Сломанное остриё

Тёплая летняя ночь. Прекрасное время, чтобы пройтись по хвойному лесу, вдыхая густой свежий, пропахший терпкой смолой, воздух. Выходя на открытую поляну, задрав шальную голову, можно было увидеть млечный путь, что как молочно-белое перо рассекал гладь чернильного неба. Такое нельзя увидеть в городе, как нельзя услышать звонкий хруст налитых соком ветвей, еле слышный шорох под подошвой. Кожаный ремень ружья впивался в ткань ветровки, напоминая Стиву, что он все же на работе и надо быть на чеку. Каждый звук в ночной тиши казался оглушительно громким, пронзительным до звона в ушах. Быстрые взмахи мышиных крыльев, звонкое угуканье ночной птицы, писк заплуталой мышки или другой грызуна… Гортанный злобный вой и рёв. Волки сцепились в ожесточённой схватке, раздирая друг друга в клочья. Стив кинулся на звук — когда он устраивался егерем, в договоре чётко было написано «не допускать драк между волками». Он не знал почему и зачем, но и спрашивать не стал — не его ума дело. Пробираясь между широкими стволами, он всё чётче слышал удары мощных лап и клацанье зубов. Когда он оказался на месте, то замер, не в силах совладать с накатившим на него ужасом и шоком. Два огромных, примерно сто двадцать сантиметров в холке, волка ходили по кругу угрожающе скалясь, выглядывая, вынюхивая, выжидая момент для нападения. Один из них был намного старше другого, с тронутой заметной сединой мордой и шрамами по всему мощному чернильному телу. Очевидно вожак стаи. Второй же был моложе. Его чёрная-чёрная шерсть красиво переливалась в лунном свете. Сын, другой альфа или же он просто одиночка? Роджерс не знал наверняка. Скрывшись за стволом сосны, он проверил ружьё, на случай если один из волков неожиданно захочет отведать человеченки, хотя шанс этого был очень мал. Раздался очередной рык. Старый вожак, оттолкнувшись мощными лапами от покрытой еловым ковром земли, налетел на молодого и одним ударом лапы рассёк тому морду. Тот болезненно взвыл, повержено падая, свернулся клубочком, поджимая пушистый хвост. Он скулил, а вожак рычал, скаля пасть, готовясь вгрызться в шею наглецу. Вздёрнув ружьё вверх, к ночному небу, Роджерс выстрелил, отвлекая на себя внимание. Сердце грохотало в ушах. Жёлтые, слишком осознанные для взбешённого зверя, глаза злобно смотрели прямо на него, а остался всего один выстрел. Неожиданно чёрная пасть — да нет, он бредет — оскалилась в ухмылке, человеческой такой, снисходительно-усмешливой. Поведя подранным ухом, старый волк ушёл вглубь своих владений, ни разу не обернувшись.