О чём мечтает сердце принца?

              Ночь после спектакля стояла тихая и приятная, темная. Еще раз устало вздохнув, чтобы выпустить пар, я окончательно сдался и завалился набок. Шуга смиренно приняла на свое «плечо» этот тяжкий груз. — Мы, кстати, о выигрыше не договорились, — сказал я, нагло ткнув кобылу пальцем в коленку. Та невнятно фыркнула, видимо, имея в виду, что спорим мы просто так, на спортивный интерес. Или обещая почет и вечную славу победителю. В узких кругах. — У меня есть идея. — Я улыбнулся так коварно, что аж самому жутко стало, пришлось скрыть ехидство подальше. Шуга, конечно, насторожилась, но любопытство взяло верх — чем только не начнешь развлекаться посреди прохладной ночи. Сидеть просто так на неудобном бревне под чьим-то забором напротив двора Джису было бы совсем тоскливо. А сидели мы уже довольно долго и понятия не имели, сколько еще придется ждать. — Твоя корзинка с фруктами, — сказал я, кивнув на стоящую у наших ног корзину. На морде лошади так и пропечаталось «Что моя корзинка с фруктами?». Я пояснил: — Достается победителю сегодня. Я аж в сторону шарахнулся от грозного фырка. Суровая! Даже голос это доказывал. Странно нахохлившись, Шуга оттопырила губу. Еще бы, она так старательно собирала угощения для свидания, а я польстился. Нахал. — Понял, — кивнул я, снова облокачиваясь на кобылку. — Да, я тоже уверен в своей победе. Риск для тебя велик. Шуга всхрапнула и демонстративно переставила корзину так, чтобы она заняла место ровно между нами. Вызов был принят. Так что я довольно улыбнулся — самое сложное позади. Оставалось только дождаться разрешения спора. Так что мы сидели, ждали. Слушали мелодию ночных звуков, поочередно устало вздыхали и всё плотнее кутались в огромный плед, прячась от пробирающего ветра. Когда дверца в заборе осторожно приоткрылась, мы оба встрепенулись, резко выпрямились, даже напустив серьезность. Впрочем, ее, как и растрепанность и сонность, видно не было. Не видно было вообще почти ничего, ночь выдалась безлунная, так что даже пришлось щуриться, присматриваясь, что там за дверкой происходит. — Да! — радостно крикнул я, вскочив и победно вскинув руку. — Ой, — тихо отозвался Чонгук, чуть не выронив свиток, что держал в руках, и осмотрелся. — Шуга? И ты здесь? Вместо ответа он тут же получил дверью по спине. Арми растерянно вздохнула, протискиваясь на улицу и осматривая свою случайную жертву. Как будто вопрошала, что это хозяин тут делает посреди ночи. — Не обращайте внимания. У них просто свидание. Ночное свидание… без закусок, — с улыбкой заявил я, схватившись за плетеную ручку и уже предвкушая приятную ночь. Спор с Шугой о том, чья половинка выйдет первой, я выиграл, значит, закуски для нас с принцем получил. Наше почти свидание обещало быть вполне приятным. Но в какой-то момент я почувствовал, что что-то идет не по плану. — Я… что-то не так? — Прости, я… — Чонгук виновато поджал плечи. — Вышел, чтобы сказать, что не получится сегодня прогуляться. Уж очень много работы. Мы с Хосоком еще даже четвертую часть не успели перебрать. До утра придется сидеть, наверное. Я ведь не могу на него всё это свалить… Может, мы… — Ладно. — Я устало махнул ладонью и протянул Шуге корзинку. Кобылка тут же забрала ее, злорадно смеясь, и потащила прочь. Арми поплелась следом. — Раз работа зовет, я не имею права чего-то требовать. — Спасибо за понимание. — Королевство важнее. — Я приобнял принца за плечи и повел обратно во двор. — Может, вам помочь? Я бы тоже мог вести подсчеты голосов, уж с математикой у меня вполне неплохо, в школе высокие баллы были. — Лучше выспись. — Выспись? — усмехнулся я. — Какое там. Вы же с Хосоком нашу спальню оккупировали и собираетесь до утра там работать. Как и где я должен выспаться? Как ни ужасно, возиться и правда пришлось до раннего утра. Мы старательно перебирали горы бумаг, изучали всю собранную информацию и подсчитывали голоса жителей. Уже рассветало, когда Хосок, зевая, уложил во внутренний карман бумагу с результатами и закинул за плечо сумки с бесконечными свитками с голосами. Коротко попрощавшись, он тихо скользнул за дверь и отправился в дом наместника, чтобы отдохнуть. Вечером, когда люди освободятся от своих забот, они с Чонгуком собирались присоединиться к опросу городских. Перед этим делом стоило хорошенько вздремнуть. — Вот теперь можно и выспаться, — пробормотал