Во льдах времени

      Ветер безжалостно треплет его волосы. Джек чувствует его ледяные прикосновения. Вот уж каламбур: Ледяной Джек чувствует ледяные прикосновения. Он усмехается, поворачивая лицо в сторону дуновений. Только так можно почувствовать себя лучше. Почувствовать себя живым. А жив ли он? Фрост не знал ответ на этот вопрос. За все эти годы никто ни разу не обратил на него ни малейшего внимания. Он думает. Смеется. Разговаривает (наверное, выглядело бы как шизофрения, ведь никто не отвечает; выглядело бы, если бы кто-то мог это видеть). Да, у него очевидно есть чувства, мысли, некогда были и стремления.       Наверное, со своей стороны Джек живой. Но для всех остальных он, очевидно, не то что не жив, – он просто не существует. Что уж тут говорить, если даже его веселые шалости присваивают кому угодно, но только не Фросту.       Он поднимает глаза к небу. На нем величественно раскинулась владычица ночи – Луна. Находясь прямо над замком, она освещала его своды, крыши, шпили. Окно под крышей находится в тени. Там лишь темнота. Джек не раз спрашивал себя: почему он не убрался куда подальше из этого города? Все дальше отдаляясь от замка в тот самый вечер, он думал о том, что должен навсегда покинуть город.       Но та призрачная надежда, зародившаяся в его сердце, не давала ему покоя. А что, если девочка и в самом деле такая же? Значит ли это, что она может видеть его? Нет, гони эти мысли прочь. Наверняка, этому есть какое-то объяснение. Она уж точно не невидимая. Те люди в комнате (вероятно, родители) уж точно видели её. Она ли натворила то, что он видел в комнате? Да и что он видел, в конце-то концов.       Наверное, нужно было все-таки убраться куда подальше и никогда не возвращаться. Да и с чего он взял, что девчонка чем-то отличается от остальных? Догадки, глупая надежда. Вряд ли он выдержит это опять. Однажды все его надежды уже были разбиты вдребезги. Джек поднял голову к небу и вопросительно уставился на ночную владычицу. – Я не знаю, что делать,- сказал он, обращаясь то ли к Луне, то ли к самому себе.- Почему-то именно я был избран. Избран тобой! А теперь ты просто… просто отворачиваешься от меня, – время шло, и вот уже небольшой кусочек светила спрятался за одним из шпилей.- Нет, не смей уходить от разговора! Что мне делать прикажешь… Фрост в безысходности отвернулся и спустился со шпиля чуть ниже, присаживаясь на крышу. Его лицо безвольно упало в руки. – Дай мне какой-то знак,- его взгляд вновь поднялся на Луну.- Хоть что-нибудь. Чтобы я знал, что все не просто так. Что я не какая-то… ошибка.       Он пару минут вглядывался в ночную тьму, но, так и не получив ответа, разочарованно опустил голову. И почувствовал. Что-то холодное коснулось его носа, всего на долю секунды. Джек медленно и неуверенно поднял голову. Он вопросительно поднял руку, когда на ладонь приземлилась она. Еще одна снежинка. Ни облачка на небе. И всего несколько снежинок, опустившихся рядом с Фростом. – Я… да. Да! Ха-ха! Воодушевленно вскочив, чуть ли не упав с крыши, Джек схватил свой посох. – Да. Хорошо. Я сделаю это. Черт бы меня побрал, если бы я не попытался. Да! Ха! Знак… знак – это дело хорошее. И, спрыгнув с крыши, кинув последний взгляд Луне, которая уже практически полностью спряталась за замок, и подмигнув ей, направился к тому самому окну под крышей.

***

– Радуйся, странник; войди к нам; Радушно тебя угостим мы; Нужду ж свою нам объявишь, Насытившись нашею пищей.*       Маленькая фигурка Эльзы сидела по-турецки на полу, прислонившись к кровати, спиной к окну. На её коленях лежала книга, очевидно, слишком тяжелая для того, чтобы держать её в руках. Последние же были заняты другими делами. Правая, время от времени отвлекаясь от своей задачи и прикрывая рот от удивленного вздоха восхищения, переворачивала желтоватые, испытанные временем страницы. Левая держала свечу в золотой подставке, стараясь не пролить воск на древнюю, возможно, одну из самых примечательных книг в королевской библиотеке.       Мимика девочки так живо отражала её вовлеченность в историю, что вырывающиеся время от времени возгласы не будили весь остальной замок лишь благодаря своевременной и добросовестной работе маленькой ладошки, вовремя скрывающей настоящие эмоции, таящиеся в сердце девочки. Тени плавно обволакивали лицо Эльзы, создавая сильный контраст с мягкими редкими лучами света, исходящего от догорающей свечи, что лишь усиливало любую эмоцию, появляющуюся на лице девочки.       Время от времени она четким шепотом проговаривала наиболее завораживающие моменты, повторяя их по несколько раз, чтобы уж точно вникнуть в их смысл. Сильный порыв ветра ударил по окну, заставив ставни стучать друг о друга. Эльза охнула, дернулась от неожиданности. Свеча в её руке накренилась, и несколько капель воска капнули на раскрытые страницы книги. Удивленно и разочарованно ахнув (свеча к тому моменту уже погасла), девочка нахмурила брови. Отец, будучи ярым поклонником Гомера, наверняка заметил бы промах дочери. Нет, она доставила им слишком много хлопот.       Меньше всего Эльза хотела сейчас разочаровывать отца. Склонив голову, девочка вдруг вспомнила один фокус. Вскочила с пола, подбежала к окну. Какой-никакой, а с улицы лил слабый свет. Присев на подоконник и положив рядом с собой книгу, девочка спешно подняла руки над страницей. Несколько секунд – и из её рук полилось мягкое сияние, обволакивая подпорченное место. Довольная проделанной работой, она осторожно, стараясь не спешить, чтобы не повредить бумагу, сняла застывший воск. На её лице уже красовалась улыбка, и девочка, силясь показать свой успех всему миру (или хотя бы ночной темноте) перевела взгляд на вид за окном. На лице появилась яркая маска удивления и некого испуга. По другую сторону от стекла на неё смотрел беловолосый парень. *цитата из произведения Гомера «Одиссея»