Потому что намеки Сэры по поводу некромантии и Солавеллан в разговорах сопартийцев делают эти разговоры намного лучше.
***
Казалось, дождь никогда не закончится. Мы промокли до костей, мокрая одежда облепила нас, замедляя шаги. В своем собственном форте Клинки Гессариана явно имели преимущество, к тому же полчище мабари, что были там, не оставляли нам времени на создание заклинаний. Мы с Соласом чаще пользовались острием наших посохов, нежели применяли магию, зато у Сэры было чертовски много времени для поиска места для маневров. В этом сражении нас вел Блэкволл, хотя он, как и мы, проклинал разразившуюся непогоду и прятался за своим щитом. При следующей атаке мне хватило времени и запустить сгусток молнии в толпу Клинков, и успеть отбиться от налетевшего на меня мабари. В следующее мгновение рядом со мной резко выросла ледяная стена, и сразу за этим град стрел атаковал ее. Перед моими глазами мелькнул Солас — он был бледен и испуганно смотрел в мою сторону, проверяя, в порядке ли я, хотя самого его со всех сторон окружали воины. Я открыла Разрыв над ним, не без удовольствия наблюдая, как редеют ряды Клинков. Но радость моя не была долгой: едва отбившись от очередного мабари, я попалась второй псине. Мой посох зацепился за пластинчатые доспехи одной из них — конечно, проклятые твари были в доспехах! Пес толкнул меня на спину, схватив зубами мой посох, и едва я упала, он кинулся на меня, выбив воздух из моей груди, широко разинув пасть и разразившись зловонным рыком, но лишь на мгновение — мигом позже его горло пронзила стрела. Незнакомое оперение подсказало мне, что это стрела не Сэры, а кого-то из Клинков — он просто промахнулся. Дерьмо. Вокруг меня завывал ледяной ветер, Солас пытался задержать собак и помешать лучникам выстрелить вновь, но, боги, их было так много, так много со всех сторон. Следующая стрела почти вонзилась мне в бедро, остановленная лишь моей броней, но сила ее удара явно оставила мне на память болезненный синяк. Мгновение — и вновь вспышка боли, в глазах все потемнело, запястье как в огне. Очередная проклятая псина вцепилась зубами в мою руку. Я взорвала пространство вокруг заклинанием, но тварь настолько крепко сжала свои челюсти, что даже после взрыва они остались на мне. Дерьмо, я могу завалить великана, но совершенно бессильна перед стаей псов. Я лежала на земле, инстинктивно вся сжавшись, стараясь защитить горло, закрывая голову. Одна из мабари щелкнула зубами около моего затылка, потом задела череп, я почувствовала боль. В тот момент лишь хриплый шепот сорвался с моих губ: — Амалия. Насыщенный фиолетовый туман поднимался от земли, клубясь везде и всюду, становясь тяжелым, едва собаки начали выть. Пространство наполнилось хаосом, лучники Гессариана начали стрелять в своих собственных мабари, воины в панике срывали шлемы с себя, а их предводитель кричал, обливаясь кровью и выцарапывая себе глаза. Я потянулась за восстанавливающим зельем, увидела кровь и остатки челюсти собаки на своем запястье и едва не потеряла сознание. Мир вокруг замедлился, и в голову словно проник туман, в котором я слышала шепот Амалии. Ты не умрешь. Смерть, смерть вокруг, я пролила их кровь за тебя. Я наполню тебя. Сквозь туман я видела Сэру, осторожно передвигающуюся по краю поля битвы, ее стрелы с невероятной точностью во всей этой суматохе находят обнаженные шеи наших врагов, Блэкволл добивает воинов, вмерзших в ледяную стену, Солас проходит сквозь Завесу. Амалия исцелила меня лучше, чем любое зелье, поток темноты наполнил мои вены, кожа и мышцы восстановились, и кровь словно пела, наполняя меня. И Солас, который оказался так быстро рядом со мной, поднимает меня с земли, трясет за плечи, будто тряпичную куклу. О, он совсем не рад. — О чем ты только думала?! Почему ты не открыла Завесу там, где она была нужна? — Он ткнул пальцем в небо надо мной, столько злости было на его лице. — Не знаю эльфячего слова для этого, но нормальные люди называют это спасением твоей задницы. Губы Соласа скривились в ответ на голос Сэры, но он не сводил с меня глаз, и тогда я поняла: это не ярость, это страх. — Фенедис, никогда больше так не делай! Облегчение коснулось его лица, смягчив черты, а затем Солас крепко поцеловал меня в губы, я почувствовала его язык у себя во рту, его руки в своих волосах. Я была настолько ошарашена произошедшим, что даже не ответила на его поцелуй. Конечно, мы порой проявляли нежность на