я, задергивая занавес, висевший рядом с окном на сомнительном подобии карниза. Во дворе Шуга как раз провожала Арми в конюшню. — Всё идет отлично, вы довольны, мой принц? — В восторге, — удовлетворенно жмурясь, протянул Чонгук. Он спешно скинул одежду и буквально заполз в ночную рубаху. — Даже в отдаленных поселках большинство голосовали за Лилаю. Большинство за нее! — Да… — Я стянул с постели покрывало и первым упал на мягкие перины. — Семьдесят девять процентов, хороший результат для регионов. А раз в городе ожидаем более высокий, можно сказать, всё решено. Можно уже набрасывать письмо Генриху. — О, нет-нет, не стоит спешить с такими делами, — затараторил Чонгук, заползая под тонкое одеяло и потягиваясь всем телом. — Иначе можно спугнуть удачу. — Спугнуть? — Я накрыл крышкой плошку с огоньком, который почему-то до сих пор горел, уже теряясь в свете утреннего солнца. — Вам стоит меньше прислушиваться к суевериям, мой принц. Уже и так очевидно, что народ выберет Лилаю, и можно будет писать письмо… всё к этому идет. — Вот пусть и идет своим чередом, — тихо отозвался Чонгук. — Не станем мы мешать богине всё обустраивать. — Опять вы про нее, — вздохнул я, укладываясь, и протянул руку, поправляя растрепанные темные пряди. Чонгук улыбнулся, пододвигаясь ближе. — Кстати, а что вы сделали с тем… амулетом для наведения порчи? — Бросил в костер на одной из наших стоянок. Как и должен был. — Умничка, просто умничка, — добродушно усмехнулся я, чувствуя, что даже об этом не могу сейчас думать — уж слишком устал. — Спите, умничка. Вечером вас снова будут ждать… важные государственные дела… И, кажется, прямо в середине зевка я провалился в царство снов.

***

Разумеется, нормально выспаться не удалось. Как я раньше не подумал? Не знаю. Но мы с принцем, работая до утра, ни разу не вспомнили, что находимся в одном из самых шумных домов Рёмерии, где бешеным детям не сидится на месте и не молчится с самого раннего утра… Джису с рассветом упорхнула к мужу, работать в театре, вторая невестка ушла помогать в поля, даже глава семейства отчалил — проводил какое-то там совещание с наместником по поводу рождаемости в провинции, так что детьми занимались только бабушки. И всё это я узнал не просто так, а услышал из громких разговоров под окном. Когда просыпаться каждые пять минут и ворочаться стало невыносимо, я сдался. Чонгук дрых, как убитый. Я даже прислушался, чуть склонившись, но, нет, жив, посапывает. Осторожно выглянув в окно, я осмотрел ближайшие дома, торчащие тут и там макушки пальм и тутовников, лазурное небо. Казалось, крыши домов аж шипят, так раскалились на ярком солнце. — Уже за полдень, — прошептал я, оглядываясь на Чонгука. — Что скажете, мой принц, поваляетесь еще немного? — Разумеется, он не слышал, я и не старался, чтобы он услышал, так что ответа не последовало, но я улыбнулся, снова плотно закрывая шторы. — Как пожелаете, ваше высочество. Только не слишком задерживайтесь, вас еще ждет работа. Я ковшом зачерпнул из свежего ведра воды, накрыл его крышкой и осмотрелся, ища, куда же это мы дели плошку для умывания. От воды так и веяло холодом. Джису каждое утро приносила ее из глубокого колодца в глубине сада, держали воду всегда в тени, но я всё равно поражался, до чего же она была студеной. Как дедушкины «летние» бутылки из холодильника: дед всегда летом набирал бутылку воды, чтобы была холодненькой. В детстве эта вода казалась чудом посреди адски душного и веселого дня. Но пить ее, конечно же, разрешали только разбавленной и маленькими глоточками. Сейчас же меня и самого не тянуло хлебать этот жидкий мороз — с годами стал нежнее и боязливее, не хотел заработать боль в горле. Нет, болезни мне в новой ситуации явно не нужны. — Что подать вам на завтрак? — спросил я, торопливо вытирая умытое лицо. — Лобстеры под лимонно-сливочным соусом? Филе-миньон с травами? Фуа-гра? Чонгук вздохнул и перевернулся на другой бок, опасно повиснув на самом краю кровати и свалив пару маленьких подушечек. Я тут же их подобрал, пристроив на своей половине. — Как пожелаете, мой принц. Обойдемся скромной яиченкой с лепешками и верблюжьим молоком. Хотите чувствовать себя простым путешественником — завтракайте как простой путешественник. — Принявшись наводить в комнате порядок, я бродил туда-сюда, слушал детские визги под окном и продолжал бормотать. — Кстати, у меня тоже на сегодня