Следующее утро я опять проводил в спальне Джису. Стыдно признать, мы уже походили на подружек, которые каждую ночь устраивают пижамные вечеринки у кого-нибудь из них дома, а утром вместе собираются в школу, обсуждая мальчиков и от души напомаживаясь. Впрочем, кому меня тут было судить и осуждать за такое поведение? Ни подшучивающего старшего брата, ни вечно «желающих как лучше» друзей, ни даже вездесущих соседей. Так что я позволял себе немного расслабиться и пообщаться с человеком, с которым меня многое связывало.
Ведь связывало-то нас, действительно, многое. Хотя и смущало, что Джису явно использовала меня как новостной портал обо всем на свете. Понять я ее мог, конечно, но от льющихся водопадом вопросов порой начинал уставать. Всё-то ей расскажи. Как прошел прошлый сезон для «Янкиз», как наши на олимпиаде выступили, чем сериал про зомби закончился, что там сейчас с ценами на нефть… Да я и половины ответов не знал!
— А как там Кон-Кен поживают? — спросила Джису с придыханием. Сразу стало ясно, что она была большой фанаткой этой поп-группы. Я медленно повернул голову и оторвал от кукурузной лепешки еще кусочек. — За пять лет, наверное, много чего написать успели…
— Да не за пять, — махнул рукой я и отправил лепешку в рот. В скором времени Чонгук собирался отчалить в следующую провинцию, нам с Джису оставалось не так уж много времени вместе, и я был готов отвечать даже не подобное. — Кон-Кен распустили года два назад, когда ведущего вокалиста арестовали за попытку изнасилования.
— ЧЕГО?! — взвизгнула Джису, всполошившись и рассыпав все свои баночки-скляночки с косметикой, которые уже собиралась оставить в покое. — Чисон? Как так?!
— Да расслабься, его оправдали. — Я принялся обгрызать финик. — Встречался с фанаткой. Как только сказал, что хочет разойтись, она развела истерику и в суд побежала. Наплела всякого. Его, конечно, оправдали, но от грязи этой уже не отделается, больше его нигде не хотят видеть. Нда… — Тут я хмыкнул и отложил косточку, вспоминая эти скандалы, гремевшие на всю страну. Как же странно и неправильно порой бывает устроено человеческое общество. Кажется, продвинутое и цивилизованное, набравшееся опыта и ума, но ведет себя порой хуже средневекового. — Я был на их последнем концерте перед всем этим. Водил маму. Круто.
— Эх, столько всего изменилось, пока я тут…
— В смысле «пока я тут»? Так говоришь, как будто в командировке задержалась.
— Да, верно. — Джису поджала губки и нахмурилась, собирая и выстраивая скляночки идеально ровными рядами. — Пять лет прошло, а я всё забываю порой, что теперь навсегда осталась жить в новом мире. Причем… у меня тут и работа мечты, и увлечения новые, и муж любимый, и друзья хорошие. Меня тут уважают и ценят. Столько тут прекрасного на каждом углу, столько плюсов: и продукты все натуральные, и свежий воздух всегда, и даже богатства я тут быстро накопила. А всё равно порой тянет назад. Куда-то туда…
— Меня постоянно тоже, — буркнул я, пожав плечами.
Нет, разумеется, наши ситуации было глупо сравнивать, небо и земля. Я не мог заявлять, что испытал то же. У меня ведь в этом мире было всего-ничего: приглянувшийся принц, приятельница-кобылка да перина со львами. На моем фоне новая жизнь Джису давно разрослась и пустила корни, как вековой дуб на фоне месячного саженца. А в прошлой жизни, судя по всему, у нее было в руках куда как меньше, чем у меня: разочаровавшая учеба, неудачные отношения с парнем и родственники, которые знаться не хотели. И, если уж при всём этом она умудрялась скучать… Что ж тогда мне-то было положено чувствовать?!
— У каждого мира и времени свои плюсы. — Сказал я, пытаясь не звучать назидательно. — Тоска по чему-то хорошему, что ушло из твоей жизни, всегда будет, это неизбежно. Но, может, тем и отличаются приспособленные к выживанию люди — они умеют убрать тоску поглубже и наслаждаться тем, что у них есть сейчас.
— Да ты просто философ, — тихо посмеялась Джису. На своем самом первом свидании в жизни я чудовищно нервничал и очень хотел произвести на того симпатичного старшеклассника впечатление интеллектуала, так что с самым серьезным видом сказал, что увлекаюсь силофофией. С той секунды я ненавидел даже слово «философия», что уж говорить о науке. Но цепляться за слова — глупо, важнее суть, так что я улыбнулся. — Наверное, ты прав. Я очень рада, что в этом королевстве нашелся человек, который меня понимает. И я буду рада встретиться снова.
— Приезжай к нам с гастролями.
— О, непременно. Мы с мужем планируем проехать всё королевство с «Питером Пэном», обязательно и к вам заглянем, дадим парочку представлений. Надеюсь, ты тоже посмотришь.
