После Халамширала. Правда, это была тяжелая ночь для всех.
***
Каллен был обеспокоен тем, что для защиты Скайхолда оставили совсем немного людей, и потому он и его… наши войска стали выступать обратно в ту же ночь, сразу после бала. Я была готова позволить им разбить лагерь в Халамширале, но Каллен был непреклонен в своем решении, а настаивать я не стала. Мне было неловко перечить ему. Без сомнения, он и так считает, что я за этот вечер приняла достаточное количество плохих решений. Я помню, как он был ошарашен, когда я позволила Императрице умереть, и боги знают, что он подумал, застав после всего этого меня на балконе с Соласом. Герцог де Гислен предложил нам переночевать в его замке, и я безоговорочно согласилась. Я слышала о слабом здоровье Бастьена еще до того, как познакомилась с Вивьен, но также знала, что она не откажет себе в роскоши остаться, если будет предоставлена самой себе. Я не считала, что должна притворяться измученной, чтобы оправдать нашу задержку в Орлее, но я определенно не была готова к долгой поездке в Скайхолд сейчас, так что моя усталость в целом была Вивьен на руку. Меня приятно удивил тот факт, что Вивьен расположила нас с Соласом в одной спальне — я была готова застать его в комнатах прислуги после того, что они выкинули во Дворце. Но нет, мы были заселены вместе, и даже наши отношения были ею признаны — само по себе уже большое достижение. Апартаменты были роскошные, все было готово для нас: доспехи и посохи на стойке, и даже наполненная водой ванна в соседней комнате. Воду в ней нагрели рунами. Солас провел меня в душную комнату и опустился на колени, чтобы развязать корсет. Поскольку бедра у меня были узкие, платье упало к моим ногам, едва только последний шнурок был развязан. Я вся была в кровавых пятнах под ним, в основном, конечно, из-за раненого стрелой плеча, но я также обнаружила рану в боку — я быстро забыла о ней, поскольку исцелила ее сразу же, как она была нанесена; остальная кровь осталась от второго танца с герцогиней. Боги, я убила женщину и танцевала с ее окровавленным трупом. Во мне было столько адреналина от боя, что тогда это не казалось... — Я не могу, — я отскочила от ванны и Соласа, и прислонилась спиной к стене. — Что? — Я не могу этого сделать. Я не могу залезть в эту штуку и пропитаться кровью Флорианны. Я нащупала задвижку на высоком окне и распахнула его. До земли было совсем невысоко, не выше парадной лестницы Скайхолда. Солас недоуменно прищурился. — Что ты делаешь? — Я должна смыть это, — неопределенно сказала я вслух, обращаясь, скорее, к себе, — когда мы шли сюда, я видела маленький ручей чуть дальше вниз, так что… — Ты же не всерьез это говоришь. Я рассмеялась: — Дирт ма (1), неужели ты думаешь, что я когда-нибудь принимала ванну до Убежища? Я не могу притворяться, что сидеть в причудливом ведре с грязью — это нормально, Солас, не сегодня... — Ма нувенин (2), — сказал он, поднимая с пола пиджак. — Нет-нет. Останься, пожалуйста. Я ненадолго. Наслаждайся ванной, они потратили время, чтобы наполнить ее. Они. Эльфийские слуги. Живые, но все эти эльфы во Дворце… — Ты не должна идти одна, да'лен. — Пойдем, если ты тоже будешь мыться, но исала ма'лат дин'харен (3). Я спрыгнула вниз с подоконника, не дожидаясь, пока он последует за мной. Меня не удивило, что к тому времени, как я добралась до ручья, я все еще была одна. Солас не обнажался передо мной с той ночи у горячего источника, и хотя я бесчисленное количество раз видела его голым в Тени, я никак не могла отделаться от неприятной мысли, что в реальности он от меня ускользал. — В Тени все как-то проще, — сказал он тогда. Вскоре я нашла защищенный участок ручья, где можно было искупаться в укрытии скалистого выступа, но на всякий случай я наложила чары в остальных трех направлениях. Огненная руна выше по течению нагрела воду, и я присела на корточки, прислонившись спиной к камню. Ручей был неглубоким, но быстрым — то, что надо. Я потерла руки и ноги пригоршней гальки, и милостью богов здесь было так темно, ибо вода окрасилась в красный. Все эти мертвые эльфы, целый город мертвых эльфов, целая история мертвых эльфов. Митал, пожалуйста, помоги Бриале сделать все правильно, исправить это. Пусть долийцы разглядят, наконец, причину их несчастий. Пожалуйста... Потребовалось немало грязи и ила, чтобы стереть маслянистую слизь макияжа с лица и шеи, но когда я снова увидела