важные планы, чтоб вы знали. Да. Я собираюсь потратить свои последние монетки, которые успел заработать. Я пойду сегодня на базар, пока он еще не свернулся, и куплю себе что-нибудь из одежды. И это будет не женская накидка, имейте в виду. Сколько можно так ходить? В платьях да в обносках? Мне, конечно, не хватит на целый комплект, но хотя бы рубаху… Я посмотрел на Чонгука почти строго, всем видом показывая, что не шучу, настроен серьезно. Чонгук почесал нос, видимо, почувствовал. — А потом, кстати, Джису обещала помочь и подстричь меня. Так что, дорогой принц, когда мы встретимся ночью, я буду совершенно другим человеком. Пора мне уже привести себя в порядок и прихорошиться. — Я улыбнулся, застегивая джинсы. — Решил, что сын короля заслуживает, чтобы ради него немного постарались. Только не подумайте, что всё из-за вашего высокого положения… ваш высокий рост меня и то больше притягивает. Застегнув булавку, державшую тяжелую накидку, я еще раз оглянулся на принца, размышляя. Решил оставить его дальше отдыхать, так что просто поправил сползшее на пол тонкое одеяло, почти невесомо коснулся губами виска и ушел, собираясь пока сообразить нам какой-нибудь простенький завтрак. Собственно, дальше всё и шло по моим планам. Накормив трудягу завтраком, собрав и спровадив к братцу, чтоб работал на благо любимого народа, я принялся за собственные дела. В первую очередь прикупил у собиравшего уже свой товар мужичка хорошую рубашку, будто кричащую: «Эй! Гляньте! Я турист, приехавший в легендарную Рёмерию! Я буду объедаться дынями, заливаться щербетом и пожирать глазами чужие гаремы!» Не то чтобы я именно это хотел сказать окружающим, но за мои деньги можно было одеть либо подобного туриста, либо работника похоронного бюро. С черным цветом не тянуло рисковать, так что… Следующим шагом отправился в лавку, которой управляла Лилая. Лавка была добротная и очень многопрофильная. Лилая торговала и мехом из Кампанулы, который здесь использовали для декора, и шерстью из Пиретрума, и всякими изделиями из плюмерийского бамбука, и разными книгами да рукописями. Под чтиво был сделан отдельный широкий шкаф, и скажу вам честно, даже у меня бы глаза разбежались, если бы не составил заранее список. Что говорить про местных… Впрочем, они, возможно, не так ценили подобные богатства. Например, выбранный мною сборник по сказкам Андерсена стоил как десяток бананов, которые отсюда поставляли в абсолютно все провинции, ведь росло их чудовищно много. И всё равно книги почти никто не брал, как призналась Лилая. Я же, много раз в жизни сталкивавшийся с выбором, отдать огромное бабло за книгу, которая еще фиг знает, какого уровня, или покушать лишний раз мяско на гриле, был в тот вечер в полном восторге. Нагрузил в тележку Иа стопку вдвое больше, чем планировал, а сверху еще и парой свитков-путеводителей с полезными советами от местных умников прикрыл. К вечеру Джису, как и обещала, вернулась пораньше, чтобы привести меня в порядок. Она ловко орудовала изящными ножничками и с весельем рассказывала про свою подругу из прошлого мира, которая работала в салоне красоты и всегда стригла своих знакомых на дому, чтобы подзаработать, а потом и Джису заодно научила кое-чему. Вскоре из мутного зеркала на меня смотрел вполне себе ухоженный парень с пристойной прической. Волосы отросли неожиданно сильно, так что после стрижки выбеленными остались лишь кончики. Конечно, в моем мире сказали бы, что это давно не модно… но здесь я вполне мог сойти за необычного красавчика, чем был ужасно доволен. А в довершение всего этого Джису даже щедро разрешила мне понежиться в малой купальне. Нагрела воды и выдала какое-то особенное местное мыло с просто упоительным запахом. После такого я был уверен, что передо мной ну невозможно устоять! Было бы только кому не устоять… Чонгук вернулся поздно. Опять с Хосоком и очередными сумками, набитыми бумагой. И, пока я старательно изучал грамоту, читая попутно стихи Джису, они заканчивали подсчет голосов. Всё повторилось. Они закончили где-то в середине ночи, составили для Генриха письмо и распрощались. Хосок отчалил, пообещав отправить письмо сразу же, как дойдет до дома наместника. Я попробовал поздравить Чонгука с успешным окончанием, но снова услышал, что нельзя спешить, ведь нужно сначала дождаться ответа короля. Больше я в эту их политику не лез. Три дня отмалчивался и вообще