По пути в Скайхолд Лавеллан прощупывает почву, чтобы понять, почему Солас, на самом деле, называет ее леталлин.
***
Он отправил меня исследовать север, и кошмары в Тени преследовали меня весь мой путь. Воспоминания постоянно вспыхивали в голове: о моей вывернутой из сустава руке, и Корифее, нависающем сверху и тянущего меня к своему изуродованному лицу. Позади него кружились демоны, обещая дать мне свою силу для достижения любых целей, если я только протяну им руку, если только я назову их имена, если только я открою Разрыв, если только, если только… Шрам на моей ладони пульсировал от этой искаженной магии, и ровный спокойный голос буквально вытащил меня из темноты. Солас держал меня в своих объятьях и гладил меня по волосам. — Ма’эт, леталлин. Даратиша, ма’эт. Ма’эт (1). Тень все еще окутывала мои мысли, шепот словно проникал сквозь Завесу. Позволь помочь тебе, маленький эльф. Когда я, наконец, успокоилась, Солас отпустил меня и поднялся на ноги. — Я пришел разбудить тебя, чтобы весь лагерь не подумал, что на нас напали. Я едва не расплакалась от смеха: — Нет, мне просто снился Корифей и демоны… — Они не могут до тебя добраться, — его голос был жестким. Я вытерла липкий пот со лба, глаза уже привыкли к тусклому свету. — Не хочешь выйти подышать свежим воздухом? — Спросил Солас. — Пойдем со мной, леталлин. Он провел меня сквозь сотни палаток, снег под нашими босыми ногами хрустел, и затем вдоль каменной стены, которая отделяла нас от востока. Солас вскарабкался на зазубренный выступ скалы, а затем провел меня через расселину, которая вела в более широкий овраг. Воздух казался густым и теплым, влажным. — Я заметил пар, выходящий из скалы, когда мы разбивали лагерь, — сказал он. — Горячий источник! Солас привел меня к месту среди снежных скал, к грубо вырубленной пещере, где в ночном воздухе клубился пар. Он слегка поклонился и повернулся ко мне спиной. — После тебя. Там, где человек мог бы остановиться, взволнованный, что о таком подумает Церковь (мужчина и женщина одни, совершенно обнаженные!), у долийцев не было таких предрассудков. Мы не могли притворяться, что готовы пренебречь целой рекой и не окунуться в неё ради какой-то глупой скромности. Женщины могут любить женщин так же легко, как и мужчин, поэтому разделять себя казалось бессмысленным. Я сняла с себя пропитанную потом одежду и размотала хлопковую ленту, которая связывала меня от груди до бедра. Свое погружение в воду я сопроводила потоком ругательств, поочередно радуясь горячей воде и страдая от нее же. Боги, как же было горячо. — Все готово, — крикнула я, когда вода почти достигла моего подбородка. Я не поднимала глаз, но услышала мягкий звон его многочисленных пряжек и ремней, которые расстегивались, и тихий шелест хлопка и бархата, а затем не более, чем слабая рябь, когда он присоединился ко мне. Без жалоб. Я посмотрела на полную Луну и россыпь звезд за ее пределами, затем почувствовала, как волнение начинает накатывать на меня волнами. Его улыбка была слабой, но теплой. — Дориан будет бесконечно горевать, если узнает, что мы, эльфы, купаемся в Лунном свете. Вот он, с такой готовностью говорящий “мы, эльфы”, хотя всего несколько дней назад он отчитывал меня за то, что я включила его в число “нашего” народа. — Тогда нам стоит порезвиться, харен? Спеть для Создателя? — Да сгинет эта мысль. Мы развалились друг напротив друга в дружеском молчании, вытянув ноги перед собой, и я была благодарна, что Солас дал мне шанс забыть о ночном кошмаре. Я нашла в воде гладкий камень, чтобы потереть кожу, и Солас рассказал мне о древних эльфийских купальнях в Священных равнинах. Пока он говорил, я заметила на снегу отпечатки лап — не так давно сюда забрел одинокий волк, — и на мгновение мне захотелось, чтобы у нас были защитные стены этих забытых купален. По рассказам, эти стены были больше, чем я когда-либо видела, почти в ширину ладони в поперечнике. Я вспомнила о волке, которого Солас убил за пределами Убежища, и о том, что сейчас у нас даже не было стрел. Я кивнула в сторону тропы: — Разве это разумно, что мы пришли сюда без наших посохов? Уголки его губ приподнялись в лукавой улыбке: — Неужели Вестница Андрасте боится волка? Я недоверчиво фыркнула и прислонилась спиной к каменной стене с напускным спокойствием. Этот разговор напомнил мне об амулете Соласа, из волчьей кости, аккуратно лежащем поверх его одежды. И хотя жизнь среди долийцев приучила меня к тому, что нет ничего сокровенного (почти) и мы не стесняемся друг друга, все же была одна деталь, которую я осознала совершенно внезапно: он был совершенно и по-настоящему обнажен. Его шея была обнажена, и вода скапливалась во впадинах ключиц. Я представила, как мой язык слизывает ее оттуда, представила, как оседлаю Соласа и прикоснусь к его ушам. В отличие от Варрика или Блэкволла, кожа на его груди была гладкой, а жилистые мышцы острыми под ней. Он явно не все свое время проводил в Тени. Он толкнул мою ногу большим пальцем ноги, возвращая меня в реальность. — Ты, кажется, задумалась, леталлин. Как бы там ни было, учитывая негласные правила совместного принятия ванн в горячем источнике, любое прикосновение было нарушением личных границ. Или это приглашение убрать их вовсе. Интересно, неужели это желание так явно написано у меня на лице? Я подняла глаза и поймала его взгляд, когда он следил за рисунком моего валласлина, уходящего от нижней губы вниз по шее ниже, где он исчезал под водой. Так что это напряжение между нами не было всего лишь моим воображением. — Интересно, почему ты называешь меня леталлин? — Неужели я должен отрицать наше родство? — Забудем на мгновение, что именно так ты часто и делаешь, но разве леталлин — это не обращение к мужчине? (2) — А, — послышался смех, — недавняя тенденция. Древние эльфы не делали различий между мужчинами и женщинами. — Ох. Я подумала, что ты, возможно, оценишь это различие. Решившись на гамбит, я поднялась из воды и встала около его ног. Вода доходила мне лишь до середины икр, и мои соски затвердели на холодном воздухе. Его глаза скользнули вниз по остальному рисунку валласлина, от моего подбородка и между грудей, затем еще ниже, где он веером расходился по моим бедрам. Знак Джуна (3), полностью нарисованный сильван. Я переместила свой вес, чтобы сделать шаг вперед, и его челюсть сжалась. — Ир абелас (4), да'лен, я должен быть более осторожен со своими словами. — Он внимательно всмотрелся в какую-то точку на снегу. К своей чести, я не отступила, но и не собиралась хватать свою одежду и убегать, как ребенок, которого отчитали. — Ир абелас, мне не следовало упоминать об этом. Я оставила свою одежду там, где она была (пусть Ужасный Волк заберет ее!), и ушла от воды. Благополучно перебравшись через овраг подальше от пристального взгляда Соласа, или, скорее сказать, от ужасной тяжести осознания, что он принципиально не смотрел на меня, я начала сильно дрожать. У меня было достаточно магии, чтобы замаскироваться для возвращения в лагерь, но к тому времени, когда я зарылась в одеяла, мое дыхание было неровным и прерывистым. Боги, что же я наделала? Я никогда так сильно не ошибалась в мужчинах.