Кровавая Элли

Истину можно узреть только глазами смерти.

— Тармиэль, Сариэль! Прекратите! Что вы делаете? Так нельзя! — самоотверженно, и очень глупо, загородив Архангелам путь, надрывая горло, пытаясь быть громче человеческих криков и воя монстров, молила Элизабет. Внизу творилось какое-то безумие. Демоны и боги напали на спокойный человеческий городок внезапно. Зверски вторглись на его территорию и принялись уничтожать на своём пути всё, что казалось им лишним, не нужным: люди, животные, дома, рыночные лавки. — С дороги, Элизабет, мы исполняем волю Верховного Божества, — спокойно паря над бездной горя и отчаяния, в которые впали беззащитные человечишки, только и ответил Сариэль. Он был безразличен к происходящему и исправно выполнял свою работу. Только и всего. — Но зачем Ей уничтожать город? — непонимающе спросила девушка. Что могло произойти? Что вызвало гнев Богов на ни в чём неповинных людей? — Всё из-за той человеческой ведьмы, — объяснил Тармиэль, которого также, как и его лучшего друга, заботило лишь то, что они поскорее должны расправиться с заданием. — Она разгневала твою мать и, судя по всему, Короля Демонов. Боги отдали приказ: уничтожить её город. Впервые в истории боги и демоны сошлись вместе, чтобы исполнить волю своих Властелинов. И для чего? Ради мести. — Мерлин виделась с Госпожой? — ещё более шокировано переспросила Элли. Она оставила свою маленькую подружку без присмотра не больше, чем на час… И чем в итоге это обернулось. — Ведьма обманула Её, Элизабет, — добавил Сариэль, снисходительно наблюдая за страдающей внутри богиней. Он знал, что она очень сильно любила эту бойкую девчушку. И не раз прикрывал её, когда Элизабет сбегала с тренировок к ней на встречу. Но что об этом теперь говорить. — Это её кара за обман. С каждым его словом, что-то внутри богини безвозвратно ломалось. — Она всего лишь ребёнок. — Прошептала одними губами. — Перед Богами мы все равны, — заключил Архангел и вместе со своим извечным соратником взлетел ещё выше, чтобы через несколько секунд призвать в сторону города ужасающий по своим размерам торнадо. Элизабет была разбита. И впервые в жизни дезориентирована. Она не знала, что ей делать. Куда лететь? Против кого сражаться? За кого бороться? Подчиниться долгу и исполнить волю Госпожи; быть, как и всегда, примерной дочерью своей великой матери? Или пойти против правил, не подчиниться приказу, изменить сторону и попытаться спасти людей? Что ей делать? — Смотря на это безумие, ты выглядишь слишком потерянной для той, кто его начал. — Раздался откуда-то снизу неизвестный женский голос. Элизабет оглянулась в поисках говорившей и, в паре метрах от себя, на земле, увидела светловолосую миловидную девушку, которую она вполне могла бы принять за человека, если бы не пара острых клыков, хитро выглядывающих из-под её ласковой улыбки, и, не требующие пространных объяснений, алые дорожки крови на подбородке. Вампир. Одни из самых бездушных и диких чудовищ Подземного Мира. Которые, впрочем, никогда не показываются здесь, наверху. — Что такие, как вы, здесь забыли? — спросила богиня. Вампирша, пусть и заметила с какой напускной строгостью и неким пренебрежением с ней говорит нежданная оппонентка, не обратила на это особого внимания. Она тоже царственная особа, и прекрасно знает этот показательно-величественный тон. Тяжела голова, что носит корону. — А разве не видно? — елейно спросила она, кивком головы заставив собеседницу осмотреться вокруг. — Пируем. И правда. Помимо гигантских мелкосортных демонов, крушащих каменные здания города одним лишь ударом кулака, и, сверкающих своими огромными белоснежными крыльями, богов, вызывающих природные катаклизмы, с завидной поочередностью рушащихся на землю, в этой бешеной, крутой суматохе то и дело мелькали почти ничем не отличающиеся от людей чудовища, жадно нападавшие на слабый, потерянный народ. — Нашли развлечение там, где царит Смерть? Это в вашем стиле, — кривя губы, произнесла богиня. — Наживаться и возвышаться на чужом горе… монстры есть монстры. На эти грубые слова её оппонентка только приветливо-прозаично улыбнулась. — Рассуждать о том, что хорошо и что плохо, являясь частью тех, кто