держался в стороне, чтобы не мешаться. По утрам Чонгук ходил помогать в театре, вечерами приезжал Хосок, и они вели свои заумные беседы об устройстве королевства, о необходимых реформах и о правах человека. Все из себя такие мудрые и народолюбивые… А на четвертый день, к моему великому счастью, наконец пришло письмо. И не одно. Господину Морусу король Генрих сообщил, что одобрил решение народа, а потому повелевает немедленно освободить пост наместника и передать все печати госпоже Лилае. Морус с превеликой радостью подчинился, устроив небольшую церемонию, во время которой и передал Лилае шкатулку с печатью и целый сундук с бумагами. Кстати, церемония была весьма милой: играли музыканты из театра, всех угощали сладкой дыней и освежающим ананасовым напитком, а Хосок впервые за последние дни снова светился от счастья и готов был обожать весь мир. Оставалось только дождаться возвращения Анчара из его увеселительной поездки… он ведь пока еще не знал о результатах выборов. А может быть, и вообще о выборах. Что Генрих написал Хосоку, я, конечно, не знаю, но в письме Чонгуку были очередные похвалы. Сначала принца просто распирало от гордости, пока я неспешно и не без труда зачитывал… а потом он в очередной раз задумался и приуныл. Заслужил ли эти похвалы? Не его ведь была идея. Я предложил ему немного развеяться и отвлечься от этих мыслей, надеясь хоть сейчас, когда всё закончилось, потащить его прогуляться в какое-нибудь симпатичное и укромное место. Чонгук согласился. Но под укромным местом почему-то представил храм. — Хотя бы раз! Всего один раз сходи со мной! — чуть ли не возмущенно просил Чонгук, неспешно подвязывая свои шнурочки на щиколотках. — Почему ты каждый раз отказываешься? — Боюсь, что сразу в прах обращусь, как только ступлю на святую землю, — проворчал я, даже не глядя в его сторону и старательно зарываясь в бумаги, где уже даже буквы не различал, но продолжал упорно водить пальцем по строчкам, притворяясь занятым. — Да и ваши местные служители богини успели подпортить впечатление. Нет, спасибо, ваше высочество, это всё не для меня… Я в вашу богиню не верю, о чем заявляю прямо. Не хочу чувствовать себя лишним на этом празднике лицемерия. — В Рёмерии самый красивый храм, настоящее произведение искусства, хотя бы посмотри на него… — Я не хожу в действующие храмы, как в музеи. — Насупившись, я глянул на подошедшего парня и опасно прищурился. Чонгук попытался улыбнуться, вышло очень даже, я был готов растаять, а потому моментально отвернулся, чтобы не сдаться под его обаянием. — Считаю, это невежливо. Идите сами. — Там будет Тэхён, — промурлыкал Чонгук, чуть склоняясь. — Серьезно? — рассмеялся я. — Это вы меня так уговорить пытаетесь? Или окончательно отвадить? — И Чимин, — пожал плечами принц. Я хмыкнул. Как ни странно, вот на него посмотреть было любопытно, я же в прошлый раз даже на секундочку из кареты не высунулся, поэтому и понятия не имел, как выглядит обладатель одного из самых приятных и располагающих голосов в этом королевстве. — Еще немного, и мы как раз опоздаем на службу, так что сможем просто пообщаться с ними… — Нет, правда, Чонгук, они — ваши приятели, я же их видеть даже не хочу. — Ну Юнги, ну пожалуйста, я один там от скуки помру! — наконец взмолился парень, тряся меня за плечи. — Эти двое сразу слиняют куда-нибудь, мне придется общаться с главой местной церкви, он невозможный брюзга и зануда! И вообще! Нехорошо это, когда принц один по городу гуляет! Нам по этикету положено со слугами ходить! — Нехорошо, — фыркнул я, чувствуя, что очки вот-вот свалятся. — Так не ходите в храм, раз не хотите общаться с главой. — Нехорошо! Я принц, я должен подавать достойный пример. Я должен выразить почтение богине и ее служителю, раз приехал в Рёмерию. — Ну, вы же у нас принц-революционер, который сверг епископа, — усмехнулся я. — Вас там вообще видеть-то хотят? Может, вы для них преступник номер один. Предатель веры и богини. — Ой… — Чонгук резко замер, огромными глазами глядя в стену и что-то беззвучно бормоча. — А ведь ты прав. Я уже точно никак не послушный и честный сын богини. Я же… мне же… Юнги, пошли со мной! И он так резко дернул меня за руку, потащив прочь из комнаты, что я лишь чудом сумел удержаться на ногах, а не протереть собой полы. Никакие доводы, мольбы и угрозы больше не действовали. Чонгук, кажется, даже не слушал, просто