***
Вообще-то по жизни я всегда был довольно молчаливым. Мало знающие меня люди даже могли всерьез думать, что я почти не разговариваю с окружающими. Доля правды в этом мнении была. Но вот только с людьми, которых успел счесть своими и родными, я превращался в ту еще трынду. И Чонгук успел это понять. Так что с радостью пользовался моментами моего задумчивого затишья. Например, в этот раз, вернувшись в карету, я сразу заполз на скамью с ногами, устроил на коленях ворчащего кабанчика и погрузился в свои фантазии так глубоко, что даже качку не замечал. Чонгук в это время царапал что-то на своих свитках. Сначала я думал, что он занимается отчетами, так что значения не предавал, но потом заметил, что строчки подозрительно ладно складываются в четверостишия. Стало куда любопытнее. — О чем на этот раз пишешь? — спросил я, пересаживаясь на его скамью, но пока не рискуя нагло лезть в записи. — Почитать дашь? — О тебе, — протянул Чонгук, скосив намекающий взгляд. — Но не думаю, что тебе нужно это читать. — Опять пошлятина? — улыбнулся я. — Нет. Наоборот. — Наоборот? А вот это уже любопытно, я хочу почитать. Пожалуйста-а-а… — Я осторожно пихнул его локтем, подначивая. Чонгук с сомнением хмыкнул, задумчиво хмуря брови, помялся немного, видимо, прикидывая, а не выпрыгнуть ли из кареты прямо на ходу. Но потом всё же сдался, отдав свиток со стихотворением. — Ооо, спасибо. Я сосредоточился, чтобы разобрать чуть кривой из-за тряски почерк.Шурша пушистыми бочками, Мышата вновь спешат туда, Где облакастыми сачками Удачно ловится звезда. Где полумесячные рожки Обрызжут лимонадом мир. Где, с мрачной тучи свесив ножки, Тень подгрызает лунный сыр. Там кот сидит на старой крыше, Укутав лапы в синий шелк, Что серебристой нитью вышит. Кот в одеяньях знает толк. Мышата в ряд тихонько сядут, Уложат хвостики кольцом. И до утра десятком взглядов Следить не бросят за котом. Их кот мурлычет сказки-песни Про ветхий черный небосвод, Про мир им чуждый, но чудесный, Про звезд далекий хоровод. Он знает сотни старых басен, Он видел много дивных мест. И петь про то, как мир прекрасен, Коту не скоро надоест. Но постепенно стынет крыша, Звучит мурчанье всё грустней. И знают слушатели-мыши: Их кот скучает по родне.
Прикусив губу, я искоса глянул на парня, притихшего и смотрящего в окно в ожидании реакции, перечитал стихотворение еще раз. Тяжкий вздох вырвался сам собой. Чонгук оглянулся, и я спешно натянул улыбку. — У тебя отлично получаются милые детские стишки, — ляпнул я, отводя взгляд. — Мне нравится. Хотя финал у истории грустноватый вышел. Зато правдивый. Надеюсь, в том стихотворении, что погибло в огне, не было такой же печальной ноты в конце? — Не было, — посмеялся Чонгук, забирая свиток. — Там были исключительно безграничное взаимопонимание, всеобщее счастье и полная удовлетворенность всех действующих сторон. — Что ж, уже неплохо, — улыбнулся я, скинув обувь, спиной подмял свернутый мягкий плащ и попытался беспардонно закинуть ноги принцу на колени, что, кстати, толком не удалось из-за ширины кареты. Но Чонгук тут же уложил руки на мои согнутые ноги, а это оказалось даже лучше. — Учитывая, что весь немногочисленный опыт у тебя не самый удачный. — Зато у тебя, готов поспорить, многочисленный, разнообразный и местами весьма удачный, — протянул Чонгук с какой-то забавной смесью мрачности и надменности. Как будто старательно изображал оскорбленность, которой не было и в помине. — Так что я просто не мог допустить, чтобы ты прочитал мои наивные фантазии. — Так в этом дело? О, брось! — Я с упоением растрепал его и без того не идеально лежащие волосы. — Я тоже когда-то фантазировал себе несусветную чушь. Плевать, что порой эти фантазии нелепы, главное, что они приносят много удовольствия. В этом