принижает и унижает, так легко, — не осталась в долгу вампирша. — Как раз в вашем, божественном, стиле. — Я не являюсь частью этого! — сурово ответила Элли, сама понимая, что глубоко завирается. Пытается обмануть не только других, но и саму себя. — Ты здесь, значит, ты часть этого, — отрезала блондинка. Элизабет снова осмотрелась вокруг. Каждый раз одно и то же: Разрушения, погромы, пробирающие до костей крики, боль, кровь, ненависть и смерть. Сплошной замкнутый порочный круг. И каждый раз, проходя одну и ту же дорогу, казалось, что всё это становится только невыносимее. Страшнее. Ужаснее. За пределы круга выйти нельзя. И уничтожить его не получается. Из уголка правого глаза скатилась хрупкая слеза, оставляя на щеке мокрую блестящую дорожку. — Я не хочу всего этого, — внезапно вслух призналась богиня. Она не знала к кому конкретно обращалась. То ли к своей неожиданной собеседнице, которая, казалось, понимала её душевную смуту. Откуда только ей хоть что-то знать об этом? То ли к собственной матери, которой, очевидно, страсть как нравилось ставить дочь перед камнем преткновения, за которым скрывалось сотня дорог, а она глупо топталась перед ним, не зная, что лучше… что правильней выбрать. Богиня постоянно заставляла её выбирать. Будто проверяла на прочность. То ли она говорила это самой себе, в попытках ускорить и упростить собственный выбор. Легче не становилось. — Что-то новенькое, — прекрасно услышав её, подытожила вампирша. — Но едва ли в это сильно верится. — Я жажду мира, — серьёзно заявила серебряноволосая. — Я не чудовище. Блондинка коротко усмехнулась, кивнув в сторону рушащих город собратьев: — Тогда они тоже. — По ним не особо видно. — А ты всех судишь только по их внешнему виду и тому, кем они родились? Думаешь, что раз мы являемся чудовищами, то не можем желать мира и спокойствия? Не можем быть подобными Вам, Богам? Для вампирши, пусть по ней и не скажешь, это была такая же болезненная тема, как и для богини. Она тоже не одобряла всего этого мрачного произвола. Ненавидела это шаткое, подвешенное состояние на грани войны и мира, которое царило между жителями Подземного Мира и Небесного Царства. Она желала для всех спокойствия и единения. Но её, как и её неожиданную оппонентку, никто не слушал и не пытался услышать. — А разве нет? — как будто это самое очевидное, что только есть, спросила серебряноволосая. — Ведь вы всю жизнь проводите во Тьме. Вы убиваете, караете и играете чужими жизнями… — Разве того же не делают твои собратья? — Не ждя ответа на вопрос, она усмехнулась. Достаточно было оглядеться вокруг, чтобы признать её безоговорочную правоту. — Это другое!.. Ни у кого из них нет выбора. Они подчинены Верховному Божеству. И пойти против неё – всё равно, что самолично отправиться на смерть. — И это всё ваше жалкое оправдание, — опровергла светловолосая. — Вы, боги, постоянно твердите о том, что являетесь наставниками для всех существ, помощниками, добродетелями, спасителями… Но правда в том, что, позорно прикрываясь светом, вы вершите то, что впору демонам, то, что впору всем тем кровожадным чудовищам, которых вы так боитесь и на которых вы стали так поразительно похожи. Вот какие на самом деле Вы, Боги. Элизабет казалось, будто её наградили жёсткой пощёчиной. «Свет твой настолько ярок, что затмевает и тьму, и ложь, и правду», — буквально выплюнул ей в лицо младший Принц Ада, перед тем, как она вероломно, безжалостно, подло наградила его и его старшего брата мучительной болью. «Потому что ты такая же, как и все боги: хитрая, коварная, лицемерная», — несмотря на проведённое вместе время, не стараясь быть милосердным, заявил Мелиодас. И был прав. Она знала, что её мать требует привести человеческую ведьму в Небесный Дворец, обещала Людосиэлю, что ещё немного, и она исполнит приказ. А сама в это время развлекалась и радовалась жизни. «Позорно прикрываясь светом, вы вершите то, что впору демонам». Её люди, её войско, её друзья и знакомые с позволения Верховного Божества уничтожали целый человеческий город, заливали священную землю алой кровью, очерняли собственные души. И это несмотря на то, какими благодетелями они всегда себя выставляют. Вот, какие