— Нууу… это будет зависеть от моей загруженности. — Я неопределенно помахал рукой, напуская на себя максимально важный и деловой вид. — Сама понимаешь, личные слуги принцев всегда по горло в работе. Всегда и везде ты нужен. То почисть, то подлатай, то принеси, то подай. Без меня северная башня просто рухнет.
— И всё же я буду надеяться, что ты найдешь немного времени, чтобы встретиться с подругой.
— Для подруги — конечно, найду время, — улыбнулся я, подмигивая. — Но совсем чуть-чуть. Впрочем, может быть, всё изменится, если подруга всё же сходит со мной сегодня на базар…
— Прости, — обаятельно улыбнулась Джису, поднимаясь с пуфика. — Не могу, дела в театре ждут. Но малыш Иа с радостью составит тебе компанию!
— Знаешь что, — усмехнулся я, тоже вставая с постели и собирая тарелки из-под своего перекуса, — когда поедете в замок, возьми с собой малыша Иа, а то, кажется, он скоро станет мне другом получше некоторых.
— Как пожелаешь, милый.
На базар я, разумеется, так и пошел один. Ой, нет, не один, с Иа. Чонгук уже начал понемногу укладывать свои вещички, так что я планировал начать закупать в дорогу всё, что нужно. Посоветовался с гаремом насчет недорогих продуктов, которые хорошо хранятся, накорябал на огрызке бумаги список и отправился.
В целом, должен признать, торговаться на базаре оказалось не так страшно, как думалось. Конечно, уступали мне редко… да и постоянно было ощущение, что подсовывают явно не лучший свой товар… Но всё же спустя время смог купить всё нужное и не растратить взятые с собой деньги. Осталось несколько блестящих монеток. Так что я со спокойной душой отправился в лавочку Лилаи, чтобы выбрать какой-нибудь сувенирчик на память. Иа скромно встал в уголке первого этажа здания, который по сути и этажом-то не был — площадка под домом, стоящим на трех стенах и галерейке из пяти широких колонн. Этакая парковка у магазинчика. А я, повесив его веревочку на столбик, поднялся по шаткой лестнице в саму лавку.
Прохаживаясь между рядами, я с любопытством оглядывал товар и старался отвязаться от назойливого мужичка-торговца, так и пытавшегося втюхать хоть что-нибудь. Его голос скрипел, как колодезный журавль в саду Джису, шаги непреклонно шуршали за спиной, а торчащие, как одуванчик, седые волосы, сияли от солнца, стоило мужичку подойти к окну. Я всё заверял, что справлюсь с выбором сам, и жалел, что сегодня тут не Лилая заправляет. И вот, когда я готов был уже сбежать, наплевав на сувениры, с третьего этажа кто-то спустился. Как я подозревал, там была личная комната Лилаи, может, рабочая, а может, даже и жилая. Лесенка находилась за прилавком, простые посетители к ней пройти не могли. Впрочем, это и не простой посетитель был: на ходу перебирая хрустящие свитки, из-за прилавка медленно вышел его высочество Хосок.
Немного подумав, я решил не отвлекать его от дел и погрузился в перебирание каменных кружечек, чтобы найти самый красивый орнамент. И дело это меня так сильно увлекло, что я даже не сразу заметил, что Хосок застрял рядом.
— Юнги? — хмыкнул он, чуть склоняя голову.
— Ой, — выпалил я, растерявшись. — Вы меня узнали? То есть… Здрасти, ваше высочество, как поживаете? Каким ветром сюда занесло?
— Наведался к Лилае по некоторым вопросам, связанным с ее новой должностью. Как ты догадываешься, теперь у нас будет много общих дел.
— Нда, — покивал я. — И точно. А я вот выбираю… что-то…
Мы оба сдвинулись с прохода, чтобы пропустить пышную женщину, искавшую тут и там какие-то особенные миски. Я к этой женщине испытывал благодарность, ведь она полностью завладела вниманием торговца, так что готов был хоть слиться со стеной. Встав у окна, мы выглянули на улицу и продолжили свой вялый и пустой разговор.
— Чтобы на память об этом месте осталось, — пояснил я, крутя в руках случайно прихваченную кружечку. Кстати, довольно симпатичную, рельефную. — Кто его знает, когда мне доведется побывать в Рёмерии в следующий раз.
— Вы уже собираетесь покидать наши края?
— Да, собираемся понемногу. А вы? Скоро отправитесь дальше?