вся их суть! И, кстати, чем больше ты будешь делиться такими мыслями и желаниями, тем больше из них мы сможем осуществить. Что там было? Может, я тоже хочу это попробовать? — Когда вернемся в замок, может, и попробуем, — пробурчал Чонгук, отворачиваясь, заметно стесняясь, но не переставая улыбаться. — Сомневаюсь, что для тебя в этом есть что-то необычное или дикое… судя по твоей реакции на сценку в монастыре. — Ааааа, — протянул я, наконец понимая, что же за ужасные пошлости Чонгук там напридумывал. Всего-то! Многие это и за секс-то не считают, так, прелюдия. Хотя и такое можно подать с размахом, да и лично я всегда считал штукой по-своему приятной. — Ну вот, не знаю, как теперь и дотерпеть-то до возвращения в замок. Ладно. Как пожелаешь. До свадьбы — ни-ни. — Учитывая, что свадьбы у нас не планируется… — Окей. До коронации. — Но мы не знаем, когда она будет! — чуть ли не возмутился парень. — Генрих дал нам время для путешествия, но, честно сказать, кто его знает, сразу ли он потом определится. А если затянет? Да и, если не затянет, это может показаться долго. Я хочу сказать, зачем нам вообще ставить какие-то рамки с запретами? Просто дождемся удачного момента… — А если я считаю этот момент весьма удачным? — промурчал я, приближаясь и касаясь его щеки губами. — Ну. — Чонгук чуть отклонился, коварно улыбаясь. — Тогда мы с Носферату можем выйти и оставить тебя наедине с этим моментом. Надо? — Нет, спасибо, — усмехнулся я, снова укладываясь на мягкий плащ. — Так уж и быть, раз этот момент тебе не угодил, подожду следующего. И, стоит признать, Чонгук снова оказался прав, ведь через пару минут в карету к нам без приглашения заявилась Тильсин. Она сказала, что поселение фей уже близко, и пообещала указать кучеру дорогу, но попросила принца составить ей компанию, потому что ужасно стеснялась незнакомого человека. Так, торча в карете наедине с непоседливым кабанчиком, глядя в окошко и слушая чужие веселые разговоры снаружи, я и попал в поселение фей, которое и не надеялся когда-нибудь увидеть.***
Поселение фей представляло собой поляну посреди густого леса, магическим образом защищенную от непрошеных гостей. На поляну вела вполне пригодная для карет и телег дорога, но Тильсин заверила, что ни один человек, не получивший приглашения волшебного народца, никогда не сможет ее даже увидеть. К поляне мы вышли пешком, оставив колеса и все вещи прямо в чаще, совершенно не боясь. И будто на выставку миниатюр попали. Посреди поляны, как рукотворная гора, высилась пирамидоподобная башня, сложенная из сотен симпатичных деревянных домиков. Они напоминали скворечники. Маленькие, но самые настоящие домики с окошками, дверьми, даже порожками… и такими очаровательными крышами из цветной черепицы. Все они были украшены по-своему, но всё же составляли цельный и гармоничный ансамбль, этакий жилой комплекс. Внутри этой башни-пирамиды находился атриум, где, если верить словам Тильсин, феи обычно собирались для важных совещаний. Но туда, понятное дело, мы просто-напросто не смогли бы протиснуться, так что всего лишь заглянули через проходы между домиками. А на вершине — трехэтажный королевский замок, спрятавшийся, как в бутоне, в резном куполе, с земли казавшемся совершенно воздушным, прямо-таки кружевом из древесины. От этого купола, видимо, развешенные ради праздника, тянулись к веткам ближайших деревьев широкие белые и голубые ленты из шелка, сверкающие крохотными огоньками-светлячками. И, пусть небо едва только начало гаснуть, огоньки уже наполняли поляну собственным очарованием. С восхищением оглядывая это произведение искусства, я далеко не сразу сообразил, что на поляне вокруг нас полно гостей. И далеко не только крошек-фей. Тут было множество самых разных полулюдей, которые хоть