упорно шел к противоположной окраине. Где были в тот момент его мысли — любопытный вопрос, но, увы, человечество так никогда и не узнает ответа на него. Храм был красив, тут спорить трудно. Бежево-белое чудо из камня, украшенное орнаментами резьбы, рельефами и целыми скульптурами. Он одновременно напоминал и мечеть с высокими башнями и стрельчатыми арками, и католический собор с острыми шпилями и витражами. Именно такими, как я подумал, должны быть храмы в фэнтезийных мультиках. Величавыми, необычайно красивыми, прямо дышащими покоем и волшебством. Манящими каждой черточкой и обещающими любовь и благосклонность богини растерянному путнику. Поддавшись его очарованию, я даже честно отстоял конец службы, слушая дивный хор нежных голосов и разглядывая фрески на стенах. Впервые в своей жизни, прикасаясь к религии, я не чувствовал никакого гнёта. На меня не давили раздражающие мысли и ощущения, а потому не росло внутри ответное возмущение. Не было этого извечного вулкана неприятия. Глава храма, хоть и казался занудой и брюзгой даже издалека, всё же умело увлекал своей речью, ни разу не заставив меня недовольно фыркнуть или скептически хмыкнуть. Всё происходящее никак не сочеталось в моей голове с заповедями, что Тэхён и Чонгук так долго обсуждали в карете. Будто две абсолютно разные религии. И это вызывало множество вопросов. — Храмы в каждой провинции — очень разные, — пожал плечами Чонгук. Мы уже были на заднем дворе и медленно шли в сторону огороженного невысокой стеной монастыря. — Разные не только внешне, но и по взглядам. Когда наше королевство еще оставалось раздробленным, в каждой из нынешних провинций процветала своя религия, созданная на основе одной древней. Богиня была общая, но всё остальное… — Раздробленность способна порождать восхитительное многообразие, — хмыкнул я, разглядывая стену. Здесь она оказалась расписана тематическими сценками: поклонения, обряды, молитвы, подношения. — С культурной точки зрения, конечно, хорошо… но обычно порождает много разногласий и вражды. — Верно, — кивнул Чонгук. — Провинции теперь без конца спорят, чей взгляд правильнее. Вплоть до того, что лики богини у всех разные, а чужие они порой не считают приемлемыми. Например, в Кампануле богиню всегда рисуют хрупкой и нежной беловолосой юной девушкой. — Кому какая больше по вкусу, — усмехнулся я, припоминая местную богиню. Высокая, статная дама с угольно-черными волосами до пояса, пышной грудью и глубоким декольте на воздушном платье. И никто не считает богохульством. Ну разве не чудо? — А на этой стене, кстати, есть хрупкая блондинка, гляньте… — Я бесцеремонно ткнул пальцем в сторону фрески с прямо-таки сияющей от святости девушкой, гладящей белого медвежонка. — Это, получается, ваша богиня? — Да. А вон там богиня из Пиретрума. — Чонгук кивнул в другую сторону. Я перевел взгляд на крепкую рыжую женщину с овечкой и улыбнулся. Она очень походила на мою знакомую служанку. — Чудесная стена, как мне кажется. Сочетает в себе все осколки религии, которые порой так стараются друг от друга отделиться. Напоминает людям, что они должны оставаться едины, даже если верят немного по-разному и в разное… уважать каждого, откуда бы он ни был родом. Мы замерли у распахнутых ворот. На их створках было нарисовано улыбающееся солнце с забавными змейками-лучиками. А надпись по верхнему краю, которую Чонгук зачитал, гласила: «Пусть разные облики может принимать богиня наша, едины добро и свет, что дарует нам сотворенный ею мир». И я даже плечи поджал от мурашек, окончательно расчувствовавшись из-за всех этих мыслей. — Тэхён и Чимин должны быть где-то здесь, — улыбнулся Чонгук, первым проходя во двор. — Нужно у кого-нибудь спросить. В храм они так и не явились. Видимо, очень устали после дороги или приехали поздно, так что увильнуть от уединенной беседы с главой местного храма Чонгуку не удалось. Теперь он, похоже, намеревался жестоко мстить. По крайней мере, преувеличенно веселая улыбка его не обещала ничего хорошего. Первый же попавшийся человек без проблем объяснил нам, в какой комнате искать прибывших. Мы незамедлительно отправились. — Разговаривают, — шепнул Чонгук, на мгновение приложив ухо к деревянной дверце. — Если не слышно молитву, значит, можно зайти. И не успел я вякнуть, что не только молитве не стоит мешать, как он постучался и распахнул дверь, моментально убедившись, что, да, таки