— Хм. — Хосок нахмурился, размышляя, но потом всё же ответил тихо и неохотно: — Подожду еще несколько дней. Не хочу сейчас оставлять господина Моруса в одиночестве, ситуация не позволяет…
Хосок мельком глянул на кружку и снова устремил взгляд прочь, к людной улице с противоположной от базара стороны. Здесь народу было в разы меньше, но почему-то галдеж стоял почти такой же. Впрочем, этому быстро нашлось объяснение. Посреди дороги стояли два паланкина, которые, видимо, не смогли спокойно разойтись. И, что меня совсем не удивило, рядом с одним из них стоял, о чем-то с упоением ругаясь, Анчар. Собственной персоной. Вернулся из… где он там был? Хозяин второго паланкина честно пытался извиниться, хотя, похоже почти никто не понимал, за что конкретно, но Анчар и слушать не хотел. Бросив очередное громкое оскорбление, он с презрением дернул рукой и отвернулся, собираясь отправляться дальше. Странно, что в темницу бросить не приказал. Наверное, не абы кто ему на пути в этот раз попался.
Так бы он и не сумел полностью свою злость выпустить, но тут на пути попался кое-кто еще. Кое-кто, кто не сможет дать отпор, как он, должно быть, рассудил.
— Опять эта тупая скотина, — взрычал Анчар, чуть не воткнувшись в белый лошадиный лоб. Шуга дернулась в сторону. Просто шла по своим делам, никого не трогала, а тут всякие сами в нее втыкаются и еще и кричат. — Некоторым стоит научиться следить за своими кобылами!
И, замахнувшись, он со злостью ударил лошадь по морде. Я охнул, выронив кружку. Даже с такого расстояния услышал, как Шуга захрапела, опустив голову и нервно дернув хвостом. Анчар уже замахнулся снова, продолжая ругаться, но Шуга была не из тех, кто стерпит подобное. Развернувшись, со всей силы лягнула мужчину в грудь, смачно приложив спиной об стену ближайшего дома. На улице в момент стало тихо, все замерли, глядя на сползшее вдоль стены тело. Даже его слуги лишь молча и растерянно переглянулись.
— Ужас какой-то, — пробормотал Хосок. — Это… это не ваша лошадь?
— Вроде того, — тихо ответил я, не зная, что и делать-то.
Может, прикинуться, что мы не знакомы? Нет, так поступать нельзя, нужно как-то попытаться всё решить, чем-нибудь помочь лошадке, которая сто раз меня выручала… Но как такое решить?! Да ее же велят пустить на отбивные!
Впрочем, Анчар не спешил снова ругаться. Он вообще ничего не спешил делать. Сидел у стены и, как я заметил, присмотревшись, тихонько пускал тонкую струйку крови вдоль шеи. Когда до людей стало доходить, шум вернулся. Я собирался было кинуться на улицу, всё еще не представляя, что стану делать, но в тот момент Шуга подошла к нему ближе. Она коснулась лба мужчины белым носом, прикрыла глаза на несколько мгновений и тут же отошла. Анчар поднял голову, растерянно осматриваясь.
— Так. Пора вмешаться, — бросил я и, подобрав низ своей накидки, в панике помчался на улицу. Хосок тут же припустил следом.
Когда мы протиснулись через узкий проход между домами, толпа уже плотно обступила Анчара. Шуги нигде не было. Как не было и криков, которые я ожидал услышать, Анчар спокойно разговаривал о чем-то со своими стражниками, всё еще потерянно глазел по сторонам и недоуменно пожимал плечами.
— Как ваше самочувствие, господин Анчар? — спросил Хосок, подходя ближе. Люди рядом с ним чуть расступились, так что я поспешил прилипнуть к принцу, из-за его спины поглядывая на всё происходящее. — Надеюсь, вы в порядке?
— Я чувствую себя вполне пристойно, ваше высочество, — чуть поклонившись, ответил Анчар. — Лишь одна беда — никак не пойму, что же происходит и как я сюда попал. Думалось, будто только что был я дома, и вот здесь… с расшибленной головой. Никак не могу припомнить, что же случилось.
— Ничего серьезного, — заверил Хосок, строго глянув на слуг Анчара. — Вы споткнулись о камень и ударились головой. Полагаю, у вас просто-напросто ушиб, отправляйтесь домой и отдохните, всё будет в полном порядке. И, пожалуй, я отправлюсь с вами, чтобы проследить.
— О, это так великодушно с вашей стороны, ваше высочество! Премного благодарен за заботу! Надеюсь, это не доставит вам неудобства…
— Всё в полном порядке, я уже собирался возвращаться в ваше имение, так что мне как раз по пути.
— Возвращаться? Я подумал, вы только что прибыли… Разве вы уже были в нашем имении?
— Я живу у вас уже несколько дней, — покивал Хосок, задумчиво хмурясь. А после едва сдержал улыбку. — Похоже, господин Анчар, у вас возникли какие-то проблемы с памятью из-за ушиба. Мне так жаль, дорогой друг, но можете не волноваться, я честно постараюсь вам всё напомнить… Идемте же скорее, вернемся в имение.
Хосок собственноручно помог Анчару забраться в паланкин и оглянулся на меня, смотря таким странным взглядом, что стало как-то не по себе.
