Можете ли вы представить мир, в котором Солас не пытается провоцировать Лавеллан?
***
Несколько дней спустя мне придется признать тот факт, что Солас действительно тщательно подбирал слова. Демон Гордыни застал меня врасплох около разрыва на Редклиффских фермах. Он оторвал меня от земли, обхватив мою грудную клетку почти до хруста своими уродливыми конечностями. Другая его конечность потянулась к моему подбородку, обнажая мое горло своими острыми, как бритва, когтями. За мгновение до того, как стало бы слишком поздно, я направила заряд молнии сквозь нас двоих. Я ожидала, что выскользну из его хватки — демон пошатнулся от шока, но вопреки моим предположениям, он судорожно сжал меня еще сильнее. У меня не осталось магии, чтобы бороться, а весь воздух вышел из легких — не крикнуть. В промежутке между двумя ударами сердца мир вокруг меня остановился, и я оглядела поле боя. На приличном расстоянии от меня Железный Бык лежал лицом вниз в Тени, Сэра старалась не обделаться, борясь с демоном Отчаяния, а Солас был дальше всех, но все же направил магический лед через ручей, чтобы защитить Быка и Сэру. Они все были слишком далеко. Через мгновение Демон Гордыни восстановит свои позиции на поле боя, и еще через мгновение я умру. Я пыталась найти в себе остатки магии, но тщетно. Метка на моей руке ярко светилась, но была абсолютно бесполезна, и потому в моем задыхающемся крике было больше, чем просто отчаяние: “Кто-нибудь, помогите!”. Внезапно я стала падать с холма, который, насколько я помнила, был далеко от меня, и отчаянно цеплялась за кого-то. Солас. Он, вероятно, сделал шаг в Тень сквозь поле битвы, чтобы добраться до меня, и затем еще один, чтобы перебросить нас к грязному берегу ручья. Я приземлилась вниз лицом, Солас был сверху, и воздух болезненно покинул мои легкие. Я дернулась, пытаясь подняться, но он не позволил мне, прижав мою голову к земле и надавив на меня всем своим весом. Магия потрескивала над нами, и я смутно осознала, что он защищает меня от своего посоха, которым сотворил настоящую метель, что прикрыла наше отступление. Воздух успокоился, и Солас неожиданно слез с меня. Моего уха коснулось его теплое дыхание: — Очаровательно. Он шагнул обратно в Тень на поле боя, оставив меня задыхающейся и одинокой. И, как оказалось, наполовину голой. Дальше вниз по ручью мертвый уже демон сжимал в своих когтистых лапах мой разорванный плащ. Мне потребовалась вся храбрость Антиванских Воронов, чтобы вернуться назад и закрыть разрыв в одном лишь долийском нижнем белье и кожаных штанах. Сэра засвистела, засунув два пальца в рот, а затем бурно зааплодировала моему внешнему виду. — Вот она, гордость долийцев! Ее милость Божьи Коровки! — Чертовски горячо, Босс. Я не ошиблась, когда предположила, что путь в Убежище будет долгим. Сэра и Бык были заняты тем, что выдумывали истории о моей “голой защите”, которые сделали самих демонов совершенно несущественными, и не было ни шанса, чтобы уговорить их остановиться и не приукрашивать историю до такой степени, будто я действительно была голой. Им было все равно, что я была прикрыта от груди и до бедер, и все равно, что я была в кожаных штанах и наручах. Где-то в пути Солас накинул на меня свой длинный зеленый жилет, и его пальцы на мгновение коснулись моих плеч. Это был больше символический жест, поскольку, несмотря на подтрунивания Сэры и Быка, я была одета совершенно прилично, а мои покрасневшие уши (на которые Сэра не забывала указывать) имели отношение не к произошедшей ситуации, а всего лишь к слову. Очаровательно. Я не могла перестать думать о Соласе, впервые сегодня обратив внимание на тонкие линии мышц на его теле, что несколько противоречило