валласлин у себя на груди, то успокоилась. Я прополоскала рот и выплюнула вкус шампанского и эльфийского корня. Как бы там ни думал Дориан, долийцы не часто бегали нагишом в лунном свете, хотя, конечно, порой все же бегали. Сейчас Луны не было, на горизонте румянился рассвет, но я чувствовала себя чудесно, летя через поле обратно в замок голой под открытым небом и свободной от всех ложных вещей: ни костюмов, ни притворства, ни Инквизиции, ни Игры, ни зелий, восстанавливающих силу. Только моя сила и моя собственная кожа. К тому времени, как я добралась до замка, я уже пришла в себя; измученная, но вновь полноценная. Взобраться на подоконник было довольно легко, благодаря многочисленным опорам в кирпичной кладке, к тому же, Солас не закрыл окно. Ванна была пуста, и я улыбнулась, поняв, что она не пропала даром, когда моя нога наткнулась на мокрое полотенце на полу. Даже в темноте я заметила, что несколько бутылок на туалетном столике тоже были сдвинуты. Солас любил такие вещи: ароматические масла и ароматизированную воду. Будь то красивый кожаный пояс, который он носил, или маслянистый кусочек ароматного пирога из роз, он ценил мастерство в любом его проявлении. Когда я однажды высмеяла дорогущий ковер, принесенный в мою комнату в Скайхолде, он отвел меня в Тень к воспоминанию о деревне, в которой был сделан этот самый ковер. Аристократия поддерживала такой образ жизни деревни, а ее жители вплетали в каждый ковер свою собственную историю. Я остановилась в дверях и прислонилась к косяку; Солас стоял на коленях на таком же дорогом коврике в центре спальни, склонив голову, с открытыми, но невидящими глазами. Пламя горело в его ладони, единственный свет в темноте. На его запястьях были тонкие обсидиановые цепочки, которые тянулись через его красивые пальцы. Я знала, что они зачарованы, но не могла понять, с какой целью. Всякий раз, когда я видела его таким, я чувствовала годы, разделяющие нас; его магия была действительно старой. Я могу иметь преимущество перед ним в бою, мой арсенал атакующих и защитных заклинаний был гораздо обширнее его, но не было никаких сомнений, что Солас был более могущественным магом. Он просто вложил свои навыки в другое русло, погружаясь в тайны Тени и своего собственного внутреннего мира; мистика — в самом истинном смысле это слова. Комната гудела от его магии, лаская мою кожу. Он знал, что я вернусь, я не могла игнорировать Якорь, который потерял излишне много магии. Солас запрокинул голову, и бледность исчезла из серых глаз. Огонь в его ладони погас, и в тот же момент ожили свечи в комнате. Солас согнул пальцы, чтобы стряхнуть цепочки, положил их в карман под складками своей мантии и встал. — Ты скучаешь по своему клану? Этот вопрос застал меня врасплох, Солас очень редко спрашивал о моем прошлом; но, конечно же, и я не часто убегала мыться в ручье в приступе паники. Я улыбнулась, чтобы уверить его, что я еще в своем уме. — Да, конечно. — Ты вернешься к ним, когда все это закончится? Этот вопрос удивил меня еще больше: мы всегда говорили о будущем только в границах Корифея и его поражения. Кассандра уже спрашивала меня об этом раньше, но с Соласом я не могла скрыть правду, прикрывшись Инквизицией. — Я никогда не планировала возвращаться. На этот раз удивлен был он. Солас подошел ко мне, обхватил руками мои голые бедра и смотрел вниз на меня с ужасающим любопытством, распространяющимся по его лицу. — Моя младшая сестра — маг, — сказала я, и его глаза резко сузились. — Хранитель вашего клана выгонит ее? — Не совсем так, не как было у Миневы. Хранитель ее клана, — я закусила губу, — хранитель ее клана был трусом. Среди долийцев не так много магов, чтобы любой клан мог позволить себе разбрасываться ими или, наоборот, накапливать внутри. В каком-нибудь другом клане Минева была бы благословением. В общем, Дешанна достаточно молода, чтобы обучить новую Первую, и я... Я рассмеялась, чтобы отвлечь его, понимая, что этот разговор хорошо не закончится. — Пойдем в постель, Солас. Я просунула пальцы за пояс его бриджей, позволив костяшкам пальцев скользнуть по гладкой коже ниже пупка. Я сжала в кулаке простыню и отступила на шаг, вынуждая его либо следовать за мной, либо позволить мне расстегнуть его бриджи. Он толкнул меня вперед, опрокинув на кровать и придавив своим весом. Одним рывком он обернул вокруг нас одеяло, как кокон, и чуть ли не потащил меня в Тень.