— Он никогда со мной так учтиво и приветливо не общался, — прошептал Хосок, пока слуги разбирались, кому с какой стороны встать. — Похоже, славно его ваша кобылка приложила. Что-то там, в голове, перемешалось.
— Ну… обычно от удара головой другим человеком не становятся, — проворчал я с сомнением. — Так что будьте осторожны. Вдруг это притворство. Не спускайте с него глаз и не слишком верьте в россказни. Я попрошу Чонгука навестить вас вечерком, чтобы проверить, как дела.
— Я всё же предчувствую, что всё будет более, чем хорошо, — улыбнулся Хосок. — Чонгук говорил, что эта кобылка какая-то необычная, магией наделена. Кто знает…
— Кто знает, — со вздохом повторил я.
Хосок забрался в паланкин, задернул полупрозрачный занавес и велел слугам трогаться с места. Паланкин неспешно поплыл через редеющую толпу. Посмотрев немного ему вслед, я хмыкнул и собирался уже вернуться в магазинчик, чтобы всё же купить ту кружку, но над ухом вдруг знакомо зажужжало. Тильсин висела в воздухе, уперев руки в бока, и тоже смотрела в конец улицы, где как раз скрылся за поворотом паланкин Анчара.
— Ты всё видела, да? — спросил я. Тильсин кивнула. — Объяснить можешь?
— Шуга изменила личность Анчара. Она на многие фокусы способна, но старается никогда не вмешиваться в жизни и мысли людей с помощью своей магии. Подозреваю, она не рассчитала силу, и пришлось всё же в этот раз пустить магию в ход, чтобы не дать Анчару умереть. А заодно Шуга решила сделать его чуточку сговорчивее.
Звучало, конечно, в некоторой степени дико, но я тут уже и не такое видел. К тому же, если припомнить, выглядело всё именно так. В какой-то момент я был уверен, что Анчар проломил себе черепушку и умирает, а потом Шуга что-то сделала, и — вуаля, котлеты из конины отменяются!
— Что ж, если так, это даже неплохо.
— Неплохо. И не будем рассуждать о свободе личности, выбора, совести и об этичности подобных операций по изменению характера человека.
— Да, пожалуй.
Я пожал плечами и всё же зашагал домой, поначалу напрочь забыв про Иа и тележку с вещами. Пришлось спешно возвращаться. Завидев меня, ослик, кажется, впервые за всё время знакомства подал голос, похоже, высказывал за слишком долгое отсутствие. Я почесал его между ушами, извиняясь, и повел прочь. Тильсин тут же уселась ослику на спину, без интереса поглядывая по сторонам. Никто из прохожих на нее не смотрел в ответ, и я подумал, что феечку снова вижу лишь я один.
Произошедшее произвело на меня неприятное впечатление, так что болтать о всякой чепухе не тянуло. Я шагал по идеально подметенным каменным дорожкам, придерживал свою накидку, пряча лицо от случайных прохожих, и всё размышлял. Что ни говори об этичности, это было бы так здорово, если бы Анчар изменился. За несколько дней, проведенных в Рёмерии, я успел насмотреться и возненавидеть его всей душой. Страшно было представить, насколько он уже успел засесть в печенках у местных. А еще страшнее было думать, что он мог бы устроить, узнав про выборы следующего наместника. Только в тот момент до меня по-настоящему дошло, что он бы явно не просто разозлился и поорал. Он бы явно стал мстить отцу. Не просто же так Хосок сказал, что не хочет оставлять Моруса одного и думает задержаться. Наверное, собирался постоянно торчать рядом, чтобы защищать старика.
По дороге Тильсин всё же задала несколько своих типичных вопросов, дала пару бесполезных советов и куда-то исчезла, сказав, что хочет проследить за ситуацией в доме бывшего наместника. Я бездумно пожелал ей удачи и свернул на уже знакомую улочку.
А придерживая для Иа дверку в стене, я услышал знакомые голоса. К сожалению, спрятаться уже не получилось, Чонгук и Тэхён стояли под ближайшим деревом в переднем дворе, старательно смотрели в разные стороны, что-то обсуждая, но оба перевели взгляды на нас с осликом. Впрочем, не замолчали, лишь чуть голоса понизили. Притворившись, что совершенно не питаю интереса к их болтовне, я отстегнул тележку, отвел Иа в его уютное стойло и бегом побежал в гостиную, чтобы высунуться в окно, подслушивая.
— И когда же вы думаете отправляться в путь? — спросил Чонгук, с нажимом соединяя кончики пальцев. Я подпер щеку ладонью, устраиваясь поудобнее.
— В ближайшие же дни, ваше высочество, — ответил Тэхён таким тоном, будто никто только вчера не заставал его за всякими непотребствами в монастыре, и он всё еще пытается строить из себя святость во плоти. — Нет поводов задерживаться в Рёмерии, здешний храм давно известен тем, что в нем цветут славные порядки. Мы лишь оповестили о датах собрания и… побываем завтра на служении.
