Солас возвращается в Скайхолд.
***
Я рассталась с Железным Быком и Блэкволлом в оружейной, а затем незаметно поднялась по скрытой лестнице в ротонду. Главный зал был полон тысячей проблем, ожидающих моего вмешательства, но я не позволяла им отвлекать меня от Соласа, хотя и не была вполне уверена, чего ожидать. Накануне он был истинной силой природы, смерть и разрушение он удерживал на кончиках своих пальцев, и я не знала, превратилось ли теперь все это в траур. Помня о его медитациях, я легонько постучала в дверь ротонды, прежде чем неторопливо открыть ее. — Харен? Я слышала только громкое карканье дюжины ворон и скрип перьев по пергаменту наверху. Стул у его стола был пуст, посох и вещи все еще отсутствовали. Какое-то мгновение я не могла осознать пустую комнату, без него. Он так и не вернулся. У меня закружилась голова, и все поплыло перед глазами. Изогнутая фреска, казалось, обвилась вокруг меня, кружась, пока глаза Инквизиции не вспыхнули во тьме и ее пристальный взгляд пронзил весь мир. Четыре огромных волка повернулись спиной к серебряному Мечу Милосердия, завывая так, будто сам Фен'Харел не имел мужества встретиться с ним лицом к лицу. Было какое-то безумие в этих мазках кисти, и я подумала: а что, если Солас никогда не вернется? Внезапно я ощутила, что вокруг меня слишком много разрушенных дверей, стен и крыш, закрывающих небо, слишком много каменных миль между мной и землей. Мое сердце пропустило удар, а затем забилось быстрее, слишком быстро. Фенедис, оно словно пыталось выпрыгнуть из моей груди. Воздух казался густым и спертым, я не могла дышать, не могла дотронуться до Тени, не могла видеть солнца. Я едва не выбежала обратно через дверь, спустилась вниз по лестнице так спокойно, как только могла, считая каждый шаг, чтобы не сорваться и все же не побежать. У меня был план: когда я досчитаю до тридцати, я выйду через главные ворота и просто продолжу идти по снегу, а когда я больше не смогу видеть Скайхолд, я отпущу ситуацию. Я буду кричать, молотить руками и создавать заклинания в самой пустоте, чтобы выжать из себя магию досуха. Если бы я только могла скрыться из виду — я бы позволила себе развалиться на части, пока паника не пройдет, и никто не узнал бы об этом. Я прошла уже половину моста, когда увидела его вдалеке — темное пятнышко на фоне белого снега. Облегчение нахлынуло на меня, свежее и сладкое, смывая весь тот хаос, что привел меня сюда. Солас. Хотя его плечи были опущены от усталости и горя, он двигался целеустремленно. Я добралась до конца моста и остановилась, позволив себе притвориться, что мерцающая нить между нами была не так запутана, что я не могла притянуть его домой. Когда он вошел в тень сторожки у ворот, его глаза встретились с моими. Все слова, что я собиралась сказать, застряли у меня в горле, и Солас продолжал идти, пока не навис надо мной, заставляя поднять подбородок или отвести взгляд. Отвести взгляд я не могла. Было что-то странно холодное в выражении его лица, черты которого скрылись за маской осторожности. — Я не была уверена, что ты вернешься, — прошептала я. — Какое-то время я тоже не был уверен в этом, — он сделал еще один шаг ближе, его босые пальцы ног коснулись моих в снегу. Такая мелочь. Такая маленькая деталь. — Но это длилось недолго. — Ма сераннас. — Ты была настоящим другом. Ты сделала все, что могла, чтобы помочь, и сейчас я не могу тебя бросить. Это слово, казалось, застало меня врасплох. Сейчас. Может быть, когда-то раньше и, возможно, скоро, но не сейчас. На этот счет у меня не было никаких иллюзий. Солас был не из тех, кто обещает вечность, хотя и боялся умереть в одиночестве. — Тебе вовсе не нужно переживать все одному. — Я так давно никому не мог довериться, — он зарылся пальцем ноги в снег под моей ногой, жестом столь сладостно застенчивым, что я едва могла соотнести его с теми вспышками тьмы, которые так часто видела в Соласе. Я подняла глаза и увидела, как он борется с чем-то, его глаза сузились и искали что-то. Я почти могла представить себе это: чаши весов. Он взвешивал свои желания с одной стороны и свое сожаление с другой — какое бы тайное беспокойство не терзало его, оно держало нас в отдалении друг от друга, причина, по которой Кошмар назвал его хареллан. Судя по выражению лица Соласа, он все еще не нашел равновесия. — Я знаю, — сказала я, желая, чтобы он понял, я не против, чтобы он был один, он мог оставить свои секреты Диртамену. Мы просто должны были перестать притворяться, что можем игнорировать это… все это. — Я поработаю над этим, — он склонил голову. — И спасибо тебе. Мы вместе вернулись в Скайхолд, и я почувствовала, как солнце коснулось моей кожи.