не только молитве не стоит мешать. Похоже, в монастыре никто никогда не поступал так нагло, поэтому Тэхён с Чимином без всяких опасений занимались чем-то до невозможного интересным. — Мы зайдем в другой раз, — дрогнувшим высоким голосом заявил Чонгук, резко развернулся и пошел прочь. Я с трудом поборол желание заглянуть еще разок, чтобы издевательски пожурить развратников, и припустил за ним следом. Перед глазами всё еще стояла увиденная картина. — Хоть бы ночи дождались, что ли… — Вообще-то я их понимаю, — пожал плечами я. — Сейчас все здешние были в храме, после взялись за свои вечерние дела. В здании монастыря почти никого нет. А ночью все вернутся, соседям будет слышно каждый шорох и стон. — Пусть так, но… — Чонгук скосил на меня хмурый взгляд и еще прибавил шагу. — Это всё… вот это… — Что? — Я вообще долго там стоял? — вдруг шепотом спросил он, резко замерев посреди дорожки. Я удивленно вскинул брови, не понимая. — Просто… я успел рассмотреть всё в таких подробностях, что, кажется, будто видел процесс от начала до конца. И при этом… я даже не сразу понял, что происходит! — Минет происходит, — усмехнулся я. — Тот самый? Ого. По описанию в книге всё казалось не таким… — Он аж задохнулся от смущения, покраснев почти в тон моего бомбера. Нет, новость о подобного рода отношениях между Тэхёном и Чимином, конечно, была пикантной и по-своему любопытной, но меня куда больше заинтересовала реакция Чонгука. — Менее… — Горячим? — предположил я. — Возбуждающим? Манящим? Если вас интересует — да, испытать это в реальности намного приятнее, чем прочитать про это в книге. Советую попробовать как-нибудь. Даже готов предложить свою помощь. — Я хотел сказать «странно», — глухо поправил Чонгук, отворачиваясь. — Всё как-то немного несуразно. Неловко. И как будто ужасно неудобно! — Что ж, признаю, — я пожал плечами и настойчиво повел его прочь. Нечего задерживаться в этом месте, раз уж разговор с Тэхёном и Чимином откладывается на неопределенный срок. — Иногда секс — довольно неудобная штука. Но всё равно втягиваешься. И, если у вас с партнером нормальные отношения, вы всегда найдете удобную обоим позу, удобное время... и удобные игрушки. Так что не нужно пугаться. Хотя со стороны это и может показаться несуразным, глупо себя чувствовать вы не будете, обещаю… Чонгук оглянулся на оставшиеся позади ворота, хмыкнул и снова перевел на меня взгляд, едва заметно улыбаясь. — Ладно, верю на слово, — сказал он тихо. — Но только мы обязательно будем запирать двери, понял? И от этих слов я почувствовал, как всё внутри дрожать начинает. Подобные заявления от Чонгука меня возбуждали уже получше любой порнушки, что печатной, что разыгранной живыми актерами-церковнослужителями. — Идемте, мой принц, — почти ласково сказал я, ловя его горячую явно не от жаркого солнца ладонь. — Отвлечем вас какими-нибудь добрыми детскими книжками. Я очень много всего накупил у Лилаи. Вы что предпочитаете: рассказы о говорящих животных, о непоседливых детях или вымышленных пузатых существах? Я на всякий случай и классику любовных романов прихватил. Если хотите что-то про отношения… лично меня не слишком интересует любовная тема, но, раз вам зашли даже эти «Розы», думаю, «Грозовой перевал» очень понравится. Или можем сразу начать с хардкора — «Алиса в стране чудес». Мне реально интересно почитать интерпретацию от Джису… Что скажете? — Я… — Чонгук какое-то время растерянно смотрел себе под ноги, будто считал шаги или искал что-то потерянное на дорожке, а потом всё же собрался с мыслями и улыбнулся шире. — Уже почти стемнело, думаю, у Шуги всё готово. — У Шуги? — не понял я, мотнул головой. — Что готово? Она опять ковыряется в чьем-то саду? — Почти. Идем, сам всё увидишь. Мы шли не так уж долго. Шуга ждала нас в симпатичном городском саду у самой стены. Здесь росло много высоких и раскидистых деревьев, пышно цвели самые разные кустики, а трава казалась почти такой же сочной, как в Пиретруме. Мне даже не верилось, что этот островок зелени находится всё в той же пустыне. — Оазис внутри города, — с улыбкой пояснил Чонгук, ведя меня по одной из узких тропинок. — Я попросил Шугу обустроить нам ночной... пикник, кажется, так ты его назвал. Мы замерли в самых густых зарослях. Шуга с гордостью кивнула себе за спину. Уютное гнездышко, сплетенное из подушек и пледов, обнимало низкий столик, на котором уже