немного, хоть чуть-чуть, но отличались от нас. У кого-то зрачки иной формы и пальцев четыре, у кого-то рисунки на коже, у кого-то беличьи ушки из прически выглядывают. Торчащие из-под складок одежды пышные хвосты, сложенные за спинами крылья, венчающие головы ветвистые оленьи рога. Даже парочка совершенно целиком покрытых шерстью девушек-кошек в одинаковых светлых тогах. Гости небольшими компаниями сидели на траве, кушали фрукты и ягоды и наслаждались разливающейся по округе музыкой. Праздник шел полным ходом. — Королева будет очень рада познакомиться с вами, — чуть вылетая вперед, сказала Тильсин. Я заторможенно перевел на нее взгляд, с трудом оторвавшись от рассматривания близняшек-кошек. — Она там, на другой стороне поляны. Подойдете? — О, разумеется, — с готовностью кивнул Чонгук, расправляя плечи и напуская благородный вид. Даже без своего праздничного облачения он вполне выглядел как настоящий принц. Я хмыкнул и смущенно отступил на шаг. — Мы обязаны выразить свое почтение и поблагодарить за приглашение. Идем, Юнги. — Чего? — буркнул я, насупившись и отступая еще дальше. — Нет, спасибо. Простым слугам не положено, я тут постою. Даже не пытайтесь уговорить. Просто привет от меня передайте и… это… поздравления, пожелания, все дела. — Юнги, — неуверенно выдавил Чонгук, переглянувшись с феечкой. Та сцепила ладони, похоже, тоже не обрадовавшись, но не нашлась, что сказать. — Слушай… — Не-не-не, — я замотал головой и, цапнув Кая и Ёнджуна под руки, повел их прочь. — Без меня. Мы лучше пока хорошее местечко найдем! Чонгук вздохнул, но сдался. Через пару мгновений их с Тильсин уже не было видно. Мы же вчетвером с воинами и Тэ поблуждали немного по округе, присматриваясь к отдыхающим, выбрали вполне удобное место под раскидистым деревом и устроились, честно сказать, не зная, что делать дальше. — Забавно, — через какое-то время хмыкнул Ёнджун, провожая взглядом даму с роскошными рогами. — Если б не ты, Юнги, мы бы в жизни не увидели фей. Даже его высочество Чонгук, как я понимаю. — Наслаждайся моментом, кто знает, доведется ли еще когда-нибудь увидеть. Я оглянулся на тоненький смех и уставился на стайку крылатых милашек с чешуйчатыми хвостиками. Надо же, совсем как феи, только русалочки, совсем как русалки, только феечки! Кого тут только ни водилось, в этом мире. Совсем как в маминых сказках. А самое удивительное — Шуга как будто всех до одного тут знала. Она медленно плелась в нашу сторону, возможно, желая присоединиться, чтобы немного отдохнуть, но никак не могла дойти. В толпе тут и там мелькало много знакомых лиц и морд, с каждым хотелось что-то обсудить, к каждому подойти. И, видя ее увлеченность, мы решили тоже понемногу вливаться. Вскоре солнце окончательно спряталось, не желая менять своего ежедневного режима даже ради праздника. Поляна освещалась только неполной луной и сотнями желтых огоньков. В их свете всё вокруг казалось теплым и уютным, пропитанным чем-то приятным. Кай, умудрившийся и тут привлечь внимание прекрасного пола, общался с какой-то дриадой. Тэ и Ёнджун на пару доедали ароматную дыньку. Я же лениво почесывал бок засопевшему кабанчику, и с улыбкой оглядывался по сторонам, наслаждаясь уже просто возможностью видеть собственными глазами всех этих существ, знать наверняка, что они есть. И всё же боролся со странным чувством. Выудив из оставленного дриадой букетика самый пышный цветок, Кай присел напротив меня и сосредоточенно вплел его между прядями, спрятав стебелек за ухом. Осмотрел и, довольный своей работой, выдернул второй цветок, пододвигаясь к Тэ. — Кальяли сказала, что это волшебные цветы, — пояснил парень с улыбкой. — Они никогда не завянут, так что вы сможете сохранить их на память об этом празднике. Здорово, правда? Он вытащил чуть