они, Боги. Вот, какая она, наследная принцесса Царства Небесного. Кровавая Элли. — Госпожа Элизабет, вы в порядке? Нет. Она совершенно не в порядке. — Что это демоническое отродье Вам сделало? Она вас ранила? Богиня через силу подняла голову и отрешённо посмотрела на застывших в паре метрах над ней Архангелов, которые с беспокойством переводили свои взгляды с неё, поражённо стоящей на земле, на светловолосую вампиршу, находящуюся подле неё. И, скорее всего, подумали, что вампирша как-то ей навредила. Да, навредила. Но только лишь тем, что окончательно открыла глаза на этот мир. Донесла до её мыслей всё то, что с таким усердием ей объясняли и Зелдрис, и Мелиодас. То, что она всегда понимала. То, на что она просто закрывала глаза. — Остановите эту бойню, — сипло выдохнула принцесса, больше не в силах слышать крики людей, которые страдали по вине её народа. Больше не в силах отворачиваться от той части самой себя, которая верила в то, что что-то ещё можно исправить. Которая взывала, кричала, умоляла прекратить всё это кровавое безумие. Больше не в силах идти на поводу у своей Госпожи. Больше не в силах быть ручной марионеткой, бездушной куклой собственной матери. — Остановите эту бойню! — уже громче повторила богиня, видя, что Архангелы, видимо, решившие, что она не в себе, не торопятся исполнять её волю. — Это приказ! — Госпожа Элизабет, вы ведь понимаете, это воля вышей матери, — ответил Тармиэль, пытаясь сгладить все ненароком обострившиеся углы. — Мы не можем пойти против Неё. — Моей матери здесь нет, а вы подчиняетесь мне, исполняйте то, что я говорю. Уводите наши войска из Белиаруина! — всё ещё находясь на земле, смотря снизу-вверх на парящих в воздухе Архангелов, но зная, что её мощь, её сила, её власть возвышается даже над ними, зная, что их слово против её – ничто, твёрдо отдала указания Элизабет. Она дочь Верховного Божества, наследная принцесса Небесного Царства и обладает властью не меньшей, чем её мать. О чём та ещё пожалеет. — Одумайся, Элизабет, Госпожа не простит тебе этого, — беспокоясь за подругу и боевого товарища, которую уже очень давно учил драться и постоянно защищал, более мягко попросил Сариэль. Верховная Богиня порой была непреклонна даже в отношении своих близких. — Тогда я не стану просить прощения, — только и ответила ему девчонка, решительным взглядом смотря на всех вокруг. И ещё строже добавила: — Исполняй приказ. Архангелы не могли не подчиниться. Они резко взмыли вверх, чтобы отозвать Небесное войско назад, и скрылись где-то за густым дымом ядовитого ужасного пожара, который, подобно дикому монстру, распространялся от одного разрушенного здания к другому. — И что ты будешь делать дальше? — заинтересованно спросила девушку так ещё и не ушедшая с поля брани вампирша, которая, кажется, была благодарна богине за то, что, хотя бы она образумилась. — Ты этого уже не увидишь, — отчуждённо заметила серебряноволосая и направила на свою оппонентку правую руку. — “Ковчег”. Мгновение и наставницу Элизабет на путь истинный окутало светлым сиянием, а через секунду магия богов переместила её достаточно далеко от Города Мудрецов. Кровавая Элли дала себе слово, что больше никому не позволит пострадать в этой, пока ещё не начавшейся, но уже идущей полным ходом, войне. Больше не будет пролита зазря драгоценная божественная, обычная человеческая или грязная демоническая кровь. Больше не будет бессмысленных страданий и боли. Она исполнит клятву, данную матери. Не подведёт её. Приведёт все три Мира к спокойствию и согласию. Вот только сделает она это по-своему. Богиня сосредоточилась и, собрав всю свою недюжинную волю в жёсткий кулак, спокойно выдохнула: — “Звезда Богов”. В то же мгновение ослепительно-яркая, мощная, беспощадная вспышка чистейшего, невинного, первородного света, льющегося из самого сердца принцессы, накрыла собою небо и землю, прошла насквозь каждое живое существо, очищая его от тьмы и дурмана, проникла в самую тёмную щель, заглянув туда хитрым солнечным лучиком, охватила собой не только весь город, но и весь континент, безропотно неся в себе всю любовь и доброту этого Мира, награждая надеждой и верой в лучшее каждую сломленную душу в этой Вселенной.