ждали угощения, плошка с огоньком и даже свежие дикие цветы в знакомом стеклянном стакане. Так и хотелось скорее нырнуть в этот уют с головой. — Это свидание? — Я подумал, что просто обязан, — начал путано объясняться Чонгук. — Ты долго ждал, пока я занимался только своими делами. Получал отказ за отказом. Терпеливо помогал. Задвигал собственные интересы. Ты заслужил отдых, мою благодарность и этот маленький сюрприз. — Это свида-ание, — протянул я, расплываясь в улыбке и пихая его локтем. — Пусть так, — закатил глаза принц, — хотя я до сих пор не понимаю сути этого явления. — Суть в том, что вы просто милаха. — Я рассмеялся. Шуга между тем уже обошла нас кругом и настойчиво подпихивала в спины, совершенно справедливо обфыркивая застрявших посреди дороги. Пора было уже дать волю своим романтическим порывам. Не только ж лошадям и священникам личную жизнь налаживать! Всё в тот раз проходило лучше, чем хорошо. Ночь расторопно выпроводила красующийся закатными нарядами вечер и впустила в город успокаивающую тьму. По небу лениво покатилась надломанная с края луна. Воздух остыл, напитавшись новыми свежими запахами. Последние гуляющие разошлись, и людские голоса вокруг стихли. Мы ели свежие фрукты, пили густой и сладкий щербет на розовой воде и болтали. Настроение после странного дня образовалось умиротворенно-философское, так что мы с одинаковой охотой обсуждали и забавные привычки братьев, и живопись, и драконовые правила в монастыре Кампанулы, и сплетни о призраках из колодцев, и преимущества каждой из техник производства посуды из камня, дерева и глины. Так, через лес да через поле, добрались и до очередного разговора о слугах и господах, который, признаюсь, открыл для меня много нового. — Вот тогда я задумался, — говорил Чонгук, накалывая на тонкую шпажку-палочку еще один кусочек ананаса. Я допил свой щербет и разлил по кружкам остатки, внимательно слушая. — Престранное отношение к прислуге в нашем королевстве… Раньше я считал, что пренебрежение осталось с тех давних времен, когда влиятельным и богатым прислуживали рабы. Пусть рабство запретили почти две сотни лет назад, мне казалось объяснимым, что знать всё еще помнит и цепляется за такой удобный и приятный для нее порядок. А сейчас сомневаюсь. Уже много поколений знатные господа и не представляют себе, кто такой раб. Они не могут помнить даже из рассказов дедушек. Выходит, дело в том, что большинство слуг в наше время — наемные работники из простолюдин, именно к простому народу у них такое отношение… И это отношение не кажется мне приемлемым. Ты нанимаешь человека, который за плату выполняет тебе работу, а потом… — Погодите, — перебил я, внимательно глядя в свой стакан с ароматным розовым коктейлем. — А в замке тоже наемные рабочие? — Да. Всех слуг нанимают. — Чонгук кивнул, не понимая, видимо, за что я уцепился. — Большая часть — такие же простые люди. Работники кухни, например, помощники главного конюха или садовника. Но вот большинство личных слуг — дети из достаточно знатных семей. Вообще-то раньше их отправляли в услужение замку, чтобы обучить всему необходимому, а сейчас времена изменились, порядки изменились тоже. — Как любопытно. — Уронив кусочек манго в стакан, я задумчиво опустил взгляд, но не стал заморачиваться, решив, что новая нотка не повредит напитку. А вот разговор зашел реально цепляющий. — Знаешь, слуги Кампанулы и Пиретрума слывут пьяницами, дебоширами, кутилами. Как и их господа. А слуги из Пульсатиллы, как считается, всегда спокойны и дисциплинированны. Как и их господа. Полагаю, слуги обычно подражают своим хозяевам. Потому в замке много слуг, которых на первый взгляд и самих-то от королей не отличишь, важные все из себя, властные. — Да, есть такое, — кивнул я, припоминая некоторых особо запомнившихся. — Хотя мне всё же больше довелось общаться с теми, что на грязной работе, такие же простенькие крестьяне, как в том же Пиретруме. — А вот мне больше довелось общаться с теми, кто близок к принцам. Там обычно чванства хватает. Впрочем, тут есть поводы гордиться собой и своим положением. — О. Так, получается, это еще и большая честь, что меня, такого безродного и неприкаянного, взяли в служки к принцу? — Хм… — Чонгук заметно смутился и явно нехотя кивнул. — Да, грубо говоря. Просто так к принцам не попасть, поэтому братья и поражались моему поступку — личный слуга принца должен