дрогнувшей рукой солнечно-желтый цветок, пересел ближе к Ёнджуну, даже не сразу осмелившись взгляд поднять. Но Ёнджун наклонил голову, слегка подаваясь навстречу, позволяя и себя немного украсить. Улыбнувшись, я перевел взгляд на едва подошедшего принца. — Мне идет? — со смешком спросил я, кокетливо поправляя волосы. — Цветок или неворчливое настроение? — рассмеялся парень, присаживаясь рядом. — Очень идет. Тебе всё идет… Королева сказала, что ты очень приятный и располагающий молодой человек. Между прочим, никто из фей не относится к тебе, как к простому слуге. Это ведь они тебя привели. Для них ты важный союзник в борьбе за процветание королевства, да-да. — Лестно слышать, но всё же я не привык вести беседы со столь высокими крылатыми особами. — Покрутив в руках волшебный красный тюльпанчик, игравший роль бокала, я вздохнул и одним глотком допил сладковатый нектар. — Я бы лучше поболтал с Тильсин, где она, не знаете? — Как и положено принцессе, беседует с гостями. Кажется, около фонтанчика с нектаром, если тоже хочешь поговорить, ищи ее там. Я хмыкнул, прищурившись и пытаясь разглядеть что-нибудь, подумал немного и всё же встал. Тильсин как раз разлетелась в разные стороны с хвостатой феей, с которой о чем-то болтала. Можно было и подойти разнообразия ради. Тем более, что мне, если уж признаваться честно, и правда очень хотелось с ней пообщаться в тот момент. Феечка порхала в стороне от всех, когда я подошел. Улыбнулась, кивнула в сторону чащи и первой полетела в темноту между деревьями. Как будто знала, что я не просто так пришел. В лесу было прохладнее, почти не слышалась музыка, пахло сырой травой, а не сладостями. Полупрозрачные крылышки Тильсин слегка светились, она, как путеводная звездочка, вела меня сквозь густые заросли, а после села на листик высокого куста, вздохнула и посмотрела неожиданно серьезно. — Я чувствую, что тебя что-то тревожит, — без обиняков сказала фея, смотря на меня мягко, почти с сестринской заботой. — Рассказывай прямо. Я хочу всё знать. Что-то случилось? — Нет, — честно ответил я, подпирая плечом ствол дерева и опуская взгляд. Мне стало не по себе в ту секунду: у меня ведь не было приличных поводов о чем-то переживать, всё складывалось хорошо, даже чудесно. Радоваться бы, а не заниматься самокопанием, еще и других заставляя волноваться. Но именно эта чудесность и настораживала. — Не случилось. Это просто странное ощущение… — Ощущение чего? Ты боишься? Волнуешься? Или тебе что-то неприятно? — Тильсин хмыкнула, нервно потирая пальчики. — Скучаешь по дому?.. — Да нет, привык уже к этому месту. — Я с нажимом провел по лицу, пытаясь подобрать слова. Раз уж подошел, раз уж завел разговор, давай, мужик, выкладывай всё начистоту. — Просто… знаешь, иногда мне кажется, что всё это — не взаправду. Понимаешь? — Всё-всё? — осторожно уточнила Тильсин, задумчиво сводя бровки. — Абсолютно всё. Сам не представляю, как объяснить. Иногда мне кажется, что я умер окончательно, насовсем. А это место и всё, что творится теперь, это лишь видится моему сознанию. Может, загробный мир такой? Слишком уж тут всё складывается под мои желания. И парень классный мне взаимностью ответил. И друзей я тут без проблем нашел. И, можно сказать, дослужился из кухонного помощника чуть ли не до советника… Даже принцы ко мне относятся с некоторым уважением. Всё ладится, всё получаю. И так легко дается. Слишком хорошо. Не бывает же так. — Почему же не бывает?.. В мире происходят и приятные вещи. — Трудно поверить. — Что ж… — Тильсин пожала плечами. — Полагаю, никакие мои слова не докажут тебе, что я — не видение, а настоящая. По крайней мере, я бы, наверное, ничему не поверила, если бы чувствовала подобное. Не знаю даже, чем тут и помочь. И всё же, разве тебе не кажется, что