Небольшое переосмысление разговора, который может быть у Инквизитора-некроманта с Соласом.
***
Целый час мы с Соласом лежали в постели, нос к носу, погруженные в этот новый для нас момент. Похоже, его предсказание в Убежище наконец сбылось, и я действительно начала ценить свою человеческую постель. По крайней мере, пока он был тут, наполняя мое утро смехом, нежными прикосновениями и рассказами о духах сватовства. Мы вели серьезные беседы о природе духов, об утрате Мудрости и возможности образования нового духа на ее месте. Наконец, я решилась объяснить ему свой интерес к некромантии, и его пальцы скользнули по кончику моего уха, пока я говорила о ее странном очаровании. — Значит, ты начнешь практиковать новые магические формы? Интересно. — Ну, не сразу, но я и так достаточно долго откладывала свои обязательства перед Виуусом. Мне нужно поехать на Штормовой берег и собрать материалы, необходимые для посвящения. — Кажется, это направление магии притягивает энергию через Завесу, огоньки слишком простые, чтобы их можно было считать духами. Я думаю, Дориан использует похожую магию. Ты поэтому выбрала такую необычную область для изучения? Вы двое очень близки. Это был скорее вопрос, чем замечание, и я улыбнулась. Я никогда не думала, что буду считать шемленского некроманта из Тевинтера одним из своих леталлинов. — После Редклиффа, — я замолчала. Я никогда раньше не обсуждала с Соласом произошедшее, хотя, скорее всего, он и читал мой доклад для Инквизиции. — Понимаешь, в один момент Дориан был просто тем самым магом, которого я не знала и которому не могла доверять, а потом он оказывается единственной надеждой все исправить. И не напрасной надеждой. — Звучит знакомо, — тихо сказал Солас. О. Мое сердце переполнилось радостью, я никогда раньше не думала, что он поймет. — Дело не только в Дориане. Я надеюсь, что изучение такой магии поможет мне лучше понять духов. — В то время как наша борьба дает мало времени для стандартного изучения, мудрые могут улучшить себя даже в разгар битвы. Возможно, в эти моменты особенно. Надеюсь, твои новые занятия сослужат тебе хорошую службу. Я боялась, что Солас негативно отнесется к некромантии, учитывая его покровительственные чувства к духам Тени, поэтому мне было нужно получить его поддержку. — Пойдем со мной? — Как тебе будет угодно. Надень свою броню, венан. Он выпустил меня из объятий и пересел на край моей орлесианской кровати, широко расставив ноги, поставив локти на колени, сцепив пальцы и не сводя с меня глаз. После того, что случилось у горячего источника, я колебалась, расстегивая медную пуговицу своей рубашки, мое сердце бешено колотилось при мысли о том, чтобы снова предстать перед ним обнаженной. Его рот слегка приоткрылся, и я взяла себя в руки, расстегнула пуговицы, и моя рубашка распахнулась. Отступив назад к шезлонгу, я повела плечами, и рубашка соскользнула к моим ногам. Я стянула нагрудную повязку через голову и на мгновение замерла в нерешительности. Если бы это был другой мужчина, я бы застенчиво улыбнулась или бросила повязку ему, но у Соласа было такое темное от похоти выражение лица, что воздух казался тяжелым и густым. Это было вовсе не игривое настроение, а нечто более захватывающее. Повязка упала на пол, и я распустила шнуровку своих брюк, вывернула их и стала стягивать с бедер: с одной стороны, а затем с другой; я повернулась к Соласу спиной, чтобы наклониться, сделала шаг вперед. Оглянувшись через плечо, я заметила, что выражение его лица изменилось, когда я распутала все шнурки, удерживающие мою одежду на месте. Я повернулась на одной ноге, чтобы посмотреть ему в лицо, уверенная, что решимость его предыдущего "нет" пропадет. Его глаза скользнули по изгибающимся линиям моего валласлина, и какое-то странное чувство промелькнуло на его лице, огонь в глазах, но