сначала заслужить доверие, ведь остается с ним наедине, сопровождает повсюду… — Ничего себе. — Я подпер щеки ладонями и расплылся в улыбке. — Польщен, что вы оказали мне такое доверие. Но не могу не задаться вопросом: почему? Откуда оно? Наверняка же были более достойные варианты. — Были, — кивнул Чонгук, всё не поднимая взгляда. Ананас в миске закончился, так что он принялся перебирать финики, к которым еще никто не успел даже притронуться. — Но… Генрих мне тебя посоветовал. Сказал по секрету, что тебе я могу довериться без страха и опасений, что ты станешь честным слугой в быту, преданным товарищем в путешествиях и надежным другом в любых невзгодах. Нужно признать, он оказался совершенно прав. — Ничего себе, — повторил я полувздохом, растерянно нахмурив брови. — Сам король? С чего он всё это взял? — Может, наблюдал, — пожал плечами Чонгук. — Ты ведь прислуживал несколько дней в замке. Генрих внимательно присматривается ко всем новым слугам, наверное, успел тайком изучить тебя вдоль и поперек. — Немного не по себе от такой мысли. — Я усмехнулся и продолжил: — Но всё же я благодарен Генриху за этот чудесный шанс. Почти сосватал мне лучшего принца в королевстве. — Так уж прям лучшего? — рассмеялся Чонгук, подаваясь вперед. И мне безумно нравилась эта дерзкая искорка вызова в темных глазах. — Что ж, — ответил я деловито. — Признаю, я еще не всех посмотрел. Но из трех, которых успел изучить подробнее, этот мне явно нравится больше прочих вариантов. Хотя у его высочества Намджуна есть шансы: холостой, прекрасное тело, начитанный… — О, поверь, тебе не понравится Намджун, если узнаешь его поближе, — коварно улыбнулся Чонгук, качая головой. — Похоже, мы встретимся с ним через несколько дней, он прибудет в Плюмерию одновременно с нами. Как раз познакомитесь. — Познакомлюсь, уж не сомневайтесь. Вам придется приложить усилия, чтобы остаться лидером в этом соревновании… — Усилия? — Чонгук вскинул брови, будто поражаясь моей наглости. — Такие, например? Он потянулся еще ближе и, прикрыв глаза, осторожно поцеловал… скорее прося проявить инициативу, чем проявляя. И всё же это был настоящий самостоятельный первый шаг с его стороны, так что сердце у меня замерло от восторга. Губы были холодные из-за остывшей ночи и мягкие из-за бальзама. Мне хотелось вцепиться в его воротник, прижать к себе, чтобы не смел отстраняться, но я лишь коснулся пальцами щеки, позволяя ему в этот раз всё самому решать… И, надо признать, поцелуй всё равно вышел на удивление долгим и тягучим. — Да, — шепнул я, когда вновь встретился взглядом с бездонными карими глазами. — Запишу десять дополнительных баллов на ваш счет за эту очаровательную попытку манипулировать судьей. — А за ужин при свечах? — усмехнулся Чонгук. Мы оба посмотрели на плошку с огоньком. — При миске… Под звездами и пением пустынных сверчков. Ты только прислушайся, они же почти как птицы! Я бы даже не отказался привезти нескольких в замок. Но, боюсь, слуги их сразу раздавят и выкинут… — Ах да, — тут же перебил я, вспомнив одну важную мелочь. — Что узнать-то хотел. А мне жалование не положено? — Положено, — тихо рассмеялся Чонгук. — Твоё жалование у меня хранится, в глубине сундука с вещами. Просто… ты только недавно попал в наш мир, почти ничего о нем не знал и, похоже, не всё понимал. Я не хотел, чтобы что-то случилось. Ну, чтобы ты растратил всё бездумно, потерял или… попался разбойникам. Я просто хотел их сохранить! Но, раз уже доверил тебе собственные деньги, полагаю… — Деньги мне бы не помешали, — кивнул я с улыбкой. — Раз уж кое-кому лень прикупить для личного слуги приличной одежды, займусь этим самостоятельно. — Д-да, — буркнул Чонгук, опуская взгляд к моему новому наряду, почти не видневшемуся из-под теплого кокона пледа. — К слову, ты сегодня замечательно выглядишь. — Лучше поздно, чем никогда, — философски хмыкнул я. — Спасибо, для вас старался. Между прочим, даже личный флакончик цветочного масла раздобыл. А вы и не заметили. — Заметил, просто… — Что? — Я… — Чонгук очаровательно хмуро сдвинул брови. — Можно я не буду оправдываться, а просто еще раз поцелую? — Хах. — Я улыбнулся, чувствуя, как тепло и нежность уже плещутся через край, не в силах уместиться в душе. — Сегодня можно. Но только не думайте, что сможете так все наши споры решать. Чонгук счастливо улыбнулся, с готовностью кивнул и снова потянулся через столик.