— Точно. Вчера-то на служении вы так и не побывали, — с улыбкой протянул я. Принц и священник, разумеется, дружно оглянулись, взглядами показывая, что меня не спрашивали. Я, конечно, и сам прекрасно понимал, что влезать в чужие разговоры невежливо, а уж в разговоры таких высоких лиц может быть еще и опасно, но соблазн был слишком велик. — А вы во всех провинциях так отдыхаете? Это прям какой-то секс-тур получается. Знаете, мой принц, я даже завидую…
— Клянусь своим святым писанием, не в моих силах понять, почему богиня до сих пор не наказала тебя за дерзость, — вздохнул Тэхён с какой-то усталостью.
— Ну куда уж вам понимать, что там в голове у богини. — Мой хмык потерялся в удивленном бормотании Чонгука. — Я ей просто нравлюсь, смиритесь с этим.
Само собой, в ответ я ничего не услышал, лишь уловил такой выразительный взгляд, что хотелось возопить: «Не пялься ты так, иначе глаза вырву и на благотворительность отдам!» А глаза, кстати, были достойны внимания. В тот момент я вообще впервые по-настоящему взглянул на Тэхёна как на мужчину, и с удивление признал, что на него таки вполне можно взглянуть как на мужчину. Очень даже симпатичный, в самом расцвете лет, не будь такой занозой в заднице, даже меня мог бы заинтересовать. Раньше. Теперь же круг моих вкусов и предпочтений заметно сузился, и в нем остались парни совсем другого типажа.
— Что ж, — заговорил Чонгук, спеша отвлечь, — я планировал отправляться в Плюмерию через три дня. И, коль уж вы так желаете, разумеется, вы можете к нам присоединиться. Большой компанией всегда в дороге спокойнее и веселее.
— Стоп-стоп-стоп, — затараторил я, чуть из окна не вывалившись от услышанного. — Кто эти «вы»? Тэхён и его шайка церковнослужителей? Серьезно? Они поедут с нами? Во что превратится эта поездка?! Вы же помните, как от него одного хотелось взвыть! Если их будет еще и несколько...
— Юнги! — грозно перебил Чонгук, смотря непривычно строго и твердо. — Прекращай. Подобное поведение недопустимо. Я требую, чтобы ты учтиво общался и честно поступал со всеми, как бы ни относился к человеку, именно таково достойное поведение, свойственное уважающим себя и общество людям. Именно таким должно быть поведение ближайшего слуги принца. В противном случае я буду вынужден напомнить тебе, что такое наказания. А то и вовсе разжаловать.
— Ладно-ладно, — скривился я, нахохлившись и отлипнув от подоконника. — Понял, ваше высочество. Пойду разбирать покупки, зовите, если понадобится прислуга без мнения и взглядов…
И, честное слово, я готов был поклясться святым писанием Тэхёна, хотя не до конца понял, что это такое, Чонгука мой ответ задел куда сильнее, чем меня его замечание. Наверное, наличие собственных представлений о мире, которые я не стеснялся высказывать, были одной из главных причин его всё разрастающейся симпатии. Принцу нравилось со мной разговаривать, узнавать что-то интересное и полезное. Он ценил мой опыт, чего не скрывал. Он уже не хотел держать при себе «глухонемых» слуг, которые лишь головами кивают и без возражений выполняют любые приказы, даже если это может навредить. Чонгуку было обидно думать, что я способен хоть в шутку допустить, будто ему нужны именно такие приближенные под боком.
Так и быть, извинюсь потом.
В тот момент, когда он просочился на кухню, я как раз подбирал самые удачные слова, чтобы объяснить свою позицию, умудрившись одновременно и загладить вину, и мягонько наехать, чтобы он понял, что тоже не ангел безгрешный. Сев на симпатичную резную табуреточку, Чонгук посмотрел хмуро. Мой брат тоже в детстве так смотрел, когда я выиграл в игре, в которой он на всю школу слыл мастером, а он психанул и обругал словами, которых я еще даже не знал. В такой ситуации проще всего ждать, кто же сдастся и заговорит первым.
— Юнги, — тихо начал Чонгук, останавливая покатившуюся по столу маленькую сырную головку. — Ты же понимаешь, что это было сказано по большей части для Тэхёна. Нам обоим нужно научиться сдерживаться и не говорить лишнего сгоряча. Я очень стараюсь… но твоя наглость мне не помогает, лишь заражает, каждый раз подмывая высказать то, что никому не поможет, зато может навредить.
— Да, — хмыкнул я, пересчитывая свертки с вяленым мясом. Всего-то три штуки, но столько сосредоточенности… — Я всё прекрасно понимаю и даже никого ни в чем не виню. И всё же немного неприятно, что вы пытаетесь понравиться Тэхёну и добиться его расположения вот так, притворяясь, что способны держать меня в узде, хах.