всё это хорошее ты получил не просто так? — М? В каком смысле? — Так уж ли легко тебе всё это дается? Разве не старался ты и не ухаживал, чтобы заполучить симпатию Чонгука? Или не потрудился, показывая себя умным и предприимчивым человеком, чтобы заслужить уважение остальных принцев? Я поднял взгляд, разглядывая усыпанное блестками-звездами ночное небо. Конечно, я об этом думал. Убеждал себя, что этот маленький мирок вовсе не крутится вокруг меня, а значит, наверное, не видится мне в странном сне… И всё же непросто избавиться от тревог и сомнений. Так что я снова и снова ходил кругами по этим истоптанным тропинкам вопросов. Для чего я здесь? Почему фея ухватилась именно за мою душу? Правда ли всё это королевство существует? Не проснусь ли я завтра в собственной постели с пониманием, что просто хорошенько напился, задрых, увидел красочный сон и опоздал на работу? — Знаешь, этот мирок не похож на твой, потому может казаться ненастоящим. В мелочах, в нюансах. — Тильсин попыталась улыбнуться. — Он устроен иначе. И твое подсознание замечает куда больше, чем ты, всё это на него действует. — И чем же этот мир так принципиально отличается? Ну… кроме того, что в нем реально живут волшебные существа из маминых сказок? — Этот мир похож на мыльный пузырик, летающий в бескрайних просторах небытия. Он крохотный. Ограничен. Создан очень-очень давно умершей душой из мира другого. Создательницей, которую здешние люди зовут богиней. Пока живет ее душа, будет жить и этот мирок. Но… солнце, которое здесь встает по утрам, всего лишь ее воспоминания о том мире, откуда и она, и ты пришли. И все звезды над головой светят нам потому, что богиня видела их там. А мы, феи, существуем потому, что там богиня в нас верила. Так что, пожалуй, в некотором смысле этот мир можно назвать подделкой… Но, подумай-ка, разве не реальна твоя радость, когда ты общаешься со здешними друзьями? Разве не было настоящего трепета, когда ты разрушил заклятие Чонгука поцелуем? Или обиды и досады — после, когда он сбежал, не объяснив ничего? Я усмехнулся. Всё это, как ни странно, звучало правдоподобно. — И всё же, почему именно я? Случайность это? Или нет? — Я так тебе скажу. Богиня постоянно меняет этот мир своей магией, по самой капельке, но меняет, чтобы жить в нем было лучше. Чтобы урожаи были высокими, рыб в реках и озерах водилось много, куры хорошо неслись. Она делает всё, чтобы никому не приходилось голодать… но при этом ловко умудряется держать баланс, чтоб не сломать хрупкую экосистему перенаселением, например, диких кабанчиков. Ты же изучал в школе пищеварительные цепи? Богиня их не знает, но чувствует и всегда понимает, как правильно поступить. И, если уж богиня велела мне привести тебя в этот мир, значит миру был нужен именно ты. Неуютно поджав плечи, я потер начавшие мерзнуть ладони. Получается, я был для местной богини еще одним инструментом для поддержания хорошей жизни в ее крохотном мирке. Но почему-то это совсем не обижало. Как раз наоборот, помогло наконец по-настоящему почувствовать себя настоящим человеком в настоящем мире и обществе. Я был маленькой песчинкой в созданной ею огромной пустыне. Именно так, как и должно быть в реальности. — Странно, — усмехнулся я, с благодарностью улыбаясь феечке. — Странно вот так вот узнать, что богиня всё же существует. Чонгук будет в шоке. — Богине не так уж и важно, чтобы в нее верили, — рассмеялась Тильсин. — И уж тем более — ей не нужно поклонение и крутящаяся вокруг нее религия. Богиня просто хочет счастливо жить в этом мире и помогать жить другим. — Надо же! А вот это знать приятно. Надеюсь, ты не врешь. — Тебе хоть каплю полегчало, Юнги? — Еще как, — кивнул я. — Ты отличный друг, когда не строишь из себя высокомерную врединку. Спасибо большое за этот