Sparklers

      Две птички сидят на проводе.              Момо глядела на них, близко жмущихся друг к другу по другую сторону окна в её общажной комнате.              Одна пыталась улететь, а другая              Раздался стук в дверь. Она, не стесняясь, отдёрнула свой подбородок от того места, где он покоился на её ладони, и оглянулась через плечо. «Войдите», — спокойно, как лёгкий ветерок, позвала она, — «открыто».              Дверная ручка загремела, и выглянула голова Тодороки. «Йо».              Момо подняла голову. «Тодороки-сан», — поздоровалась она, поворачиваясь на стуле, — «заходи».              лишь наблюдает за ней.              Тодороки проскользнул внутрь, вежливо закрыв за собой дверь. Как всегда любопытствуя, Момо смотрела, как он устраивался на её кровати, глядя на неё и в то же время куда-то мимо.              «Мне нужна помощь с одним вопросом по уравнению», — сказал он, доставая ручку из кармана и домашнюю работу из, ну… на самом деле из ниоткуда; она просто не заметила рабочий лист, когда он входил.              «Это вопрос по ЭДТА*?»              Они говорили, что не против улететь,              Тодороки поднял глаза, их взгляды встретились. И вдруг сердце Момо пропустило удар. Они оба пристально смотрели друг на друга одно мгновение, которое ощущалось, как самая долгая вечность в их жизни (однако это, вероятно, было совсем ничто (даже если казалось бесконечностью)).              но они врут.              Он моргнул. (Время возобновилось, но он не отвёл взгляд…) «Да», — выдохнул, хотя удивился, что она сразу поняла правильно.              (Было слишком долго; она должна была отвернуться).              Я поверю всему.              Момо приняла его домашку во время оборота к столу. «Это вопрос с подвохом, как видишь. Когда у тебя есть значение К, которое возрастает…»              (Ведь там не было ничего, что она не понимала, не так ли?)       

~***~

      Две птички сидят на проводе.              Растянувшись на кровати богатой девушки, двое ребят наблюдали за тем, как они прихорашивают друг друга по другую сторону окна её общажной комнаты.              В итоге Момо зашевелилась; приближалось время ужина. Присаживаясь, она не грубо произнесла: «Ну, давай, Тодороки-сан. Кажется, ты уже получил ясное понятие о материале. Нам следует спуститься ужинать».              Тодороки замычал. «Я устал», — наполовину вздохнул он.              Момо прикусила губу и уставилась в окно на небо, затянутое облаками, над птицами. Что ж, минутой раньше, минутой позже, никто и не забеспокоится. Она прикрыла глаза и испустила мягкий вздох. «Мне жаль», — подумала она. Тихое извинение тому, кто готовил ужин в этот вечер. Она вновь опустилась.       

~***~

      Двое пернатых.              Было приятно, комфортно просто быть с Тодороки-саном.              Момо закрыла глаза и прислушалась к их дыханию. Она осознавала, в какой-то момент в их дружбе её чувства переросли во что-то… большее, если нельзя сказать лучше. Она не знала почему. Она не знала когда. Она даже не знала, какими они были. Она только знала, что хочет, чтобы они вдвоём остались вместе навсегда.              Она повернулась к нему (и он к ней). Её ресницы распахнулись, вздрогнув, его глаза всё ещё закрыты. Она засмотрелась на него сквозь затуманенное ресничками зрение и задумалась, наверное. Возможно, ей следует рассказать ему о чувствах сейчас.              Следующий её вдох был слышим, она собрала смелость.              Ресницы Тодороки затрепетали; вдруг прихватило дыхание, от чего сдержался крохотный писк, который вырывался из неё. Внезапно её сердце захотело выпрыгнуть из груди.              И тут она поняла, что больше не готова.              Две птички сидят на проводе.              Но знаешь, если ты не скажешь ничего, то что-то может случиться тогда, когда этого не ждёшь.              (Одна пыталась улететь, а другая)              «Эй, эм», — начал Тодороки, отводя глаза, — «я —»              (лишь наблюдает за ней.)              Она уже не сдерживала вдох, но дыхание Момо затруднилось.              (Они говорили, что не против улететь, но они врут.)              Он выдохнул (и она могла почувствовать это на своей коже). «Не важно», — промямлил он, и вдруг она не смогла дышать снова.              Выражение Тодороки чуть изменилось, но он не задавал никаких вопросов.              Момо не могла даже определиться с чувством в груди. Облегчение? Разочарование? Было трудно распознать, было ли оно положительным или отрицательным. Просто… чувство.              И это надоедало.              Две птички сидели на проводе.              Момо прикусила губу. Ей не нравилась неопределённость, ненавидела играть с этим. Но теперь эта неопределённость грызла сердце, и если она не будет действовать сейчас, то позже это только обернётся против неё.              Одна пыталась улететь,              «Тодороки-сан?»              (Он посмотрел на неё снова).              а другая…              «Ты мне нравишься».