— Прости, — улыбнулся Чонгук, явно оценив подкол. — Прости, что пока не способен отвечать тебе хотя бы вполовину так же грубо и нагло, как ты общаешься с Тэхёном.
— Ничего, мой принц, — я потрепал его по щеке, как дальняя родственница, которая приходит в гости раз в год и, хряпнув стаканчик, с веселым смехом причитает, каким же взрослым и мужественным стал ее любимый четырехлетний племянничек. — Вы еще всему научитесь. Главное продолжайте стараться.
Вытащив из тележки связку желтовато-зеленых бананов, я задумчиво их осмотрел и всё же оторвал несколько штук, чтобы использовать сегодня для сладких лепешек. Чонгук тут же стащил один, видимо, желая заесть свой бесконечный стресс.
— Кстати, — улыбнулся я, опираясь на стол и оглядывая выложенные продукты. — Вы про них с Чимином так и не спросили?
— Да я даже не знал, что спросить, — рассмеялся Чонгук с набитым ртом. — То есть, всё же и без вопросов ясно, как день. А просто заявить: «Ай-ай, Тэ, вот это новости, отличный, кстати, выбор!» как-то неприлично. Хотя уверен, ты бы нашелся, что сказать в такой ситуации.
— О, да, вам стоило спросить, например… — Я уже готов был вывалить целую кучу вариантов, которые приходили в голову в последнее время, но от этого травмирующего потока Чонгука спасла появившаяся на кухне феечка. Тильсин осмотрелась, отошла подальше от резко пахнущего острого мяса и с улыбкой посмотрела на нас. — Да, крошка, у тебя я бы тоже многое спросил.
— Не знаю, о чем ты, — тут же невозмутимо отозвалась фея. — Но мне некогда думать про подобную чушь. Я поговорила с Шугой. Она подтвердила мою теорию. Шуга подправила воспоминания и некоторые взгляды Анчара, ничего кардинального, но всё же значимые мелочи, которые помогут ему найти взаимопонимание с окружающим миром. Так что можно не волноваться о нем.
— Вот это всё ты бы лучше Хосоку рассказала, потому что именно его это больше всех волнует.
— Вот ты и расскажешь. Феи всем подряд на глаза не показываются. — Тильсин вздернула носик и, явно выделываясь, щелкнула пальчиками, эффектно исчезнув в крохотном фейерверке золотистых искорок. Только и осталось эхо звонкого голосочка: — Удачи, голубки.
— Это намек на почтовых голубей, надеюсь? — хмыкнул я, переведя взгляд на доедающего свой банан Чонгука. — Впрочем, мне в любом случае не очень-то нравится такое прозвище. А вот вам, действительно, пора бы идти и поговорить с Хосоком. Он просил вас заглянуть. Давайте, голубок мой, шагайте.
— Да, бегу, — улыбнулся Чонгук, поднимаясь. — Когда вернусь, надеюсь, меня не будут ждать бардак в комнате, грязная одежда и пустые тарелки. А то, понимаешь, мнение мнением, но и про обязанности слуг забывать не стоит.
— Отлично, мой принц, вы уже делаете успехи. Держите на дорожку еще один бананчик. Потренируетесь на нем хорошенько, чтобы превзойти своего церковного дружка…
— Мм? — Чонгук удивленно вскинул брови, принимая добавку угощения и собираясь потребовать объяснений, но я со смехом вытолкал его из кухни, не став больше ничего говорить. Да, иногда подшучивания еще веселее, если твоя жертва их даже не понимает.
***
Следующие пару дней Чонгук тоже навещал имение господина Моруса. Судя по всему, Шуга сделала свое коварное дело просто идеально, Анчар понемногу залечивал свою рану и вел себя совершенно по-новому. Уважал отца, не был образцом любящего сына, но всё же не смел хамить или чего-то требовать, всегда внимательно выслушивал и признавал его авторитет. Стал терпим и справедлив со слугами, больше не наказывая на пустом месте и не требуя ничего невыполнимого. И, похоже, совершенно спокойно принимал известие о том, что Лилая стала новой наместницей. Как будто даже не видел каких-то других вариантов. И на этом фоне Хосоку, похоже, очень полегчало.
Накануне отъезда мы принялись максимально активно готовиться. Чонгук ушел работать на дынные поля, помогать собирать урожай, а я с упоением готовил еду в дорогу, решив, что устал питаться тем, что спешно прихватит Чонгук, и только после этого почему-то вдруг сообразив, что собирать вкусные припасы — обязанность слуги, моя то есть. Разных лепешек напек, мяса вяленого упаковал, засушенных фруктов, орешков и вообще всего, что Джису назвала питательным.
