобы Анчар не стал наместником… — Это восхитительно. Если народ будет выбирать, Лилая станет наместницей, нет сомнений. Я… я… срочно должна обсудить это со своим мужем! Она осмотрела нас, потрясла пальцем, как будто собираясь еще что-то добавить, а после сорвалась с места, побежав в дом на всех парах. Шуга странно гыгыкнула вслед и отложила наконец свою лопатку. — А ты скромник, — с коварной улыбочкой протянула Тильсин. — Чего? — Я знаю, чья была идея про выборы. Мне очень нравится и идея, и то, что ты не кичишься своей ролью. Должна сказать, я пришла в восторг, когда Шуга мне всё рассказала. Мои предчувствия просто бушуют яркими красками, обещая всё больше чудесных перемен. Приглашая тебя в этот мир, я надеялась на помощь, но никак не ждала, что всё сложится столь удачно, и я смогу даже мечтать об исполнении самого смелого плана! — А какой был самый смелый план? — спросил я и присел. Вздохнул, взял лопатку и принялся засыпать ямки с луковичками, чтобы закончить начатую не мной работу. — Ну… Это долго объяснять, потом. Лучше расскажи пока подробнее, как у вас с принцем дела? Как поживаете? — Тильсин явно что-то скрывала, но докапываться не хотелось, так что я просто перевел на нее унылый взгляд поверх края своего балахона. — Как ваше знакомство… с народом и друг с другом? — А что, разве Шуга тебе не всё рассказала? — Не. — Фея махнула ладошкой и отвернулась, картинно закидывая ножку на ножку. — Она докладывает о важных для королевства новостях, но личных секретов не раскрывает. — Спасибо, рад это слышать, — улыбнулся я кобыле. Та ласково мазнула мягким носом мне по щеке. — Откуда вы вообще друг друга знаете? Кто Шуга и откуда? И почему она вдруг поехала с нами? — Шуга обычно живет в том самом лесу, где вы встретились. А с вами отправилась, потому что давно хотела посмотреть королевство, изучить во всех подробностях. Мимо нас, что-то озабоченно бормоча, пробежал шелковый сверток, в котором я даже не сразу узнал Джису. В собственном дворе она носила платья, которые по местным меркам можно было назвать откровенными, но на улицу, как я понял, всегда укутывалась с головы до пят. То ли хотела соблюдать приличие и не быть поводом для косых взглядов, то ли просто старалась остаться незамеченной. Личностью-то она была известной. Чонгук даже по секрету шепнул мне, что давно мечтал с ней познакомиться… За несколько лет в королевстве она успела войти в историю, навсегда изменив литературу и театр. Превратив их из мозгокрутного и пафосно-философского искусства для избранных в красивое и доступное искусство для всех желающих. Конечно, было предостаточно и критики, многие считали, что нельзя превращать театр в уличный балаган, нельзя давать крестьянам книги и отвлекать их от работы. Но время постепенно показывало, что эти перемены — к лучшему. — Так что? — весело спросила Тильсин. — Как у вас с принцем дела?.. Мне правда интересно. — Нормально, — нехотя ответил я, поглаживая подошедшего ослика. — Хотя и не такая радужно-сахарная идиллия, как у Шуги с Арми. Правда? Тильсин перевела на кобылу крайне удивленный взгляд, выдохнув: «Так вот зачем был букетик!»