Sparklers

      Момо боялась посмотреть в лицо своему прошлому.              «Мне нужен фальшивый парень».              Но она хотела сделать это.               «… Что?»              Она знала о своём однокласснике Тодороки немного, но, исходя из скудных знаний, которые имела, могла уверенно сказать: он хороший человек. Мил и добр, даже если способ, которым он это выражает, не интуитивен. Она ненавидела это признавать, но играла этой добротой в свою пользу. Она ненавидела это говорить, но ей нужно было использовать его, что было очень эгоистично.              Момо издала вздох, мягкий, дрожащий, ибо знала, она знала, что достигла точки невозврата. К этому больше нельзя относиться со смехом. Если она уйдёт сейчас, то возможность просить без признания того, что всё это её чертовски пугает, может больше не представиться. Уверенность — ключ в данной ситуации. Если она на 100 процентов не верит, что это сработает, тогда каков шанс того, что выбранный ею партнёр будет думать также. Каков шанс, что он согласится на это дело?              «Я знаю, это неожиданно», — начала она помедленнее для себя, — «но я клянусь, клянусь, я клянусь, что всему есть логичное объяснение».              Тодороки уставился на неё. Его обычно каменное лицо заметно удивилось. Пока он ничего не говорил, но его выражение лица призывало её продолжить.              Она больше не могла на него смотреть (и не смотрела). «Когда я была в средней школе, мне — мне вроде как нравился парень», — сказала она, а Тодороки был достаточно любезен, чтобы слушать дальше, — «но, когда я исповедалась ему, он — он вроде как оказался при… при…»              «Придурком», — закончил Тодороки.               «Да», — произнесла Момо. В самые разные случаи жизни она привыкла рассказывать историю, если она уже была пересказана девочкам 1-А класса. А ещё, если честно, было очень странно говорить ему обо всём этом. Она на самом деле не могла понять почему, но у неё не было времени размышлять над странностью в тот момент. По какой-то причине вся история лилась сейчас из неё, как окружённая дамбой река, которая вновь стала свободной и теперь бежала вперёд со скоростью тысячи летних штормов. Позже она не могла услышать даже то, что говорит сама. Не было времени и решать, могла ли она слышать или понимать свои же слова, но, в любом случае, это уже не имело значения.              Когда она села там без сил, задыхаясь, после того, как рассказ закончился, казалось, ничего уже не имело значения. Сейчас всё висело там, в атмосфере, которая по некоторым причинам больше не чувствовалась такой тяжёлой и напряжённой. Момо несколько раз моргнула, осознавая, что однажды это всё выйдет наружу. Теперь в её груди поселилась странная беззаботность.              «Я согласен».              Момо вздёрнула голову и посмотрела на Тодороки.              Он наклонил к ней голову. «Если ты собираешься поведать такое мне, значит, это важно для тебя, правильно? Раз это важно для тебя, то кто я такой, чтобы отказать?»              Сердце Момо вознеслось. Она постояла, ухмыляясь, как сумасшедшая, и протянула руку Тодороки.              «Спасибо».