его возрасту; то, как он сжимал свой посох; то, насколько суров был его голос. Боги, я совершенно запуталась. То, как мы упали с этого холма, его рука на моей шее — я не могла перестать думать об этом, и брошенное им слово обретало совершенно особую окраску. Значит ли это, что то, что он говорил тогда на нашей совместной охоте было о… Просто даже думая об этом, я ощутила новую волну жара, разливающуюся по моему телу вплоть до кончиков ушей. Бык и Сэра направились прямо к таверне, а Солас продолжил свой путь в одиночестве. Мне очень хотелось пойти за ним, но я понимала, как это будет выглядеть. Поэтому я с притворным энтузиазмом присоединилась ко всем у Флиссы в таверне, чтобы еще раз обдумать произошедшее. Солас никогда не считал даже, что он принадлежит к моему народу, кроме тех случаев, когда называл меня да’лен (1), и я никогда не представляла его чем-то большим, чем хареном (2). Я не была ему ровней ни в знаниях, ни в умениях, ни в мудрости, ни в стратегии. Я так восхищалась его знаниями о Тени, его проницательностью, которой он свободно делился, тем, как ему удалось помочь мне влиться в общество шемленов. И даже когда он втягивал меня в споры о долийцах — это был приятный способ отвлечься от ностальгии по дому, которая грозила поглотить меня целиком. К тому времени Солас уже достаточно видел меня, флиртующей с другими. Мы с Дорианом прижимались друг к другу теснее, чем моряки в портовой таверне, а мой лучник хвастался, что однажды меня покорит “команда Сэры”. Мы все прекрасно знали о нашей взаимной незаинтересованности, поэтому поддразнивание было безопасным, просто небольшая игра, чтобы скоротать время. Я флиртовала с Варриком, чтобы заставить Бьянку краснеть (он сам настаивал на этом), и с Железным Быком, чтобы нарваться на пошлый комментарий; черт, я даже раз или больше дразнила Каллена. Моей единственной ошибкой был Блэкволл, который был искренен в своей любви ко мне. Возможно, Солас думал, что мы достаточно близки, чтобы присоединиться к этой игре. Возможно, он думал, что он мне безразличен. Но, Боги, все было совсем не так. В этом была суть Хранителя — помнить, и Солас собрал больше эльфийских воспоминаний и знаний, чем все кланы вместе взятые. В этом была суть Хранителя — защищать, и он уже отдал свою жизнь за меня в том ужасном будущем, которое, я надеюсь, никогда не настанет. Это была суть Хранителя — подготовить Первого клана, и разве не это он делал, обучая меня укреплять Завесу? Единственное, что он не мог как Хранитель — это нанести мне валласлин, но мне почему-то казалось, что он все равно оставил на мне свой след. Я не думаю, что Солас оценит сравнение его с Хранителем, но я видела в наших отношениях то же развитие, и считала, что они заслуживают такого же уважения. Он не был вечно ухмыляющимся долийским разбойником вроде Йована, которого я могла затащить в аравель. Солас был учителем, наставником и другом, и все же он вступил в ту же игру, в которую я так легко затащила всех остальных. Запутавшись в своих мыслях, я потеряла счет тому, сколько раз Сэра приносила мне выпивку, и в конце концов Варрик объявил меня настолько пьяной, что настоял на том, чтобы проводить меня домой. Я проследила, чтобы он достаточно далеко отошел от моего дома, а затем вылезла на крышу и перелезла через забор. Я была действительно слишком пьяна, чтобы спать сейчас в человеческой кровати. Я нашла свой тайник таким же, каким оставила его, и сняла защитные чары. Мой посох был дома, но мне хватило магии и без него, чтобы разжечь костер в снегу. Я встряхнула одеяло и свернулась под ним калачиком, как кошка, засыпая с теплым запахом смолы и эльфийского корня в одолженном длинном зеленом жилете.