разговор. — Всегда пожалуйста, — ответила Тильсин, тряхнув крылышками и легко поднявшись в воздух. — Идем, провожу тебя в домик, праздник, похоже, уже закончился. — Домик? Какой домик? Я ж в ваши домики не помещусь. — Не переживай, не в мой. Мы сделали в лесу отдельные спальные домики для всех, кто приехал издалека и останется ночевать в поселении. Оооо, тебе понравится. Тут Тильсин оказалась права, как никогда. Мне понравилось. Спальные домики походили на парящие невысоко над землей бело-голубые шелковые коконы, прячущие внутри уютную постельку. Очень мягко, симпатично и тепло. А самое лучшее — наш с Чонгуком домик находился на заметном отдалении от всех прочих, что создавало приятное ощущение уединения. — Круто тут, — промурчал я, с весельем глядя на то, как вернувшийся с реки парень неловко карабкается в домик. Тот чуть покачивался от его движений, еще больше мешая. — Ты видел? Тут можно немного распустить крышу, тогда будет видно звезды. И при этом никакие насекомые не летят, потому что кокон-то магический. Никто не укусит. Круто, слов нет. — Угу, — промычал Чонгук, старательно укладываясь в подушках и покрывалах. — Нет слов… — Угу, — повторил я, подперев голову ладонью и осторожно щелкнув пальцем по одному из крохотных огоньков, паривших вокруг нас. Тот отскочил прочь, стукнулся в шелковую стенку и неспешно поплыл обратно. — А мне тут один достоверный фееобразный источник сообщил, что богиня ваша всё же существует. — Чего? — переспросил Чонгук, замерев и переведя на меня ошарашенный взгляд. Почти испуганный. — Правда, что ли? — Правда-правда, — заверил я, поймав и погасив пару огоньков. Единственный оставшийся еле-еле освещал кокон, но я всё равно видел растерянность на лице парня. Пододвинувшись ближе, чуть склонился, шепча: — Но ты можешь не переживать, богиня вовсе не против, чтобы… мужчина с мужчиной. — Уверен? — с улыбкой спросил Чонгук, видя мою усмешку. — А если против? — А давай спросим у нее. — Я чуть приподнялся на локтях, глядя куда-то вверх. — Богиня, слышишь? Если ты против, дай-ка нам знак какой-нибудь, пока глупые людишки еще не окончательно погрязли в нехорошем деле. Идет? — И какого же знака ты ждешь? — прыснул со смеху Чонгук. — Ну. Если богиня против, она обязательно заставит кого-нибудь прямо сейчас нам помешать… — Я пожал плечами и придвинулся еще ближе, с упоением целуя в губы. В животе потянуло от приятного чувства предвкушения, но я вскоре отстранился и сел, оглядываясь и прислушиваясь. — Похоже, никто не торопится нас прервать. — Знаешь, я верю, что богиня не против, — ответил Чонгук, тоже садясь, — но всё же надеюсь, она не знает, что мы тут делаем… Я улыбнулся, почему-то вдруг почувствовав, что этот момент — самый что ни на есть удачный. Поначалу неуверенные объятия увлекли, став тесными и жадными. В этот раз мне давали волю. По спине мурашки бежали от каждого горячего выдоха. Спрятав последний огонек, я окончательно спрятал остатки смущения, так долго лежавшего между нами, отбросил и свой, и чужой страх, позволив ночной темноте выпустить теплившиеся в душах желания. Целуя пахнущую знакомым цветочным маслом шею, я с болезненной нежностью осознавал, как же сильно хочу быть близок и дорог этому человеку. Забираясь ладонями под легкую ночную рубаху, ощущал его взволнованно бьющееся о ребра сердце и думал, что хочу всегда быть рядом. Прижимаясь и прижимая к мягкой постели, понимал, что, похоже, уже победил в этой великой битве с миром, если Чонгук тоже хочет быть со мной. И, когда рука моя опустилась с его груди к животу и ниже, парень лишь чуть дернулся, крепче стискивая пальцами мою одежду, прижимаясь сильнее и целуя с едва слышным первым стоном. Этот момент был по-настоящему удачным — Чонгук был готов на следующий маленький шаг.