К середине дня все сумки были упакованы. Карета и телега стояли во дворе. Кучер Тэ готовил наших коняшек к поездке, не знаю, как именно, кажется, этот парень просто вообще предпочитал копытных людям, так что старался проводить с ними каждую свободную минутку. Шуга, отделившись от других копытных, с упоением играла с детьми в палочки, видимо, тоже по-своему готовясь к дороге. Кай и Ёнджун прогуливались в каких-то очень отдаленных и крайне нелюдных местах, выбрав именно такие, наверное, из-за очередной навязчивой поклонницы Кая… и что только их так магнитило к этому никакому парнишке?! Причем, это не мои слова, а Ёнджуна.
Я уже не ждал никаких проблем до самого отъезда, ведь что еще может случиться в этом спокойном и солнечном местечке, что было бы хуже очередных нескольких дней тряски в карете? Но потом Чонгук напомнил, какой же он у меня дурашка, к реальному миру не приспособленный. Обед только-только закончился, когда он уже вернулся домой, понурый и разобиженный на весь свет, особенно — на солнечный, а всё потому что бедняга не знал, как легко обгореть в такой ясный день, горбатясь в поле без рубахи.
— Ничего, скоро пройдет, — заверил я, набирая пальцами густую и приятно пахнущую мазь из мисочки. И совесть моя даже не пикнула, хотя и понимала, что, скорее всего, я заблуждаюсь по части сроков. Был тот момент, когда лучше соврать и обнадежить, чтобы утешить расстроенного ребенка. — Зато теперь вы запомните, что не стоит раздеваться в полдень, раз такая чувствительная кожа.
— Она не чувствительная, — фыркнул Чонгук.
— Нежная? Деликатная? Холеная? — Я с наслаждением размазал странную массу по красным плечам, шее и спине. Парень аж поплыл. Я чувствовал пальцами приятную прохладу и мог только представить, какой же кайф он сейчас испытывал. Чонгук чуть ли не мурчал, совершенно забыв, о чем мы там вообще разговаривали секунду назад. Ну, а я, само собой, наслаждался возможностью лишний раз пустить в ход и руки, и фантазии. — Ну вот, коржик мой подрумянившийся, сладкий крем намазан, теперь вы полноценный тортик, так что бегите дальше заниматься делами… А то у меня уже мысли путаются от внепланового удовольствия.
— Нет-нет, я в поле не вернусь! — тут же замотал головой Чонгук. — Я лучше дома чем-нибудь помогу. Наверняка же нужна лишняя пара рук…
— Ммм, нет. Уже всё сделано. — Улыбнулся я, вытирая руки о тряпку. — Я даже подготовил и еще раз почистил ваш дорожный костюм. Всё полностью готово.
— Тогда я… приму горячую ванну.
— Не стоит. Думаю, горячая вода и душное помещение не слишком-то благотворно повлияют на обожженную кожу. Не хочу осложнений. — В ответ на это Чонгук скуксился и тихо выругался. — Фу, как неприлично! Такими словами бросаются только нехорошие дяди, милым мальчикам не пристало подобное говорить.
— Юнги! — парень оглянулся, нахмурив брови. — Я участвовал в двух военных походах на северные границы, командовал отрядом в сражении за оазис Азореллы, вел вместе с Намджуном переговоры с Гинуром о присоединении его территории к нашему королевству, помог Сокджину подавить бунт в Иберисе и найти компромисс с недовольными повышением налогов крестьянами… сверг епископа и подстриг полсотни овец. Да я самый мужественный в этой комнате!
— Не спорю, — кивнул я, накрывая миску с мазью крышкой. — Это, безусловно, так и есть. Кстати, я под впечатлением… Но, когда вы так неловко употребляете грязные фразочки, вы всё же выглядите, как повторяющий за отцом пятилетка, который даже не понимает слов, которые произносит. Вы половину напутали, и получился полный бред.
— Ой, ну даже это оценит… Никого без своего важного мнения не оставит.
— Я просто хотел сказать, что придется подтянуть вас и в ругательствах. Например, вот это ваше жуткое словосочетание в принципе означает «Нашел себе проблему из-за своего разгульного образа жизни», а вовсе не «Сказал какую-то неприятную вещь». И оно никак не сочетается с…
— Да иди ты, — отмахнувшись, перебил Чонгук.
— Нет, лучше идите вы, — с улыбкой ответил я. — Отдохните в комнате, только не переворачивайтесь на спину. Я верну Джису мазь и приду что-нибудь вам почитать. Может, даже про Элизабет и Майка. Раз уж завтра утром мы уезжаем из Рёмерии, можно не слишком перетруждаться, на полях и в театре вполне управятся и без вас.
А когда я наконец закончил с делами и дошел до комнаты, на чтение у нас времени так и не нашлось, потому что Чонгук во всех подробностях рассказывал о сражении за оазис Азореллы, так стараясь произвести впечатление, что я ни одного язвительного комментария не отпустил. И вообще... Кто бы мог подумать, что крохотное озерцо с поселком в полтора десятка домиков может стать причиной многолетнего спора граничащих королевств, желающих его захватить, чтобы подчинить эту маленькую точечку переплетения всех важнейших торговых путей… Ох уж эти пустыни, никогда мне, простому жителю мегаполиса двадцать первого века, не понять все сложности их политики. А еще не понять, как такие милые мальчики могут быть мужественными и умелыми воинами. Но самое неподвластное моему мозгу — как умудрился не ляпнуть фразочку в духе «Вонзи же в меня свой меч любви».
