Sparklers

      Колледж дорогой.              Может Шото ещё и не знал это по себе, но его старший брат Нацуо был в этом уверен. Именно поэтому их мать сдавала комнаты в аренду на лето, в то время как Нацуо работал в ночную смену в магазине.              Они все вносят свой вклад в сложившейся ситуации: Шото неловко сопровождает двух девушек по торговому центру, ведь они говорят по-японски слишком быстро, чтобы он мог нормально общаться с ними. Это было что-то, да, Шото мог бы и не быть там, если бы им не дали подробные инструкции о том, что девочек для безопасности должен всё время сопровождать кто-то из принимающей семьи. Шото никогда и не думал играть в телохранителя для богатой иностранной девушки и её лучшей подруги, чтобы брат избежал долгов, но эй. Всякое бывает.              Тем не менее, он всё ещё не хотел, чтобы они делали это, потому что ненавидит походы по магазинам. Все трое не собирались уходить в течение следующих четырёх часов.              В кармане вибрирует телефон Джиро, и обе девушки резко останавливаются на пути. Джиро что-то бормочет Яойорозу так быстро, что Шото опять не может понять, но её глаза горят с определённой долей легкомыслия, которую он немного не понимает. Тот час же она кликает по экрану, телефон оказывается напротив её уха. Кажется, у неё на глазах наворачиваются слёзы, когда она говорит в эту штуку.              Яойорозу медлит и идёт в шаг с Шото, позволяя Джиро уединиться в своём мире, чтобы поговорить с…              «Позвонил её парень», — говорит Яойорозу ему по-английски, и Шото оборачивается к ней, удивлённо моргая. Её говор практически безупречен, несмотря на то, что уши носителя языка ещё могут уловить акцент. Она смотрит прямо вперёд, на лице нежная улыбка, а руки заломаны за спину. Она идёт с грацией и элегантностью настоящей юной леди, практически свистя и скользя рядом с ним. «Каминари-кун должен был посещать исправительные занятия всё лето, так что у них было не так много времени поболтать с тех пор, как мы прибыли сюда».               «… Понятно», — медленно поговаривает Шото, честно сказать, удивляясь, почему она вообще с ним заговорила. Она богата, так ведь? Это значит, что там, дома, у неё, вероятно, много прислуги, которую она игнорирует большую часть времени. Она не может также игнорировать и его? — «Сколько сейчас там времени?»              Яойорозу задумалась на мгновение. «Около одиннадцати утра, я полагаю. Обычно он не встаёт до трёх часов дня на каникулах», — отвечает она, слегка наклоняя голову и смеясь через нос. — «Думаю, она ему очень нравится».              Прямо по курсу Джиро замедляется, чтобы остановиться в одной из зон отдыха, и плюхается на один из диванчиков, перекладывая телефон от одного уха к другому. Она со смехом фыркает, но резко прекращает, когда замечает приближающихся Шото и Яойорозу.              Яойорозу тащит его за рукав рубашки, отводя от Джиро и давая ей уединиться. Что очень глупо, думает Шото, ведь он не может понять совсем ничего из того, что она говорит, и, исходя из того, что он видел, они застенчивы. Она же не может сказать что-то настолько смущающее, что её лучшая подруга не слышала, да?              «Кёка-чан не любит давать людям знать много об их с Каминари-куном отношениях», — объяснила Яойорозу, когда они с Шото присели на разные диваны вне пределов слышимости. — «Она очень легко смущается из-за вещей, близких её сердцу».              «Например?» — решает спросить Шото.              Яойорозу пожимает плечами, как если бы не знала. «Мне известно, что музыка — одна из них. Я не смогла убедить её взять гитару в Америку, но играет она хорошо».              Шото кивает, не совсем понимая, что ему делать с той информацией, которую Яойорозу дала за последние несколько минут. Он не планирует быть с ними дольше, чем лето, но он также не хочет казаться холодным хозяином. Нацуо, в конце концов, нуждается в деньгах.              Яойорозу не говорит ни слова после этого, и Шото решает, что неплохо бы достать телефон и поиграть. Каждые несколько минут он поглядывает и проверяет обеих девушек, но Джиро так и остаётся в своём маленьком мирке, а Яойорозу, кажется, забылась в своих размышлениях.              (Он неясно интересуется, о чём она думает).              «Эй, Яойорозу», — говорит он однажды, когда ему наскучивает, но она, кажется, не слышит, поэтому он говорит громче: «Яойорозу».              Снова ничего.              Он обращает на неё всё своё внимание, тряся рукой перед её лицом. «Яойорозу», — говорит он немного резко, и сейчас она, вздрогнув, возвращается к нему.              «Прости!», — с трудом выдыхает она, затем краснеет, осознавая, что разговаривает на японском.              «Не…не волнуйся о — об этом», — Шото ошибается в словах. Язык уже давно имел горький привкус во рту из-за отца, но по неким причинам говорить так с Яойорозу… Стоит того.              Яойорозу моргает, а затем говорит что-то, что он не может понять. Ему приходится смущённо смотреть, потому что, когда открывает рот, чтобы спросить, она просто отмахивается.              «Ничего важного», — говорит она робко, переключаясь опять на английский. Шото точно не уверен, но там не так уж и много того, что он может сделать. — «Ты что-то хотел?»              Теперь его очередь уставиться на неё, а ведь он уже и забыл, откровенно говоря. «Ах…», — говорит он, напрягая мозги, вспоминая, чего он о ней не знает, но хотел бы. — «Какое у тебя имя?»              Она слегка краснеет. «О-ох, ну, ты можешь звать меня просто Момо. Немного странно, когда меня называют по фамилии на английском. Тебя ведь Шото зовут, правильно?»              Это снова застаёт его врасплох. «Э, да?»              «Как ты — как ты…», — она играла в воздухе, будто пыталась схватить что-то, и он мог сказать, что она забыла слово на английском. Она достаёт свою записную книжку из кошелька и быстро переворачивает на свежую страничку. — «Ты знаешь, как…», — она имитирует то, как пишет в книге.              «Оно пишется?» — добавляет он, и её лицо в некотором роде загорается, заставляя грудь чувствовать тепло и неясность. Он трясёт головой. — «На японском нет».              Её выражение лица становится удручённым. «Ах, это довольно грустно, не так ли? У тебя хорошее имя». (Из-за этого Шото немного покраснел; он не привык, когда ему делают комплименты, а не бросают в лицо).              «А как…как, думаешь, оно пишется?» — спрашивает он, чувствуя странную нервозность в этот момент.              Яойорозу — теперь Момо, как он думает — размышляет над вопросом секунду, затем достает ручку из сумки и пишет два иероглифа. Её почерк милый и аккуратный. Он поглядел на это некоторое время.              Джиро прервала разговор. «Я готова продолжить», — говорит она. Её акцент намного различимее, чем у Момо.              Момо закрывает колпачком ручку, захлопывает блокнот и засовывает это всё обратно в кошелёк. Она улыбается Шото и присоединяется к Джиро.              По каким-то причинам он хочет, чтобы Джиро отняла больше времени.