его натянувшиеся брюки явно противоречили спокойствию его лица. Он сделал размеренный вдох, и я рискнула подойти ближе, чтобы прервать его размышления. — Стой. В его голосе слышался приказ, и я повиновалась. — Твоя броня. Фенедис, этот тон не подразумевал никаких возражений. Я достала из ящика моток батиста оливкового цвета и стала обматывать ткань вокруг себя, как делала это каждое утро. Возможно, я и носила шемленскую одежду при дворе, но на поле боя я была долийкой. Я натянула леггинсы и тунику, прежде чем надеть легкую кольчугу и зачарованную мантию, которую мне дал Хранитель Хейвен. Я зашнуровала свой кожаный корсаж, и Солас сжал челюсти в момент, когда я затянула тесемки. Чувствуя явное сексуальное напряжение позади себя, я быстро надела наплечники, пристегнула пряжки к нагруднику и натянула перчатки без пальцев. Я застегнула наручи, защелкнула поножи и взяла посох. Тогда я этого не знала, но это станет нашим ритуалом — его похоть будет уменьшаться с каждым надетым элементом брони, пока я полностью не спрячусь за ней от его взгляда. Солас встал и поправил свою тунику, ткань его брюк больше не натягивалась, а лицо было спокойным. Он стоял, заложив руки за спину, и на его лице был едва заметный намек на улыбку. — Да'лен. — Харен. Мы вместе спустились вниз, и у меня замерло сердце, когда мы подошли к двери. Во всех своих уроках придворных интриг Жозефина никогда не учила меня, как вести себя, когда выходишь из своей спальни с любовником. Тем более, когда вся Инквизиция ждет тебя. — Что же мне делать? Он посмотрел на меня, словно я действительно да'лен, да еще и самая глупая во всем Тедасе. — Ты потомок своего Народа и одна из самых могущественных магесс, которых мир видел за последнее столетие, поступай, как считаешь правильным. Их не касается, с кем ты ложишься в постель. Я никак не могла отделаться от мысли: я затащила Соласа в постель. — Хотя тебе все же лучше не ухмыляться, Инквизитор. Я прочистила горло, натянула на лицо равнодушное выражение и открыла дверь. Солас держал руку у меня на талии, когда мы вошли в Большой зал, и я не могла понять, как он ухитряется так легко и грациозно вести себя, когда у меня все нервы на пределе. Совсем недавно мы были всего лишь остроухими отступниками, а теперь стояли в центре зарождающегося скандала для Инквизиции — Вестница Андрасте и ее таинственный любовник. Придворные приветствовали меня так же, как и в любое другое утро, но я не была столь наивна и понимала, что чуть позже они будут судачить об этом, не смолкая. Мы прошли через зал к ротонде, чтобы Солас мог собрать свои вещи, и я приготовилась поприветствовать Варрика так, словно в этом дне не было ничего необычного. — Доброе утро, Сапожок. — То, что он так и не оторвался от своих записей, было хорошим знаком; в то же время я знала, что Дориан будет настоящей задницей, когда об этом станет известно, и мне не хотелось думать, что придется иметь дело с ними обоими. Безразличие Варрика успокоило меня. — Сегодня днем мы с Дорианом направляемся к Штормовому берегу, не хочешь присоединиться? — Хм, дай-ка мне подумать. Проливной дождь, палатки в грязи, жуткие черепа и смертельная магия? Думаю, я пас. — Вполне справедливо, — рассмеялась я. — Посмотрим, смогу ли я затащить Сэру туда, мы вчера хорошенько набегались. Ну, раз я не могу рассказать тебе все по дороге — у меня есть кое-какие новости о «Трудной жизни в Верхнем городе». Я присела на краешек его стола, и Солас воспользовался случаем, чтобы продолжить свой путь. Прежде чем он успел скрыться за дверью, Варрик поднял перо и крикнул через плечо: — Хорошо спалось, Смеюн? — Именно так, Мастер Тетрас, — сказал Солас, исчезая в своем кабинете. И все. Когда дело касалось наших отношений, Соласу нечего было ни доказывать, ни скрывать, эта тема не подлежала обсуждению.