***
На следующее утро нас впервые провожали целой толпой. Нехилой такой толпой. Семейство Джису в полном составе (даже Иа присутствовал), наверное, радовавшееся, что надоедливые гости отчаливают. Лилая, забежавшая перед работой, чтобы подарить нам в качестве сувенира зеркальце в круглой раме, которыми славилась Рёмерия, как единственная провинция, где подобные штуки умеют делать. Хосок с господином Морусом, которые хотели в последний раз поблагодарить за помощь. Несколько рабочих из строящегося театра, успевшие проникнуться к Чонгуку симпатией во время совместного труда. Какая-то беременная женщина в простеньком грубом платье, которая принесла с собой душистую дыньку, так что я сделал вывод, что именно ее вчера принц подменял на сборе урожая. И даже несколько монахов! Впрочем, последние, конечно, провожали Тэхёна, Чимина и еще какого-то там церковного собрата, которого я и по имени-то запоминать не стал. Короче говоря, творился сущий бедлам, и я вздохнул с облегчением, когда карета покинула пределы города и Тэ подогнал лошадей.
— Знаете, мама много раз говорила мне, что оставаться намного сложнее и грустнее, чем уезжать. — Стянув с себя накидку, я повесил ее вместо коротенькой шторки. Занавес получился плотный и надежный, солнцу в пору было оскорбиться. — А я ей всегда отвечал, что это зависит от того, куда, с кем и как ехать.
— Ну да. — Чонгук стянул рубаху и облегченно выдохнул. — Ситуации бывают разные.
— Я это к тому, что начинаю привыкать к нашему путешествию. Особенно к тем его частям, где нам никто не мешает.
Если эта их богиня всё же существовала, я ей всё же нравился. Как оказалось, никто даже и не думал нарушать наше с принцем уединение. У церковных была своя очаровательная крытая телега, из которой почти сразу, как только выехали за городскую стену, начал доноситься до неприличного веселый смех. Они ехали последними и держались на расстоянии. Ёнджун с Каем увлеченно обсуждали романтические похождения Кая, точнее их полное отсутствие, не вяжущееся с огромным количеством возможностей. А Тэ напевал какие-то дорожные песенки, и явно не интересовался происходящим в карете.
— Да, когда не мешают, жизнь кажется сказкой, — пробормотал Чонгук, а потом вдруг кинул мне на колени свою подушку и умудрился как-то улечься на довольно широкой, но всё же скамье, свернувшись, обняв меня одной рукой, уткнувшись лбом мне в живот и подставив всё еще красную спину едва уловимому ветерку, задувавшему через окна. — Так что мне тоже нравятся переезды из провинции в провинцию.
— Раз уж заговорили, расскажите, что представляет из себя Плюмерия? — Я улыбнулся, откидывая назад его непослушные темные прядки. — Чем она славится и выделяется среди прочих провинций? К чему мне готовиться?
— Дай-ка подумать. В первую очередь она славится своими невероятно густыми лесами, где растут, кажется, все возможные виды деревьев. А во вторую — змеями. — Я напрягся, даже рука в воздухе замерла. — Говорят, их там еще больше, чем деревьев. Самых-самых разных.
— Теперь понятно, откуда родом эта маленькая змеючка…
— Ты про Бомгю или про леди Су?
— Про обоих, — усмехнулся я. — Ладно, хватит обнадеживающих новостей, остальное увижу сам. Скажите лучше, чем мы с вами займемся в дороге?
— Может, прочитаем новую главу, раз вчера так и не успели? Мы очень давно не читали, интересно же узнать, что там было еще у Элизабет с Майком. Где было и как было…
— А может, я расскажу о собственном опыте? — с улыбкой предложил я, снова принимаясь поглаживать парня по голове.
— Опыте? — Чонгук чуть повернул голову, подняв на меня задумчивый взгляд.
— Или, если слушать про мой опыт с другими вам не хочется, тогда про фантазии о нашем с вами будущем опыте. Я ведь тоже много чего представлял, хотя и не записывал это в форме стихов, но готов попытаться прямо сейчас. — Он улыбнулся, закрывая глаза и снова устраиваясь поудобнее. А после невнятно промычал «Рассказывай». И это совершенно точно было разрешение делиться с ним всеми своими пошлыми мыслишками, когда захочу. Точно вам говорю! — Ну что ж, начнем, пожалуй, с самого начала. Впервые я задумался о таком, когда мы вернулись с этой невнятной церемонии, где Бомгю давал свою клятву не-леди Су...