людях, но так он себя не вел никогда. Солас помог мне встать, и мы изучили форт, собирая все ценное, что там еще осталось. Этой бойни мы никак не ждали, но, вероятно, квартирмейстер где-то ошибся, когда создавал герб Милосердия. Мы побрели вниз к лагерю в Штормовой глуши, Амалия следовала за нами, заняв тело предводителя Гессарианских клинков, держа меч наготове и охраняя наше отступление, если кто-то из уцелевших бросится в погоню. Было восхитительно видеть, как она скользит по тропинке со своей сверхъестественной грацией, но Сэра отказалась убрать лук и пошла далеко впереди нас, нервно оглядываясь назад при каждом удобном случае. — Начинаю серьезно относиться к магическим штучкам. Магия. Все это, — она была воплощением скептицизма. — Может… может поменьше ее, а? Просто просьба. Чуточку... поменьше магии. Ладушки? Я на мгновение прикрыла глаза, безмолвно шепча, и Амалия исчезла. Без нее мертвое тело обмякло, рухнуло позади нас и покатилось вниз по склону. — Твоя Некро-что-то-там — просто жуть. — Некромантия. — Не помогает! Я вообще ниче не понимаю. Эта хрень напугает любого, у кого хоть толика мозгов есть подумать на мгновение! Ты не должна быть стремной. Ты ж Инквизитор. — Я не стремная, ты не помнишь? Я просто долийская девчонка, резвящаяся с Виуусом и Дорианом. Дорианом, Сэра! Стремная — это последнее, как меня описывают сплетни, тебе не стоит переживать из-за этого. Блэкволл и Солас чуть отстали от нас, каждый из них явно чувствовал себя неуютно. — Ты правда что ли не знаешь? — она усмехнулась. — Большинство людей боятся. Я имею в виду, здесь полно магов, но большинство никогда не видели их. Никогда. Ты странная. И я знаю тя, ты не стремная, но многие люди не знают. Слухи и фигня типа этой дают повод думать о всяком, веселой, сексуальной фигне. Не о мертвецах или кошмарах, или стонущих трупах. И в этот момент меня осенило. Я не могла понять, почему я не осознала этого раньше; слухи были чрезмерными даже для Лелианы. Я толкнула Сэру так сильно, как только могла, спихивая ее со склона. — Гребаный Фен'Харел, ты маленькая засранка, это была ты! Ее смех был подобен рою пчел, жужжащих и диких. А потом я ударила ее, хотя, конечно, мне не стоило этого делать, но черт возьми! Негодяйка легко увернулась от моего удара и даже выглядела искренне виноватой, когда поднималась на ноги. — Я не хочу, чтобы ты была просто стремным магом. — Это была самая искренняя обида, которую я когда-либо слышала. — О, да перестань, я же не такая стрееееемная, — я повела плечами и пустила по ним в пляс разряд молнии. — О, ха-ха, очень смешно. Хорошо. Мне вполне нормально. Будь стремной и страшной. Но для понимания, этот твой труп дико странный. Она вздрогнула и прошла еще несколько шагов, прежде чем оглянуться через плечо на Соласа. — Ты злишься, эльфи? — А почему я должен злиться на тебя, Сэра? — Потому что я рассказываю всякое о твоей леди-Инквизиторе. — Не меня же ты оклеветала, — Солас отказался проглотить наживку. — Любопытно. — Твое любопытство меня не волнует. — Ну и правильно, потому что я имела в виду "скучно", — затем она повернулась к Блэкволлу, — Эльфы всегда выбирают эльфов, чтобы тыкалки что-то значили. Меня нисколько не удивило, что именно это задело Соласа за живое. — Это не тема для обсуждения. — Да ладно! Вперед, засади ей, глядишь, и Империю возродите! У-ух! — Она сжала руки в кулаки и непристойно выставила свои бедра, а затем издала что-то вроде рыка, обозначающего оргазм. — Сэра, никогда больше! — Это вышло злее, чем я хотела. — Пф! Ладно. Пофиг. — Не волнуйся, венан, — сказал Солас, положив свою руку мне на талию. — Она... не в ладу с самой собой. Я разрывалась на части. С одной стороны, он только что публично назвал меня венан, и это было восхитительно. С другой стороны, он точно знал, почему меня так волнуют ее слова. Эльфы всегда выбирают эльфов. Я понимала, почему Солас предпочитает Тень, ведь пока мы там — я недоступна для других мужчин. И в Тени все было не менее реально, чем здесь, так чего бы мне жаловаться? Солас всю свою жизнь был аскетом, сдержанность и отречение были частью него. Возможно, через самоотречение он достигал ясности и сосредоточенности в магии, я пыталась понять, чего это стоило ему даже в Тени. Я глубоко вдохнула. Я была бы не менее инфантильной, чем Сэра, если бы сводила все к “тыканью”, и я была бы плохим магом, если бы не понимала, насколько необыкновенным было предложение Соласа.